| Автор: | Сетон-Томпсон Э., год: 1911 |
| Категории: | Повесть, Детская литература |
44. Усмирение Хоага
Перемена погоды повлекла за собою неминуемую перемену всех планов охотников и спасла врага их от немедленного возмездия. Две недели продолжалась оттепель, и затем пошёл дождь. Озеро покрылось водой дюймов на шесть; река разлилась по всему льду, быстро уничтожая последние остатки его. Грязь и мокрый снег положили конец путешествиям по лесу, предсказывая быстрое наступление весны.
Каждую ночь слегка подмораживало, и с каждым днём солнце грело всё сильнее; на открытых солнечных склонах появились всюду широкие проталины.
Воспользовавшись первым днём, когда слегка подморозило, трапперы отправились в обход, зная хорошо, что наступил уже конец сезону и вместе с тем настал и шестимесячный отдых всем капканам и ловушкам.
Они направились обычной дорогой, захватив с собой лыжи, хотя теперь они редко пользовались ими. Здесь они увидели большой след; Куонеб указал на него и что-то промычал в утвердительном смысле, когда Рольф спросил:
-- Медведь?
Да! Медведи бродили теперь в лесу; зимняя спячка их кончилась. Они были теперь жирные, и мех их бьш в цене; через месяц они должны были похудеть и начать линять. Наступило время охоты на медведя - или капканом, или с собакой.
Скукум, без сомнения, считал последний способ охоты самым подходящим для себя, но дело в том, что на медведя мало одной собаки. Надо, по меньшей мере, три-четыре, чтобы дразнить его сзади, забегать ему спереди и вступать с ним в схватку; одна собака могла только заставить его улепётывать.
У них не было подходящих капканов, и они, зная, что медведи весною ходят очень далеко, не захотели идти по его следам.
В ловушках они нашли двух куниц, но одна из них испортилась вследствие тёплой погоды. Они узнали на этот раз, что у врага их была своя линия капканов, для которой он употреблял частью и их ловушки. Он недавно делал обход и воспользовался до некоторой степени их трудами.
Несмотря на то, что следы его были сделаны два дня тому назад, их нетрудно было проследить на снегу и на земле. Куонеб осмотрел своё ружьё; он прикусил нижнюю губу и зашагал вперёд.
-- Что ты хочешь делать, Куонеб? Неужели пустишь в ход ружьё?
-- Когда подойду достаточно близко.
В глазах краснокожего сверкнул опасный огонёк, заставивший Рольфа молча следовать за ним.
На расстоянии трёх миль они прошли мимо трёх куньих капканов и наконец увидели у дерева большой треугольник из брёвен с приманкой и с такими признаками, которые ясно указывали опытному глазу, что в этом месте спрятан большой железный капкан для медведя.
С трудом удалось им пресечь любознательность Скукума, и они двинулись дальше. Они прошли ещё мили две и тут убедились, что враг их, хотя и был недобросовестным траппером, зато был опытным бродягой и хорошо знал всю окружающую местность.
Вечером на закате солнца они пришли к своей стоянке, выстроенной на полпути от хижины, и остались там на ночь. Когда Рольф перед тем, как ложиться спать, вышел взглянуть ещё раз на небо, он услышал вдруг скрип дерева и очень удивился, так как кругом царила мёртвая тишина. Даже Скукум обратил на это внимание. Но скрип не повторялся больше. Утром они снова пустились в путь.
В лесу во всякое время слышатся самые разнообразные звуки - шелест деревьев, вариации соек на разные тоны, карканье воронов, трескотня кузнечиков, и между ними случайные возгласы тетеревов, куропаток и сов. Четвероногие молчат в большинстве случаев, за исключением рыжей белки, которая настолько же болтлива, как и деятельна.
