Уэверли.
Глава XLI. Тайна начинает проясняться

УЭВЕРЛИ, ИЛИ ШЕСТЬДЕСЯТ ЛЕТ НАЗАД

Глава XLI

ТАЙНА НАЧИНАЕТ ПРОЯСНЯТЬСЯ

- Ну, как он тебе понравился? - первым долгом спросил Фёргюс, когда они стали спускаться по широкой каменной лестнице.

- За такого принца стоит и жить и умереть! - восторженно откликнулся Эдуард.

- Я был уверен, что он произведет на тебя такое впечатление, и хотел, чтобы ты встретился с ним раньше, но ты тогда растянул себе связки. Однако у него есть и свои слабые стороны, или, вернее, ему приходится все время вести очень трудную игру, а ирландские офицеры, которые все время крутятся вокруг него, - советчики весьма посредственные; они не могут разобраться во множестве претензий, которые ему приходится рассматривать. Ты себе представить не можешь: мне пришлось припрятать графский патент, который я получил за услуги, оказанные десять лет назад, чтобы не возбудить зависти каких-то С*** и М***! Но ты был совершенно прав, Эдуард, что отказался от места адъютанта. Правда, сейчас есть два таких места, но одно из них Клэнроналд, Лохил и почти все мы просили дать молодому Аберхалладеру, а другое равнинные шотландцы и ирландцы жаждут получить для лэрда Ф***. Теперь, если бы тебе отдали предпочтение перед одним из этих кандидатов, ты бы нажил себе врагов. А впрочем, я удивляюсь, что принц предложил тебе всего только майора, в то время как другие, которые не могут поставить и полутора сотен людей, требуют себе подполковника. «Но терпение, братец, знай тасуй карты». Дела пока идут превосходно, надо только позаботиться о твоем новом костюме на вечер, а то, по правде сказать, твой внешний вид не очень подходит для придворного.

- Не скрою, - сказал Уэверли,- моя охотничья куртка видала виды с тех пор, как мы с тобой расстались, но ты, друг мой, знаешь это, верно, не хуже, если не лучше моего.

- Ты преувеличиваешь мои ясновидческие способности,- сказал Фёргюс. - Мы сначала были так поглощены планом дать бой Коупу, а затем операциями в Нижней Шотландии, что я смог сообщить лишь самые общие инструкции тем из наших людей в Пертшире, которым было поручено беречь и охранять тебя. Но расскажи все свои приключения по порядку, так как они дошли до нас лишь частично, да и то в искаженном виде.

Уэверли подробно изложил своему другу обстоятельства, с которыми читатель уже знаком. Фёргюс слушал его с большим вниманием. К этому времени они добрались до дверей его квартиры, выходившей на небольшой мощеный двор на Кэнонгейтской улице. Хозяйка дома, довольно миловидная полная вдовушка лет сорока, весьма благосклонно улыбнулась красивому молодому начальнику. Она принадлежала к тем людям, у которых приятная наружность и веселость всегда имеют успех, а политические убеждения никакой роли не играют. Каллюм Бег встретил Уэверли с улыбкой, как старого знакомого.

- Каллюм,- сказал предводитель, - зови Шемуса ан Снахада (Джеймса с иголкой - таков был потомственный портной Вих Иан Вора).

- Шемус, мистеру Уэверли нужен кат дат (одежда из тартана боевых цветов). Чтоб его брюки были готовы через четыре часа. Мерку человека хорошего сложения ты знаешь: два двойных ногтя вокруг щиколотки...

- Одиннадцать от бедра до пятки, семь вокруг талии. Ваша милость может повесить Шемуса, если в горах найдутся хоть одни ножницы, которые смелее скроили бы брюки по фасону, чем мои.

