Сент-Ронанские воды.
Часть пятая.
Глава VI. Смертный одр

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Сент-Ронанские воды. Часть пятая. Глава VI. Смертный одр (старая орфография)

ГЛАВА VI.

Смертный одр.

Общее ожидание всего общества Сен-Ронанского было совершенно обмануто чрез довольно тихую встречу между Францем Тиррелем и Графом Этерингтоном, как уже знают наши читатели. Все думали видеть какую нибудь ужасную сцену, - но совсем напротив: обе противные стороны сохраняли в отношении друг друга холодный нейтралитет, оставя своим адвокатам действовать как следует. Беллона уступила место Фемиде - и оба противника продолжали жить в соседстве друг с другом. Встречаясь один с другим иногда на главном параде, иногда за столом общества, они всегда приветствовали друг друга с холодною важностию и потом расходились как будто бы люди совершенно незнакомые.

Дня через три все уже перестали почти и думать об этой истории, сначала столь сильно занимавшей воображение каждого; иные только удивлялись, почему оба враждующие между собою не избегали неприятности взаимных встреч, жили в столь близком соседстве и как бы мешали друг другу в обществе составившемся для удовольствия и для возстановления здоровья - хотя последний пункт был и довольно сомнителен.

Но оба брата, как уже знают наши читатели, имели довольно сильные причины не отдаляться от Сен-Ронана: Лорд Этерингтон для того, чтобы преследовать своими требованиями Мисс Клару; Тиррель, чтобы по возможности мешать исполнению его намерений; а оба всего более для того, что, бы, дождаться отпета от Лондонского., негоцианта, у которого в руках находились бумаги, ожидаемые Тиррелем.

Капитан Жекиль, желая также с своей стороны по возможности быть полезным своему другу Графу Этерингтону, заблагоразсудил сделать визит старому Тумвооду в трактире Мег Дод, надеясь найти его столь же расположенным к болтливости, как и при первой встрече его с ним, и следственно думая повыведать от него довольно многое на счет фамильной ссоры Графа с Тиррелем. Но на сей раз старый путешественник обманул как не льзя больше его ожидание: он был молчаливее обыкновенного и единственным знаком доверенности, его к Капитану Шекилю было только то, что он открыл ему тайну составления любимого соуса своего с дикими утками - которым и подчивал его за обедом.

После всего этого Жекиль заключил, что старый Тумвоод есть не более как человек имеющий, страсть мешаться в чужия дела, не зная их совершенно. Будучи уверен, что Г. Тумвоод был не слишком разборчив в выборе знакомств своих - ибо он в самом деле имел привычку столь же дружелюбно, беседовать с лакеями, как и с. господами их, с служанками. как и с барынями, Жекиль, подумал, что такой человек обыкновенно более, нежели, кто другой, знает, обо, всех новостях, но, знает только, по слухам и неосновательно, сему же самому знанию приписал он и разговор Тумвоода. Капитан Жекиль уверял Графа, что ему совершенно нечего опасаться старого путешественника, который, если и знал их дело, то наверное только, по, слухам и вероятно довольно не, основательным, ибо, подобные происшествия всякой толкует по своему, а, иные еще и прибавляют, от себя, что им вздумается.,

Это было на другой день сего открытия в отношении к Г. Тумвооду, как Лорд Этерингтон вошел, по обыкновению своему в книжную лавку Г. Потта, под предлогом взять там себе новые журналы, а в самом деле для того, чтобы справиться о письмах, пришедших с последнею почтою. Какое же почувствовал он смятение, увидя, что Мистрис Потт, разбирая письма, адресованные в новую и старую деревни, с видом пренебрежения откинула в сторону большой запечатанный пакет, адресованный на имя Франца Тирреля. В одно мгновение ока Граф отворотив взоры свои от пакета, как бы боясь, чтобы не заметили того участия, которое принимал он в сих бумагах, на которые Мистрисс Потт не удостоила обратить и малейшого внимания своего.

В сию самую минуту дверь книжной лавки отворилась и Лади Пенелопа Пенфатер с вечною своею тению Мисс Мариею Диггес быстро вошла в лавку.