Далёкие звуки разносятся эхом далеко по лесу, некоторые из них слышатся очень далеко. Ни днём, ни ночью не проходило и пяти минут, чтобы до чуткого уха всегда бдительной собаки не доходили звуки какой-нибудь странной лесной болтовни, или царапанья, или треска, или крика, или свиста. Сотни раз в день передавало ему ухо всё, что совершалось в лесу и на что очень часто и в течение многих дней никто не обращал внимания, считая это почему-либо неинтересным. Не думайте, чтобы что-нибудь ускользало от её слуха; неумолчный шум шагов, заглушающий многие звуки для охотника, не производил никакого влияния на Скукума. Когда повторился скрип дерева, слышанный Рольфом, и донёсся до слуха собаки, шерсть её ощетинилась, она насторожилась и глухо заворчала.
Охотники остановились в свою очередь. Так поступают все опытные охотники, когда собака говорит им: "стой!". Они подождали с минуту. Скрип снова повторился. Он походил на скрип сука, когда он от ветра скребётся о соседний сук.
Гау! гау! гау! - крикнул Скукум и пустился вперёд.
-- Назад, дурачок ты этакий! - закричал на него Рольф.
Но у Скукума было своё на уме. Он пустился по-прежнему вперёд, затем остановился, склонил голову к земле и что-то обнюхал на снегу. Индеец наклонился и поднял струбцинку, то есть карманный подъёмный винт, который трапперы всегда носят с собой для постановки капкана, ибо без него ни один человек не может ни завинтить, ни отвинтить пружины. Подняв его, индеец сказал:
-- Да! Хоаг будет теперь в большом затруднении.
Он догадался, что соперник-траппер потерял самый необходимый инструмент. Находка его представляла собой событие. Скукум пустился дальше. Так дошли они до небольшой ложбины. Собака опередила их, и они услышали вдруг, что она сердито лает и ворчит на кого-то. Охотники поспешили к месту действия и увидели на снегу, в одной из тех дьявольских машин, которые называются медвежьими капканами, тело своего врага Хоага, траппера, попавшего рукой и ногой в западню, поставленную им же самим.
На лице индейца мелькнула злорадная улыбка. Рольф пришёл, напротив, в ужас. В то время, как они стояли и смотрели на лежавшего, послышался вдруг слабый крик Хоага.
Индеец подошёл, но не спеша. Он дал обещание отомстить; мог ли он спешить на помощь?
Беспощадные железные челюсти держали траппера за колено и правую руку. Надо было прежде всего высвободить его. Но как? Нет человека, который мог бы справиться с пружиной без необходимого приспособления.
-- Куонеб, помоги ему! Во имя Бога, помоги! - воскликнул Рольф, забыв свою вражду и видя перед собой только страдающего и умирающего человека.
Индеец смотрел с минуту на него, затем подошёл поспешно и вынул струбцинку. Первая пружина под напором его сильных пальцев скоро опустилась, но как быть со второй? У них не было второй струбцинки. Они взяли длинный ремень из оленьей кожи, который всегда носили с собой, и обмотали его несколько раз кругом спущенной пружины, чтобы придержать её. Тогда они сняли струбцинку и приладили её ко второй пружине; она спустилась, и капкан раскрылся. Индеец разжал тиски и осторожно вытащил оттуда руку и колено. Траппер был свободен, но лежал без сознания, и они подумали, что помощь опоздала.
Рольф расстегнул Хоагу кафтан. Индеец развёл костёр. Минут через пятнадцать был готов горячий чай. Они попробовали влить немного пострадавшему в рот. Из груди Хоага вырвался лёгкий стон.
Погода была мягкая. Траппер не мог замёрзнуть; он только измучился и потерял сознание. Тепло от костра, горячий чай, лёгкое растирание - и он пришёл в себя.
