Антигона

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Антигона (старая орфография)

"Антигона" одна из частей великой Софокловой трилогии, о бедствиях Эдипа, - трилогии, которая, как и трилогия Эсхила, связана в трех частях своих тройственною мыслию - падения, страдания и возстановления. Предполагая со временем передать русской публике, по силан и разумению, все три части Софокловой драмы, я отлагаю на будущее и изложение моего взгляда на греческую трагедию, взгляда, основное начало которого есть, впрочем, непосредственная связь её с учением древних мистерий.

Теперь же ограничусь только несколькими необходимыми замечаниями.

Нигде столько, как в Антигоне, не веет из-за древних форм предчувствие иной жизни, чаяние иной спасающей веры. Антигона - идущая на смерть за идею, а не за чувство, возвышающаяся почти до християнского понятия долга, протестует против олимпийских богов столь же сильно, если еще не сильнее, как умирающий в темнице Сократ. Боги Греции - представители различных сил в человеке самом лежащих, сил, прекрасных в своем высшем развитии, но вместе с тем и слепых, как судьба или, точнее, как та бездна, которая служит им источником. Люди в греческой драме, только орудия этих сил или, что все равно, обожествления известной, обладающей в человеке силы. Они борятся между собою и падают одна от другой, смотря потому какова их судьба, то есть, смотря потому, сколько есть возможности в силе быть выше другой. Недовольство подобным неправым перевесом сил составляет сущность Эсхиловых и Софокловых произведений, и недовольство это пораждает надежду, так ярко выражающуюся в Промефее окованном, на явление Искупителя, освободителя от такого состояния. Но эта идея во всех других лицах греческой трагедии, сверкающая только минутною молниею - в "Антигоне" поставлена основою характера. Антигона идет на смерть не увлеченная слепою силою страсти, но в сознании долга в отношении к мертвому. Сознание это мрачно, как понятие язычников о смерти, но оно возвышенно, потому что в самом существовании своем носит залог открытой в християнстве тайны безсмертия.

Второе замечание мое относится к переводу. Я старался строго, почти буквально держаться подлинника, но, естественно, не мог передать всех тонких оттенков эллинской речи и тем менее, ощутительно представить в русской речи все изменения размера. В последнем в особенности, позволял я себе большую вольность (кроме хоров, разумеется, по возможности прилаженных к музыке Мендельсона-Бартольди). Как опыт - удачный или нет, судить не мне конечно, - представляю на суд моих читателей, смертный плачь Антигоны, в котором, сохраняя шестистопный ямбический размер, старался я ввести склад русских народных песен.

Желаю одного только, чтобы мой посильный труд - не говорю передал, но хотя бы дал почувствовать глубокую религиозность греческой трагедии, изучая которую переводчик часто повторял высокия слова Шиллера: "Под покровом всех религий - лежит вечная истина, сама религия".

Крэон, царь фивский.

Эйридика, его супруга.

Гемон, его сын.

Антигона, Исмена, дочери Эдипа.

Тэйрезиас, слепой прорицатель.

Страж.

Вестник.

Раб Крэона.

Хор фивских старцев.

Место действия - перед царским дворцом в Фивах; направо дорога в город, на лево в поле.

АНТИГОНА.

Исмена, о сестра единокровная, Ты знаешь ли хотя одно из бедствий Эдиповых, каким бы Зевс нас не казнил? Нет горя, скорби нет, не вспоминая О тяготеющем проклятье, нет безчестья, Позора нет, которого бы я В печальной нашей жизни не видала. И ныне, что за новое веленье Объявлено царем всему народу? Ты слышала?... ты знаешь иль досель Еще не слышала какой позор, Враги тому, кто дорог нам готовят?

ИСМЕНА.

Ни вести ни одной, ни слова, Антигона, Ни сладкого, ни горького о милых Я не слыхала, с той поры, как братья Погибли оба, в день один на смертном Единоборстве: с той поры когда бежали Уж ничего не слышала, что было б Мне вестью счастья нового иль горя.

АНТИГОНА.

Я знала то и за врата дворца Тебя звала, чтоб говорить с тобой одной.

ИСМЕНА.

Но что с тобой?... Что возмутило грудь твою?

АНТИГОНА.

Не знаешь ты, что Крэон, одному Из падших братьев дав могилу, повелеть Лишить её другого?... Этеокла прах Честному погребенью предал, как закон И правда повелели, чтобы место Ему среди усопших изготовить; О теле ж Полинейка - так безславно Погибшого, веленье выдал, говорят, Всем гражданам, чтоб не было над ним Холма могильного и стонов плача Чтоб неоплаканный, непогребенный Которых жадный клёв терзает трупы, И это, говорят, объявит благородный Крэон Тебе и мне.... ты слышишь ли? и мне ! И всем, кто этого не ведает, придет Он объявить сюда, и так же то, Что исполнять веленье строго должно, Что кто его нарушит, от народа Побит каменьем будет. Вот что нужно Сказать мне было: этот день покажет Ты благородна сердцем или чадо Ты недостойное великих предков.

ИСМЕНА.

Но, бедная, когда все это так, Чем я должна служить, делами иль речами?

АНТИГОНА.

Разделишь ли со мной опасность дела?

ИСМЕНА.

Какого дела? Что ты замышляешь?

АНТИГОНА.

ИСМЕНА.

Ты погребешь его в противность запрещенью?

АНТИГОНА.

Да, брата моего, - хотя бы ты И отказалась - брата твоего, похороню, Не оскверню себя предательства позором.

ИСМЕНА.

Преступная! когда то Крэон запретил?

АНТИГОНА.

Он от родных не в силах оторвать меня.

ИСМЕНА.

Увы, мне! о сестра, ты вспомни, как отец Погиб проклятием, позором удрученный.... Как он, открывши бездну беззаконий Своих - глаза исторг себе: и как Потом она, его супруга-мать Дни прекратила петлею позорной Как, наконец, погибли оба брата В единый день, друг друга поразивши.

Нас только две остались. - О, подумай, Что нам грозит, когда дерзнем возстать Мы против силы и велений наших Властителей, презревши волю их! О, нет, подумай только: мы женами Сотворены; против мужей не нам Итти, сестра; должны мы покоряться Всему и даже худшему.... У праха Готова я просить прощенья, но Всевластному повиноваться буду: Неподобает делать выше сил.

АНТИГОНА.

Тебя не принуждаю, и твоя бы Меня никак не радовала помощь; Ты поступай как знаешь, но ему Могилу ископаю я одна, И радостно потом я встречу смерть; Засну я тихо подле друга, свято Преступная: зане мне дольше жить Я там засну на веки; ты же можешь То презирать, что сами боги чтут.

ИСМЕНА.

Не презираю я, но с целым градом Бороться средств и силы не имею.

АНТИГОНА.

Оправдывай себя хоть этим, я Дражайшему пойду могильный холм готовить.

ИСМЕНА.

Увы, несчастная! Я за тебя дрожу.

АНТИГОНА.

Не обо мне заботься - о себе.

ИСМЕНА.

По-крайней-мере, скрой свое ты дело: Молчи о нем, молчать я буду также.