"Не видали ли вы Лерда Мовбрая? Мовбрай Сен-Ронанский не был ли здесь сегоднишнее утро? не знаете ли вы, где найти его, Мистрисс Потт

Все сии вопросы были произнесены с такою скоростию от Лэди, что содержательница почты не имела времени даже ответить отрицательно на каждый из них.

-- Я не видала Лерда Мовбрая, - наконец сказала она, - не думаю, чтобы он был здесь сегодняшнее утро, потому что его человек приходил взять отсюда новые журналы, полученные с последнею почтою.--

"Праведное Небо! надобно же, чтоб это так случилось вскричала Лади Пенелопа, испуская тяжкие вздохи и почти падая на небольшую софу, что натуральным образом привлекло в одну минуту внимание Г. Цотта и почтенной супруги его. Первый побежал за стклянкою со спиртом, ибо у него продавались не только одне книги, но даже и некоторые лекарства; вторая тотчас принесла холодной воды для вспрыскивания. Лорд Этерингтон в продолжение сей суматохи испытывал чрезвычайное искушение и так, сказать, щекотание в пальмах - не более двух шагов, должно, было, сделать, ему до комода, на котором лежало, письмо, столь, интересовавшее его; стоило только, проткнуть, руку, чтобы сделаться его обладателем, тем более, что в эте, минуты, хозяин и хозяйка, были заняты совершенно другим - но какое-то непонятное чувство, страха и как бы стыда останавливало Лорда он боялся навлечь на себя подозрение, не приняв участия в состоянии Лади Пенелопы, к чему обязывали его, как законы политики, так и обыкновенное уважение к даме от всякого учтивого кавалера.

И так он с видом чрезвычайного участия, подошел, к Её Превосходительству и также наравне с другими начал хлопотать около нея. Лади Пенелопа была чрезвычайно признательна к его вниманию, столь лестному для её самолюбия, и благосклонный взор был наградою за попечения о ней Лорда Этерингтона.

"Не могу ли я быть чем нибудь полезен вам, Милади?" спрашивал сей последний."Вы спрашивали Мовбрая Сен-Ронанского; если он вам очень нужен, можно сей час же послать за ним, - мой человек к вашим услугам, Милади."

"Мирного судьи!" повторил Граф с удивленным видом: "без сомнения я имею его, Милади, только не для здешняго места."

-- О! это ничего, - сказала Лади Пенелопа - и если вам будет угодно отправиться на несколько минут, я вам изъясню, какое человеколюбивое, или лучше сказать Христианское дело можете совершить вы, Граф.--

Но Граф с своей стороны на тот раз был менее, нежели когда нибудь, расположен к совершению чего нибудь хорошого; он уже хотел было совершенно отказаться от предложения Лади Пенелопы, как увидел в окно, что его верный Солмес подходил к книжной лавке.

Говорят, что какой-то охотник так умел приучить собаку свою, что ему стоило только сделать малейшее движение глазами, чтобы она поняла то, чего хотелось ему, хотя бы это было и на довольно значительном разстоянии - точно такое же отношение существовало между Графом и его коммердинером: лишь только Лорд Этерингтон увидел своего Солмеca, как уже без малейшого размышления решился следовать за Лади Пенелопою, оставляя действовать своего агента.

"Мне бы надобно было справиться на счет писем; но мой каммердинер может сделать это," сказал он: "и так я согласен отпрявиться с вами, Милади." После сих слов он подал ей руку свою с важным видом мирного судьи и вместе с вежливою улыбкою модного кавалера. Они вышли из лавки. Разрумяненные щеки зрелой девы почти касались ушей Графа, её длинные голубые и красные перья, наклоняясь с модной шляпки, щекотали конец его носа; все хорошенькия дамы, находившияся в это время на параде, смеялись из подтишка над Графом, выбравшим себе столь неприличную пару.

Сходя с парада и оборотясь назад, он бросил довольно выразительный взор на Солмеса., который, казалось, совершенно понял его, между тем как Граф, коего все мысли были заняты присланным пакетом, совершенно не слушал того, о чем говорила ему его спутница. Наконец, сделавши усилие самому себе и представя, что разсеянность его могла показаться слишком подозрительною для Лади Пенелопы, он решился спросить ее, куда и для чего она вела его? Но должно признаться, что и этот вопрос был совершенно не в попад; ибо Лади Пенелопа в эту самую минуту уже оканчивала длинную историю, по которой обезпокоила она Графа, прося его идти с собою, и которую она начала рассказывать ему, еще не выходя из книжной лавки Г. Потта.

