Остров сокровищ.
Часть вторая. Судовой повар.
Глава XI. Что я услышал из бочки с яблоками

ГЛАВА XI

Что я услышал из бочки с яблоками

- Нет, не я, - говорил Сильвер, - а Флинт был капитаном, я же только помощником! Ногу свою я потерял в том же деле, где и старый Пью свои глаза. Искусный был хирург, который ампутировал мне ногу, - ученый из колледжа, а все же не отвертелся от виселицы, как и все остальные на "Корсо-Кэстле". То были люди Робертса, и случилось все это из-за того, что меняли название своего судна - то называлось оно "Королевское счастье", то еще иначе. Нет, уж как окрестили корабль, таким он и должен оставаться, по-моему. Вот "Кассандра", например, довезла нас в целости домой из Малабара после того, как Инглэнд взял "Вице-короля Индии". То же самое было и со старым кораблем Флинта. Зато я видел на нем немало золота.

- О! - вскричал с восхищением самый молодой из матросов. - Вот так удалец был этот Флинт!

- Дэвис тоже был хоть куда, по общему мнению, - продолжал Сильвер, - но я никогда не плавал с ним, а только с Инглэндом, да потом с Флинтом - вот и вся моя история. После плавания с Инглэндом я скопил 900 фунтов стерлингов, а с Флинтом 2000. Это ведь недурно для простого матроса? Деньги лежат в надежном месте, можете положиться на это. Куда девались все люди Инглэнда? Неизвестно. А где матросы Флинта? Большая часть из них здесь, и они не нарадуются этому; раньше-то пришлось некоторым поголодать. Старый Пью, например, как потерял зрение, тратил по 1200 фунтов в год, точно какой-нибудь лорд, заседающий в парламенте. А что он теперь? Положим, теперь-то он умер уже, но два года перед тем он просто голодал: просил милостыню, воровал, перерезал глотки при случае, а все-таки голодал!

- Да, можно бы умнее истратить деньги! - сказал молодой матрос.

-- Можно бы, да только не дуракам! - вскричал Сильвер. - А теперь рассудите сами: правда, вы молоды, но умнее другого взрослого. Я сразу же понял это, как только увидел вас, и буду с вами говорить, как со взрослым мужчиной.

Можете себе представить мое негодование, когда я услышал те же самые льстивые слова, которые этот старый негодяй говорил и мне. Если бы только это было возможно, я убил бы его на месте. Между тем Сильвер продолжал дальше, не подозревая, что его подслушивают.

- Вот, например, "джентльмены удачи". Жизнь их, конечно, нелегкая, и они рискуют своей жизнью, но зато едят и пьют сладко, а после плавания фартинги {Мелкая английская монета - полушка.} в их карманах превращаются в фунты. Но большая часть из них скоро все пропивает и затем снова ни с чем отправляется в море. Но это не в моем вкусе. Я никогда не сорю деньгами. Мне уже пятьдесят лет, заметьте. Еще это плавание, и тогда можно будет отдохнуть. Но, хотя я и не мотал деньги, я всегда жил всласть и никогда не отказывал себе в заветных желаниях: и спал мягко, и ел сладко. А с чего я начал? Был таким же простым матросом, как и вы!

- Недурно! - сказал матрос. - Только ведь теперь уж ваши денежки пропали, поди? Ведь вы не решитесь вернуться в Бристоль после этого плавания?

- А где же, вы думаете, лежат мои деньги? - насмешливо спросил Сильвер.

- Конечно, в Бристольском банке! - ответил его товарищ.

- Они еще были там, когда мы снимались с якоря! - сказал повар. - Но моя старуха уже взяла их теперь оттуда. "Подзорная труба" продана со всем, что в ней было, и старуха моя встретит меня... Я бы сказал вам, где, так как доверяю вам, но товарищи пожалуй, станут завидовать.

- И вы вполне доверяете вашей жене? - спросил матрос.

- "Джентльмены удачи", - ответил повар, - обыкновенно верят друг другу до некоторой степени, и они правы, можете положиться на это. Впрочем, я не из таких, которые дали бы проделать с собой такую шутку, а если бы и нашелся такой охотник, ему недолго пришлось бы наслаждаться в одном мире со старым Джоном. Были люди, которые боялись Пью, другие трепетали перед Флинтом, а Флинт сам боялся меня. Команда Флинта была из самых диких и разнузданных, и сам черт побоялся бы пускаться с ними в море. Ну, а между тем, хотя завзятых пиратов Флинта и нельзя было назвать овечками, я справлялся с ними, говорю не хвастаясь!

- Ну, скажу вам откровенно, - сказал молодой матрос, - прежде мне ваше дело было не по душе, а теперь, после этого разговора с вами, Джон, я согласен ударить с вами по рукам!

- Вы славный малый и с головой, - отвечал Сильвер, и так крепко потряс ему руку, что моя бочка задрожала. - Более подходящего человека для "джентльмена удачи" я в жизни своей не видывал!

Я стал понимать уже язык, на котором говорил Сильвер. Под "джентльменами удачи", он, очевидно, разумел обыкновенных пиратов, и та сцена, которая только что разыгралась передо мной, была просто-напросто вербовкой в пираты одного из честных матросов, быть может, последнего честного матроса.

Между тем Сильвер тихонько свистнул, и на палубе появился еще кто-то.