АНТИГОНА.

О, говори! Твое молчанье будет Мне ненавистней, нежели слова.

ИСМЕНА.

АНТИГОНА.

Я угождаю тем, кому хочу служить.

ИСМЕНА.

Но ты за невозможное взялась.

АНТИГОНА.

Оставлю я, увидя невозможность.

ИСМЕНА.

Чего нельзя - не должно начинать.

АНТИГОНА.

Ты будешь ненавистна мне речами Подобными и ненавистна брату Усопшему - оставь меня, пускай За дерзостное дело пострадаю, Что б ни было.... но смерти благородной Отнять судьба не может у меня.

ИСМЕНА.

Ну, если так, иди, и безразсудно, Но верно служишь ты друзьям усопшим.

(Обе уходят: Антигона в поле, Исмена во дворец.)

Гелиоса луч, никогда Седмивратному городу Фивам, ты не сиял таков, Как являешься ныне нам, Око златого дня, На волнах диркейских ты гордый странник. Ты врага, который пришел Из Аргоса с белым щитом, Гнал отсель, так, что звенья брони Друг о друга стучали; Подвигнут он был на наши поля Враждой Полинейка с родною страной; С диким криком он, Как орел, на страну с облаков налетел На крыльях спустился белых как снег. Бронею облит И с конскою гривой на шлеме.

* * *

На зубчатой ограде стен Седмивратного города Но бежал, не упившийся Кровью нашею, он, Не успел он наших стен осветить Свещником Гефеста 1, - огнем, И пред Аресом 2 обратил Враг кровожадный, свой тыл - устоять Мог ли против дракона? Да! Зевс всем гордящимся силой своей Враг издавна был.... Как некий поток Стремящихся, - он в гордыне узрел И громом своим низложил он того, Чей победный кряк На зубцах уже стен раздавался.

* * *

На землю пал ниспроверженный огненосец, Пал пораженный со стен наших, он, который Словно буря летел Упоен победой своею, 3. Многим на долю Смерть досталась; был нам бог хранитель Арес великий, Зане семь вождей у седми наших врат, С врагами сражаяся в равном числе, Оставили Зевсу трофеи свои Только страшные те, отца одного И матери чада одной - в бою Поразили друг друга, обоих равно Ожидала от века погибель 4.

* * *

Но уж победа с челом лучезарным Фивам Колеснице-богатым смеется; град свободен И должны мы теперь Страшный бой забвенью предать; С радостным криком мы Пред алтарями Хорами ходим ночными.... нас ведет Дионисос 5 Фив защититель. Но Крэон идет с толпою сюда, Вышней волей богов дарованный нам Владыкой; с тяжелой он думой идет, Не даром торжественно созвал он На собранье сюда, Чрез глашатая, старцев совет!

(Из дворца выходит Крэон, окруженный толпою.)

КРЭОН.

Вас, мужи, я, хоть град и сохранен От многих бурь безсмертными, и ныне Руками их он укреплен опять, Но я вас собрал - вас в особенности, здесь Зане я знаю - Лаиева трона Подпорой были вы, притом когда Царил Эдип в великом граде, также Когда скончался он, ему и детям Вы неизменно верны вечно были; Когда ж они в единоборстве страшном, В единый день друг друга поразили, Стал мой престол, моя и власть и сила Никто не разгадает человека, Его ума и целей сокровенных Доколе сам он, властью облеченный В делах не обнаружит их: по мне Правитель города, который добрым Намереньям не следует своим, И свой язык оковывает страхом Презрения единого достоин; Равно и тот, кто дружбу и родство, Предпочитает выгодам страны И - знает Зевс всевидящий, - не стану Молчать я, видя общую опасность, И никогда врага страны родной, Приветствовать как друга я не буду. От родины зависит наше счастье И только б мы заботились о благе Её, друзей у нас довольно будет, И в этих мыслях я хочу держать кормило Правления, и выдал повеленье Один из них, со славой падший, Этеокл Как города защитник, заслужил Могильный холм и все что подобает Из падших благороднейшему, но Другой, - я Полинейка разумею,-- Изменник, возвратившийся с мечом В страну родную, алтари богов Огнем и разрушеньем оскорбивший, Облитый кровью родичей своих И вас хотевший поверстать рабами, Он - объявил я городу - не должен Почтен могилой быть и стоном плача; Нет, пусть без гроба будет - псам и птицам Добыча хищным и добыча срама - Таков закон мой - да не будет чести Преступнику - удела благородных! Но граду верные всегда заслужат Почтенье, мертвые или живые.

ХОР.

Так поступить тебе, о, Менекея сын, В твоих руках да будет власть и сила Над мертвыми равна, как над живыми.

КРЭОН.

Хранителями будьте ж повеленья.

ХОР.

Юнейшим передай о том заботу.

КРЭОН.

Над мертвецом уж я назначил стражу.

ХОР.

Зачем же ты другим передаешь веленье?

КРЭОН.

Чтобы ослушным не было пощады.

ХОР.

Безумца нет, кто б умереть желал.

КРЭОН.

Умрет ослушник, но корысть ведет В опасность смерти часто человека.

СТРАЖ (идет с поля)

О, царь - я не скажу, что задыхаясь Сюда спешил я быстрыми шагами; Тяжелые меня смущали думы И возвратиться был не раз готов назад; Зачем идешь ты, бедный? наказанье Там ждет тебя! Останься; но когда Узнает Крэон от других - не также ль Тебя постигнет наказанье? Эти Сомнения дорогу замедляли И не далекий путь мой долог был; Но наконец решимость победила Итти сюда - и пусть принес я весть дурную, Я буду говорить, уверен твердо я Что б ни было со мной - не будет ничего, Что мне не предназначено судьбою.

КРЭОН.

Но отчего отчаянье такое?

СТРАЖ.

Сначала о себе скажу.... не мною Соделана вина, я даже не видал Кто сделал: наказать меня несправедливо.

КРЭОН.

Ты целишь верно, хоть окольными путями

СТРАЖ.

Да! Дело страшное на душу страх наводит.

КРЭОН.

Но говори же, наконец, и удались.

СТРАЖ.

Так я скажу.... недавно кто-то тело Похоронил, сухой землей посыпал И совершил над ним обряд обычный.

КРЭОН.

Что говоришь ты?.... Кто отважился на это?

СТРАЖ.

Не знаю: нет следа двузубца, Ни заступа, земля не тронута, на ней Примет колес не видно - и виновник скрылся. Нам всем - когда страж первый указал, Казалось это непонятным чудом; Труп не пропал, но не был и зарыт - Лишь слой земли, набросанный поспешно, На нем лежал, и не было следов Терзать: у нас тогда начался спор и крик: Один другого укорял, до драки Дошли мы - было не кому унять, И тот и тот казался виноватым, Но настоящого никто не мог назвать; Готовы были все пройти сквозь пламень, Держать в руках горячее железо, И клясться пред богами, каждый в том, что он Не виноват и виноватого не знает, Когда же тщетны были розъисканья Один сказал - и голову от страха Мы все к земле склонили - ибо не могли Сказать ни слова против и спасенья не видали Ни в чем ином, сказал он, что тебе О деле должно донести, а не скрывать; Все согласились в том, и мне, несчастному, По жребию досталось с этой горькой вестью Итти к тебе: пошел я не охотно, зная, Что вестников дурных никто не любит.

