Айвенго.
Глава 17

Глава 17

Я вечером в углу своем
Читаю книгу перед сном,
Немало в книгах есть моих
Рассказов о делах святых;
И, затушив свечу свою,
Церковный мерный гимн пою.
Кто не уйдет от всех забав,
Отшельнический посох взяв,
И кто не предпочтет покой
Безумной суете мирской?

Уортон

Гость исполнил в точности совет гостеприимного отшельника, однако довольно долго возился с арфой, прежде чем ее настроил.

- Мне кажется, святой отец, - сказал он, - что тут не хватает одной струны, да и остальные в плохом виде.

- Ага, так ты заметил это? - сказал отшельник. - Значит, ты мастер своего дела. Вино и яблочная настойка, - прибавил он, с важностью подняв глаза к небу. - Вся беда от вина и яблочной настойки. Я уж говорил Аллену из Лощины, северному менестрелю, что после седьмой кружки лучше не трогать арфы. Но уж больно он упрям, с ним не сговоришься... Друг, пью за успех твоего исполнения.

Сказав это, он с важным видом опорожнил свой кубок, все время покачивая головой при воспоминании о пьяном шотландском певце.

Тем временем рыцарь кое-как привел струны в порядок и после краткой прелюдии спросил хозяина, что ему больше нравится: спеть ли сервенту на языке ок или ле на языке уа, или виреле, или балладу на простонародном английском языке?

- Балладу, балладу, - сказал отшельник. - Это будет лучше всякой французской дребедени. Я чистейший англичанин, сэр рыцарь, такой же англичанин, каким был мой заступник святой Дунстан, а он, наверно, так же чурался этих ок и уа, как чертова копыта. У меня в келье допускаются только английские песни.

- Ну хорошо, - согласился рыцарь, - я попробую припомнить балладу, сочиненную одним саксом, которого я знавал в Святой Земле.

был хорошо обработан. Поэтому он пел очень недурно и мог бы удовлетворить и более взыскательного критика, чем наш отшельник; рыцарь пел выразительно, то протяжными, то задорными звуками, оттенял слова и придавал силу и значение стихам.

Пока продолжалось пение, отшельник вел себя, словно присяжный критик нашего времени, присутствующий на первом представлении новой оперы. Он откинулся на спинку сиденья, зажмурился и то слегка вертел пальцами, то разводил руками или тихо помахивал ими в такт музыке. При некоторых переходах мелодии, когда его искушенному вкусу казалось, что голос рыцаря недостаточно высок для исполнения, он сам приходил ему на помощь и подтягивал. Когда баллада была пропета до конца, пустынник решительно заявил, что песня хороша и спета отлично.

- Только вот что я тебе скажу, - сказал он. - По моему мнению, мои земляки саксы слишком долго водились с норманнами и стали на их манер сочинять печальные песенки. Ну к чему добрый рыцарь уезжал из дому? Неужто он думал, что возлюбленная в его отсутствие не выйдет замуж за его соперника? Само собой разумеется, что она не обратила ни малейшего внимания на его серенаду, или как бишь это у вас называется, потому что его голос для нее - все равно что завыванье кота в канаве... А впрочем, сэр рыцарь, пью за твое здоровье и за успех всех верных любовников. Боюсь, что ты не таков, - прибавил он, видя, что рыцарь, почувствовавший шум в голове от беспрестанных возлияний, наполнил свою чашу не вином, а водой из кувшина.

- Как же, - сказал рыцарь, - не ты ли мне говорил, что это - вода из благословенного источника твоего покровителя, святого Дунстана?

- Так-то так, - отвечал отшельник, - он крестил в нем язычников целыми сотнями. Только я никогда не слыхивал, чтобы он сам пил эту воду.

Всему свое место и свое назначение в этом мире. Святой Дунстан, верно, не хуже нашего знал привилегии веселого монаха.

С этими словами он взял арфу и позабавил гостя следующей примечательной песенкой, приспособив к ней известный хоровой мотив старинных английских песен дерри-даун. Эти песни, как предполагают, относились к далекой старине, более далекой, чем эпоха семи государств англов и саксов; их пели во

времена друидов, прославляя жрецов, когда те уходили в лес за омелой.

- Поистине, - сказал рыцарь, - спел ты хорошо и весело и прославил свое звание как следует. А кстати о черте, святой причетник: неужели ты не боишься, что он когда-нибудь пожалует к тебе как раз во время таких мирских развлечений?

- Мирских? Это я-то мирянин? - возмутился отшельник. - Да я служу в своей часовне верой и правдой две обедни каждый божий день, утреню и вечерню, часы, кануны, повечерия.

- Exceptis excipiendis, [*13] - отвечал отшельник, - как наш старый аббат научил меня отвечать, в случае если дерзновенный мирянин вздумает расспрашивать, все ли канонические правила я исполняю в точности.

- Это так, святой отец, - сказал рыцарь, - но черт подстерегает нас именно за исключительными занятиями. Ты сам знаешь, что он всюду бродит, аки лев рыкающий.

- Пусть зарычит, коли посмеет, - сказал монах. - От моей веревки он завизжит, как визжал от кочерги святого Дунстана. Я сроду не боялся ни одного человека - не боюсь и черта с его приспешниками. Молитвами святого Дунстана, святого Дубрика, святых Винибальда и Винифреда, святых Суиберта и Уиллика, а также святого Фомы Кентского, не считая моих собственных малых заслуг перед Богом, я ни во что не ставлю чертей, как хвостатых, так и бесхвостых. Но по секрету скажу вам, друг мой, что никогда не упоминаю о таких предметах до утренней молитвы.

Он перевел разговор на другое, и попойка продолжалась на славу. Уже много песен было спето обоими, как вдруг их веселую пирушку нарушил сильнейший стук в дверь лачуги.

героем, охотно меняя и персонажей и обстановку нашей драмы.

Примечания

[*13] За исключением того, что должно быть исключено (лат.).