Черная стрела.
Часть вторая. Моот-Хаус.
Глава V. Как Дик перешел на другую сторону

ГЛАВА V
Как Дик перешел на другую сторону

Дик затушил лампу, чтобы не привлекать внимания, поднялся наверх и прошел вдоль коридора. В темной комнате он отыскал веревку, привязанную к чрезвычайно тяжелой старинной кровати. Дик взял клубок веревки, подошел к окну и начал медленно и осторожно спускать ее в ночную темноту. Джоанна стояла рядом с ним; по мере того, как веревка удлинялась, а Дик все еще продолжал разматывать ее, сильный страх поколебал решимость молодой девушки.

- Дик, - сказала она, - неужели это так высоко? Я не решусь спуститься. Я непременно упаду, добрый Дик.

Она заговорила как раз в самую критическую минуту. Дик вздрогнул, остаток клубка выскользнул из его рук, и конец веревки с плеском упал в ров. В то же мгновение раздался голос часового с башни:

- Кто идет?

- Черт возьми! - вскрикнул Дик. - Мы пропали! Скорее спускайся по веревке.

- Я не могу, - сказала, отшатываясь, молодая девушка.

- Если ты не можешь, то не могу и я, - сказал Шельтон, - как же я переплыву ров без тебя? Значит, ты бросаешь меня?

- Дик, - задыхаясь проговорила она, - я не могу. Силы покинули меня.

- Клянусь мессой, тогда мы оба погибли! - крикнул он, топнув ногой, потом, услышав шаги, он бросился к двери комнаты и хотел захлопнуть ее.

Прежде чем он успел затворить засов, чьи-то сильные руки налегли на дверь с другой стороны. Одно мгновение он боролся, потом, чувствуя себя побежденным, побежал назад к окну. Девушка прислонилась к стене у окна; она была почти без чувств. Когда Дик попробовал взять ее на руки, тело ее безжизненно повисло.

В то же мгновение люди, которые помешали ему затворить дверь на засов, бросились на него. Одного из них он заколол кинжалом, остальные отступили в беспорядке. Дик воспользовался этим случаем, подбежал к подоконнику, схватил обеими руками веревку и спустился по ней.

Веревка была узловатая, отчего спускаться было легче, но Дик так спешил и так мало привык к гимнастике подобного рода, что качался в воздухе, словно преступник на виселице, и то ударялся головой, то разбивал себе руки о грубую каменную стену. Воздух свистел у него в ушах; он видел звезды над головой и отражения этих звезд во рву; они кружились, словно опавшие листья перед бурей. Наконец он выпустил веревку, упал и опустился с головой в ледяную воду.

Когда он выплыл на поверхность воды, его рука наткнулась на веревку; освободясь от тяжести, она сильно раскачивалась в разные стороны. Над головой у него виднелся красный огонь; взглянув наверх, он увидел при свете факелов и треножника, наполненного горячими углями, что зубцы стен башен усеяны людьми. Он видел, как головы этих людей поворачивались во все стороны, ища его, но он был слишком низко, свет не достигал его, и все поиски были напрасны.

Тут он заметил, что веревка была слишком длинна, и начал пробиваться, насколько мог, к другой стороне рва, продолжая держать голову над водой. Таким образом ему удалось сделать более половины пути; берег был уже вблизи, как вдруг веревка напряглась и начала тянуть его назад. Дик собрал все свое мужество и сделал прыжок в сторону спускавшихся к воде побегов ивы, которые в тот же вечер помогли посланному сэра Даниэля выбраться на берег. Он опустился в воду, снова поднялся, опустился во второй раз, потом схватился рукой за ветку и с быстротой молнии поднялся в гущу дерева и прижался к стволу. Вода текла с его одежды, он задыхался, не вполне уверенный, что ему удалось спастись от преследования.

Но все это произошло не без всплесков воды, указавших следившим за ним с башни место, где он находился. Стрелы летели вокруг него во тьме словно град. Вдруг с башни бросили факел, он блеснул в воздухе при своем быстром полете, остановился на мгновение на краю берега, где сильно вспыхнул и осветил всю окрестность, словно костер, - но, на счастье Дика, соскользнул, упал в ров и мгновенно погас.

Он достиг, однако, своей цели. Искусные стрелки успели разглядеть иву и Дика, спрятавшегося между ее ветвями; и хотя юноша сейчас же спрыгнул и побежал изо всех сил выше на берег, однако ему не удалось избегнуть выстрела. Одна стрела попала ему в плечо, другая задела голову.

Боль от ран словно дала ему крылья; он взобрался на ровное место и побежал быстро и прямо в темноте, не думая о направлении, куда бежать.

Стрелы продолжали преследовать его на расстоянии нескольких шагов, но вскоре это прекратилось. Когда он наконец остановился и обернулся назад, он был уже далеко от Моот-Хауса, хотя еще видел, как факелы двигались взад и вперед вдоль зубцов башни.