ХОР.

Участники - мне мысль давно приходит.

КРЭОН.

Молчи, пока меня не разсердил ты речью, Пока глупей ребенка старец мне не показался. Невыносимо слышать мне, что боги Заботились о мертвеце подобном! Могли ль они, как за благое дело Погибшого, того похоронить Кто храмы их, столбами окруженные, Разрушить шел, - их жертвы истребить, Страну их разорить, законы ниспровергнуть? Где слышал ты, чтоб боги чтили злых? Не так, о нет. Есть люди в этом граде, Которые мне нехотя, с роптаньем, Качая втайне головой, повиновались И голову свою под мой ярем Склоняли не охотно - и они-то, Уверен в этом - подкупили златом Виновников, зане ничто так не опасно Опустошает города и часто гонит Из дому человека; побуждает И самых лучших даже к преступленью, Указывает путь к обманам, козням; Ругаться учит даже над святыней. Но тот кто златом ослеплен, решился На преступленье - он наказан строго будет. И я клянусь моим почтеньем к Зевсу, И будь уверен, клятву я исполню, Когда виновника вы не представите Пред очи мне, - то мало казни смертной, Живые будете висеть, - тогда Узнаете, где выгодою можно Воспользоваться, где нельзя - тогда Научитесь на будущее время, Что не на всякий подкуп можно согласиться: От злостяжаний больше погибали Чем выгодами пользовались люди.

СТРАЖ.

КРЭОН.

Еще не понял ты, как ты несносен мне?

СТРАЖ.

Ушам иль сердцу я несносен твоему?

КРЭОН.

Тебе нет дела, чем страдаю я.

СТРАЖ.

Виновник - сердце, я твой слух терзаю.

КРЭОН.

Увы мне! Вижу я , что ты болтун.

СТРАЖ.

Но только в деле этом я невинен.

КРЭОН.

За деньги с радостью продашь ты жизнь.

СТРАЖ.

Ох! Как подозренье страшно, если ложно.

КРЭОН.

Что хочешь говори - но если вы Виновника не назовете мне,

(Уходить с толпою во дворец.)

СТРАЖ.

Да вот поди, найди его - но будет Он пойман или нет - на это воля счастья, А только я уж больше не приду,-- И так сверх ожиданья спасся я, За что и приношу богам благодаренье. ХОР, одинь. Много сильного есть; ничего Человека сильнее нет: Через бездны моря летит, Он под шумом и свистом бурь И вкруг шумящия волны Разсекает веслом. И мать богов, старейшую, он Землю - неистощимую, вечную Плугом браздящим своим покорил себе И копыт конных силой.

* * *

Стаи легкокрылатых он И зверей мог диких стада Оковать он - и рыб морских Поймать мог невода сетью, Многосведущий он. Он хитростью властитель вольных Горных зверей и коня долгогривого Гордую шею под иго склонившого, И мулов неутомимых.

* * *

Он слово нашел - и открыл Искусство сплетенья речей, И обществ законы. Когда зимою Поля пустеют, - себе Нашел от дождя он приют Вечномудрый. Никогда грядущим он в расплох не пойман. От Гадеса 6, только он не избегает, И против язвы даже злой Знает средство. Творящей способности он; Равно он наклонен к добру и ко злу; Когда безсмертных он чтит И чтит отчизны закон, Чтим он сам; Но творящий злое ненавистен Родной стране. Да не разделит он Со мною хлеб мой и очаг. Будь он проклят!

* * *

О страшное зрелище! Сердце мое Когда бы могло, хотело б не знать Что дева сия - Антигона, Несчастная ты, Отца несчастного Эдипа дитя. Увы! ужели застигнута ты В преступлении против власти царя И в безумно-слепом ослушаньи? Страж, ведущий с поля Антигону.

СТРАЖ.

И в деле схвачена.... но где же Крэон?

ХОР.

Вот кстати, он идет сюда из дому сам.

КРЭОН (выходя из дворца с толпою).

Что нужно? отчего пришел я кстати?

СТРАЖ.

О царь! не должен смертный клясться никогда: В нем мысли новые сменяют прежнюю Решимость - так, не думал возвратиться я, Когда твои угрозы слышал страшные. Но вот - уж правду говорят, что радость Нежданная ни с чем быть сравнена не может, Я возвращаюсь, несмотря на клятву, и к тебе Вот эту деву привожу, при теле самом Захваченную; я уж не по жребию Пришел сюда: не чья она другая, а моя Добыча.... а теперь, о царь, возьми ее И допроси и уличи, а я свободен От преступленья и от кары за него.

КРЭОН.

СТРАЖ.

Она труп брата погребала - вот и все.

КРЭОН.

Ты видел это сам? и говоришь ты правду?

СТРИЖ.

Сам видел я, как мертвого землей она Посыпала.... Теперь сказал я слишком ясно.

КРЭОН.

Но как ее увидели и захватили ?

СТРАЖ.

Вот дело было как. Когда я возвратился, Испуганный словами грозными твоими; Мы счистили всю землю, коей тело мертвеца Покрыто было - так что был он снова наг. Потом мы сели на холме, спиною к ветру, Чтоб тела смрад не слышать.... сторожили мы И если начинал дремать кто, пробуждали Его мы все и бранью и пинками. Так Сидели мы, пока на середине неба Ужасно мучить.... вдруг подул с полудня ветер И буря поднялась и встала пыль столбом И лес завыл и воздух душен стал - закрывши Глаза, переносили бурю мы; потом Когда она прошла - и все кругом утихло, Явилась дева эта, с жалким стоном птички, Которой гнездышко разорено.... Она Увидев труп нагой, произнесла проклятье Свершившим дело это - и набрав земли руками Посыпала на тело - и потом из чаши Резьбой искусною украшенной, свершила Над мертвым трижды возлиянье. Видя это, Мы побежали и ее тотчас схватили.... Она, казалось, вовсе нас не испугалась. Мы стали уличать ее, равно и в прежнем Как в этом деде.... и она не отреклась, Мне было то отрадно, но и больно вместе, Хоть самому беды избегнуть было очень Приятно; но ввести в несчастье ближняго Спасение свое гораздо больше.

КРЭОН.

Тебя, главу склонившую - спрошу я, Виновна ты иль нет? - ну, что ж? ответствуй.

АНТИГОНА.

Сказала раз я и не отпираюсь.

КРЭОН, к стражу.

Куда ты хочешь, можешь удалиться, Ты избежал от кары.

(Антигоне.)

Ты же мне Ответствуй прямо, было ли тебе Известно повеленье или нет?

АНТИГОНА.

Я знала. Как же нет? Оно известно было.

КРЭОН.

И ты дерзнула поступить напротив?

АНТИГОНА.

