| Автор: | Скотт В. |
| Категория: | Роман |
Гай Мэннеринг, или Астролог
Глава XVII
Как только Мэннеринг возвратился в Англию, он первым делом поместил дочь в один из лучших пансионов. Но, заметив, что Джулия не делает там таких быстрых успехов, каких бы ему хотелось, он через три месяца взял ее оттуда.
Единственное, что она приобрела в этом пансионе, - это дружбу своей ровесницы Матильды Марчмонт, молодой девушки, которой было тоже лет восемнадцать. К ней-то и летели на крыльях почты те нескончаемые послания, которые мисс Мэннеринг писала в Мервин-холле.
Чтобы читатель лучше понял все происходящее, приводим несколько отрывков из этих писем.
ПЕРВЫЙ ОТРЫВОК
Увы, милая Матильда, участь моя очень печальна. Какой-то злой рок преследует твою бедную подругу от самой колыбели. Подумать только, за какой пустяк нас с тобой разлучили - за ошибку в итальянской грамматике, за три фальшивые ноты в сонате Паэзиелло[138]. Но таков уж характер моего отца; я даже не знаю, чего больше в моем чувстве к нему - любви, восхищения или страха. Его подвиги на войне, его успехи в жизни, его привычка энергией преодолевать любое, даже, казалось бы, непреодолимое препятствие сделали его человеком решительным и властным; он не терпит, чтобы ему перечили; и не прощает людям даже малейшей оплошности. Все это потому, что сам он - образец совершенства. Знаешь, тут ходили слухи - и слова, сказанные моей покойной матерью перед самой смертью, как будто даже подтвердили их достоверность, - будто он владеет тайными знаниями, ключ к которым утрачен и которые позволяют видеть смутные образы грядущих событий!;
Разве сама мысль о чудесном даре предвидения или даже о высоко развитых способностях и о могучем уме, суждения которого в глазах людей часто казались не чем иным, как прорицанием будущего, - разве все это не окружает человека таинственным ореолом величия? Ты скажешь, что это романтика, но помни, что я родилась в стране амулетов и чар, в детстве еще меня убаюкивали сказки, обаяние которых исчезает за мишурной красивостью французского перевода. О Матильда, как бы я хотела, чтобы ты могла видеть смуглые лица моих индианок, когда они благоговейно слушают волшебную сказку, превращающуюся порой в устах певца-сказителя в стихи. Я своими глазами видела, как эти сказки потрясали слушателей, и легко понять, что после этого все европейские романы кажутся мне бледными и больше меня не волнуют.
ВТОРОЙ ОТРЫВОК
Ты знаешь мою сердечную тайну, милая Матильда, знаешь чувства мои к Брауну. Я не стану говорить - к его памяти. Я убеждена, что он жив и верен мне. Покойная матушка покровительствовала ему и позволяла за мной ухаживать; может быть, это было не совсем благоразумно, если вспомнить, какое значение отец придавал происхождению и званию человека. Но я тогда была почти девочкой и никак не могла превзойти умом ту, кого дала мне в наставницы сама природа. Отец мой постоянно бывал, в походах, видела я его редко, и меня приучили относиться к нему скорее со страхом, чем с доверием. Ах, если бы господь тогда не допустил этого, насколько бы все было лучше!
ТРЕТИЙ ОТРЫВОК
Ты спрашиваешь меня, почему я не говорю отцу, что Браун жив, что он, во всяком случае, остался в живых, после того как его ранили на этой злосчастной дуэли, а также и о письмах его к матушке, где он сообщает ей, что окончательно выздоровел и надеется скоро освободиться от плена. Старый воин, убивший на своем веку немало людей в сражениях, вряд ли особенно задумывался над катастрофой, которая едва не стоила мне жизни. И если бы я показала ему это письмо и он узнал, что Браун жив и по-прежнему упорно добивается моей любви, а ведь именно это и заставило отца драться с ним не на жизнь, а на смерть, разве такое известие не нарушило бы в гораздо большей степени душевное равновесие полковника Мэннеринга, чем сознание, что он убил человека?