- Достань еще плед Мак-Иворского тартана и пояс, - продолжал предводитель, - да купи в торговых рядах у мистера Муата голубую шапочку такого же фасона, как у принца. Мой короткий зеленый камзол с серебряным шитьем и серебряными пуговицами будет ему как раз впору, а я его ни разу не надевал. Скажи также прапорщику Мак-Комбиху выбрать из моих щитов какой-нибудь покрасивее. Принц пожаловал мистеру Уэверли палаш и пистолеты, а я дам ему кинжал и кошелек. Добавь к этому пару башмаков на низких каблуках, и тогда, мой дорогой Эдуард (тут он обратился к нему), ты будешь настоящим сыном Ивора.

Отдав эти необходимые распоряжения, предводитель вернулся к приключениям своего друга.

- Ясно, что ты был под охраной Доналда Бин Лина. Дело в том, что, когда я отвел свой клан на соединение с принцем, я возложил на этого достойного члена общества выполнение одного дела, после чего он должен был догнать меня со всеми силами, какие ему только удастся собрать. Но вместо этого сей почтенный муж, видя, что ему ничто не угрожает, решил, что выгоднее воевать за свой собственный счет, и рыскал по всей стране, грабя друга и недруга под предлогом сбора подати, иногда как бы от моего имени, а иногда (черт бы побрал его волчью наглость!) от имени своей великой персоны! Клянусь честью, если мне еще доведется увидеть Бенморскую скалу, я не удержусь и повешу этого негодяя. Я узнаю его руку особенно по тому, как он спасал тебя из когтей этого гнусного ханжи Гилфиллана, и не сомневаюсь, что роль коробейника разыграл при этом сам Доналд; но как он не ограбил тебя, не взял за тебя выкуп или не воспользовался так или иначе твоим пленом, чтобы извлечь какую-нибудь пользу для себя, - это уму непостижимо.

- Где и когда ты впервые услышал, что меня держат в заточении? - спросил Уэверли.

- Об этом мне сообщил сам принц, - сказал Фёргюс,- и он очень обстоятельно расспрашивал о тебе. Затем он сказал, что ты сейчас находишься во власти одного из наших северных отрядов, - ты ведь понимаешь, что мне нельзя было просить его разъяснить все подробности, - и спросил моего мнения, что с тобой делать. Я посоветовал доставить тебя сюда в качестве пленника, так как не хотел еще больше компрометировать тебя в глазах английского правительства, если бы ты решил продолжать путь на юг. Ты не должен забывать, что я ничего не знал о том, что тебя обвинили в помощи и содействии государственной измене - ведь это, вероятно, и было причиной отказа от твоего первоначального намерения? Чтобы конвоировать тебя из Дуна, отрядили эту мрачную бестолковую скотину Балмауоппла с его так называемым эскадроном. Что касается до его поведения, то, кроме того, что он от природы не терпит никого, кто похож на джентльмена, его все еще терзает воспоминание об обиде, нанесенной ему Брэдуордином, чему доказательством его версия этого происшествия, которая немало способствовала некоторым слухам, дошедшим до твоего бывшего полка.

- Вполне возможно, - сказал Уэверли, - но теперь, дорогой Фёргюс, я надеюсь, ты найдешь свободную минуту и расскажешь мне о Флоре.

- Ну что ж, - ответил Фёргюс, - могу тебе сказать, что она жива и здорова и остановилась у одной своей родственницы здесь, в городе. Я решил, что лучше пусть она приедет сюда, так как после наших успехов большое количество знатных дам потянулось к нашему военному двору; а я тебя уверяю, быть близким родственником такой девушки, как Флора Мак-Ивор, в наше время имеет большое значение. Когда тут идет такая отчаянная борьба за положение, человеку приходится пользоваться всеми честными средствами, чтобы придать себе больше веса.

него невыносима, и хотя все это вполне согласовалось с некоторыми чертами характера Фёргюса, такие расчеты показались Эдуарду эгоистичными и не достойными ни возвышенной души Флоры, ни гордой независимости ее брата. Фёргюс, воспитанный при французском дворе и привыкший к такого рода интригам, не заметил неприятного впечатления, которое он неосторожно произвел на своего друга, и закончил словами:

- Едва ли нам удастся повидать Флору до вечера, когда она будет на концерте и на балу, который принц устраивает для своих гостей. Я поссорился с ней из-за того, что она тогда не вышла с тобой проститься. Сейчас я не хочу возобновлять ссору, попросив принять тебя нынче утром; да я и не убежден, что мое ходатайство смогло бы к чему-нибудь привести, а возможно, оно помешало бы даже вашей встрече вечером.