Я сделала. Не Зевс мне объявил его, 7, с адскими живущая Богами.... Такой закон поставлен был не ими, И он не силен столько надо мной, Чтоб для него богов неписанный и вечный Закон нарушить я дерзнула смертная: Законы их не ныне, не вчера даны: Они живут от века без начала, Для них я не страшилась смертного гордыни, И Божьему суду я предаю себя. Что я умру, я знаю - как же было мне Не знать, хотя б не объявил ты прежде; но Что преждевременно умру я - это радость Для тех кто жизнь, как я, в страданьи проводил, Тот умирая не теряет ничего; Мне потому не может смертный жребий быть Ужасен; но когда б сын матери моей, Остался незарытый, неоплаканный - Вот что ужасно было бы, не это; Коль я по-твоему безумно поступила

ХОР.

Плод жесткий жесткого отца, она Пред бедствиями головы не преклоняет.

КРЭОН.

Но знай, что непокорный дух смирить легко; Что сталь твердейшую сломать не трудно будет, Когда лишь на огне ты раскалишь ее; Что коней диких укрощают удила Ничтожные. Высокомерье вредно всем Кто подчинен кому либо другому; а она И тем уже свою строптивость показала, Что повеление нарушила мое. Теперь же, преступленье совершив, дерзает Хвалиться им и насмехаться надо мной! Не буду муж я, но скорее будет мужем Она, когда от наказанья избежит. Пусть дочь сестры она, и родственница нам Ближайшая в дому нам целом нашем; Но ни она и ни сестра её, от кары Не избегут. Предполагаю я, что обе Зовите ту сюда: заметил я недавно, Как не могла с своим смущением она Ни сколько совладеть - её смущенье было Свидетельством участья в беззаконьи этом; Но больше ненавистен тот мне, кто на деле Захваченный, речами хочет оправдаться.

АНТИГОНА.

Чего еще ты хочешь кроме смерти вашей?

КРЭОН.

О, больше ничего: довольно этого.

АНТИГОНА.

Что ж медлишь ты.... как мне из слов твоих не может Казаться правым ни единое - равно Мои слова тебе не нравиться должны; И чем же, благороднейшую славу, как Не погребеньем брата я могла себе Стяжать: сказали бы все предстоящие, Что права я, когда б им страх язык не оковал, Во власти, кроме многого другого, то еще

КРЭОН.

Так изо всех Кадмеян мыслишь ты одна!

АНТИГОНА.

И эти так-же, но язык их раб твой.

КРЭОН.

И не стыдишься ты другого мненья быть?

АНТИГОНА.

О нет.... не стыдно чтить единокровных.

КРЭОН.

Его противник падший также был твой брат.

АНТИГОНА.

Да, по отцу и матери он брат мой был.

КРЭОН.

За нем же ты к врагу его любовь питаешь?

АНТИГОНА.

За это на меня не гневался бы падший.

КРЭОН.

Когда преступного ты чтишь с ним наравне?

АНТИГОНА.

КРЭОН.

Врагом страны! её защитник был другой.

Антигона.

Но Гадеса закон равняет всех.

КРЭОН.

Да, ежели тебе равны и зло и блого.

АИТИГОНА.

Кто знает преисподние законы?

КРЭОН.

Враг падший даже, быть не может другом.

АНТИГОНА.

Не ненависть делить мне было, но любовь.

КРЭОН.

Ну, так люби кого ты хочешь в преисподней. Я управлять жене собою не позволю.

(Исмена выходит из дворца).

ХОР.

Уже у дверей Исмена стоит С слезами в очах - о бедной сестре, Облака облегли и краснеющий лик И ланиты следами печали.

ТЕ ЖЕ И ИСМЕНА.

КРЭОН.

Ты, вкравшаяся как змея в мой дом, Чтоб кровь мою сосать, - не зная сам Я двух чудовищ на беду себе вскормил. - Скорее говори, виновна ты иль нет.... Или клянись, что ты не знала преступленье!

ИСМЕНА.

Виновна я - и ежели она позволит, Я разделю с ней наказанье и вину.

АНТИГОНА.

Но правда не позволит - не виновна ты... Ты не хотела, я тебя не принуждала.

ИСМЕНА.

Но в бедствии твоем, без страху и стыда Хочу участницей быть дела твоего.

АНТИГОНА.

Чье это дело - знают Гадес то и тени;

ИСМЕНА.

О, не считай меня ты смерти недостойной С тобой, сестра, позволь отдать мне долг родному.

АНТИГОНА.

Со мною не умрешь ты: не виновна ты В участии. Довольно смерти здесь моей.

ИСМЕНА.

Но что за жизнь я буду без тебя влачить?

АНТИГОНА.

Спроси у Крэона - ему ты угождала.

ИСМЕНА.

За чем меня безплодно мучишь ты, сестра?

АНТИГОНА.

Самой мне тяжко издеваться над тобою.

ИСМЕНА.

Чем я теперь могу тебе полезной быть?

АНТИГОНА.

Спасай себя: тебе завидовать не стану.

ИСМЕНА.

АНТИГОНА.

Сама избрала жизнь ты - я же смерть избрала.

ИСМЕНА.

Но не скрывала я причин на то моих.

АНТИГОНА.

Тебе твои, а мне мои казались правы.

ИСМЕНА.

Но обе мы теперь равны виною.

АНТИГОНА.

Утешься! ты живешь: моя же умерла Давно душа и мертвым отошла служить.

КРЭОН.

Из них обеих кажется, одна недавно Сошла с ума - другая родилась безумной.

ИСМЕНА.

О царь, разсудок оставляет нас Когда грозят страданья и беды.

КРЭОН.

Тебя, конечно, ибо ты желаешь смерти.

Как без нея мне будет жить одной?

КРЭОН.

О ней не говори - её уж больше нет.

ИСМЕНА.

Но ты казнишь невесту сына своего.

КРЭОН.

Найдет себе другое поле плодородней!

ИСМЕНА.

Не так бы этого ему и ей хотелось.

КРЭОН.

Дурной жены я сыну не хочу.

ИСМЕНА.

О милый Гемон! как тебя безчестит он! 8

КРЭОН.

Несносна ты с союзом этим вечным мне.

ХОР.

Ее у сына хочешь ты отнять?

КРЭОН.

Пусть Гадес разорвет такой союз.

ХОР.

Так решено, что умереть должна она.

Тобой и мной. Не медлить больше - отведите Ее, рабы. И эту так же: обе, Как женщины, оне быть заперты должны; Смелейшие готовы даже бегством Спасаться - стоя на краю Гадеса.

(Антигону и Исмену уводят.)

ХОР, КРЭОН.

ХОР.

Блаженны вы, те, чья жизнь, от бедствий свободна Ибо дом пораженный проклятием неба Страшной карою поражен В род из рода вечно! Проклятие подобно то Буре на фракийских водах, Из бездны моря подъемлющей волны ужасные, Да темный далеко сокрытый Ил, - и об утес прибрежный С великим ударяющейся шумом.

* * *

Старинную гибель в колене Лабдакидов Снова вижу я в новом погибельном деле; Словно неким богом На преступленье влеком он. Так недавно света лун Сиял на отрасли дома Эдипа последней 9, Но боги смерти поразили В цвете юных лет его, Да погубила дерзость ослепленья.