-- Любезный мой Граф! - сказала она ему, - мне кажется, что все вы знатные вельможи считаете совершенно ни за что бедную женщину. Я уже вам сказала, сколь тягостно для меня говорить о небольших моих благодеяниях бедным - а вы еще так жестоки, что заставляете меня в другой раз повторишь всю эту историю. Но вы, я думаю, также не станете обвинять меня в излишнем снисхождении к сей бедняжке... Кто бы на моем месте не сделал того же самого, Граф?--

Лорд Этерингтон был как на иголках от нетерпения узнать, в чем состояло все дело; но стыд запрещал ему признаться, что он совершенно не слыхал ничего из рассказанного- Лади Пенелопою, и Лорд довольствовался только ответом, заключавшим в себе не более, как учтивый комплимент чувствительности Её Превосходительства. Но он поднес не более столовой ложки, а щедрая Лади отблагодарила его целою тарелкою лести и похвал.

-- Вы слишком снисходительны, Граф, к таким слабым творениям, как мы, невольные жертвы нашей чувствительности - продолжала она, заплатя за один комплимент сотнею; - но обратимся к нашему делу: и так я надеюсь, вы Извините меня, что я забыла заблуждения этой, более несчастной, нежели виновной женщины, к которой идем мы, Но кто бы не сжалился над её бедностию? Я уверена, что ни вы Граф, ни моя молодая подруга Мисс Мария Диггес не подумаете, чтобы я старалась оправдывать её погрешности, нет совершенно нет; но как говорит Валыюль в прелестных стихах своих:

"И заблуждения должны мы тем прощать,.

"Кого жестокий рок ужь начал утеснять.--

"О проклятая женщина думал сам с собою Лорд Этерингтон, "когда ты перестанешь болтать. пустяки свои и скажешь хоть одно слово, из которого бы понял я, к чему клонится все это?*`

Но Лади Пенелопа, не примечая его нетерпения, продолжала в том же самом тоне:

-- Если бы вы знали, Милорд, сколько я соболезную, что в подобных случаях мои средства к вспоможению столь ограничены! Но, непременно сделаю небольшую подписку в пользу этой несчастной между всеми членами нашего общества. Я было приглашала с собою этого жалкого эгоиста Винтерблоссома, чтобы он сам увидел бедное положение несчастного творения; но это холодное животное отвечал мне, что он боится заразы от горячки... горячки после родов, Милорд! Мне почти совестно и произносить это слово; но что делать: необходимость не знаешь законов. Что же касается до меня, я беру всегда предосторожность не переступать через порог этой хижины, не опрыскав себя уксусом четырех разбойников.--

Лорд Этерингтон, не смотря на все свои заблуждения, чувствовал еще в себе искру любви к страждущему человечеству, и потому, вынимая из кармана кошелек свой, сказал, обращаясь к Лади Пенелопе: "Мне очень жаль, Милади, что вы не отнеслись давно ко мне насчет этой несчастной..."

-- Извините, Милорд, в этих, случаях обыкновенно относятся, только, к коротким друзьям своим... притом же вы почти всегда были заняты так постоянно, около Лади Бкнк, что все мы имели очень редко удовольствие видеть вас в небольшом кругу нашем.--

Граф, не отвечая ничего на сей род тонкого упрека, подал Лади Пенелопе две гении, говоря, что надобно было постаратьси скорее рыскать лекаря для несчастной, ею покровительствуемой.

-- А уже думала об этом, Милорд, и даже предлагала нашему Доктору Квасклебену, сказать мимоходом, столь много обязанному моей протекции, посетить несчастную больную; но как бы вы думали, что этот оригинал жадности ответил мне: А кто мне заплатит? Глупый человек стал совершенно несносен с тех пор, как он задумал жениться на этой толстой вдове Бловер. Не уже ли он думал, что я не могла бы ничем поблагодарить его? Притом, Милорд, самый закон человечества не обязывает ли нас оказывать услуги бедным и страждущим?--

"Мы найдем средство, Милади, заставить его сделать несколько визитов бедной больной. Мне даже кажется, что самым лучшим делом с моей стороны, будет сей же час возвратиться в гостинницу и прислать его к ней. Я совсем не вижу, к чему бы присутствие мое могло быть полезно женщине, страждущей молочною горячкой?"

