Автор: | Скотт В. |
Категории: | Роман, Историческое произведение |
УЭВЕРЛИ, ИЛИ ШЕСТЬДЕСЯТ ЛЕТ НАЗАД
Глава XXIII
УЭВЕРЛИ ПРОДОЛЖАЕТ ГОСТИТЬ В ГЛЕННАКУОЙХЕ
Флора едва успела закончить свою песню, как Фёргюс появился перед ними.
- Я был уверен, что найду вас здесь, даже без помощи моего верного Брана. Обычный, не увлекающийся возвышенным вкус, ну, скажем, как мой, предпочел бы, разумеется, какой-нибудь версальский фонтан(*1) этому каскаду со всеми сопровождающими его гранитами, громами и грохотами, но это - Парнас нашей Флоры, капитан Уэверли, а этот ручей - ее Геликон.(*2) Для моего погреба было бы весьма полезно, если бы она могла внушить своему сотруднику Мак-Мёрруху, что он весьма благотворно действует на вдохновение: он только что выпил пинту виски, чтобы согреть свой желудок после бордоского. А что, испробовать разве его силу? - Он отпил немного воды из горсти и, встав в театральную позу, тут же начал:
Впрочем, наш гайлэндский Геликон никогда не принесет пользы английской поэзии. Allons, courage![110]
- Помилосердствуй, милый Фёргюс! Избавь нас от этих скучнейших и бесцветнейших жителей Аркадии.(*3) Не навлекай на нас напасть всех Коридонов и Линдоров.(*4)
- Нет, если ты не можешь оценить прелести de la houlette et du chalumeau,[112] я дойму тебя героическим жанром.
- Дорогой Фёргюс, ты, верно, почерпнул свое вдохновение не из моей, а из Мак-Мёрруховой чаши.
- Отрицаю, mа belle demoiselle,[113]
Io d’Elicona niente
Mi euro, in fe di Dio, che’ il bere d’acque
(Bea chi ber ne vuol) sempre me spiacque,[114]
Но если вы предпочитаете гэльский, капитан Уэверли, мы попросим сейчас маленькую Катлину спеть нам «Дримминдху». А ну, Катлина, дорогая, начинай, и никаких извинений перед чужестранцем!
Катлина очень живо спела небольшую гэльскую песню, шуточную элегию крестьянина на смерть своей коровы, забавные звуки которой не раз вызывали улыбку Уэверли, хоть он и не понимал языка.[115]
- Замечательно, Катлина! - воскликнул Фёргюс.- Придется как-нибудь подобрать тебе красивого жениха среди парней нашего клана.
Катлина засмеялась, покраснела и спряталась за подругу.
По дороге в замок Мак-Ивор стал горячо уговаривать Уэверли остаться у него погостить еще неделю-две, чтобы посмотреть на большую охоту, в которой собирались участвовать он сам и еще несколько гайлэндских джентльменов. В груди Эдуарда слишком живы были впечатления от красоты Флоры и от прелести ее пения, чтобы он нашел в себе силу отклонить такое приятное приглашение. Поэтому решено было, что он напишет барону Брэдуордину, сообщит ему о своем намерении пробыть еще с полмесяца в Гленнакуойхе и попросит его препроводить с подателем (слугой Фёргюса) все письма, которые могли прийти к нему за это время.
Разговор, естественно, перешел на барона, которого Фёргюс стал превозносить до небес как человека чести и безупречного воина. Еще более проницательную характеристику дала ему Флора, заметив, что он представляет собой чистейший образец шотландского рыцаря былых времен со всеми его достоинствами и особенностями.
- Такие характеры, капитан Уэверли, - сказала она, - становятся с каждым днем все реже. Отличительной чертой их было чувство собственного достоинства, которое свято соблюдалось вплоть до последнего времени. Но теперь джентльмены, взгляды которых не позволяют им прислуживаться новому правительству, попадают в немилость и опалу, и многие начинают вести себя по-иному. Вы сами видели в Тулли-Веолане людей, которые приобрели привычки и друзей, несовместимых с их воспитанием. Безжалостные и несправедливые политические гонения зачастую развращают своих жертв. Но будем надеяться, что скоро наступит такое время, когда шотландский помещик сможет быть ученым, не страдая педантизмом нашего друга барона; увлекаться охотой, не усваивая вульгарных привычек мистера Фолконера; и хорошим хозяином, не став грубым двуногим скотом, как Килланкьюрейт.
Так Флора предсказывала изменение порядков, действительно совершившееся впоследствии, но совсем по-иному, чем это ей представлялось.
Потом она перешла на милую Розу и с самой теплой похвалой отозвалась о ее наружности, манерах и способностях.
- Тот счастливец, которого она полюбит, найдет неоценимое сокровище в ее чувствах. Она всей душой предана семейной жизни и выполнению тех мирных обязанностей, которые сосредоточиваются вокруг домашнего очага. Муж станет для нее тем, кем сейчас является для нее отец, - предметом забот, попечения и нежной привязанности. Она на все будет смотреть его глазами, интересоваться лишь тем, что его занимает. Если он окажется человеком разумным и нравственным, она будет сочувствовать его печалям, подбадривать его в усталости и разделять его радости. Но если ею завладеет грубый и невнимательный муж, она также угодит ему, ибо недолго переживет его грубости. Увы! Сколько шансов на то, что именно такая судьба постигнет мою бедную подругу! О, если бы я могла стать сию же минуту королевой и приказать самому приятному и достойному юноше моего королевства принять свое счастье из рук Розы Брэдуордин!
- Хорошо было бы, если бы en attendant[116] ты приказала ей принять это счастье из моих рук,- промолвил со смехом Фёргюс.
