Автор: | Скотт В. |
Категория: | Роман |
Вальтер Скотт
Редгонтлет
Часть вторая
Глава IX. Продолжение журнала Дарси Летимера
Оставшись один, я предался размышлениям, и вдруг на дворе под моим окном раздались звуки скрипки. Двух-трех ударов смычка для меня было достаточно, чтобы узнать игру знакомого мне слепого музыканта, с которым я ходил на вечер и который присутствовал при разрушении рыболовного завода квакера Джоши. Он два раза сыграл одну прелестную шотландскую арию.
Утопающий хватается за соломинку. Я знал, что этот человек, несмотря на свою слепоту, был отважен, сметлив и мог служить отличным проводником. Я полагал, что заслужил его доброе расположение. Тотчас же мне пришла на память история Ричарда Львиное Сердце и его менестреля Блонделя. Тотчас же я придумал средство вступить с ним в сношения.
Слепец начал в третий раз свою арию.
- Если вы не умеете играть другой песни, - сказал кто-то, - советую вам убираться отсюда. Притом же Кристел Никсон и сквайр скоро возвратятся, и вы увидите, кто заплатит за скрипку.
«А! - подумал я, - если нет других слушателей, кроме Джона и Дорки, я попытаюсь».
И, желая выразить свой плен, я запел начало 137-го псалма:
Меня, казалось, слушали внимательно, и когда я умолк, кто-то сказал с участием:
- Увы, бедный молодой человек! Неужели такой красивый парень лишился рассудка?
- Если это правда, - молвил Вилли, возвышая голос так, чтобы я мог услышать, - то самое лучшее для него лекарство - скрипка.
И слепец немедленно заиграл одну шотландскую песню, слова которой я припомнил в ту же минуту:
Я услышал на дворе стук деревянных башмаков - обыкновенная обувь камберлендских крестьян, - из чего заключил, что Джон и Дорка танцевали джигу под музыку. Воспользовавшись этим, я смело засвистал арию, слова которой начинались следующими словами:
Вилли вдруг сбил с такта танцующих, внезапно переменил арию, и заиграл ту, первый куплет которой начинался:
Я не сомневался, что слепец очень хорошо понял меня, но войти с ним в прямые сношения не представлялось никакой возможности. Я даже начал бояться петь из боязни возбудить подозрение Дорки или даже глуповатого ее товарища. Однако мне было необходимо сообщить слепцу свое намерение о желании убежать. Надеясь на его смышленость, я начал насвистывать песню:
Вилли немедленно отвечал арией:
Но в это время внизу заговорили о прибытии Кристела Никсона. Вилли вынужден был удалиться, но на прощание сыграл:
Судя по всему, я приобрел себе верного сторонника, и хотя странно было рассчитывать на бродячего музыканта… притом слепого, я не терял надежды.
Но я ожидаю помощи еще и с другой стороны, Аллан. Два раза я видел на рассвете молодую особу, которая проходила по двору фермы и на мои знаки отвечала жестами, что узнала меня, но прикладывала палец к губам, как бы рекомендовала молчание и осторожность. Последний раз мне показалось, что она хотела поговорить со мной, но кто-то помешал.
Стихи говорили о надежде, и в них высказывалась мысль, что, обнаруживая робость, мы изменяем самим себе. Невозможно было сомневаться, что стихи эти были написаны мне с дружеским намерением.
Наконец принесли дорожное платье, предназначенное мне моим так называемым опекуном. Как бы ты думал, в чем оно заключалось? Это не более и не менее как амазонка провинциальных дам среднего круга, и маска, которую они надевают от солнца и от пыли, с той только разницей, что она была не из картона, а из железа. Убор этот, снабженный сзади стальной пряжкой с замком, напоминал мне несчастного, известного под именем Железной маски. Я колебался сначала приступить к принудительному маскараду, но мне пришли на память слова Герриса, который грозил запереть меня в карету, и я поневоле смирился.
Здесь мы прерываем рассказ Дарси Летимера и последуем за Алланом, отправившимся на поиски друга.