- Дик - наш! - сказал Сильвер.

Он несколько секунд молча жевал свой табак.

- А вот что я хотел бы знать, Джон! - продолжал он. - Сколько еще времени мы будем ждать у моря погоды? Мне уже по горло надоел этот капитан Смоллет. Черт возьми, раздражает он меня так, что не стерпеть больше. Я хочу, наконец, спать в их каюте, угощаться их пикулями и винами!

- Израиль, - проговорил Сильвер, - ты никогда не отличался умом, но слышать-то ты можешь, для этого у тебя уши достаточно длинны. Ну, так слушай, что я скажу: ты будешь спать и есть плохо, и не будешь напиваться, и будешь вежлив, пока я не скажу, что настала пора действовать. Можешь положиться, что это будет так, мой милый!

- Что ж, я ничего и не говорю против этого! - заворчал боцман. - Что же я такое сказал? Но когда это будет, я спрашиваю?

- Когда? Черт возьми! - вскричал Сильвер. - Хорошо, если вы желаете знать, я скажу вам, когда это будет: когда я в состоянии буду управлять судном, вот когда. Ведь у нас на корабле первостатейный моряк, капитан Смоллет, и сквайр, и доктор; у кого хранится карта, я не знаю, и никто из вас не знает. Ну-с, так вот, когда сквайр и доктор найдут клад и перетащат его на корабль, тогда мы посмотрим. Если бы я был уверен во всех вас, то дал бы капитану Смоллету довезти нас до половины обратного пути, а уж потом бы покончил с ним!

- Что ж, мы ведь тоже моряки, я полагаю! - отозвался молодой Дик.

- Все мы только умеем исполнять чужие приказания, а не управлять ходом корабля. Если бы я мог сделать по-своему, то позволил бы капитану Смоллету довезти нас назад, по крайней мере, до пассатов. Потом мы справились бы и без него. Но я знаю, что вы все за люди, поэтому кончу с ними еще на острове, как только клад будет на корабле. Но ведь ваше счастье только в водке. Честное слово, у меня сердце болит, как я подумаю, что надо плавать с такими людьми, как вы!

- Потише, Долговязый Джон! - вскричал Израиль. - Кто же вам перечит?

Знаю я вас! Вы будете только напиваться своим ромом, а потом кончите виселицей!

- Всем известно, что вы умеете говорить, Джон! - сказал Израиль. - Но ведь и другие найдутся, которые не хуже вас командуют и правят рулем. Кричали-то они поменьше, чем вы, а делали свое дело и были хорошими товарищами!

- В самом деле! - заметил Сильвер. - Ну, а где они теперь? Пью был из таких людей, а умер нищим. Флинт тоже, а погиб от рома. О, это была славная шайка людей, только где она теперь?

- Но что же мы сделаем с нашими, когда настанет пора? - спросил наконец Дик.

- Вот это хвалю! - вскричал восторженно повар. - Этот малый в моем вкусе! Да, что же с ними сделать? Бросить на необитаемом острове? Так поступал Инглэнд. Или прирезать их, как свиней? Это была манера Флинта и Билли Бонса!

"Мертвые не кусаются", говаривал он. А вот теперь и сам умер. Железная рука был этот Билли Бонс!

- Это верно, он был суров и ловок, - сказал Сильвер. - Но заметьте: я человек мягкий вообще, настоящий джентльмен, могу сказать, но теперь настало тяжелое время. Дело надо делать серьезно. И я прямо объявляю, что стою за смерть. Если я буду когда-нибудь в парламенте и стану разъезжать в карете, то вовсе не желаю, чтобы эти господа явились ко мне и вмешивались в мои дела. Надо ждать, а когда настанет благоприятная минута, то не упускать случая!

- Джон! - вскричал боцман. - Вы - настоящий мужчина!

- Вы скажете это, когда увидите меня в деле! - проговорил Сильвер. - Я требую только одного, чтобы мне отдали Трелонея. Я хочу сам, вот этими руками свернуть шею этому теленку. Дик, - обратился он вдруг к молодому матросу, - будьте-ка милым малым и принесите мне яблоко, чтобы смочить горло.

Можете себе представить, какие ужасные секунды я переживал! Я хотел выскочить из бочки и спасаться бегством, но не был в силах: сердце у меня билось, а ноги отказывались служить. Я слышал, как Дик поднялся уже со своего места, но кто-то, должно быть, остановил его, и голос Гандса воскликнул:

- Дик, - произнес Сильвер, - я верю вам! Вот ключ. Там есть у меня бочонок рому, налейте жбан и тащите сюда.

Пока Дик ходил за ромом, Израиль шептал что-то на ухо повару. Я уловил всего несколько слов, но и то было важно; эти слова были: "Больше ни один не поддается". Из этого я заключил, что еще были честные матросы на корабле, не поддававшиеся на увещания разбойников. Когда Дик вернулся, все трое выпили по очереди из жбана, причем один сказал: "За удачу!", другой: "За старика Флинта!", а Сильвер произнес: "За наше здоровье и благоденствие!"

В эту минуту в бочку упал яркий луч света, и, взглянув вверх, я увидел месяц, серебривший грот-мачту, и парус, сверкавший ослепительной белизной. Почти в то же мгновение с вахты раздался крик: