Песнь последнего менестреля. Песнь пятая. Автор произведения

Не ради славы, вовсе нет,

Чтут вещих бардов вдохновенье.

Весь мир, когда умрет поэт,

Бывает погружен в смятенье.

Пещеры, скалы слезы льют

Под гнетом горестных минут,

Все горы плачут ручейками,

Цветы горят росы слезами,

Средь рощ вздыхают ветерки,

Дуб вторит стонами тоски,

А реки, горькой грусти полны,

К могиле барда катят волны.

И вся природа в скорби бурной

Рыдает над печальной урной,

Потоки, лес и ветерок

Шлют смерти жалобный упрек.

И слышится в упреке этом

Грусть тех, кто был воспет поэтом:

Вторая смерть им суждена.

Вот призрак девы, провожая

Любовь, что скрылась, улетая,

Роняет слезы над холмом,

Где менестрель спит вечным сном.

А вот над давним полем брани

Усопший рыцарь длит стенанье,

И далеко разнесено

Ветрами буйными оно.

Вот вождь, воитель горделивый,

Чье имя в древних песнях живо,

Взирает с горной вышины

На лес и луг своей страны.

Он обречен в могиле тесной

Отныне истлевать безвестно.

Лишь вздохи грудь его теснят

Да слезы ярости кипят.

Так все, чья слава не воспета,

Взывают к памяти поэта.

И перемирье протрубили,

Дозорные издалека

Опять увидели войска.

Клубилась пыль на горном склоне,

Копытами стучали кони

И, отблеск молнии струя,

Мелькали копий острия.

То кланы дружеской земли

На помощь Брэнксому пришли.

И каждый клан имел свой знак.

С Мидл-Марча склонов, к ряду ряд,

С кровавым сердцем гордый флаг

Нес грозный Дугласа отряд.

Вослед ему другой возник

Держали четкий строй «Семь пик»

Под властный крик и стук копыт.

И Суинтон, весь в металл одет,

Вздымал копье, которым сбит

Был встарь с седла Плантагенет^[10],

Богатый Мерс, и Ламмермор,

И светлый Твид, чтоб вел их в бон

Отважный Данбар, вождь седой,

А Хепберна бесстрашный род

Спускался в дол с крутых высот

С суровым кличем: «Хьюм! Вперед!»

К тем, что на помощь дружно встали,

Гонцы из замка поскакали,

Чтоб благодарность передать

За то, что выставили рать,

О перемирье рассказать

И поединке непременном

Меж Масгрейвом и Делореном.

Их просит леди в замок свой

На рыцарский и честный бой,

А после славного сраженья

В парадный зал для угощенья.

Шотландцы знают пусть заране:

Приглашены и англичане.

Позвать врагов за общий стол

Их чтит за храбрость Брэнксом-холл.

И Хоуард, рыцарь несравненный,

Сказал, что будет непременно.

Для славы воинской взращен,

Учтивостью известен он.

Лишь Дакр не хочет отозваться

Он предпочтет в шатре остаться.

Теперь пора вам, леди, знать,

Как вражьи встретились отряды

Ведь перемирье соблюдать

Не все, наверно, были рады,

Привыкнув к распрям боевым,

Где каждый гневом одержим,

В дни, полные вражды печальной,

Набегов, злобы феодальной,

На берегу спокойных вод

Для мирного рукопожатья

Соединил их Тивиот,

Ладонь в перчатке боевой,

В кулак сведенная стальной,

В миг встречи раскрывалась шире.

Из-под откинутых забрал

Вчерашний враг друзей встречал

Улыбкою на общем пире.

Кто по полю гонял шары,

Кто в кости, в шахматы сражался,

Кто в буйном бешенстве игры

С друзьями за мячом гонялся.

Но если бы раздался вдруг

Военных труб призывный звук,

Все эти мирные отряды,

Что веселиться вместе рады,

Окрасили бы кровью луг,

И Тивиота берег дикий

Вражды бы огласили крики,

Стопой бы тяжкой смерть прошла,

И сразу те клинки из стали,

Вошли бы яростно в тела.

В том диком крае пограничном

Был встарь и быстрым и обычным

От мира к битве переход.

Но в этот вечер ликовало

Все в Брэнксоме, и свет свой алый

Закат спокойно лил с высот.

Не прекращался пир веселый,

Хотя уже померкли долы.

И в наступающей ночи

В решетки окон и портала

Между колонн гранитных зала

Легли багряные лучи.

Звон кубков своды повторяли,

И громко арфы рокотали.