Не знаю почему, но это желание, хоть и высказанное в шутливой форме, покоробило Эдуарда, несмотря на то, что Флора вызывала в нем все более пламенное чувство, а к мисс Брэдуордин он был совершенно равнодушен. Это одна из необъяснимых сторон человеческой природы, и пытаться разгадывать ее мы не станем.
- Из твоих рук, брат? - ответила Флора, пристально посмотрев на него. - Никогда. У тебя другая суженая - Честь; опасности, которым ты должен подвергнуть себя, добиваясь ее благосклонности, разбили бы сердце бедной Розы.
Беседуя таким образом, они дошли до замка, и Уэверли быстро написал письма в Тулли-Веолан. Зная, насколько педантичен барон в таких делах, он собирался запечатать свою записку печатью с фамильным гербом, но не нашел ее на цепочке от часов и решил, что забыл ее в Тулли-Веолане. Он сказал об этом Фёргюсу и попросил его одолжить ему фамильную печать Мак-Иворов.
- Не может быть, чтобы Доналд Бин Лин... - сказала мисс Мак-Ивор.
- Ручаюсь жизнью, особенно при таких обстоятельствах,- ответил брат. - А кроме того, если бы он взял печать, он не побрезговал бы и часами.
- Знаешь, Фёргюс, - сказала Флора, - что там ни говори, а мне страшно, что ты покровительствуешь этому человеку.
- Я покровительствую ему? Моя любезная сестрица еще, чего доброго, убедит вас, что я получаю от него то, что люди в старину называли «стейкредом», - кусок мяса с добычи, или, проще говоря, часть добычи, захваченной разбойником, которую он выплачивает лэрду или вождю клана за то, что прогоняет захваченный скот через его земли. Нет сомнения, что если я не найду какого-нибудь магического средства, чтобы придержать язычок Флоры, в один прекрасный день генерал Блекни пришлет сюда из Стёрлинга отряд воителей (это слово он произнес с высокомерной иронией), чтобы захватить Вих Иан Вора, как они прозвали меня, в его собственном замке.
- Перестань, Фёргюс, неужели нашему гостю не ясно, что с твоей стороны все это сумасбродство и аффектация? У тебя хватает людей, и нет нужды вербовать бандитов, а твоя собственная честь выше всяких подозрений. Почему бы тебе сразу не выслать из своих земель этого Доналда Бин Лина, которого я прямо не выношу за его льстивость и двуличие еще больше, чем за его грабежи? Никакая высокая цель не заставила бы меня терпеть такую личность.
- Никакая, Флора? - спросил Фёргюс многозначительно.
- Но, сестричка, - весело ответил Мак-Ивор,- ты забыла мое уважение к la belle passion.[117] Эван Дху Мак-Комбих влюблен в Доналдову дочку Алису, и ты ведь не хотела бы, чтобы я расстроил их любовные дела. Весь клан восстал бы против меня. Ты же знаешь их мудрое изречение, что для всякого человека родственник - часть его тела, а молочный брат - кусок его сердца.
- Тебя, Фёргюс, не переспоришь. Дай бог, чтобы все это благополучно кончилось!
-- Благочестивое пожелание, дорогая моя пророчица, и самый лучший способ закончить спор по сомнительному вопросу. Однако, капитан Уэверли, неужели вы не слышите волынок? Не испытываете ли вы желания поплясать в зале под их звуки? Это лучше, чем быть оглушенным ими, не принимая участия в упражнениях, к которым они нас призывают.
Уэверли подал руку Флоре. Песни, пляски и веселье продолжались допоздна, и ими на этот день закончилась программа развлечений в замке Вих Иан Вора. Наконец Эдуард удалился к себе, охваченный незнакомыми и противоречивыми чувствами, которые долго не давали ему уснуть. Он был в том не лишенном прелести состоянии, когда за руль берется фантазия, а душа скорее несется, увлекаемая потоком мыслей, чем старается определить, расположить в известном порядке и исследовать их. Заснул он поздно и видел во сне Флору Мак-Ивор.
Примечания
*1
Версальский фонтан... - Дворец французского короля в Версале славился своими фонтанами. Фёргюс - воспитанник французского двора - предпочитает их горному ручью.
*2
...это Парнас нашей Флоры... а этот ручей - ее Геликон... каскад и ручей этим источникам, а не самим горным вершинам.
*3
...бесцветнейших жителей Аркадии... - Жители древней Аркадии (центральной части Пелопоннеса) пользовались репутацией патриархального народа. Авторы идиллий изображали их неиспорченными детьми природы. Возникший в эпоху Возрождения жанр пасторали представлял их в еще более идеализированном виде.
*4
Коридон, Линдор - имена пасторальных аркадских пастушков.
110
А ну, смелей! (франц.).
111
Поит сей ключ благословенный,
Где жалкие стада блуждают
На берегу среди цветов
И всюду их сопровождает
112
Пастушеского посоха и свирели (франц.).
113
Прекрасная дева (франц.).
114
Клянусь, я Геликон ни в грош не ставлю.
Питайся всяк, кто хочет, влагой дивной,
115
Эта старинная гэльская песня все еще пользуется популярностью как в Верхней Шотландии, так и в Ирландии. Она была переведена на английский язык и издана, если не ошибаюсь, по настоянию шутника Тома д’Эрфи под названием «Колли, моя корова». (Прим. автора.)
Д’Эрфи Томас (1653-1723) - английский поэт и драматург. (Комм. А. Левинтон)
116
Пока что (франц.).
117
Прекрасной страсти (франц.).