| Автор: | Скотт В. |
| Категории: | Роман, Историческое произведение |
Глава XLIV
Переговорив с Бриджнортом наедине, Кристиан поспешил во дворец герцога Бакингема, выбирая путь, который позволил бы ему не встретить знакомых. Его провели в комнаты герцога, которого он застал за приятным занятием: герцог щелкал орехи и ел их, а на столе перед ним стояла бутылка с превосходным белым вином.
- Послушай, Кристиан, вот потеха! - сказал его светлость. - Я побился об заклад с сэром Чарлзом Сэдли и выиграл у него целую тысячу, клянусь всеми святыми.
- Рад, что вам сопутствует удача, - ответил Кристиан. - Но я пришел к вам по серьезному делу.
- Серьезному? Вряд ли я когда-нибудь буду серьезным, ха-ха-ха! Что же касается удачи, то тут она ни при чем. Остроумие да изобретательность - вот и все. И если бы я не боялся оскорбить Фортуну, подобно одному древнему полководцу, то сказал бы ей прямо в лицо: твоей доли в этом деле нет. Знаешь ли ты, Нед Кристиан, что умерла старая Кресуэл?
- Да, говорят, дьявол уже прибрал ее, - ответил Кристиан.
Ты неблагодарен, - сказал герцог. - Насколько мне известно, ты ей обязан не меньше других. Право же, старушка была благожелательна и во многом полезла, И чтобы ей не пришлось остаться без напутствия, как какой-нибудь еретичке, я побился об заклад - слышишь? - с Сэдли, что напишу к ее похоронам надгробную проповедь, что каждое слово там будет ей в похвалу, что при этом о ней будет сказана чистая правда, что епископ, однако, не сможет запретить Куодлингу, моему маленькому священнику, прочитать эту проповедь с кафедры.
- Я вполне могу оценить трудности этой задачи, милорд, - ответил Кристиан, который отлично знал, что не добьется внимания ветреного вельможи до тех пор, пока тот не выскажет всего, что в эту минуту занимает его ум, и потому в собственных же его, Кристиана, интересах дать герцогу поскорее выговориться.
- Ну вот, - продолжал герцог, - я заставил Куодлинга сказать примерно следующее: «Что бы ни говорили дурного о жизни этой достойной женщины, чьи останки мы предали сегодня земле, само злословие не сможет отрицать, что она хорошо родилась, хорошо вышла замуж, хорошо жила и хорошо умерла, ибо она родилась в Шедуэле, вышла замуж за Кресуэла, жила в Кэмберуэле и умерла в Брайдуэле…» [103]На этом кончилась речь, а с нею и честолюбивые мечты Седли, который намерен был перехитрить Бакингема. Ха-ха-ха! Итак, мистер Кристиан, что вам нынче угодно мне приказать?
- Во-первых, я должен поблагодарить вашу светлость за внимание: вы приставили к вашему бедному другу и слуге грозного полковника Блада. Черт побери, он так горячо принял к сердцу необходимость спровадить меня подальше от Лондона, что хотел добиться этого при помощи шпаги, а потому мне пришлось сделать этому наглецу небольшое кровопускание. Вашим фехтовальщикам, милорд, что-то не везет последнее время, и это странно - ведь вы всегда выбираете самых лучших и самых неразборчивых в средствах.
- Ну, ну, Кристиан, - сказал герцог, - не рано ли ты возликовал? Великий человек, если я могу назвать себя так, велик даже в неудачах. Я сыграл с тобой эту невинную шутку, Кристиан, чтобы показать тебе, как я интересуюсь твоими намерениями. Но я вижу, негодяй осмелился напасть на тебя с оружием? Этого я никогда ему не прощу! Как! Подвергать опасности жизнь моего старинного друга Кристиана!..
- А почему бы и нет, милорд, - хладнокровно сказал Кристиан, - коли этот старинный друг заупрямился и не хочет, как послушный мальчик, покинуть Лондон, когда вашей светлости угодно в его отсутствие развлекать у себя в доме его племянницу!