-- Febri perperali Милорд, febri puerperali -- подхватила Пади Пенелопа с видом педантства.

"Ну пусть по вашему, хоть febri puerperali; как бы ни называлась она, я все таки не могу ее вылечить."

-- Вы, значит, совершенно забыли Милорд обо всем, что я ни. говорила вам. Это Анна Гегги прибыла в здешнюю сторону с одним младенцем на руках и с другим в....; одним словом, она была близка к тому, чтобы сделаться во второй раз матерью, и поселилась в этой бедной хижине, куда мы идем теперь. Некоторые люди говорили, что гораздо бы приличнее было отправиться ей к здешнему Пастору; но она этого не захотела, может быть от того, что наслышалась о нем, как о человеке странном и иногда почти похожем на сумасшедшого. Но как бы то ни было, она поселилась здесь и, сказать правду, Милорд, бедная страдалица имеет в себе много чего-то такого, что отличает ее от прочих подобных ей. Она совсем не похожа на тех неопрятных женщин, которым обыкновенно мы подаем небольшую милостыню и тем оканчивается все дело; нет, она по видимому знала дни счастливейшие: она принадлежит к числу тех женщин, о которых говорит Шакспир, что "оне могут рассказать вам свою историю." Несколько о ней знаю уже и я, Милорд. Но представьте себя мое удивление, когда сего дня поутру, сбираяся идти к ней и снести кой-какие безделки, о которых не стоит труда и говорить вам, я услышала от моей горничной, которая только что пришла от нея, что бедная страдалица близка к своей кончине, и что она с величайшим безпокойством и болезненными стонами требует поскорей увидеть Лерда Сен-Ронанского или кого ни будь из здешних судей, для открытия какой-то важной тайны, которую она боится унести с собою в могилу! Ддя этого-то самого я и просила вас идти со мною. Я надеюсь, что она еще не умерла и мы можем узнать от нея её тайну, которая, как говорит она, касается до фамилии Мовбрая Сен-Ронанского. Но вот и хижина, Милорд; войдемте в нее скорее, прошу вас."

Слово: тайна и фамилия Лерда Сен-Ронанского, весьма подействовали на Лорда Этернигтона, и он переменил намерение оставить Лади Пенелопу одну для выслушания последняго признания умирающей. Он вошел вместе, с нею в бедную хижину, где лежала несчастная, покровительствуемая Лади Пенелопою под присмотром одной старухи, которая получала себе небольшое жалованье от доброго приходского Пастора на тот конец, чтобы она сама принимала к себе неимущих и больных.

Лэди Пенелопа, переступивши за порог, остановилась на минуту, как бы сражаясь со страхом заразиться от больной и любопытством узнать её тайну; наконец последнее чувство преодолело и она начала подходить к ней в сопровождении Лорда Этерингтона. Так- как и все.знатные дамы, приходящия для вспоможения бедным, она начала с того, что наделала тысячу различных упреков старой хозяйке; которая и сама, от природы была ворчаливою: не было ни, надлежащей чистоты, ни порядка Лади охуждала все кушанье и питье, определенные для больной, и наконец спросила, где то вино, которое прислала она для подкрепления страждущей?

Старая хозяйка хижины, не смотря ни*на достоинство Лэди, ни на её благодеяния к больной, не могла перенести хладнокровно её упреков. - Те, которые вырабатывают себе хлеб насущный одною только рукою, - говорила она, ибо левая её рука была в самом деле разбита параличем и не могла действовать - мало имеют времени, чтобы заняться чистотою в своем доме. Если бы Милади изволила прислать свою негодную служанку с веником в руках, то паутины с потолка были бы обметены, пол выметен, дай негодная девка по крайней мере сделала бы что нибудь полезное в продолжение целой недели.--

"Послушайте, что болтает старая дурища, Милорд!" сказала Лади Пенелопа. "Вот какая благодарность от этих людей! Но вино, старуха, где мое вино, я тебя спрашиваю."

