Фромер Владимир: Хроники времен Сервантеса.
Часть первая. Испанское зеркало. Хроника первая, в которой рассказывается о том, как евреи чуть было не помешали Колумбу открыть Америку

Часть первая. Испанское зеркало

Хроника первая, в которой рассказывается о том, как евреи чуть было не помешали Колумбу открыть Америку

Жарким и страшным летом 1492 года немолодой уже мореплаватель Кристобаль Колон, снискавший в дальнейшем всемирную славу под именем Христофора Колумба, в отчаянии метался по испанскому побережью, тщетно пытаясь укомплектовать экипажи трех своих кораблей. Свободных моряков не было ни в одном порту. Великий плач возносился к небесам, и влажен был пропитанный слезами горячий воздух. Тысячу лет жили евреи в мире и покое на иберийской земле, которую считали своей. Тысячу лет возносились к небу молитвы из синагог Саламанки и Малаги, Толедо и Гранады, но еще не была испита до конца народом-скитальцем горькая чаша.

Пробил час, и Израиль вновь отправился в изгнание, погрузившись на утлые, изъеденные червями челны, купленные по таким баснословным ценам, словно они были из чистого золота. А те, кто остались в Испании ценой отступничества от веры отцов, глазами, полными слез, всматривались в плавучие гробы изгнанников, на которые наплывала мрачная тень африканских скал. Они еще не знали, какая участь уготована выкрестам.

Хоть и с превеликим трудом, и не сразу, но Колумбу удалось все же набрать нужное количество моряков и отплыть в просторы океана. А на оставленной им иберийской земле костры инквизиции все чаще оскверняли небо клубами смрадного дыма. Невыносим был запах горящей человеческой плоти, и совсем как люди корчились брошенные в огонь свитки Торы. Всюду суетились монахи в капюшонах, с энтузиазмом распевавшие псалмы и молитвы,

И монахи, и взбудораженная толпа с изумлением смотрели, как превращенные в живые факелы люди громко читали молитву Шма Исраэль… Они просто физически не смогли вынести своего отречения от Бога Израиля. Для них это было равнозначно тому, чтобы вырвать сердце из своей груди.

Дон Ицхак Абарбанель, духовный лидер еврейской общины Испании, писал: «Я видел много евреев, мужчин, женщин и даже маленьких детей, замученных и сожженных заживо ради Его Святого имени. И я свидетельствую о том, что перед лицом смерти они не кричали от боли, но покидали этот мир спокойными и безмятежными».

Великий инквизитор Томас Торквемада в неизменной своей фиолетовой сутане выискивал все новые и новые жертвы. Фиолетовый цвет и после смерти Торквемады долго вызывал у испанцев неприятные чувства. После изгнания евреев великий инквизитор обратил особое внимание на выкрестов, прозванных марранами, т. е. свиньями. Участь этих несчастных была подобна участи летучих рыб. Спасаясь от врагов в воде, летучие рыбы взлетают в воздух, где становятся добычей хищных птиц.

Испанская инквизиция была учреждена в 1480 году Изабеллой Кастильской, что вызывает сожаление, ибо по своему характеру эта королева отнюдь не была жестокой. Правда, все дела, связанные с инквизицией, находились в ведении ее духовника Томаса Торквемады, неутолимая свирепость которого питалась его безграничной ненавистью к евреям.

Человеку, попавшему под подозрение и желавшему избежать когтей инквизиции, не только нужно было доказать, что сам он безупречный католик, но и то, что все его предки не были запятнаны ересью. Эта процедура, известная под названием «чистота крови», была особенно абсурдна в Испании, где причудливо смешалась кровь иберийцев, басков и кельтов, финикийцев, римлян и вандалов, иудеев и готов, арабов и берберов. Это смешение создало великолепный народ, завоевавший полмира.

Бессмысленность доктрины о чистоте крови была изначально ясна. Ведь почти все знатные фамилии Испании вели свою генеалогию от смешанных с евреями браков. Даже король Фердинанд был наполовину еврей по материнской линии. Не миновала эта беда и высшее духовенство. Сам Торквемада имел в своей родословной бабку-еврейку.

Случалось, что епископы прокрадывались по ночам на кладбища и вырывали из могил своих предков, похороненных по иудейскому ритуалу. Чтобы спасти собственное благополучие, они уничтожали останки тех, кому были обязаны жизнью.

Тем не менее принцип чистоты крови повсеместно утвердился в Испании. Возобладало мнение, будто чистота крови обусловливает чистоту веры. Малейшее сомнение в чистоте происхождения подозреваемого по сути означало его гражданскую смерть, а иногда и кое-что похуже. Доктрина о чистоте крови приводила к шантажу, фальсификации документов и генеалогических таблиц, так что со временем стало уже невозможно разобраться в родословных даже самых знатных и старинных испанских родов.