* * *

О Зевс, - силе твоей, кто может Противостоять безумно? Нет сна для нея - всеукротителя. Нет изменений лунных В вечном, безвременном управляешь Ты Олимпом ярко сияющим, о властитель; Все прошедшее объемлет И грядущее, сей закон Смертный ни как не может, Кто бы ни был он, без бедствий жить на свете.

* * *

Легковерна надежда людская, Хоть им она утешенье; И человеку прежде Является, чем он успел обжечься; Потому и сказал давно уже кто-то из мудрых: Тот считает злое добрым Чей - волей небесною Омрачен разсудок; Но недолго живет он от бедствий свободен.

(К Крэону.)

Вот Гемон идет, из детей твоих Последняя ветвь. Опечален ли он Антигоны судьбой, Избранной девы, невесты своей, И оплачет ли её он погибель?

КРЭОН.

Вот мы увидим.

(Гемону.)

Сын мой, ты, конечно, Пришед не с тем, чтобы за приговор Твоей невесты укорять отца?

ГЕМОН.

Я твой, отец - и надо мной твоя Да будет воля; долг мой быть покорным, И никакой союз не может брачный Дороже быть мне мудрости твоей.

КРЭОН.

Так, сын.... во всем отцовской воле должен Повиноваться ты; за тем-то каждый Себе желает сыновей покорных, Для мщенья недругам и для защиты Друзей, подобно своему отцу; Но кто детей имеет непокорных Имеет их себе на муку только, Врагам на посмеяние своим; И ты пренебреги любви внушенья О, сын мой, знай: с преступницей союз Надежен быть не может. Ибо, что Нам хуже друга вероломного? Забудь же, как врага, ее - оставь Супруга в Гадесе. Когда ее Одну из всех презревшую закон На месте преступления схватили - Пред градом я не должен быть лжецом; Нет - умереть должна она, и пусть Защиты Зевса тщетно умоляет. Когда родных я буду преступленья Сносить, чужие и подавно станут Мне козни строить. Кто, как строгий муж, Семейством управляет, будет также И управлять народом мудро; я Уверен твердо, что повиноваться Такому мужу будут все, что он И в самой битве для себя найдет Помощников и спутников надежных; Но кто законы дерзко презирает И власти не покорен - недостоин Тот похвалы моей. О нет, кого Народ поставил над собой главою, И в малом, в правом и не правом все. Зане причина зол всех - непокорность, Она и государства разрушает, И в битве обращает в бегство войска; Повиновенье же спасает всех Кто позволяет властвовать собою; Все признавать должны законов силу И женщинам не подчиняться: лучше, Когда уж надо, подчиниться мужу; Но женщинам покорным стыдно быть.

ХОР.

Когда нас не обманывает страсть, Ты кажется премудро говоришь.

ГЕМОН.

Отец мой, боги разум дали нам, Изо всего верховнейшее блого, И не могу я, не умею даже, Отвергнуть истину речей твоих. Но и другой постигнуть правду может; Стараюсь я вниманье обращать, Ужасен взгляд твой каждому, при слове Нерадостном для слуху твоего. Но я - я мог подслушивать в тиши, Как все о деве в городе жалеют, Как говорят, что менее всех жен Была она достойна смерти после Прекраснейшого дела. "Не покинула "Она родного брата, в битве павшого "В добычу псам и хищным воронам; " И потому - не смерти, славы более " Достойна." Вот я-то тайно говорят. Но мне, отец, нет блага высшого Чем счастие твое. И для детей Что лучше может быть отцовской славы? Равно как для отца - блаженства чад? И потому молю тебя, не думай Чтоб только то, что сказано тобою Одно лишь право было. Кто себя Единого разумным почитает И силою ума и речи силой - Бывает часто слишком безразсуден; Не стыдно ни кому, мудрейшим даже Советы принимать, не быть упорным. Видал ты, как при сильном ветре южном То дерево, которое ветвями Склонится долу гибко - остается - Упорное же ветер с корнем вырывает, И кормчий, тот, который не свивает Во время бури паруса - погибнет; Умерь же гнев и мысли измени. И если от меня ты примешь слово От юноши - конечно, лучше нет, Как мудрым быть во всем - но так как это Для смертных невозможно, то равно Похвально - слушаться разумных слов.

ХОР.

О царь, ты должен внять его разумной речи.

(Гемону)

Равно и ты: вы оба говорите хорошо.

В моих летах - благоразумью должен Учиться я у юноши такого!

ГЕМОН.

Учись лишь одному хорошему - пусть молод я - На дело, не на лета должен ты смотреть.

КРЭОН.

Но дело ль чтить преступников закона?

ГЕМОН.

Почтенья я не требую к преступным.

КРЭОН.

Не преступленье ли над нею тяготеет?

ГЕМОН.

Кадмеяне не так об этом говорят.

КРЭОН.

Так управлять учиться буду я у города?

ГЕМОН.

Смотри, как юношески сам ты говоришь.

КРЭОН.

Другой со мною будет править наравне?

Ни где один не может усмотреть все сам.

КРЭОН.

Не по властителю ли город познается?

ГЕМОН.

Ты будешь править в городе пустом - один.

КРЭОН.

Он, как мне кажется, союзник женщин.

ГЕМОН.

Да - ибо ты здесь женщиной являешься.

КРЭОН.

Безстыдный! ты с отцом своим дерзаешь спорить!

ГЕМОН.

Я вижу как ты правду оскорбляешь.

КРЭОМ.

Я оскорбляю - защищая силу власти?

ГЕМОН.

Ее не защитишь ругаясь над богами.

КРЭОН.

Презренный образ мыслей бабьяго раба!

Но только никогда не буду раб неправды.

КРЭОН.

Вся речь твоя к одной преступнице клонилась.

ГЕМОН.

Нет; но ко всем, в тебе и мне, и к Гадесу.

КРЭОН.

На ней живой тебе жениться не придется.

ГЕМОН.

Так пусть умрет она и с ней умрут другие.

КРЭОН.

Ты мне грозить, как кажется, дерзаешь?

ГЕМОН.

Грозить ли значит с яростью бороться?

КРЭОН.

Ты воплем безразсудным хочешь образумить?

ГЕМОН.

Будь не отец ты, я б назвал тебя безумным.

КРЭОН.

Раб женщины, не приставай ко мне.

Ты хочешь говорить всегда, не слушать.

КРЭОН.

Как! но клянусь Олимпом, безнаказанно Я над собой тебе смеяться не позволю! Привесть сюда чудовище... чтоб тотчас же Она погибла на глазах его....

ГЕМОН.

Нет, не умрет она в глазах моих, поверь, В присутствии моем: и никогда ты сам. Главы моей глазами больше не увидишь, Неистовствуй теперь над кем ты хочешь сам.

(Убегает в поле.)

ХОР.

О царь - он в гневе сильном удалился; Опасен юный ум, печалью омраченный.

КРЭОН.

Пускай идет, пускай употребляет Нечеловеческия средства.... но она умрет!

ХОР.

Ты их обеих осуждаешь приговором?

КРЭОН.

ХОР.

Какой же смертью умереть должна другая?

КРЭОН.