-- Вино! Вино выпито больною, вы можете спросить ее об этом. Не уже ли я бы вздумала покорыстоваться им? Я даже жалею, что и бедняжка больная не отказалась от него - намешаны какие-то вонючий лекарства, да сахар... а к чему все это?... Ей наверно от него стало гораздо хуже и если бы я не дала ей после столовую ложку анисовой водки, которую подарил мне здешний педель, больной точно бы уже не было на свете, потому что ваше вино....--

Здесь Лорд Этерингтон прервал сердитую старуху, сунув ей в руку полкроны и прося, чтобы она замолчала на минуту. Старуха взвесила на руке поданное ей и отошла в угол своей хижины, бормоча себе под нос: - Это по крайней мере похоже на дело; а то придут в чужой дом, распоряжают в нем как в своем собственном - и не дадут ни шиллинга настоящей хозяйке его.--

Говоря таким образом, старуха села за свою самопрялку и закурила длинную трубку, закопченую как уголь; густые облака неприятного дыма заклубились по хижине как бы для того, чтобы выгнать этим запахом Лади Пенолопу, подходившую к постели больной; что же касается до Мисс Диггес, Когцорая также пришла с своею любезною манторшею, она начала кашлять, чихать, зажимать себе нос и наконец выбежала из хижины, говоря, что она не могла оставаться в этом несносном дыму, хотя бы двадцать умирающих собирались открыть тайны свои. Притом же я уверена, присоединила она, что Лади Пенелопа разскажет мне обо всем

Лорд Этерингтон вместе с Лади Пенелопою подошел к бедной кровати, не имевшей ни занавески, ни подушек и состоявшей из одного соломенного тюфяка, на котором лежала бедная больная, казавшаяся уже при последних минутах жизни, безпрестанно возмущаемых жалким криком обоих её младенцев, на которые она, не будучи в состоянии сделать ни малейшого движения, отвечала только слабыми стенаниями и время от времени устремляя то на того, то на другого потухающие взоры свои. Второе дитя, недавно рожденное ею, лежало по левую сторону несчастной своей матери, будучи едва покрыто лоскутком грубого сукна. Посинелость в лице и полузакрытые глаза, казалось, показывали, что слабые стоны его были также предвестниками скорого освобождения от бедного его существования.

"Тебе, кажется, очень дурно, бедная женщина," сказал Граф, обращаясь к больной. "Мне сказывали, что ты желала говорить с кем нибудь из здешних членов Магистрата?.."

-- Лерда Мовбрая желала видеть я, - отвечала слабым голосом несчастная страдалица - с Жоном Мовбраем Сен-Ронанским желала говорить я! Почтенная дама обещалась мне привести его.--

"Я не Мовбрай Сен-Ронанский," отвечал Лорд, "но я также мирный судья и Член Английского Парламента, к тому же искренний друг Мовбрая. После эшого, кажется, ты, добрая женщина, без страха можешь открыть мне свои тайны."

Больная замолчала на несколько минут, и потом начала весьма тихим и слабым голосом:

-- Лади Пенелопа Пенфатер, здесь ли она также? - и полуоткрытые взоры её устремились к той стороне кровати, где стоял Граф с Лади Пенелопою.

"Она здесь и также готова слушать тебя, добрая женщина!" отвечал Граф Этерингтон.

Больная, казалось, собиралась с духом, чтобы начать свое повествование. Впрочем, не смотря на свою слабость, она говорила довольно внятным голосом и даже почти сильным, особливо в тех местах, где она казалась более тронутою. Частые прерывания её слов показывали жестокость снедающей ее горячки; но её тон и образ, изражения показывали в ней нечто возвышавшее ее над тем бедным состоянием, в котором находилась она.

"Я не такая презренная тварь, каковою без сомнения кажусь я вам," начала она; "по крайней мере я не родилась быть такою. О, за чем Провидению не угодно было поместить меня с самого моего рождения в класс людей низкого состояния - я бы прожила беднее, но спокойнее! Теперь, нищая, без покрова, мать без супруга, моя нищета, болезнь и стыд, вид умирающих детей моих - вот все, что осталось мне от того возвышеннейшого Состояния, куда поместила меня несчастная судьба моя! Конец мой близок. О! как страшно умирать с нечистою совестию!!!"

Вся гордость и достоинство Лади Пенелопы не могли устоять против сей разительной истины; она побледнела, затрепетала и, может быть, в первый раз в своей жизни почувствовала истинную необходимость поднести платок к глазам своим.