Конечно, основной причиной, породившей инквизицию, была зависть и ненависть к евреям. Антисемитизм возник именно на этой почве. Евреи не только выделялись в Испании своими способностями и богатством, но и вели обособленный образ жизни, что расценивалось как гордыня и усугубляло ненависть к ним.

И все же нам с расстояния в полтысячелетия трудно понять, почему Изабелла и Фердинанд решились изгнать из страны ее самых трудолюбивых и способных граждан. Это была трагическая ошибка, которая хоть и не сразу, но привела к экономическому и политическому упадку Испании.

Впрочем, существует довольно убедительная версия, проливающая дополнительный свет на причины такого решения. Страна, едва завершившая 800-летнюю эпопею отвоевания у мавров своих земель, сразу же оказалась перед лицом новой и страшной угрозы со стороны Османской империи. Вот как развивались события.

В 1453 году после героической двухмесячной обороны пал Константинополь. Турецкий султан Мехмет II немедленно сделал покоренный город своей столицей и объявил себя наследником власти римских императоров. При нем турки овладели всем Балканским полуостровом, несмотря на отчаянные попытки Венецианской республики и Венгерского королевства остановить их экспансию.

В 1480 году турецкие войска высадились в Италии и начали наступление на Рим - оплот и твердыню католицизма. Риму была уготована участь Константинополя, и только внезапная кончина султана Мехмета его спасла.

К началу XVI века Турция овладела всем Восточным Средиземноморьем, Ближним Востоком, Северной Африкой. Османы перекрыли все торговые связи Европы с Востоком, что стало одной из основных причин экспедиции Колумба. Необходимо было изыскать альтернативные пути в Индию и Китай.

Угроза вторжения турок в Испанию была вполне реальной в конечный период Реконкисты. Турки тщательно готовились к этому, но в последний момент предпочли более легкую добычу и захватили Кипр. В таких условиях католические короли Изабелла и Фердинанд не могли смириться с существованием внутри страны пятой колонны из мавров и евреев. Ведь впереди маячила перспектива войны не на жизнь, а на смерть. Войны за само существование не только независимой христианской Испании, но и всей западной цивилизации.

Что же касается королевы Изабеллы, то эта хрупкая изящная женщина осталась в истории не только как создательница могучего испанского государства, власть которого распространялась на оба полушария Земли. Истовая католичка, она путем жесточайших мер сумела утвердить католицизм в качестве единственной религии на Иберийском полуострове. И что тоже немаловажно, без ее помощи Колумб вряд ли нашел бы средства, чтобы отправиться в свое великое плавание.

Какой она была? Невысокая, хорошо сложенная, скорее миловидная, чем по-настоящему красивая. Типично испанское оливково-смуглое лицо. Выразительные изумрудно-зеленые глаза. Прелестные каштановые волосы. Бархатный голос с чуть заметной хрипотцой, придающей ему особое очарование. Дальновидная и расчетливая правительница, любимая и почитаемая испанским народом по сей день.

Отважная до безрассудства воительница, любившая носить доспехи не меньше, чем платья. Прославленная своими добродетелями мать и жена. Религиозная фанатичка, без колебаний одобрявшая драконовскую деятельность Томаса Торквемады. Ксенофобка, изгнавшая с территории Иберийского полуострова евреев и мавров. И наконец, неопрятная, неделями не мывшаяся несчастная женщина. Правда, это уже совсем на исходе жизни. Именно такой мы знаем ее по описаниям испанских летописцев того времени. Ее, Изабеллу Кастильскую, первую правительницу объединенной Испании, завершительницу Реконкисты.

Испанский мыслитель Ортега-и-Гассет, отнюдь не склонный идеализировать своих соотечественников, не без иронии заметил, что у нации, наделенной доблестью, отвоевание собственной родины не длится восемь веков. Дело, однако, в том, что испанской нации в первые столетия Реконкисты попросту не существовало. Иберо-романо-готское население северных районов Иберийского полуострова даже с очень большой натяжкой нельзя было считать народом. Испанцы стали единой нацией, наделенной уникальными национальными особенностями, в процессе Реконкисты. Борьба с общим врагом сплотила их, закалила и сформировала особый тип национального характера.

* * *

Изабелла была дочерью Хуана Второго, короля Кастилии. В те времена Иберийский полуостров был разделен на ряд независимых государств. Причем, если Кастилия и Арагон были христианскими королевствами, то соседней Гранадой вот уже восемь столетий владели мусульмане, называемые маврами.

и поцелуями, то из-за какой-то мелкой провинности запирала на целые сутки в темной комнате.

После смерти Хуана Второго на кастильский престол взошел его старший сын Энрико, человек со скудной душой и холодным сердцем. Мачеху и сводную сестру он отправил в маленький городок Авилу на юге Кастилии, где Изабелла и выросла. Никто не считал эту принцессу претенденткой на престол, и поэтому она не получила должного образования. Но живой природный ум и сильный характер с лихвой восполнили пробелы в ее воспитании.

Первым по-настоящему важным событием в жизни Изабеллы стала ее помолвка с юным наследником арагонского престола Фердинандом. Романтичная и впечатлительная девушка идеализировала этого принца заочно, ибо ей много о нем рассказывали. И, как ни странно, действительность полностью оправдала ее ожидания.

Когда Изабелла впервые увидела Фердинанда весной 1469 года, у нее перехватило дыхание от восторга. Именно таким - высоким, красивым и обаятельным - она и видела в воображении своего избранника. Разумеется, она тут же влюбилась в него, как говорят испанцы, «по самую рукоятку кинжала». Согласно протоколу, Фердинанд при встрече должен был преклонить колено и поцеловать кастильской принцессе руку, демонстрируя подчиненное положение Арагона.

«Нет, принц, - остановила Фердинанда Изабелла, глядя на него сияющими глазами. - Мы во всем равны, и пусть эта встреча будет счастливым началом нашего брачного и государственного союза равных».

Вскоре выяснилось, что Изабелла Кастильская умнее, решительнее и дальновиднее своего супруга, что не мешало ей искренне и пылко его любить. Впрочем, это было вначале, а начало, как известно, прекрасно всегда. Как бы то ни было, первые годы семейной жизни были счастливыми для обоих.

В 1470 году Изабелла родила первую дочку, а через четыре года, когда король Энрико умер, молодая женщина взошла на кастильский престол. Два крупнейших христианских королевства Испании объединились. Начало совместного царствования молодых супругов было насыщено бурными событиями, с особой четкостью высветлившими неукротимый характер Изабеллы. Напавшая на объединенное королевство Португалия, претендовавшая на трон Кастилии, была разбита в битве при Торо 1 марта 1476 года. От победы или поражения в этом сражении зависело решительно все, и Изабелла сама повела в бой свои войска. Она сидела на гнедом жеребце, как опытный всадник, но в широкой юбке поверх штанов, чтобы избежать греха переодевания в мужскую одежду. Специально для Изабеллы сделали шлем, под которым можно было укрыть ее каштановые волосы, и кирасу с выступами для груди - пышная грудь королевы под обычной кирасой не помещалась.

«Кто любит меня, пусть следует за мной», - скомандовала Изабелла, и галопом помчалась в сторону превосходящей по численности португальской армии. Кастильские всадники бросились вслед за своей повелительницей, обогнали ее, и португальцы не выдержали их удара. После этой победы королева босой пришла в церковь, чтобы отслужить благодарственный молебен.

Без кровопролития укротила Изабелла мятеж в Сеговии, где восставший народ осадил замок сенешаля Андреаса де Кабрера, местного губернатора, обвиняя его в тирании. На самом деле, Кабрера был человеком принципиальным и требовательным, что многим не нравилось.

Узнав о мятеже, Изабелла немедленно бросилась в Сеговию. Главари бунтовщиков не посмели зайти в своем неповиновении так далеко, чтобы закрыть перед королевой городские ворота. Но у них хватило дерзости потребовать, чтобы она оставила за пределами города свою свиту. Настроение вооруженной толпы было угрожающим, и нельзя было предугадать, как будут развиваться события. Но гордость Изабеллы лишь вспыхнула от такого наглого требования.

«Я - королева Кастилии. Это мой город, и я войду в него так, как мне угодно». С этими словами Изабелла въехала в Сеговию, а затем и в замок в сопровождении всей своей свиты. Толпа неохотно расступилась перед ней, но вскоре атмосфера опять накалилась. Бунтовщики стали ломиться в ворота замка, пытаясь прорваться внутрь.

Королева, не обращая внимания на увещевания своих советников, приказала распахнуть ворота настежь. Народ заполнил весь внутренний двор, шумно требуя выдачи сенешаля. Навстречу им вышла хрупкая, одинокая и бесстрашная женщина, и когда наступила изумленная тишина, спокойно спросила:

«Чего вы хотите, люди Сеговии?»

Покоренные ее чистотой, охваченные благоговением перед ее величием, люди Сеговии забыли свой гнев. Они высказали жалобы на Кабреру и попросили королеву сместить его с должности губернатора.

«Я рассмотрю ваши жалобы, - пообещала Изабелла, - и удовлетворю вашу просьбу, если сочту их справедливыми».

Уже смиренная толпа, только что изрыгавшая угрозы и проклятия, разразилась приветственными криками. Свое слово Изабелла сдержала. Она ознакомилась с выдвинутыми против Кабреры обвинениями и признала их безосновательными. Кабрера остался губернатором, а побежденный народ смирился перед волей своей повелительницы.

Испанцы любили свою королеву и, чтобы угодить ей, даже реформировали игру в шахматы. До появления на кастильском троне Изабеллы ферзь был слабой фигурой. Персы называли его «аль-ферза», что означает помощник. Он мог, как и король, ходить только на одну клетку. В правление Изабеллы испанцы изменили пол и возможности этой фигуры. Ферзь превратился в королеву и получил возможность передвигаться по всей доске. Иными словами, шахматная королева своим характером и поведением стала похожа на свой царственный прототип. Никогда ни один монарх не получал от своих подданных такого подарка.

* * *

к военным походам.

Перенося наравне с мужчинами тяготы военной жизни, она умудрилась родить десятерых детей, из которых, правда, пятеро умерли в младенческом возрасте. Королевские дети не знали иной жизни, кроме походной, не ведали, что такое роскошь. Ели солдатскую пищу и носили свою одежду до полного износа. Конечно, королева могла бы оставить их дома, но она хотела лично заниматься их воспитанием, особенно религиозным.

У королевской четы были четыре дочери и только один сын Хуан, на которого возлагались особые надежды. Но больше всех любила королева свою дочь Хуану, напоминавшую ей нервную истеричную мать. Изабелла много внимания уделяла этой девочке, но ее судьба сложилась трагично. Выйдя замуж за Филиппа Красивого и родив ему сына, Хуана потеряла рассудок из-за ревности к мужу. После смерти Филиппа ее заточили в отдаленный замок и забыли навсегда. Но Изабелле, к счастью, уже не довелось этого увидеть.

В 1497 году она пережила страшную трагедию. В возрасте всего лишь 19 лет скончался ее сын Хуан, наследник престола, и Изабелла как-то внезапно состарилась. Перестала заботиться о своей внешности, оделась в монашеские одежды, стала угрюмой и раздражительной.

Семейная жизнь тоже дала трещину. Любовь, которую Изабелла и Фердинанд испытывали друг к другу в первые годы брака, давно прошла. Смерть сына окончательно разделила супругов. Фердинанд искал утешения у любовниц, а Изабелла стала мужененавистницей и всецело посвятила себя религии.

Иберийском полуострове был гранадский эмират, но, окруженный со всех сторон христианскими землями, он был обречен.

В 1491 году настал его черед. Напрасно последний эмир Гранады Боабдил умолял католическую чету пощадить его государство на любых условиях. Он предлагал громадный выкуп, готов был платить любую дань. Но он плохо знал католических королей. Для них не существовало компромиссов.

Деньги на военную кампанию Фердинанд и Изабелла позаимствовали у вконец запуганных евреев, обложив синагоги непосильными налогами. Под стенами Гранады собралось огромное войско, и началась затяжная осада. Королева Изабелла делила со своими воинами все тяготы походной жизни. Каждый день она гарцевала на коне под стенами осажденного города, вызывая крики восторга у своих верных паладинов.

Королева дала обет не менять исподнюю сорочку, пока над Гранадой не взовьются флаги Кастилии и Арагона. Время шло. Белоснежная королевская сорочка постепенно приобрела серовато-желтый цвет. Этот изысканный оттенок испанцы с тех пор именуют «цвет Исабель».

Осада продолжалась около полугода. В январе 1492 года Гранада пала, и ее последний эмир Боабдил вручил Фердинанду и Изабелле ключи от прекрасного города.

скорбная кавалькада далеко в горы, за холмы Альпухарры. С вершины одного из них злополучный Боабдил в последний раз посмотрел на Гранаду полными слез глазами. Этот холм с тех пор так и называется la Guesta de las agrimas - Слезный холм. А совсем рядом находится скала, где у Боабдила вырвался последний горестный вздох. Эта скала называется el Ultimo Suspiro del moro - Прощальный вздох мавра.

И еще горше стало несчастному Боабдилу от упрека матери Айши, бывшей ему опорой и поддержкой в суровых испытаниях, но не сумевшей передать своему сыну хотя бы толику собственного мужества.

«Плачь теперь, как женщина, - сказала Айша, - над тем, что не сумел защитить, как мужчина». В этих словах много королевской гордыни, но совсем нет материнской любви.

Последний эмир Гранады был правителем добрым и справедливым. Подданные его любили. Он не был трусом, но ему не хватало нравственной твердости. В тяжкие времена, когда нужно было действовать энергично и решительно, его одолевали сомнения и колебания. Поэтому он был лишен того героического ореола, который мог бы придать суровое величие его судьбе и сделать ее достойным завершением великой драмы Реконкисты.