Пока они были заняты этими разговорами, во дворе, перед окнами гостиной, раздался хорошо знакомый Уэверли голос:

- Заверяю вас, мой достойный друг, что это полнейшее пренебрежение правилами воинской дисциплины, и если бы вы не были, если так можно выразиться, совершеннейшим tyro,^[145] ваши намерения заслуживали бы сильнейшего порицания. Ибо военнопленный никоим образом не может заковываться в кандалы или содержаться in ergastulo,^[146] в общей тюрьме.

В ответ раздался ворчливый голос Балмауоппла; он прощался, видимо чем-то очень недовольный, но из его слов можно было разобрать только одно: бродяга. Он исчез, прежде чем Уэверли успел выбежать из дома, чтобы приветствовать достойного барона Брэдуордина. Барон был облачен в голубой мундир с золотым шитьем, ярко-красный камзол, короткие штаны и гигантские ботфорты, - от этого его длинная, прямая фигура казалась еще более жесткой и деревянной, а от сознания воинской власти и авторитета соответственно усилилась важность его осанки и догматичность речей.

Он встретил Уэверли с обычной добротой и сразу стал расспрашивать о том, при каких обстоятельствах он лишился офицерского звания в драгунском полку Гардинера.

- Я, разумеется, ни в коей мере не опасаюсь, мой юный друг, что вы совершили что-либо, заслуживающее такой невеликодушной меры со стороны правительства, но я считал бы справедливым и правильным, чтобы барон Брэдуордин, как с точки зрения доверия, которое к нему питают, так и с точки зрения власти, которой он располагает, мог полностью опровергнуть все наветы на наследника Уэверли-Онора, которого он имеет столько оснований считать как бы собственным сыном.

В этот момент к ним подошел Фёргюс Мак-Ивор и кратко пересказал барону все приключения Эдуарда. Эпопею нашего героя он закончил упоминанием о весьма лестном приеме, оказанном Эдуарду принцем. Барон выслушал рассказ молча, крепко пожал Эдуарду руку и поздравил его со вступлением на службу законному монарху.

^[147] справедливо почитается всеми народами делом позорным и бесчестным, будь эта присяга принята каждым солдатом в отдельности, что римляне называли per conjurationem, или одним солдатом за всех, однако никто никогда не сомневался, что такая присяга снимается dimissio, или отчислением солдата, положение которого иначе было бы столь же тяжелым, как положение углекопов, солеломцев и других adscripti glebae, или прикрепленных к земле. Все это несколько напоминает brocard,^[148] выраженную ученым Санчесом^(*1) в его труде De jure-iurando,^[149] с которым вы, без сомнения, справлялись по этому случаю. Что же касается тех, кто оклеветал вас, возводя на вас напраслины, я призываю небо в свидетели, что они справедливо заслужили наказание, определяемое законом Memnonia lex, также называемым Lex Rhemnia,^{[150] [151]} Однако, мистер Уэверли, я предпочел бы, чтобы вы, прежде чем избрать какую-либо службу в армии принца, справились о том, какое положение в ней занимает старик Брэдуордин и не будет ли он особенно рад заполучить вас в конный полк, который он должен на днях сформировать.

Эдуард оправдался необходимостью дать немедленный ответ на предложение принца и тем, что в тот момент не знал, находится ли его друг барон в армии или занимает какой-либо иной пост.

Уладив таким образом это щепетильное дело, Уэверли осведомился о мисс Брэдуордин и узнал, что она прибыла в Эдинбург вместе с Флорой Мак-Ивор под охраной отряда предводителя. Этот шаг был настоятельно необходим, так как жить в Тулли-Веолане беззащитной молодой девушке стало очень жутко и даже опасно. Имение было расположено неподалеку от горных округов, а также нескольких больших сел, которые из ненависти к горским скотокрадам и ревности к пресвитерианской церкви объявили себя сторонниками правительства и образовали отряды партизан, нередко вступавшие в схватки с горцами, а порой нападавшие и на замки якобитских дворян, расположенные между горами и равниной.