- Как так? Мне было угодно развлекать твою племянницу, Кристиан? - воскликнул герцог. - Но эта молодая особа отнюдь не нуждается в моих заботах - если не ошибаюсь, она должна была стать предметом благосклонного внимания короля.
птичка уже улетела.
- Кристиан, ты старый плут! Я вижу, тебя не перехитришь. Значит, это ты похитил мою хорошенькую пленницу, оставив ей заместительницу, на мой взгляд - гораздо более интересную. Ах, если бы она сама не отрастила себе крыльев и не упорхнула на них, я посадил бы ее в клетку из чистого золота! Впрочем, не бойся, Кристиан, я прощаю тебя, прощаю!
- Ваша светлость сегодня на редкость великодушны, особенно принимая во внимание то, что обижен я, а не вы. Мудрецы говорят, что обидчик труднее прощает, нежели обиженный.
- Что верно, то верно, Кристиан, - сказал герцог, - и, как ты правильно заметил, это нечто совершенно новое во мне: мое великодушие действительно выглядит удивительным. Ну, я отпустил тебе твой грех; когда же я снова увижу мою мавританскую принцессу?
- Когда я буду совершенно уверен, что каламбуры, пари и надгробные речи не вытеснят ее из памяти вашей светлости.
- Все остроумие Саута, или Этериджа, или даже мое собственное, - быстро сказал Бакингем, - не заставят меня позабыть мой долг перед прелестной мавританкой.
- Оставим хоть на минуту эту прекрасную даму. - сказал Кристиан. - Клянусь, в свое время ваша светлость ее увидит и убедится, что она- самая необыкновенная женщина нашего века. Но пока забудем ее, милорд. Давно ли вы получали известия о здоровье вашей супруги?
- О здоровье герцогини? - удивился герцог. - Нет… гм… Она была больна… но…
- Но теперь уже не больна, - заключил Кристиан. - Двое суток назад она скончалась в Йоркшире.
- Ты в дружбе с самим чертом! - вскричал герцог.
- Для человека с моим именем это было бы неприлично, - ответил Кристиан. - Но за то короткое время, пока новость, известная вашей светлости, еще не стала всеобщим достоянием, вы успели, кажется, просить у короля руки леди Анны, второй дочери герцога Йоркского, и получили отказ.
- Гром и молния! - вскричал герцог, вскакивая и хватая Кристиана за ворот. - Откуда ты знаешь об этом, негодяй?
- Уберите руки, милорд, и я, быть может, отвечу вам, - сказал Кристиан. - Я человек простой, старого пуританского склада и не люблю рукоприкладства. Отпустите мой ворот, говорю вам, не то я найду средство заставить вас сделать это.
Герцог держал Кристиана за ворот левой рукой, а правую не спускал с рукояти кинжала, но при последних словах Кристиана отпустил его, правда очень медленно и нехотя, с видом человека, который только откладывает исполнение своего намерения, а не отказывается от него. Кристиан с величайшим спокойствием поправил платье и продолжал:
- Вот теперь мы можем говорить на равных правах. Я пришел не оскорблять вашу светлость, а предложить вам средство отомстить за оскорбление.
- Отомстить? - воскликнул герцог. - В нынешнем моем состоянии духа для меня нет ничего сладостнее этого слова. Я жажду мести, я стремлюсь к мести, я готов умереть, чтобы отомстить. Черт бы меня побрал! - продолжал он почти в исступлении, безостановочно шагая взад и вперед по комнате. - Я старался изгнать из моей памяти этот отказ тысячью разных глупостей - думал, что никто о нем не знает. Но он известен, причем именно тебе, самому заядлому распространителю придворных сплетен. Кристиан, честь Вильерса в твоих руках! Говори, исчадье лжи и обмана, кому обещаешь ты отомстить? Говори! И если твои слова совпадут с моими желаниями, я охотно заключу с тобой договор, так же как и с самим сатаною, твоим господином.
- В своих условиях, - сказал Кристиан, - я не буду столь неразумен, как этот старый богоотступник. Я пообещаю вашей светлости, как сделал бы это он, процветании в земной юдоли и отмщение - его излюбленный способ совращать верующих, - но предоставлю вам самим изыскивать возможность спасения вашей души.