Пусть отведут ее в безлюдную страну, И там живую заключат в утес, Дав пищи столько, сколько нужно для того, Чтобы очистить город целый от вины 10 Быть может Гадес ей поможет, из богов, Единый чтимый ею, - пусть ее спасает, Она увидит, только поздно, что безумно Служить теням, покоющимся в аде.

(Уходит с толпой во дворец.)

ХОР.

Эрос, - непобедимый ты, Эрос, в сердце могучее Проникающий и на девственных Ланитах зарею алой Сияющий, море широкое ты Переплывающий, Безсмертные не в силах бороться с тобою, Тем паче сын времени....

* * *

Даже дух благородный ты Влечешь к преступленью на гибель: Ты произвел и этот Спор близких между собою, И явно, что здесь победит Ласковый взгляд жены; Ибо, даже и власти соцарствует он. И смеется уж улыбкою Победною Афродита.

* * *

Но самого меня теперь Из пределов правды выводит сей вид: От слез не могу удержаться, Видя, как Антигона идет На брачное смерти ложе.

АНТИГОНА.

(Рабы ведут ее из дворца.)

АНТИГОНА.

О, смотрите, граждане родной стороны, Как последний мой путь Гелиоса сияет мне; Мне не видать его.... Живую меня Гадес все усыпляющий - к берегам Ахерона ведет; Не прозвучат Гименея те Песни - не расцветут никогда Цветы его! Ахерон только будет супругом мне!

ХОР.

Но не в славы ль лучах - нисходишь ты В недры мрачные смерти царства; Не болезни тебя в могилу свели, Не меч поразил тебя, - сама над собою Владычица - в Гадес нисходишь Из смертных быть может единая.

АНТИГОНА.

Слыхала я о горестной смерти во Фригии Дочери Тантала На выси Сипильской Горы Из утеса выросший камень И дождями она, по преданиям, Омывается. И с груди её вечный не сходит снег И ей подобно Каменистый утес будет ложе мое.

ХОР.

То богиня была - от богов рождена; Мы же - смертные, чада земли; Но великая слава с богами делить Смертный жребий единый.

АНТИГОНА.

Увы мне - смеетесь вы.... но ради безсмертных, зачем Над живою еще, Вы насмехаетесь? О град - о вы, в граде Мужи живущие, Увы! Увы! Потоки Диркейские, рощи священные Колесницобогатых Фив Будьте мне во свидетельство, В душный я гроб нисхожу.... О! Увы мне, увы мне! Ни людей, ни теней - сестре, Ни живущих, ни мертвых!

ХОР.

Поступком дерзостным своим Богини правды вечный трон, Дитя, оскорбила глубоко ты И несешь отца беззакония.

АНТИГОНА.

Из печалей сильнейшую пробудил ты - память Отца несчастного; И память, о жребии Нас, Лабдакидов, Славой венчанного рода Увы! - о ты Беззаконие первое, ты объятие Матери с отцом моим, Ей же несчастной рожденным! И я родилась от союза того Проклятием пораженная. Увы! несчастно Избрал ты, брат мой, себе супругу. И даже умерший ты жизнь отнимаешь.

ХОР.

Хвалы достойно мертвецам Служить; но власть пренебрегать Никогда к добру не приводит: Твое сердце само тебя осуждает.

АНТИГОНА.

Увы! неоплаканную, без друзей, без супруга жившую, Ведут меня в неизбежный путь; Никогда неба ясного Не увижу я, бедная. Слез надо мною не будут лить, И друзья не вздохнут обо мне.

КРЭОН.

(Выходить из дворца.)

Пора окончить этот смертный вопль, Хотя бы даже он и нужен был; Живую закладите, как сказал я. Ее одну оставьте: пусть она Умрет или живет закладена В пещере этой. Мы ото всего, Что с ней случится чисты. - Пусть она Живых жилища будет лишена.

(Уходить во дворец.)

АНТИГОНА.

О гроб! о ложе брачное, подземное, Жилище вечное, в тебе с моими я Соединюсь, которых множество Персефонея 11 в царство мертвых приняла. И я, последняя, и я, несчастная, Иду туда же к ним до срока вечного, Назначенного мне судьбой.... но верю я, Что примешь ты меня, отец мой, радостно, И ты, о мать моя, и ты, о брат. Вам, тени милые, служила верно я, И за тебя, о Полинейк, за то, что я Тебя землей посыпала, несу я смерть. Я, между тем, как должно поступила, я Ни для детей, когда б была я матерью, Ни для супруга, если б умер он, Я никогда б закона не нарушила И почему - я знаю хорошо. Умри супруг - найду себе другого я, И чада будут также от других; Но, если Гадес поглотит родивших нас, То брата более они нам не дадут, И вот за то, что чтила я тебя, о брат, Меня преступницей считает Крэон Его рука теперь влечет на смерть меня, Безбрачную, Гимена радостей Не знавшую, младенца не кормившую, И не оплакана - должна, несчастная, Итти я заживо в страну теней! Кчему же с воплем мне взывать к богам теперь? Здесь, на земле, считают преступленьем! И так, когда богам угодно то, Я сознаюсь, что стражду как преступница; Но ежели враги мои преступны будут, Да не постраждут худшого они.

ХОР.

Терзает ей дух все та же печаль, И муки всё те-же предсмертной борьбы.

КРЭОН, (обращаясь к тем, которые должны вести Антигону).

Ну, если так, достанется и вам За медленность при исполненьи дела.

АНТИГОНА.

Увы! передо мной раскрыты смерти врата, Сокройте, сокройте от взора их!

ХОР.

Не стану надеждой ее ободрять: Пускай совершится судьба её.

АНТИГОНА.

О город родной на поле Кадмейском, И вы, домашние боги.... Все кончено.... вот уж влекут меня! Из роду царей ваших, и вот, кто меня На смерть осуждает теперь За дело святое мое.

(Стражи ее уводят).

ХОР.

И Данаи судьба была небесный Свет не видать и в медяной, гробу подобной Башне, в печальной темнице она лежала в оковах; А была и она знаменитого роду, о дева, И носила плоды Зевса златого дождя в себе Воля рока - страшна силой незыблемой. И никакая власть ее, Ни крепость, ни корабль морской, Избегнуть никогда не могут.

* * *

И Гедонян царя, сына Дриады Силу Вакха презревшого в страшной гордыне Власть Диониса в утес каменистый сокрыла. Так кончается смертных гордыня безумная Возстающая тщетно. Узнал он, что бога Упоенного оскорбил и наказан он, Он оскорбил и девять муз Свирели звуки возлюбивших.

* * *

На канских волнах моря Эвксинского Брег Босфор лежит, - Сальмидиосос фракийский Странствуя там, с враждою узрел Страны бог-Арес Как с Финидами злобно Поступило мачихи мщенье, Как она пронзила им светлые очи, Железа острием ужасным Вооружив кровожадные руки.

* * *

Слезами они обливали напрасными свой печальный Жребий, бедствие - от союза нашедшие матери; рода Эрехтеева древняго была она дочь И отрасль единая, И в далеких пещерах Она росла - под бурями отца, Как кони быстрыми, Бореада, богов дитя; Но и она не избежала

ТЭЙРЕЗИАС (которого ведет мальчикь).