Он прислонился к дереву, истекающий кровью, разбитый, раненый, одинокий. Но все же он спас себе жизнь, хотя Джоанна осталась во власти сэра Даниэля; он не упрекал себя за случайность, которой он не был в силах предотвратить, и не ожидал каких-либо роковых последствий для молодой девушки. Сэр Даниэль жесток, но вряд ли он будет жесток к молодой благородной девице, у которой есть другие покровители, могущие легко призвать его к ответу. Вероятнее всего, он постарается поскорее выдать ее за кого-нибудь из своих друзей.

- Ну, - думал Дик, - до тех пор я еще успею найти средства укротить этого изменника. Клянусь мессой, я считаю себя теперь освобожденным от всякой благодарности или обязанности, а в военное время всем открывается удобный случай изменить свое положение.

Некоторое время он продолжал еще пробираться сквозь чащу леса. Но боль от ран, темнота ночи, тревога и смятение мыслей мешали ему отыскивать направление и продолжать пробиваться сквозь густые заросли. Наконец он вынужден был сесть и прислониться к дереву.

Когда он очнулся от состояния между сном и обмороком, серый рассвет уже начал сменять ночную тьму. Легкий прохладный ветерок шелестел листвой деревьев. Дик еще не вполне проснулся, когда, пристально смотря перед собой, заметил какой-то темный предмет, раскачивавшийся на ветвях дерева ярдах в ста от того, под которым он сидел. Становилось постепенно светлее, Дик пришел в себя и был в состоянии рассмотреть этот предмет. То был человек, висевший на суку большого дуба.

Голова его была опущена на грудь, при каждом более сильном порыве ветра тело его раскачивалось, а руки и ноги вертелись, словно какая-то странная игрушка.

Дик с трудом поднялся на ноги; шатаясь и придерживаясь за стволы деревьев, он подошел ближе к ужасному предмету.

Сук был на высоте приблизительно двадцати футов от земли, и бедный малый был поднят палачами так высоко, что Дик не мог достать рукой даже до его сапог; так как лицо повешенного было закрыто капюшоном, то невозможно было узнать, кто он.

Дик оглянулся направо и налево; наконец он заметил, что другой конец веревки был привязан к стволу небольшого куста боярышника, обильно покрытого цветами, росшего под могучей сенью дуба. Кинжалом - единственным оставшимся у него оружием - молодой Шельтон перерезал веревку, и труп с глухим шумом упал на землю.

Дик приподнял капюшон - то был Трогмортон, посланный сэра Даниэля. Он недалеко ушел со своим поручением. Из-за пазухи его куртки торчала какая-то бумага, очевидно, ускользнувшая от внимания членов общества "Черной Стрелы". Дик вытащил ее и увидел письмо сэра Даниэля к лорду Уэнслейделю.

- Ну, - подумал он, - если опять будет какая-нибудь перемена, вот этим я могу пристыдить сэра Даниэля и, может быть, привести его к плахе.

Он положил бумагу себе за пазуху, прочел молитву над мертвецом и снова побрел по лесу.

Усталость и слабость все увеличивались; в ушах у него звенело, он спотыкался, терял временами сознание - так сильно он ослабел от потери крови. Без сомнения он много раз сбивался с пути, но наконец вышел на большую дорогу, не очень далеко от деревни Тонсталль.

Чей-то грубый голос крикнул, чтобы он остановился.

- Остановиться? - повторил Дик. - Клянусь мессой, я скорее могу упасть.

И в подтверждение своих слов он упал на дорогу во весь рост.

Из чащи вышло двое людей, оба в зеленых куртках, с длинными луками, колчанами и короткими мечами.

- Лаулесс, - сказал младший из них, - да ведь это молодой Шельтон.

- Вот радость для Джона Мстителя! - ответил его товарищ. - А ведь он побывал в бою. Тут на голове у него рана, которая стоила ему немало унции крови.

- А здесь, - прибавил Гриншив, - в плече у него дыра, должно быть, здорово ему попало.

- Кто бы мог это сделать, как ты думаешь? Если кто-нибудь из нас, то пусть принимается за молитвы; Эллис предложит ему длинную исповедь и короткую веревку.

- Подыми щенка, - сказал Лаулесс, - вали его мне на спину.

Когда Дик был поднят ему на плечи, он, обвив себе шею его руками, крепко захватил их и прибавил:

- Оставайся на посту, брат Гриншив. Я пойду один с ним.

Гриншив вернулся в засаду у дороги, а Лаулесс стал медленно спускаться с холма, неся на плечах Дика, по-прежнему находившегося в глубоком обмороке.

десять стрелков. Как только они заметили Лаулесса с его ношей, они зашевелились и стали натягивать луки, как приличествовало бдительным часовым.