А на холмах, ушедших в мрак,

Свист, крики длились неустанно,

Чтоб заблудившихся гуляк

Собрать призывным кличем клана.

«Дакр!» и «Дуглас!» - здесь и там

Гремело дружно по холмам.

Но вот смолкает ликованье,

Уже расходится народ,

И слышно только как журчанье

Длит неумолчный Тивиот,

Да отклики сторожевые

Разносят с башен часовые,

Да в темноте издалека

Стук долетает молотка:

Там, на лугу, теней движенье,

И суета, и толкотня;

Там для турнирного сраженья

Сколачивают огражденья

К рассвету завтрашнего дня.

А Маргарет ушла из зала,

Хоть леди ясен был запрет.

Она совсем не замечала,

Что вздохи ей неслись вослед.

У рыцарей одно желанье:

И дать ей верности обет.

Она одна в опочивальне,

Ей все тревожней и печальней…

Не спится… Подошла к окну,

Покинув нежный шелк постели.

С востока тучи заалели,

В долинах предано все сну.

Везде дремота, тишина,

Лишь ей, прекрасной, не до сна.

С высокой башенки своей

Она глядит, полна печали,

Во двор, где топот, храп коней

Еще вчера весь день звучали.

Теперь не слышно ничего.

Лишь у стены безмолвным стражем

Проходит рыцарь. Шлем его

Украшен вьющимся плюмажем.

Ужели он? Не может быть!

Идет он, дерзок и бесстрашен,

Как быть? Спокойствие хранить?

Окликнуть? В страхе сердце бьется.

Вдруг кто-нибудь из слуг проснется?

Того гляди - придет беда.

Ни драгоценности короны,

Ни слезы Маргарет влюбленной

Уж не спасут его тогда!

Напрасный страх - скажу заране.

Паж-карлик властью заклинании,

Прибегнув к чарам темных сил,

Явил здесь все свое уменье

И рыцаря без промедленья

В отшельника преобразил.

И безопасно мимо стражи,

Никем не заподозрен даже,

Пришлец по лестнице всходил.

Мгновенно колдовская сила

Взор чистой девы затемнила.

Да, это он! Кто б думать мог!

Но верх берет любви волненье:

Лорд Генри здесь, склонен у ног!

Я часто размышлял: зачем он

Туда явился - дух иль демон,

Зачем свиданье замышлял?

Любовь для сердца - наслажденье,

А он, сил злобных порожденье,

В ней даже радости не знал.

Казалось мне, в подобной страсти

Все доброе - у зла во власти,

В ней только горе, грех, позор,

Найдет в ней Крэнстон смерть несчастный,

А доля девушки прекрасной

Срам и бесчестье с этих пор.

Но сердцу ль смертному понять,

Что и в любви есть зла печать?

Блаженства служит нам залогом

Лишь чувство, посланное богом.

Оно не жар воображенья,

Не жгучий пламень вожделенья,

Что, утолив себя, умрет.

В нем душ сродство и пониманье,

В нем уз и нитей сочетанье,

В нем сердце с сердцем, ум с умом,

Душа и тело - все в одном.

Но помолчим о тайной встрече.

О поединке наши речи.

Вдали рожков запела медь,

И сразу пробудились кланы.

На поединок посмотреть

Они сошлись среди поляны.

Качались пики на весу,

Как сосны в Эттрикском лесу.

Обращены на Брэнксом взгляды.

Ждут двух соперников отряды,

И каждый хвастает притом

Своим прославленным бойцом.

Был озабочен леди взор:

Горячий Харден - кто замена

Для раненого Делорена?

Вступить готовы оба в бой,

Достоин каждый чести той.

Уж к поединку все готово

И Делорен явился вдруг.

Вступает он отважно в круг

К нему вернулись силы снова,

И сам сойдется он с врагом.

Довольна леди колдовством.

Затихло сразу все кругом.

Ну, давка! Кто идет, кто едет.

Ведет коня надменной леди

Сам Хоуард. С дамою своей,

В шелка разряженной на диво,

Лорд собеседует учтиво

О подвигах старинных дней.

И он нарядом блещет тоже:

Камзол из буйволовой кожи

Бормочут шпоры с дробным смехом,

Плащ оторочен польским мехом,

Штаны прошиты серебром.

Клинок испанской стали острой

Висит на перевязи пестрой.

«Кинжальным Уилли» с давних пор

Слыл Хоуард у народа гор.

За ним в расшитом покрывале,

Чьи кисти землю подметали,

Конь Маргарет спокойно нес,

Всю в белых тканях серебристых,

И на кудрях ее волнистых

Лежал венок из свежих роз.