Герцог устремил на него задумчивый и печальный взгляд.
- Хотел бы я, Кристиан, - сказал он, - по одному лишь выражению твоего лица понять, какое дьявольское мщение ты мне предлагаешь!
- Попробуйте догадаться, ваша светлость, - ответил Кристиан, спокойно улыбаясь.
и государственную измену и мелкое воровство, более для тебя подходящее.
- Государственную измену, милорд? - повторил Кристиан. - Вы ближе к догадке, чем можете предположить. Я восхищен проницательностью вашей светлости.
- Государственная измена! - отозвался герцог. - Кто осмеливается предлагать мне участвовать в таком преступлении?
- Если это слово пугает вас, милорд, можете заменить его мщением - мщением клике министров, которые расстроили ваши планы, несмотря на ваш ум и доверие короля. Мщение Арлингтону, Ормонду, самому Карлу!
- Нет, клянусь богом, нет! - вскричал герцог, снова принимаясь беспокойно шагать по комнате. - Мщение этим крысам из Тайного совета - еще куда ни шло. Но королю - ни за что, никогда! Я и так раздражал его сотни раз, а он лишь однажды взбесил меня. Я мешал ему в государственных делах, соперничал с ним в любви, брал над ним верх и в том и в другом, а он, черт побери, все мне прощал. Нет, если бы даже эта измена помогла мне взойти на его трон, и тогда мне не было бы оправдания. Это хуже, чем гнусная неблагодарность!
- Благородно сказано, милорд, - заметил Кристиан. - Ваши слова достойны милостей, полученных вашей светлостью от Карла Стюарта, и того, как вы их цените. Впрочем, все равно: если вашей светлости не угодно стать во главе нашего дела, у нас есть Шафстбери, Монмут…
- Негодяй! - воскликнул герцог в полной ярости - Ты думаешь, что сумеешь осуществить с другими то, от чего отказался я? Нет, клянусь всеми языческими и христианскими богами! Я прикажу сейчас же арестовать тебя, и в Уайтхолле, клянусь богом или чертом, ты выдашь все свои замыслы.
- И первые же мои слова, - невозмутимо ответил Кристиан, - откроют Тайному совету место, где можно найти некоторые письма, которыми ваша светлость удостаивали вашего бедного вассала и которые его величество прочтет скорее с удивлением, нежели с удовольствием.
- Будь ты проклят, негодяй! - вскричал герцог, снова хватаясь за кинжал. - Ты опять перехитрил меня! Не знаю, что удерживает меня от того, чтобы заколоть тебя на месте.
- Я могу умереть, милорд, - ответил Кристиан, слегка покраснев и сунув правую руку за пазуху, - но я не умру, не отомстив: я предвидел опасность и принял меры для защиты. Я мог умереть, но - увы! - письма вашей светлости находятся в верных руках, и руки эти не преминут передать их королю и Тайному совету. Что вы скажете о мавританской принцессе, милорд? Что, если я завещал ей исполнить мою волю и объяснил, что нужно делать, коли я не вернусь невредимым из Йорк-хауса? Нет, милорд; хоть голова моя в волчьей пасти, я сунул ее туда, только удостоверившись, что десятки карабинов выстрелят в волка, когда он решится захлопнуть свою пасть. Стыдитесь, милорд, вы имеете дело с человеком бесстрашным и неглупым, а обращаетесь с ним, как с трусом или ребенком.
Герцог бросился в кресло, опустил глаза и, не поднимая их, сказал:
- Я сейчас позову Джернингема, но не бойся: я спрошу стакан вина. То, что стоит на столе, хорошо, чтобы запивать орехи, но непригодно для разговоров с тобой. Принеси мне шампанского, - сказал он слуге, вошедшему на его зов.
Джернингем возвратился с бутылкой шампанского и двумя большими серебряными чашами. Одну из них он наполнил для Бакингема, которому, против всех правил этикета, у него в доме всегда подавали первому, а другую предложил Кристиану, но тот отказался.