С моим вожатым, фивские старейшивы, Иду я к вам, он видит за двоих: Слепым ходить с вожатым только можно.

КРЭОН.

Что скажешь нового, старик Тэйрезиас?

ТЭЙРЕЗИАС.

Скажу - а ты поверь же провещателю.

КРЭОН.

Не уклонялся от твоих советов я.

ТЭЙРЕЗИАС.

Поэтому-то ты и право градом правишь.

КРЭОН.

Признаться должен я - они полезны были.

ТЭЙРЕЗИАС.

Подумай, что стоишь ты на ноже теперь.

КРЭОН.

Что говоришь ты? страх объемлет душу мне!

ТЭЙРЕЗИАС.

На старом я сидел гадателей седалище И предо мною были птицы всех родов И слышал я необычайный крик, и птицы Одна другую с яростью терзали клювом,-- То я узнал по шуму крыл известному,-- Испуганный, я тотчас вопросил алтарь И жертву - но от жертв огонь не восходил И жир лежал растопленный и только дым Да пепел был один от жертвенных частей. От мальчика о том я слышал моего - Что жертвы исчезали в страшном безпорядке.... Зане он вождь мне, так как вождь я для друигх; Но от тебя грозят несчастья городу Покрыты алтари и жертвенники наши, Истерзанными клювом птиц, собак зубами Остатками несчастного Эдипа сына И потому безсмертные молений наших Не принимают, жертвы наши не горят И птицы не дают благовещательного крику Подумай, сын, об этом.... бренным смертным нам Впадать во искушенье - доля общая Но согрешивший - не безпомощен, когда Он после прегрешенья, думает исправить Вину свою, а не стоит упорно в ней. Упорство - признак неразумья одного, Смирись пред смертию! Усопшого престань Преследовать.... И где же в этом мужество? Тебе я дело говорю и от души. И должно следовать полезному совету.

КРЭОН.

И ты, старик! вы все как-будто в цель стрелки На это метите.... и даже прорицаньем Меня поколебать хотите все, давно Я продан уж своими, это знаю я. Но продавайтесь же кому и как хотите, За камни Сардские, за злато Индии, Вы никогда его в могилу не зароете. Нет, если б даже Зевсовы орлы на крыльях Не убоюсь я святотатства, никогда Ему не дам могилы. Знаю, что из смертных Безсмертных оскорбить никто не может; Но если - о старик Тэйрезиас, из смертных Высокий падает, он падает глубоко Когда неправду из корысти говорит.

ТЭЙРЕЗИС.

Увы! Кто из людей узнает.... кто предвидеть может.....

КРЭОН.

Кчему теперь ты речь твою ведешь?

ТЭЙРЕЗИАС.

Какое блого разум высшее!

КРЭОН.

Да - и какая кара неба - неразумье.

ТЭЙРЕЗИАС.

Вот этой-то болезнью страждешь ты теперь.

КРЭОН.

Я дерзко отвечать не стану провещателю.

ТЭЙРЕЗИАС.

КРЭОН.

До золота все падки прорицатели.

ТЭЙРЕЗИАС.

Как до добыч постыдных падки все тираны.

КРЭОН.

Ты знаешь ли, что говоришь с властителем?

ТЭЙРЕЗИК.

Конечно, знаю: город мной спасенный - твой.

КРЭОН.

Ты мудр, о провещатель, но не честен ты.

ТЭЙРЕЗИАС.

В душе глубоко скрытое я принужден сказать.

КРЭОН.

Скажи, но говори не из корысти только.

ТЭЙРЕЗИАС.

Я так и думаю, но только для тебя.

КРЭОН.

Моей ты никогда не купишь веры.

ТЭЙРЕЗИАС.

Свой быстрый бег блестящий Гелиос, Один от крови собственной твоей - Как труп за труп несчастной будет жертвой; Его увидишь падшим ты за ту, Которую ты закопал живую И за того, которого от адских Ты отделил богов и держишь на земле Непогребенного.... он ни тебе Ни вышним божествам не подчинен И от тебя теперь насилье терпит; И потому стремятся уж Эриннии, Мстить за богов и за подземный мир, И наказать тебя твоими же делами; И посмотри, сказал ли это я Подкупленный.... вот раздадутся в доме Твоем, мужей и жен отчаянные вопли И города в союз враждебный вступят За то, что труп терзавшия собаки И звери хищные и птицы - принесли Вот что тебе - зане ты оскорбил меня Послал как смертную стрелу, как страшный Удар, которого не избежать тебе. Ты ж, отрок, отведи домой меня - пускай Научится он гневаться на младших, Удерживать и умерять язык И быть разумным больше, чем теперь.

(Уходит.)

ХОР, КРЭОН.

ХОР.

О царь - ушел он после страшных предвещаний И знаем мы, с-тех-пор как на седины эти Сменяли мы кудри черные, что никогда Он ложно не пророчествовал городу.

КРЭОН.

Я знаю сам и духом поражен; Ужасно уступить - по так же страшно Упорством гнев навлечь богов безсмертных.

ХОР.

Подумать нужно, Крэон, Менекеев сын.

КРЭОН.

ХОР.

Ступай, освободи из подземелья деву И падшему могилу дай теперь.

КРЭОН.

Как! и ужель я согласиться должен?

ХОР.

Скорее, царь.... упорствующих скоро Богов безсмертных кара постигает.

КРЭОН.

Увы!... мне стоит дорого - но я Решаюсь: тщетно нам с судьбой бороться.

ХОР.

Спеши же сам, не поручай другим.

КРЭОН.

Иду не медля. Вы, рабы мои, И здесь стоящие и в доме - поскорее Берите заступы; бегите к той скале; Но я, теперь переменивший мысли - Я заключил ее и сам освобожу, Хотя боюсь, не лучше ли всегда Закон до смерти защищать своей.

(Уходит с толпою в поле.)

ХОР.

12 Зевса, страшногремящого чадо - равнины Италии 13. Объявший любовно и Деос Элевзинской 14 долину украсивший Всем священную. О Бахус, здесь, в отчизне Бакханок В Фивах, у волн исменских присущий Где посеяны были зубы дракона 15.

* * *

Светит пламя тебе на скале раздвоенной, Где Корикийских нимф толпы пляшут пляски твои Касталией омытой 16 Где льются безсмертные песни Высоты Ниссы 17 Тебя величают, плющем 18 увитые Тебя виноградники брега морского, Фив великий покровитель.

* * *

Ты благосклонно объял град наш великий Вместе с материю Зевсом При опасности граду ныне грозящей Шагами тихими с высот Парнасса К нам на землю, - прийди по шумящим волнам.

* * *

Звезд вожатый 19 ярко блестящих, предводитель Ночных веселых песен. Юноша, Зевсом рожденный! О, явись с женами Наксоса, полными ревности Служить тебе ночи целые в плясках Тебя прославлять, о, защитник, Якхос 20

ВЕСТНИК.

ВЕСТНИК.