С ней гордый Ангюс ехал рядом.

Встревожен девы грустным взглядом,

Ее он шуткой развлекал

И за узду коня держал.

Ему уже понятно стало,

Что деву что-то устрашало,

Он не прочел в ее глазах

Собою девушка владела.

Она бок о бок с леди села.

Один из англичан на бой

Взял юного Баклю с собой.

Тот даже не грустил - так жадно

Ждал мальчик схватки беспощадной.

Вот на поле под общий шум

Въезжают лорды Дакр и Хьюм.

Почетная дана им доля

Быть нынче маршалами поля.

Условья боя надо им

Сперва определить самим.

Трубят герольды оглашенье:

Вести по правилам сраженье.

Никто, покуда длится бой,

Не должен криком одобренья

Иль возгласами возмущенья

Нарушить поединка строй.

Вновь речь герольда прозвучала.

Вот Ричард Масгрейв. Он силен,

И смел, и знатен по рожденью.

Шлет вызов Делорену он

За дерзостное оскорбленье

И подтвердит своим мечом,

Что Уильям Делорен знаком

Давно с предательством лукавым.

Господь поможет в деле правом!

Вот Уильям Делорен. Равно́

От знати он ведет начало.

Измены подлое пятно

Его герба не замарало.

Победу бог ему пошлет,

И Масгрейв перед ним падет,

Затем что он бесчестно лжет!

Играйте, трубы.

С правым бог!

Звучит рожков призыв сигнальный,

И Тивиот им вторит дальний,

И со щитом, подъятым ввысь,

Не торопя коней, спокойно,

Для встречи грозной и достойной

Уже противники сошлись.

Вам, дамы, слушать не годится,

Как этот поединок длится,

Как шлемы гнутся под мечом,

Как льется кровь из ран ручьем,

Как в этом яростном сраженье

Герои бьются в исступленье.

Нет, лишь тому, кто тверд душой,

Я б рассказал про этот бой.

Я видел, как удары стали

Из стали искры высекали,

И наблюдать спокойно мог,

Кого сразит жестокий рок.

Свершилось! Роковым ударом

Был выбит Масгрейв из седла.

Он не воспрянет в гневе яром

Вовек на ратные дела.

Рука друзей освобождала

Его от тяжкого забрала,

Спешила латы отстегнуть,

Чтоб мог вольнее он вздохнуть.

Спеши, монах, на место боя

Великий грешник пред тобою,

Грехи ему ты отпусти,

Чтоб душу он успел спасти.

Босой монах бежит в тревоге,

В крови он перепачкал ноги.

А гул летит со всех сторон.

На эти крики ликованья

Не обращает он вниманья,

Седые волосы упали

На лоб. Он в горестной печали

Молитвы шепчет. Крест святой

Вздымает трепетной рукой

И ловит сказанные глухо

Слова, невнятные для слуха.

Он хочет рыцаря поднять

В его последние мгновенья,

Он шепчет слово утешенья,

На бога просит уповать.

Но Масгрейв слов его не слышит,

Он холодеет, он не дышит.

Как боем потрясенный зритель,

Стоит в раздумье победитель,

Смущен победою своей,

И, молча отстегнув забрало,

Не отвечает он, усталый,

На поздравления друзей.

И вдруг… В единое мгновенье

Среди шотландцев здесь и там

Вдруг прокатился по рядам.

Смятенье чувствуя, тревогу,

Все расступились, дав дорогу

Тому, кто, бледен, сам не свой,

Спускался вниз тропой крутой.

Перескочив за огражденье,

Он стал в каком-то исступленье,

Глядит испуганно кругом,

Всех обводя безумным взглядом,

И люди, бывшие с ним рядом,

Узнали Делорена в нем,

И с места женщины вскочили,

На землю всадники ступили.

«Кто ты? - кричит ему народ.

Так кто же боя победитель?»

А рыцарь снял свой шлем:

«Глядите!

Я - Крэнстон. Край мой - Тивиот.

».

И к леди он подводит сына.

Она спасенного ласкает,

К груди ревниво прижимает

И вся трепещет, но хранит

Бесстрастный и холодный вид

И мимо Крэнстона надменно

Глядит, хоть встал он на колена.

Хьюм, Дуглас, Хоуард с дамой тут

Ведь и врага за честность чтут!

Вступили в спор. Напрасный труд!

Весь клан молил: «Смягчись душою,

Покончи с давнею враждою.

В брак Крэнстон с Маргарет должны

Вступить на благо всей страны!»

Взглянув на горы за рекою

И вспомнив то, что Дух предрек,

Она сказала: «Не тобою

Побеждена я. Это - рок.