Герцог осушил огромный бокал и провел рукой по лбу; но тут же, отведя ее, сказал:
- Кристиана скажи прямо, что тебе от меня нужно. Мы знаем друг друга. Если моя честь в твоих руках, то, как тебе хорошо известно, твоя жизнь - в моих. Садись, - добавил он, вынимая из-за пазухи пистолет и кладя его на стол. - Садись и изложи мне свой план.
- Милорд, - сказал Кристиан, улыбаясь, - я не собираюсь предъявлять вам подобный ультиматум, хотя в случае нужды я мог бы это сделать не хуже вас. Моя защита - в самих обстоятельствах дела и в спокойном - я в этом не сомневаюсь - рассмотрении их вашим величеством.
- Величеством! - воскликнул герцог. - Милейший Кристиан, ты так долго дружил с пуританами, что запутался в придворных титулах.
- Не знаю, как мне извиняться, милорд, - ответил Кристиан, - разве что сослаться на то, что мне явилось пророческое видение.
- Такое же, какое дьявол явил Макбету, - сказал герцог. Он встал, прошелся по комнате и снова сел. - Ну, Кристиан, говори смелее! Что ты задумал?
- Я? - спросил Кристиан. - Что я могу? Я ничего не значу в таком деле, но я считаю своим долгом сообщить вашей светлости, что благочестивые жители Лондона (слово «благочестивые» он произнес с насмешкою) не хотят долее оставаться в бездействии. Мой брат Бриджнорт стоит во главе Уэйверовской секты, ибо, да будет вам известно, после долгих сомнений и колебаний, он, пройдя все должные испытания, стал приверженцем Пятой монархии. В его распоряжении двести отлично вооруженных молодцов, и они готовы выступить хоть сию минуту. Если люди вашей светлости чуть-чуть им помогут, они легко завладеют Уайтхоллом и захватят в плен всех его обитателей.
- Нет, что вы! - ответил Кристиан. - Было бы величайшей глупостью, если бы ваша светлость появились там до окончания дела. Но позвольте мне от вашего имени сказать несколько слов Бладу и его товарищам. Среди них есть четверо немцев - они настоящие книппердолинги, анабаптисты, и могут быть особенно полезны. Вы умны, милорд, и знаете, сколь ценен может быть свой личный отряд гладиаторов, как знали это Октавий, Лепид и Антоний, когда с помощью такой же силы разделили между собою весь мир.
- Постой, постой, - сказал герцог. - Предположим, я позволю моим псам соединиться с вами - разумеется, если буду совершенно уверен в безопасности короля, - какими средствами вы надеетесь овладеть дворцом?
- Храбрый Том Армстронг [104], милорд, обещал использовать свое влияние на гвардию. Затем на нашей стороне молодцы лорда Шафтсбери. Тридцать тысяч человек готовы восстать, стоит только ему пошевелить пальцем.
- Пусть шевелит хоть обеими руками, и если на каждый палец найдется по сотне людей, это будет больше, чем можно рассчитывать, - заметил герцог. - Вы еще не говорили с ним?
- Конечно нет, милорд, пока мне неизвестно решение вашей светлости. Если вы рассудите не прибегать к его помощи, то у нас есть голландцы - паства Ганса Снорхаута на Стрэнде, французские протестанты с Пикадилли, все Леви с Льюкеиор-лейн и магглтонианцы с Темз-стрит.
- Убирайся ты прочь с этаким сбродом! Воображаю, какая поднимется вонь от сыра и табака. В ней сразу потонут все ароматы Уайтхолла. Избавь меня от подробностей, любезный Нед, и скажи коротко, сколько у тебя этих весьма пахучих молодцов?
- Полторы тысячи человек, притом хорошо вооруженных, милорд, - ответил Кристиан, - не считая черни, которая наверняка восстанет. Толпа уже чуть не разорвала на куски тех людей, что были сегодня оправданы судом по делу о заговоре.