- Кто идет? - окликнул начальник отряда.

- Уилли Лаулесс, клянусь распятием, вы знаете меня так же хорошо, как свои пять пальцев, - с презрением ответил Лаулесс.

- Скажите пароль, Лаулесс, - сказал начальник.

наплевать на всю шутовскую солдатчину!

- Лаулесс, ты подаешь дурной пример, скажи пароль, глупый шутник, - сказал начальник поста.

- А если я позабыл его?

- А если позабыл, то, клянусь мессой, я всажу стрелу в твое толстое тело, - ответил начальник.

- Ну, если ты так плохо понимаешь шутки, - сказал Лаулесс, - то я, пожалуй, скажу мой пароль. Декуорс и Шельтон - вот мой пароль, а вот и иллюстрация: Шельтон у меня на плечах, и я его несу к Декуорсу.

- Но где Джон? - спросил бывший францисканец,

- Он творит суд и расправу, собирает пошлины, словно вельможа, - крикнул один из часовых.

Так и оказалось. Когда Лаулесс дошел до маленькой гостиницы деревушки, он увидел Эллиса Декуорса, окруженного арендаторами сэра Даниэля. Опираясь на силу своего отряда, он хладнокровно собирал с них арендную плату и выдавал расписки в приеме сумм. По лицам арендаторов ясно было видно, как мало им нравится эта процедура, - они очень ясно понимали, что им придется платить вдвойне.

Как только Эллис узнал, что привело к нему повара, он отпустил остальных арендаторов, и, с явными признаками интереса и тревоги, сопроводил Дика в одну из комнат гостиницы. Тут осмотрели раны юноши и привели его в чувство простыми средствами.

и мы вместе обсудим, как помочь тебе.

Позже, в течение дня, когда Дик проснулся после спокойного сна, чувствуя себя все еще очень слабым, но с более ясным сознанием и менее страдая от ран, Эллис пришел к нему, сел у его постели и, именем его отца, попросил его рассказать все обстоятельства его бегства из Моот- Хауса. Во всей сильной, крепкой фигуре Декуорса, в честном выражении его смуглого лица, в ясном, проницательном взгляде его глаз, было что-то, заставившее Дика повиноваться ему, и он рассказал со всеми подробностями все приключения последних двух дней.

- Ну, - сказал Эллис, когда Дик закончил свой рассказ, - смотри, Дик Шельтон, что сделали для тебя милосердные святые; они не только спасли твое тело от многочисленных смертельных опасностей, но привели тебя в мои руки - руки человека, у которого нет более задушевного желания, как желание помочь сыну твоего отца. Будь только верен мне, а я вижу, что ты можешь быть верен, - и мы с тобой накажем смертью этого вероломного человека.

- Вы нападете на его дом? - спросил Дик.

- С моей стороны было бы безумием и думать об этом, - возразил Эллис. - Он слишком силен, его люди собираются вокруг него; те, которые улизнули от меня вчера вечером и явились так кстати для тебя, охраняют его. Напротив, Дик, и ты, и я, и мои храбрые стрелки - мы все должны убраться из этого леса как можно скорее и оставить сэра Даниэля в покое.

- О Джеке? - повторил Декуорс. - А, понимаю, об этой девушке. Ну, обещаю тебе, Дик, что если пойдет разговор о свадьбе, мы сейчас же начнем действовать, а до тех пор, или пока не наступит время, мы все исчезнем, как тени в ночи с наступлением утра; сэр Даниэль будет смотреть и на восток, и на запад и нигде не увидит врагов; клянусь мессой, он подумает, что видел все это во сне, а теперь просыпается на своей постели. Но наши четыре глаза. Дик, будут пристально следить за ним, и наши четыре руки - да поможет нам небесное воинство! - одолеют изменника.

Два дня спустя гарнизон сэра Даниэля настолько усилился, что он решился на вылазку и во главе сорока всадников проехал без сопротивления до деревушки Тонсталль. Не пролетело ни одной стрелы, ни один человек не пошевелился в роще; мост более не охранялся и был открыт для прохода. Переезжая через него, он увидел крестьян, боязливо выглядывавших из дверей своих домов.

Наконец один из них собрался с духом, вышел вперед и с нижайшими поклонами передал рыцарю какое-то письмо.

"Невернейшему и жестокому джентльмену
сэру Даниэлю Брэклею, рыцарю, посылаю эти строки.

Я узнал, что вы были неверны и недобры с самого начала. У вас на руках кровь моего отца; пусть будет так -- она не смоется. В один прекрасный день вы погибнете от моей руки, обратите внимание на это. Еще предупреждаю вас, что если вы попробуете выдать замуж благородную даму, мисс Джоанну Седлей, на которой я обещал жениться, то удар разразится скоро. Первый шаг в этом деле будет твоим первым шагом к могиле.