Определяет звезд забота

Любовь свободна и светла».

И дочь она своей рукою

К влюбленному в нее герою,

Смиряя гордость, подвела.

«Тебе служить я верно стану,

Ты - моему послужишь клану.

Пускай залогом дружбы нам

Вот это будет обрученье.

И я на праздник приглашенье

Передаю сейчас гостям!»

Хозяйке Брэнксома надменной

Поведал Крэнстон откровенно,

Как сшиб с седла он Делорена,

Как паж его, что нагл и смел,

Волшебной книгой овладел,

Как под личиною заемной

Пробрался в замок ночью темной,

Где и украл чужой наряд,

Пока был Уильям сном объят.

Историю с ночным свиданьем,

И леди тоже ничего

Не молвила насчет того,

Что ей знакомо ведовство.

Другая мысль владела ею:

Как наказать пажа-злодея,

Как книгу черную забрать

И в склепе схоронить опять?

Мне ль развлекать дам благосклонных

Своим рассказом о влюбленных,

О том, как Маргарет сначала

Была испугана немало,

Когда за боем наблюдала?

Как счастлив каждый, кто любим,

Давно известно им самим.

Покуда поединок длился,

Внезапно Уильям пробудился.

Он тотчас же узнал о том,

Что кто-то с поднятым мечом

Присвоил имя Делорена,

Он к месту боя побежал.

Его весь клан там увидал,

И всем казалось в то мгновенье,

Что появилось привиденье.

Сэр Крэнстон рыцарю не мил,

Но Уильям мужество ценил

И потому врага приветом

Почтил, забыв старинный спор,

Хотя грубоватым с давних пор

Он слыл - и неучем при этом.

В бою, смиряя гневный пыл,

Он тех, кто сдался, не рубил

И попусту врагу не мстил.

Умел ценить он в схватке ярой

Своих противников удары.

Так было с ним и в этот миг.

На тело Масгрейва взирая,

Он низко головой поник,

Так и стоял он на лугу,

Скорбя по падшему врагу.

«Ну, Ричард Масгрейв, мой когда-то

Смертельный враг! Ты мертв, злодей!

Да, у тебя я отнял брата,

Ты - сына у сестры моей.

Три месяца сидел в темнице

Я в замке Нейуортском твоем

И вынужден был расплатиться

С тобою выкупом потом.

Когда бы нам сойтись в сраженье,

Когда б ты был живым сейчас,

Нам не было бы примиренья,

Похоронили б вместе нас!

Спи, взыскан милостью господней!

Врага не знал я благородней.

Всем был известен с давних пор

Твой клич: «Копье и пара шпор!»

Быстрее лучших гончих свор

И все внимали в восхищенье,

Когда твой рог во тьме лесов

Сзывал к тебе отставших псов.

Я б отдал земли Делорена,

Чтоб не был ты добычей тлена!»

И к Камберленду в путь, домой,

Лорд Дакр отряд направил свой.

Положен Масгрейв был сраженный

На щит, в бою окровавленный;

Его посменно вчетвером

На копьях понесли потом.

Бард впереди идет. Стенанья

Доносит ветерка дыханье.

А вслед священники идут,

Молитвы скорбные поют.

И рядом рыцари. В печали

Они копье к земле склоняли.

Так тело Масгрейва несли

К холмам родной его земли

В отцовской родовой могиле.

Умолк певец. Но арфы звон

Продолжил песню похорон,

И звуки, полные печали,

Чуть смолкнув, снова возникали,

То откликаясь за горой,

То поглощаясь тишиной,

Как будто менестреля стоны

Наполнили долины, склоны

Перекатили струнный гром.

Те, кто внимал печальной были,

Певца умолкшего спросили,

Зачем он здесь, в глухом краю,

Ведь там, на юге, награжденья

Щедрее были бы за пенье.

Бард молча оглядел гостей.

Он горд был арфою своей

Но родина ему дороже.

Внимать ему невыносимо

Насмешке над страной родимой,

И потому был резок звон

…сбит был…Плантагенет. - Упоминание о старых англо-шотландских распрях. Во время так называемой Столетней войны (1337-1453) между Францией и Англией многие шотландские рыцари служили французской короне. Один из них, Суинтон, в стычке при Боже во Франции выбил из седла брата короля Генриха V Плантагенета, герцога Кларенса. В описании пограничной битвы против англичан копье, которым выбили из седла английского принца королевской крови, упоминается как реликвия.

Автор:	Скотт В.
Категория:	Поэма


Предыдущая страница	Оглавление	Следующая страница