Сперва они думали, что он умирает, но спустя час он настолько пришёл в себя, что мог говорить. Вот что он рассказал им слабым и прерывистым голосом:
-- В... м... м... м... Вчера... нет, два или три дня тому назад... м... м... м... не знаю; я пошёл... осмотреть капканы... медвежьи. Не посчастливилось... м... м... м... ещё глоток, виски... нет? м... м... м... Ничего... ни в одном капкане... а когда я подошёл к этому... о-о... м... м... я увидел... приманку стащили птицы, а полочка... м... м... м... полочка... да, лучше... а полочка лежала пустая. Я подошёл, чтобы прикрыть... кедром; больше ничего не мог достать... м... м... м... я наклонился... поправить другую сторону... нога моя поскользнулась... лёд... везде лёд... и... м... м... м... потерял... равновесие... коленом ударился о полку... О Господи!.. как я страдаю!.. м... м... м... они сдавили мне... колено... руку...
Голос его спустился до шёпота, и он вдруг смолк; с ним сделался, по-видимому, обморок. Куонеб встал, чтобы поддержать его. Взглянув на Рольфа, он покачал головой, как бы говоря, что всё кончено. Но у бедняги было крепкое сложение, как у истого жителя лесов, и он, вопреки своему измученному телу, снова пришёл в себя. Они дали ему ещё горячего чаю, и он снова заговорил шёпотом:
-- Одна рука была свободна и... и... и... я мог бы... м... м... но у меня не было струбцинки... я потерял... где-то... м... м... м... Я крикнул... не знаю... кто-нибудь мог услышать... мне легче было... когда кричу... м... м... м... Слушайте... можно собаку прогнать... прочь... пожалуйста... Не знаю... мне показалась целая неделя... может, был в обмороке... м... м... м... Я кричал... когда мог...
Наступила продолжительная пауза, и Рольф сказал наконец:
-- Мне кажется, я слышал твой крик прошлую ночь, когда мы были там наверху. Собака слышала также. Позволь мне поправить твою ногу.
-- М... м... м... да... так лучше... скажи, ты... белый... правда? Не оставляй меня одного... потому... я поступал гадко... м... м... м... Не оставишь, нет?
-- Нет, тебе не следует волноваться... мы останемся с тобой.
Хоаг что-то пробормотал, но они не расслышали его слов, и он закрыл глаза. После довольно продолжительного молчания, он дико оглянулся кругом и заговорил снова:
-- Скажите... я плохо поступил с вами... но не покидайте меня... не покидайте... - Слёзы градом полились из его глаз, и он жалобно простонал: - Я... всё... исправлю... Ты белый, правда?
Куонеб встал и пошёл набрать ещё топлива. Траппер продолжал шёпотом:
Он задумался на несколько минут, затем снова начал:
-- Какой сегодня день... пятница! Я... два дня был здесь... м... м... м... я думал - целую неделю. Когда... собака... прибежала, я думал - волк. Ох!.. ох!.. мне было всё равно... м... м... м... Скажи, ты не покинешь меня... потому... потому что... я поступал... худо. Мне... не принесло это счастья.
Он снова сделался неподвижен, затем вдруг громко, продолжительно вскрикнул... они слышали такой же крик ночью. Собака заворчала, охотники вздрогнули. Глаза несчастного закатились; у него начался бред.
Куонеб указал на восток, сделал знак восходящего солнца и качнул головой в сторону траппера. Рольф понял, что больной траппер не увидит никогда больше восходящего солнца. Но они ошибались.
можно было не бояться рокового исхода.
Рольф сказал Куонебу:
-- Куда мы снесём его? Не пойти ли домой за тобогганом: нам легче будет свезти его до хижины.
На этот раз и больной принял участие в разговоре.
"туда" он подразумевал озеро индейца и как бы мимоходом взглянул при этом на бесстрастное лицо краснокожего.
-- Есть у тебя тобогган в хижине? - спросил Рольф.
-- Да... довольно хороший... на крыше... слушай, - и он тихо шепнул Рольфу: - пусть он идёт за ним... ты не уходи от меня... он убьёт меня, - и он тихо заплакал от жалости к самому себе.
Куонеб спустился с горы; высокая, мускулистая фигура его быстро зашагала вперёд; она становилась всё меньше и тоньше и расплылась, наконец, в пространстве.