О, жители Амфиона и Кадма града Нет жизни ни единой человека, Которую б хвалил я или порицал; И возвышает всех и унижает счастье, Счастливым делая или несчастным. И участи грядущей нам нельзя предвидеть. И Крэон некогда велик и славен был, Приявший власть верховную над нею И окруженный чадами своими. И ныне всем оставлен он.... и если человек Блаженство потерял, его живым Я не считаю - но живущим только трупом. Живи в богатстве величайшем ты В великолепии, но если радость Оставит, все другое - прах и дым.

ХОР.

Какие бедствия царю ты возвещаешь?

ВЕСТНИК.

Они погибли? в том живущие виновны.

ХОР.

Но кто убийца - кто убитый, говори!

ВЕСТНИК.

Гемон погиб, рукой своею пораженный.

ХОР.

Как? собственной своей или рукой отцовой?

ВЕСТНИК.

Своею, - на отца был раздражен он сильно.

ХОР.

О, предвещатель! Вот сбылись твои слова.

ВЕСТНИК.

ХОР.

Уже Эйридику я вижу бедную, Супругу Крэона. Узнавши ли О смерти сына или так идет она?

ХОР, ВЕСТНИК, ЭЙРИДИКА.

ЭЙРИДИКА.

О, граждане, что я услышала, когда К порогу приближалась, на котором я Свершила поклонение Паладе - Я отворила запертые двери, Когда о горе дома моего Настигла весть меня - на руки женщин Упала я и онемела; но теперь Перескажите снова все как было.... Уж я в страданьях опытна теперь.

ВЕСТНИК.

Я все перескажу, царица, что я видел И правды от тебя я не хочу скрывать. Кчему щадить тебя, когда потом лжецом Я окажусь? Одна лишь правда устоит. К пригорку на равиние, где еще нагое Растерзанное псами тело Полинейка Лежало - и когда мы обратив моленье К Гекате и Плутону о смягченьи гнева, Над ним свершили возлиянье и сожгли На ветвях свежих смертные останки, Тогда мы холм насыпали высокий из родной Земли и все пошли к пещере, где живую Заклали Антигону - вдруг один из нас Услышал страшный вопль, который несся Из этого жилища смерти и Гимена И Крэону царю об этом возвестил.... Еще не ясно слышав был тот страшный вопль, Но царь уже взывал с отчаяньем И с горькими слезами: "о, несчастный я! "Ужели я провидец, и уже ль теперь "Свершаю путь мой самый тяжкий я; "Слух поразил мой сына голос - о, скорей, "Скорей, рабы, стремитесь вы к пещере; "Скорее вход в нее пробейте.... точно ль слышал "Я голос сына или то один обман?" И повинуясь голосу властителя Мы поспешили и пробивши вход в пещеру Остановились в изумлении - она Повесилась на поясе льняном своем, А он, обнявши крепко труп возлюбленной, Рыдал о гибели своей подруги И проклинал отца и жребий свои несчастный; Но Крэон увидал его и с плачем "Несчастный, что ты сделал, что ты делать хочешь? "Безумие тобой владеет.... о! зачем ты здесь? "Скорей беги, мой сын - тебя я заклинаю!" Но дико сын взглянул блудящими очами 21 Ему в лицо и вынул мечь Свой обоюдуострый - и когда отец Удара избежал, то гнев свой на себя Несчастный Гемон обратил, и пал Он обнял ослабевшими руками труп И вздох последний, вздох кровавый испустил На бледные ланиты мертвой девы. Теперь средь мертвых - мертвый он, достигший На поученье людям, что виною Бывает бедствий всех неосторожность.

(Эйридика удаляется.)

ХОР, ВЕСТНИК.

ХОР.

Ни доброго и ни худого не сказавши слова?

ВЕСТНИК.

Мне тоже странно это - но, я думаю, Что не хотела перед целым городом Рыдать о бедствиях с своими женами: Разсудок запретит ей погубить себя.

ХОР.

Не знаю; но молчанье мне страшней Чем горький плачь и сильные рыданья.

Так посмотрю я, не сокрыла ли худое Намеренье она и потому Войду я в дом - быть-может точно правда, И страшно это тихое молчанье.

ХОР.

Но вот посмотри, сам царь уж идет В объятьях с предметом страданий, Которых причина - дерзаю сказать Его же, его ослепленье.

КРЭОН.

Проклятье моему безумству страшному, Проклятье, увы!... Смотрите, перед вами убийца И с ним убитый - кровь его! Увы, о мой сын, так рано погибший! О! о! о! о! Ты умер, оставил ты нас, Не ты виноват - безразсудство мое.

ХОР.

КРЭОН.

Увы мне! В несчастьи познал я, что некий бог Проклятьем меня поразил своим Увы мне, прости навсегда мое счастье! О жребий, мучительный смертных жребий!

РАБ (выходя из дому).

О, царь мой, пораженный страшным горем Ты встретишь' на пороге дома своего.

КРЭОН.

Какое горе есть еще тяжеле?

РАБ.

Твоя супруга - бедная, погибла

КРЭОН.

О! о! Врата кровожадные Гадеса!... За что, за что все возстало против меня.... Что говоришь ты мне страшный вестник? О! о! о! о! Ужели к числу всех бедствий моих Прибавится смерть жены?

(Двери дворца открываются и виден труп Эйридики).

ХОР.

КРЭОН.

Увы мне! Иное, страшное горе терплю я, бедный, Чем более тяжким судьба поразит меня? И вот пред очами жены моей труп. О бедная, бедная мать - о, дитя несчастное !

РАБ.

Пронзивши грудь мечом пред алтарем, она Упада и сверкая дикими очами 22 и другого Тебя сыноубийцей называя.

КРЭОН.

Увы, увы, увы! Никто обоюдуострым мечом меня? Горе мне, горе мне! С горем теперь неразрывною связан я цепью!

РАБ.

Что в смерти их обоих виноват один ты,

КРЭОН.

Какая смерть от мук ее освободила?

РАБ.

Сама себе она пронзила сердце, только весть Услышала о гибели несчастной сына.

О горе мне!... нет, на чужую главу Не обращу вины я гибели их Ибо я, я один - один их убил, Я - проклятый безумец!.... увы мне! то правда. Ведите, на крыльях несите отсюда меня Меня, который - ничтожен теперь.

ХОР.

Одно тебе осталось лишь желать, Чтоб было кратковременнее горе.

Скорей, о скорей! Приди, о последнее из дел кровавых моих 23 И к цели скорее пути моего Приведи, о, скорее, скорее!

ХОР.

Еще далеко это.... наше дело О настоящем помышлять одном.

КРЭОН.

Но я молю о том, чего желаю.

ХОР.

Для смертного от вечной воли рока.

КРЭОН.

Ведите же вы, несчастливца меня.... Тебя я убил, тебя, о дитя мое! Как свет еще видят глаза мои.... Где утешение? Все одето Черной мглою вокруг, - надо мною висит Неизбежное рока проклятье.

ХОР.

Величайшее блого из благ земных Есть: мудрым быть. Пред законом богов Преклоняйся - заплатит ослушник его, За безмерный проступок и карой безмерной, Как разума слушаться должно.