Если Брауну удастся вырваться из рук разбойников, то я уверена, что он скоро приедет в Англию, и тогда у нас будет достаточно времени, чтобы подумать, как сообщить отцу, что он жив. Но, увы, если сокровенная надежда, которую я лелею, не сбудется, то надо ли открывать ему глаза на все, что тогда случилось и что оставило столько тягостных воспоминаний? Матушка до такой степени боялась, что отец узнает о чувстве Брауна ко мне, что готова была заставить отца думать, что все знаки внимания с его стороны относятся к ней самой. И знай, Матильда, как бы ни было велико мое уважение к той, которой уже нет на свете, я хочу быть справедливой и к тому, кто жив, - к отцу, и я могу только сказать, что двойная игра, которую она вела, не только компрометировала отца, но и была гибельной для нас обеих. Но мир праху ее! Поступки ее шли скорее от сердца, чем от разума. Так кто же дал ее дочери, которая сама унаследовала те же слабости, право обличать их в собственной матери?
ЧЕТВЕРТЫЙ ОТРЫВОК
Милая Матильда, если Индия - страна чудес, то здешние края - страна романтики. Такие красоты создаются природою только в минуты высочайшего вдохновения: ревущие водопады, обнаженные вершины гор среди голубого неба, причудливо разлившиеся в тенистых долинах озера. А с каждым поворотом тропинки открываются места еще более живописные - скалы, на которых виснут набежавшие облака. Во всем этом есть и дикость картин Сальватора Розы[139] и прелесть пейзажей Клода Лоррена[140]. Я счастлива и тем еще, что нашла в жизни что-то, чем могу восхищаться вместе с отцом. В душе он художник и поэт и преклоняется перед природой. Он доставлял мне величайшее наслаждение, разъясняя, как устроен мир и откуда возникают эти поразительные свидетельства ее могущества. Я хотела бы, чтобы он поселился в этом чудесном краю. Но он неуклонно стремится на север, и сейчас вот он разъезжает по Шотландии и как будто собирается купить поместье, чтобы там потом и обосноваться. Какие-то далекие воспоминания влекут его к этой стране. Поэтому, дорогая Матильда, я снова должна буду уехать еще дальше от тебя, прежде чем я смогу сказать, что я наконец дома. Какое это будет для меня наслаждение написать: "Матильда, приезжай и будь гостьей твоей верной Джулии!"
Сейчас я живу у мистера и миссис Мервин, старых друзей моего отца. Миссис Мервин - милейшая женщина, настоящая леди, отличная хозяйка, но зато лишена всякого воображения, и я с тем же успехом могла снискать себе сочувствие у миссис Учись, - как видишь, я не забыла старых школьных прозвищ. Мервин совсем непохож на моего отца, но мне с ним бывает очень занятно, и он очень внимателен ко мне.
garcoa,[141] точно так же, как и хорошего хозяина. Мне доставляет удовольствие, когда он ради меня карабкается на вершины гор или пробирается к водопадам. Я же, со своей стороны, восхищаюсь его полями с турнепсом, люцерной и клевером. Он, по-видимому, считает меня самой обыкновенной, романтически настроенной девушкой, которая к тому же и недурна собой. Могу тебя уверить, что он знает толк в женской красоте. А на более глубокое понимание с его стороны я и не рассчитываю. Он острит, берет меня за руку, ковыляет всюду за мной (этот почтенный господин страдает подагрой) и рассказывает старые истории о высшем свете, который он знает вдоль и поперек. А я слушаю его с улыбкой, стараюсь быть простой и веселой, как только могу, и у нас с ним все идет хорошо.
Но, увы, милая Матильда, что бы я стала делать в этом романтическом раю, где живет эта супружеская чета, столь мало гармонирующая с природой здешних мест, что бы я стала здесь делать, если бы ты не отвечала мне аккуратно на мои совсем скучные письма. Прошу тебя, пиши, пожалуйста, не реже трех раз в неделю, тебе есть о чем рассказывать.