- Понятно. А теперь выслушай меня, христианнейший Кристиан, - сказал герцог, поворачиваясь вместе со стулом прямо к стулу своего собеседника. - Ты сообщил мне сегодня множество разных новостей. Отплатить ли тебе тем же? Доказать ли, что и мои сведения так же точны, как твои? Сказать ли тебе, для чего ты решился двинуть всю эту орду, начиная с пуритан и кончая свободомыслящими, на Уайтхолл, не дав мне, пэру королевства, ни минуты, чтобы обдумать и приготовиться к такому отчаянному шагу? Сказать ли тебе, для чего ты хочешь уговорами, обольщением или принуждением заставить меня участвовать в твоей затее?
- Если вам угодно, милорд, сообщить мне ваши мысли - я откровенно отвечу, отгадали ли вы.
- Сегодня в Лондон приехала графиня Дерби, и вечером она будет при дворе, надеясь на благосклонный прием. В суматохе ее нетрудно будет захватить. Не прав ли, господин Кристиан? Предлагая мне насладиться мщением, ты и сам жаждешь вкусить этого изысканного лакомства?
- Я не осмелюсь, - ответил Кристиан, слегка улыбаясь, - подать вашей светлости кушанье, не отведав его предварительно сам.
- Сказано от души, - заметил герцог. - Что ж, иди, друг. Отдай это кольцо Бладу. Он знает его и станет беспрекословно повиноваться тому, в чьих руках оно окажется. Пусть соберет моих гладиаторов, как ты остроумно называешь моих coupe-jarrets [105]. Можно также пустить в ход наш давний козырь - немецкую музыку; я уверен, что инструменты у тебя настроены. Но помни, мне ничего не известно, и Раули должен быть в полной безопасности. Я перевешаю и сожгу на кострах всех подряд, если с его черного парика [106] нации и во имя справедливости удалить от короля злонамеренных его советников - так, я полагаю, будет объявлено, - не могут ошибиться в выборе.
- Никак не могут, милорд, - подтвердил Кристиан, - поскольку во всех трех королевствах есть только один человек, на которого может пасть выбор.
- Благодарю, Кристиан, - сказал герцог. - Я во всем полагаюсь на тебя. Ступай, подготовь все как следует - и можешь быть спокоен: я не забуду твоих заслуг. Мы приблизим тебя к нашей особе.
- Вы привязываете меня к себе двойными узами, милорд, - сказал Кристиан. - Но помните, что, избавляясь от неприятностей, которые метут произойти при схватках с войсками противника, вы должны быть готовы в любую минуту встать во главе ваших друзей и союзников и явиться во дворец, где вы будете приняты победителями как командир, а побежденными - как спаситель.
- Понимаю… Понимаю тебя и буду готов, - ответил герцог.
плана.
- Ты считаешь меня идиотом, Кристиан! - с горячностью воскликнул герцог. - Это ты тратишь время попусту, когда пора отдавать последние приказания перед смелым ударом. Иди. Нет, постой, Нед, скажи мне, когда я вновь увижу это существо, сотканное из воздуха и огня, эту восточную пери, умеющую проникать в комнату сквозь замочную скважину и исчезать через окно, эту черноглазую гурию из мусульманского рая? Когда я вновь унижу ее?
- Когда у вашей светлости в руках будет жезл лорда-наместника королевства, - ответил Кристиан и вышел из комнаты.
Некоторое время Бакингем был погружен в глубокое раздумье.
«Правильно ли я поступил? - рассуждал он сам с собой. - И мог ли я поступить иначе? Не поспешить ли мне во дворец и не предупредить ли Карла об измене? Клянусь богом, я это сделаю! Джерншпем, карету! Брошусь к его ногам, признаюсь ему во всех глупостях, о которых размечтался вместе с этим Кристианом. И тогда он посмеется надо мною и прогонит меня? Нет, я уже был у его ног сегодня и услышал отказ. Снести два оскорбления в один день - слишком много для Бакингема».
в случае мятежа. Едва он покончил с этим занятием, как Джернингем принес ему шпагу, шляпу и плащ и доложил, что карета подана.