- Я предложил бы вам, - продолжал барон,- пройтись со мной до моей квартиры в Люкенбутсе и полюбоваться по дороге главной улицей, которая, без сомнения, прекраснее самой красивой улицы Лондона или Парижа. Но Роза, бедняжка, страшно напугана стрельбой из замка, хотя я и доказывал ей по Блонделю и Кухорну,^{(*2) [152]} то есть собирать свои вещи для завтрашнего похода.

- Для большинства из нас это будет нетрудно,- сказал со смехом Мак-Ивор.

- Прошу прощения, полковник Мак-Ивор, не так-то легко, как вам кажется. Я согласен, что большая часть ваших людей ушла с гор, не нагрузив себя каким-либо излишним багажом, но просто невероятно, какое количество ненужного хлама они ухитрились набрать во время похода. Я видел одного из ваших молодцов (прошу еще раз прощения) с большим зеркалом из гостиной на спине.

- А как же иначе! - сказал Фёргюс, нимало не обижаясь. - И он сказал бы вам, если бы вы начали его расспрашивать, что к живой ноге всегда что-нибудь да прилипнет. И все же, мой дорогой барон, вы не хуже моего знаете, что сотня уланов или один отряд шмиршицких пандуров^(*3)

- Совершенно верно, - ответил барон, - они, как говорит один из языческих писателей, ferociores in aspectu, mitiores in actu, ужасного и устрашающего вида, но более мягки, чем можно было бы подумать по их лицам и внешности. Но что-то я с вами, молодежь, заболтался, а мне пора уже быть в Королевском парке.

- Но, надеюсь, вы с Уэверли пообедаете у меня на обратном пути? Уверяю вас, барон, что, хотя, если понадобится, я могу жить как гайлэндец, я не забыл своего парижского воспитания и прекрасно понимаю, что значит faire la meilleure chere.^[153]

- А какой дьявол станет в этом сомневаться,- воскликнул барон смеясь, - когда вы везете с собой только повара, а провизию должен вам поставить добрый старый Эдинбург? Кстати, у меня есть дела и в городе, только я приеду к вам не раньше трех, если только харчи могут до тех пор подождать.

Тут он попрощался с друзьями и пошел выполнять поручение принца.

*1

Санчес Томас (1550-1610) - испанский иезуит, видный авторитет в средневековой науке казуистике, исследовавшей затруднительные случаи применения нравственных и религиозных законов к данному конкретному случаю и возникающие при этом «вопросы совести».

*2

Блондель Франсуа (1617-1686) - французский архитектор, автор книги о фортификации (науки о военных укреплениях) .

Кухорн Менно (1641-1704) - голландский военный инженер, крупный авторитет в вопросах фортификации.

*3

Пандуры - пехота, впервые появившаяся в Венгрии, одетая и вооруженная по турецкому образцу. Прославилась грабежами и жестокостью.

145

146

В темнице (частной), как противопоставление in carcere - тюрьме государственной (лат.).

147

Воинской присяги (лат.).

148

Аксиому права (франц.).

Brocard - аксиома права, часто цитируемая в суде, притом обычно по-латыни, чтобы сохранить силу и сжатость выражения. (Комм. А. Левинтон)

149

150

Memnonia lex... Lex Rhemnia - правильнее: Lex Remmia, существовавший в древнем Риме закон об ответственности за клевету; согласно этому закону, на лбу у клеветника выжигалась буква (по-видимому, начальная буква латинского слова - calumnia - клевета).

151

Против Верреса (лат.).

Веррес (ум. в 43 г. до н. э.) - римский наместник в Сицилии (73-71), виновный в крупных злоупотреблениях, разоблаченных Цицероном. (Комм. А. Левинтон)

152

Дать сигнал для сборов (лат.).

153