Лорд Этерингтон был также тронут не менее Лэди. "Добрая женщина!" сказал он ей, "я тебе обещаю все возможное с моей стороны: будь уверена что малютки твои не будут оставлены и после твоей смерти, если уже не льзя отвратить ее, на что впрочем я еще надеюсь."

ибо творец посылает его только тем, которые достойны его.--

Совесть Лорда Этерингтона при сих последних словах несколько было изменила ему; но, не показывай своего смущения, он опять оборотился к больной с сими словами:

"Но, добрая женщина, если ты имеешь что нибудь сообщить мне в качестве мирного судьи, то не медли сделать это. Нужно поскорее заняться твоим положением, и я сей час же пойду за некоторыми пособиями для тебя."

-- Погодите одну минуту! - сказала больная, - дайте мне облегчить мою совесть от бремени, ее угнетающого, прежде нежели я оставлю здешний свет; ибо никакия человеческия пособия не могут уже возжечь во мне потухающую искру жизни. Я родилась не в низком состоянии, была воспитана в правилах хорошей нравственности. С пятнадцатого года моей жизни я была взята для компании одной молодой девушке знатной фамилии и характера столь тихого и благородного, что она считала меня как бы родною сестрою себе... Но я боюсь, что не буду в состоянии окончить моей истории... Слова замирают на губах, моих, когда я подумаю, чем я заплатила ей за сию приверженность ко мне! Летами я была старее Клары и следовательно мне предоставлено было избирать для нея приличные занятия, рекомендовать чтение хороших книг, одним словом, управлять всеми её поступками. Но моя природная склонность ко всему романическому и необычайному давно уже испортила мое воображение - и мы занимались вместе с нею чтением одних вредных романов, разнеживающих молодые чувства, и создали себе какой-то новый идеальный мир, после завлекший нас обеих в бездну злосчастий! Душа Клары была чиста и невинна, как душа ангелов; моя... Но об этом безполезно и говоришь. Злой дух представил мне обольстителя под при. шворными чертами любви и я...

говоря с мущиною о материях столь щекотливых во всякое время.

-- Сказать правду Милорд, я думала тоже самое. Позвольте мне ласту нить, ваше место и оставьте меня наедине, с этою бедною женщиною: мой пол подаст ей более смелости в изъяснениях на счет...--

"Это совершенная правда, Милади; впрочем вспомните, что я в Качестве мирного судьи должен ужо некоторым образом по обязанности моей быть здесь... Но тише! кажется, она опять начинает говорить!"

-- Говорят, - начала снова больная, - что всякая женщина, допустившая обольстить себя, делается невольницею своего обольстителя ноя продала мою свободу не человеку, а дьяволу. Он заставил меня служить невольным орудием ужасных замыслов своих против лучшей моей подруги и благодетельницы; он умел сделать, что я забыла законы чести и решилась погубить счастие Клары, также как погубила, мое собственное!... Не слушайте меня более!... Удалитесь и оставьте меня угрызениям преступной моей совести... Я. самое несчастнейшее творение, когда-либо существовавшее в природе! Весь ад гнездится в душе моей!... О, как это ужасно!..--

не открывались более, губы и все черты желтого лица её оставались неподвижными. Лади Пенелопа испустила пронзительный крик, закрыла руками лице свое и быстро отбежала, в другой угол между тем как Граф Этерингтон, в физиономии которого приметно было довольна сильное смущение от многих соединенных причин, оставался на своем месте с глазами, устремленными на бедную женщину как бы для того, чтобы увериться, совершенно ли потухла последняя искра её существования. Старая хозяйка подбежала к постеле, неся в правой руке своей стклянку с каким-то напитком, а в левой большую деревянную ложку.

"Вы чуть не уморили совсем бедную женщину своими разспросами," говорила она, вливая больной в рот несколько капель. "Приходят для вспоможения! Как будто деньгами можно купить жизнь. Заставить ее столько говорить! Видите, как у ней пересохло в горле! Позвольте, Милади, если вы точно одна из них," продолжала она, обращаясь к Лади Пенелопе, опять было подошедшей к больной, "все Милади в свете не могут воспрепятствовать смерти придти, когда надобно."