- Вели отложить, - сказал герцог, - но пусть кучер будет наготове. Пошли ко всем, чьи имена написаны здесь; вели сказать, что мне нездоровится и я прошу их к себе на легкий ужин. Отправь посыльных немедленно и не жалей денег. Почти все они сейчас в клубе на Фуллерс Рентс. [107]
Поспешные приготовления к неожиданному празднику были вскоре окончены, и во дворец начали съезжаться званые гости, большую часть которых составляли люди, всегда готовые повеселиться, хотя и не столь охотно откликавшиеся на зов долга. Тут были юноши из знатных фамилий; были также, как это часто водится в свете, и такие, кто родовитостью похвалиться не мог, кому талант, наглость, живость ума и страсть к игре открывали путь к сердцам высокопоставленных прожигателей жизни. Герцог Бакингем покровительствовал людям такого разбора, и число их на сей раз было весьма значительно.
Вино, музыка и азартные игры сопровождали, по обыкновению, празднество во дворце герцога. Разговоры отличались таким острословием и пересыпались такими пряными шуточками, каких наше поколение не позволяет себе, не испытывая к ним вкуса.
Герцог в тот вечер в совершенстве доказал свое умение владеть собою: он шутил, острил и смеялся со своими друзьями, но внимательное ухо его чутко прислушивалось к самым отдаленным звукам, которые могли бы означать начало осуществления мятежных замыслов Кристиана. Время от времени ему казалось, что он слышит такие звуки, но они вскоре стихали без всяких последствий.
- Произошли странные вещи, милорд, - сказал он. - Его величество требует, чтобы вы немедля явились во дворец.
- Ты меня пугаешь, - ответил Бакингем, вставая. - Надеюсь, однако, ничего не случилось… Его величество здоров?
- Совершенно здоров, - ответил Чиффинч, - и желает сейчас же видеть вашу светлость.
- Это приказание неожиданно для меня, - сказал герцог. - Ты видишь, Чиффинч, мы тут изрядно повеселились, и я не могу в таком виде явиться во дворец.
- Ваша правда, - сказал герцог, весьма встревоженный таким неожиданным приказом. - Верно, его величество удивительно милостив. Я велю подать карету.
- Моя ждет внизу, - ответил посланец короля, - мы сбережем время, если ваша светлость соблаговолит воспользоваться ею.
Не имея больше предлогов для отказа, Бакингем взял со стола бокал вина и попросил всех друзей своих оставаться у него, сколько им захочется. Он надеется, сказал герцог, тотчас вернуться; если же нет, то прощается с ними, провозглашая свой обычный тост: «Пусть каждый из нас, коли не будет повешен, явится сюда в первый понедельник будущего месяца!»
Этот постоянный тост герцога касался многих его гостей, но теперь, произнося его, Бакингем со страхом подумал, что будет с ним самим, если Кристиан выдал его. Он наскоро переоделся и вместе с Чиффинчем в его карете отправился в Уайтхолл.
103
В подлиннике игра слов: well по-английски значит «хорошо» и «источник»; в последнем значении входит в состав упоминаемых здесь географических названий.
104
Томас, или сэр Томас, Армстронг еще в юности прославился своими дуэлями и пьяными похождениями. Он был частично связан с герцогом Монмутом и, как рассказывают, замешан в Амбарном заговоре, за что и был казнен 20 июня 1684 года. (Прим. автора.).
105
Головорезов (франц.).
106
Карл, у которого было смуглое лицо, всегда носил черный парик. Он постоянно возмущался том, что актеры, желая представить на сцене злодея, «вечно, черт побери, напяливают на него черный парик, в то время как величайший во всей Англии плут (Карл имел в виду, очевидно, доктора Оутса) носит белый». - См. «Оправдание» Сиббера. (Прим. автора.).
107
«Зеленая лента». «Их место встречи, - говорит Роджер Норт, - находилось возле перекрестка на Чансери-лейн, в деловом и оживленном центре, наиболее подходящем для подобного рода забияк и драчунов. С фасада дом, как можно видеть и поныне, имел два яруса балконов, чтобы члены клуба могли, когда им заблагорассудится, побыть на свежем воздухе, в шляпах, но без париков, с трубкой в зубах, повеселиться, надрывая глотку потешательством над толпой внизу». (Прим. автора.).