ПЯТЫЙ ОТРЫВОК
Как мне передать тебе все, что случилось? Рука дрожит, сердце так бьется, что я просто не в силах писать. Говорила же ведь я, что он жив? Говорила, что не должна отчаиваться? Как могло тебе прийти в голову сказать, Матильда, что из-за того только, что я рассталась с ним почти еще девочкой, чувство мое к нему было скорее плодом воображения, а не настоящим влечением сердца? Как иногда ни обманывают нас чувства, я была уверена, что это - настоящая любовь. Но перейду к моему рассказу, и пусть это будет самым священным залогом нашей искренности друг с другом.
оно, я пыталась тебе рассказать. Мервин-холл - здание старое и в свое время было крепостью, защищавшей берег. Камешек, брошенный с балкона этого дома, попадает прямо в воду, а она здесь достаточно глубока, и лодки могут подходить совсем близко. Я оставила ставни приоткрытыми, чтобы перед сном, как всегда, подойти к окну и взглянуть еще раз на озеро, залитое лунным спетом. Я была увлечена замечательной сценой из "Венецианского купца"[142], где влюбленные, описывая тишину летней ночи, проникновенно говорят друг другу о ее красотах; я сравнивала историю их любви с чувствами, которые она вызывала во мне, и забыла обо всем на свете. Вдруг я услышала с озера звуки флажолета. Я говорила тебе, что это был любимый инструмент Брауна. Кто же это мог играть в такую ночь, ясную и тихую, но все же осеннюю и слишком холодную для того, чтобы кататься на лодке ради одного только удовольствия? Я подошла ближе к окну, затаив дыхание, и стала слушать; звуки смолкли на какое-то время, потом возобновились, потом смолкли и потом вдруг снова стали долетать до меня, все приближаясь. Наконец я ясно расслышала индийскую песенку, которую ты еще, помнишь, называла моей любимой. Я говорила тебе, кто этой песне меня научил. Это был его флажолет, его игра. Я не могла понять, доносятся эти звуки с земли или с небес, откуда их, может быть, несет ко мне ветер, чтобы возвестить о его кончине.
Долгое время я не могла набраться храбрости и выйти на балкон, и одна только твердая уверенность, что он жив и что мы должны встретиться снова, придала мне решимость. Так и случилось, я нашла в себе силы выйти на балкон, хотя сердце не переставая стучало. На озере была лодка, а в ней - гребец. Матильда, это был он! Я сразу узнала его после стольких лет разлуки, несмотря на ночную мглу, как будто мы расстались только вчера и встретились снова среди бела дня! Он остановился под самым балконом и заговорил со мной. Я не помню, что он говорил, что я отвечала. Слезы душили меня, но это были слезы радости. Где-то невдалеке залаяла собака, и нам пришлось расстаться, но мы условились встретиться сегодня ночью там же и в то же время.
Но к чему это все приведет? Разве я могу сказать? Я ничего не знаю. Провидение, которое спасло его от смерти и освободило из рабства, которое спасло тем самым и моего отца, не дав ему пролить кровь ни в чем не повинного человека, одно должно вывести меня из этого лабиринта. С меня же достаточно твердого убеждения, что Матильде не придется краснеть за свою подругу, отцу за свою дочь, а моему возлюбленному - за избранницу своего сердца.
Примечания
137
138
Паэзиелло Джованни (1740 - 1816) - итальянский композитор, популярный в конце XVIII в.
139
140
Клод Лоррен (1600 - 1682) - выдающийся французский живописец-пейзажист; его элегические картины природы носят спокойный, величественный характер.
141
Галантного кавалера (франц.).
142
"Венецианского купца",.. - Имеется в виду диалог Лоренцо и Джессики в драме Шекспира "Венецианский купец" (акт. V, сц. 1).