Лэди Пенелопа, отчасти раздосадованная, а отчасти и напуганная словами и приемами старухи, охотно приняла руку, которую подавал ей Лорд Этерингтон, чтобы выдши из хижины. Перед выходом он снова сунул старухе в руку небольшую монету.

"Да управит Всевышний стопы ваши в здешнем испорченном мире!" сказала старуха охриплым голосом, принимая подаяние. "Дьявол бы побрал вас обоих!" присоединила она в полголоса, когда они вышли, затворили дверь за собою: "вот славная парочка! Не дадут бедному человеку и умереть с покоем! а все проклятая сострадательность их."

"Объяснения этой несчастной женщины," сказал Лорд Этерингтон Лади Пенелопе, когда они вышли из хижины, "кажется, не имеют ничего особенно заслуживающого внимание. К чему было требовать ей мирного судью? Мне кажется, лучше совсем оставить это дело, Милади, тем более, что тут можно замарать честь и возмутить спокойствие какой-то молодой особы, и -как видно, из хорошей фамилии."

"говорила, Граф?--

"Сказать по правде, Ваше Превосходительство делаете очень много чести моей проницательности."

"Женского имени? Нет, я что-то не помню... Ах! да, мне кажется, что она поминала какую-то Катерину."

-- Катерину! совсем нет, Милорд, она называла Клару: это имя, кажется, не слишком общее в здешних окружностях; притом же его носит на себе такая особа, которую вы не забываете дажке и при самой Лади Бинк, что доказывают ваши частые визиты в замок Шаус. Право, вы престранный человек, Милорд! Я для шутки советую вам поместишь в число обожаемых вами и толстую Мистрис Бловер. Вы тогда будете иметь полный комплект: девицу, замужнюю и вдову! Не правда ли, что это будешь любовь во всех возможных видах.--

"Но чести Милади вы сегодня слишком жестоки в своих суждениях. Вы, всякой вечер будучи окружены толпою ваших обожателей, смеетесь₍

-- Ах, Милорд! я вас не узнаю. Разве вы не сами отдаляетесь от нашего небольшого круга, не удостоивая его лестным для всех вниманием своим?--

"Значит, вы меня простите, Милади, если я сегодняшний же вечер явлюсь к вам просить прощения себе?"

Лорд Этерингтон, где бы он ни появился, никогда не будет нуждаться в благосклонности к себе.--

"И так я с нынешняго же Дня начну пользоваться моими правами," сказал Граф. "Впрочем" присоединил он довольно откровенным тоном, как бы показывая, что уже между ними заключена совершенная дружба, "впрочем, что вы думаете в самом деле Лади относительно к этой смешной истории?.."

"выражение, может быть, несколько жестоко - нечто слишком оригинальное. Я с своей стороны познакомилась с нею потому единствен но, что она сирота и из довольно хорошей фамилии; притом еще тогда не слышно было ничего такого, что бы могло подать мне малейшее подозрение на счет её.--

"Но вероятно, Милади," сказал Граф советовательным тоном "вы не решитесь пустишь в огласку этой истории, по крайней мере до тех пор, пока вы не узнаете в точности", чему должно верить в ней? "

-- Нему должно верить? Всему, что только вы можете себе представить дурного. Будьте в этом уверены Милорд. Разве вы не слыхали, что эта женщина говорила о совершенной погибели, до которой довела она Клару? Не льзя сомневаться, чтобы это была не Клара Мовбрай, потому что несчастная женщина желала именно говорить с её братом.--

"Это совершенная правда. Я Прежде и не подумал об этом хорошенько; впрочем слухи, которые распространятся теперь о бедной девушке, могут быть чрезвычайно гибельны для нея. Этого несколько жаль, Милади!"

-- О! по крайней мере вши слухи распространятся совершенно не от меня, Милорд! Я бы желала даже отдалить от нея малейшее подозрение. Впрочем признаться, я уже не могу с своей стороны по прежнему обращаться с Мисс Кларою. Месть моя мне слишком дорога, Милорд, притом же осторожность в выборе окружающих меня всегда была весьма строго наблюдаема мною.--

"Справедливо, Милади; но разсудите, что здесь, где глаза всех обращены почти на одних вас, малейшая ваша холодность в обхождении с Мисс Кларою достаточна будет для того, чтобы лишить ее хорошого мнения это всех. Притом же мы еще не совершенно известны, может ли она чем ни будь упрекнуть себя?"

-- Ох, Милорд! что касается до этого, я имею много причин подозревать Клару; потому что я узнала некоторую* тайну от человека весьма оригинального (Ваше Превосходительство знает, что я обожаю всякую оригинальность), одним словом от Пастора. Он против желания своего известил меня о некоторых происшествиях на счет Мисс Клары... он сказал мне нечто... Вы пощадите меня, Милорд, от подробнейшого изъяснения - и я боюсь, чтобы это не было в самом деле справедливо. Вы без сомнения знаете Г. Каропиля, Милорд?--

"Да, нет... то есть, я хочу сказать, что я его видал иногда. Но как это сделалось, что Мисс Клара поверила ему тайны свои? Нe было ли ужь тут какой нибудь свадьбы? Каропиль, Пастор я хотел сказать, не известил ли вас о чем нибудь подобном, Милади?"

-- Совершенно нет, Милорд. Но я вижу, к чему все это клонится. Вы хотите опустить покров на всю эту историю. Гимен скрывал часто и не такие грехи, как говорит один писатель, что же касается до того, каким образом Г. Пастор сделался поверенным тайн Мисс Клары, я ничего де могу ответить вам, Милорд. Этот человек загадка и для меня самой. По крайней мере я очень знаю, что он никак не позволит, чтобы Клара вышла за кого-либо в замужство - что, по его словам, не может случиться без ущерба чести какой нибудь благородной фамилии. В самом деле, я и сама точно также думаю, Милорд.--

"Может быть, не знает ли Г. Каропиль, что Мисс Мовбрай уже обвенчана тайно с кем нибудь? Извините, Милади, что я осмеливаюсь иметь противное с вами мнение. Но зло последнее заключение кажется мне довольно естественным."

-- Нет, нет! - отвечала Лади Пенелопа после краткого размышления, - не возможно, чтобы она была тайно обвенчана. Если бы ваше предположение было справедливо, к чему же бы этой бедной женщине, у которой мы были с вами, Милорд, говорить о какой-то совершенной погибели Мисс Клары? Вы знаете, что довольно большая разница между браком и погибелью благородной девицы.--

"Некоторые уверяют, Милади, что разницы почти нет никакой, и что слова: брак и погибель, суть почти однозначущия!"

-- Вы хотите забавляться, Милорд. Но по крайней мере на обыкновенном языке слово: погибель женщины, означает совершенно противное брачному состоянию.--

"Согласен с вами, Милади; впрочем я только хотел сказать, что это дело требует чрезвычайной осторожности с нашей стороны. Я постараюсь опять побывать у этой бедной больной и снова разспрошу ее обо всем - а до тех пор надеюсь, что Ваше Превосходительство не почтете за нужное делать гласным это происшествие, могущее иметь столь большое влияние на честное имя Мисс Клары!."

воды моей протекции обязаны своею теперешнею знаменитостию, старается делать всё наперекор мне.--

"Но его сестра, Милади, его бедная сестра?"

-- Его сестра - я даже и ей обязана довольно многими неприятностями, Милорд: слишком незначущее приключение на счет, шали, которую, можно сказать, она вырвала из рук моих, предупредивши моего посланного для покупки её, показало мне вполне её характер. С этой стороны она очень похожа на брата своего.--

"И так мне остается одно средство," подумал сам с собою Граф, видя, что они уже подходили к гостиннице при водах: "я напугаю эту несносную женщину! - "Но вы, я думаю, знаете," продолжал он, "что здешние законы налагают довольно значительную пеню на того, кто первый разгласил какое нибудь происшествие, могущее повредишь честному, имени чьей-либо хорошей фамилии - я предостерегаю вас от дурных последствий, которые могут случиться, делая гласным происшествие, в котором еще ни вы, ни я не знаем почти ничего верного"

Сие последнее средство подействовало, как не льзя лучше, на Лади Пенелопу. Низкая и корыстолюбивая душа её устрашилась мысли о штрафе, и она, забывши все свои неудовольствия как на Мовбрая, так и на сестру его, обещала Графу Этерингтону совершенное молчание с своей стороны на счет сей истории, прибавя даже, что ей и самой очень жалко Мисс Клару.

кушать чай вместе со всем их обществом.

Конец V й Части.