| Категории: | Роман, Биографическая монография |
| Связанные авторы: | Стивенсон Р. Л. (О ком идёт речь) |
Часть шестая. На пути к Самоа
Глава вторая. Эксцентричная женщина
Гроза и буря продолжались недолго: вдруг, словно по приказу доброго духа, небо очистилось и на черном бархате засияли крупные бриллианты. С острова потянуло пряным ароматом растений. Помощник капитана вернулся один, без Фенни и врача. Он сказал мистеру Отису, что миссис Стивенсон находится в гостинице, куда надлежит доставить и мистера Стивенсона. Капитан выругался, его помощник пожал плечами и заявил, что необходимо делать то, что приказала жена первого и главного пассажира «Каско». На берегу ждут туземцы с носилками. Медлить нельзя.
- Есть у вас что-нибудь в голове, Дик? - грозно потрясая кулаками, спросил мистер Отис. - Мистера Стивенсона выносить на берег? Да он умрет!
- Возможно, - согласился помощник. - Но когда приказывает женщина, сэр, то…
- Знаю без вас, помолчите! - буркнул капитан. - Я старше вас и достаточно поплавал по свету!
- А я хорошо знаю женское сердце, сэр! Ему следует повиноваться.
- Кто должен повиноваться - мы или Стивенсон?
- Все трое, сэр. Простите, но она беспокоится.
- Гм… В шлюпку сяду я. Вы останетесь на борту. Стоянка будет недолгой.
- Как вам угодно, сэр, только поторопитесь!
- Это чистое безумие, Дик! Почему она прислала вас без врача?
- Очевидно, потому, сэр, что она лучше нас знает своего мужа и состояние его здоровья. Когда заболеете вы или я…
- Только попробуйте! Она первая вам не поверит! Вы самонадеянный юноша, хотя и мой помощник! Знаток женского сердца! Ха! Вы знаете сердце, а я - женщину! И потрудитесь не возражать!
Капитан постучал в дверь каюты. Последовало разрешение войти. Стивенсон лежал в постели и тяжело дышал. Лоб его покрывала испарина, влажные волосы слиплись и торчали жесткими прямыми прядями. Глаза блестели и казались очень большими. Капитан Отис указал на своего помощника и заявил, что миссис Стивенсон желает, чтобы ее супруг немедленно был доставлен на берег, где его ждут туземцы с носилками. Стивенсон улыбнулся и сказал, что ему больно даже перевернуться на бок, не то что совершить путешествие с борта яхты на остров.
- Чистейшее безумие, сэр! - пробормотал капитан и опустился в кресло. - Я не позволю коснуться вас, не говоря уже о том, чтобы..,
- Моя жена эксцентричная женщина, - сказал Стивенсон. - Прошу вас, сэр, попросить ее прибыть сюда, хотя бы и без врача.
- Вот что должен говорить мужчина, - назидательно произнес капитан, обращаясь к своему помощнику. - А вы рассуждаете о женщинах!
- Да будут благословенны матери, жёны, сестры и дочери наши, - вздохнув, медленно проговорил Стивенсон.
- Аминь, - глухо пробасил капитан и добавил: - Мой помощник немедленно рапортует вашей супруге, что вы настоятельно требуете ее и врача на борт. Разрешите действовать?
Стивенсон молча кивнул головой. Капитан и его помощник вышли из каюты.
- Эксцентричная женщина, абсолютно верно. Дик! Но - даже святая может быть эксцентричной; одну такую я видел. Отправляйтесь, Дик! Держите себя, как подобает рыцарю. Молодец Стивенсон! Я люблю его! Но и эта, как он называет ее, Фенни - тоже характер! Пойдет на дно и спросит: «А где тут портниха?» Гм…
Спустя час Дик доставил на борт Фенни и врача - француза из консульства. Он читал «Черную стрелу» и «Остров сокровищ» и был счастлив познакомиться с их автором. Осмотрев и детально выслушав больного, он шепнул Фенни:
Фенни вспыхнула.
- Подобные вопросы я могу простить только французу, - раздраженно сказала она.
- Я уроженец Прованса, мадам, - поклонился врач и дернул себя за эспаньолку. - Ради ваших чудных глаз и бесподобного писателя Стивенсона я не сойду на берег до тех пор, пока температура его не станет нормальной.
- А когда она станет нормальной, месье?
- Подобный вопрос я могу простить только американке! - воскликнул врач и поклонился на манер мушкетера, приветствующего королеву.
Стивенсон, до этого сохранявший молчание, произнес:
- Дорогой доктор, я верю вам и вашему диагнозу относительно кровоизлияния в мозг, а поэтому скажите откровенно: дела мои очень плохи?
- А вот такой вопрос мог задать только англичанин! - восхищенно произнес врач, а Стивенсон поправил:
- Шотландец, месье!
- Это одно и то же, - отозвался врач.
- О нет! - упрямо возразил Стивенсон. - Но об этом больше ни слова. Я приговорен?
- Не знаю, - ответил врач. - Если доживете до завтрашнего вечера, приговор отменяется на неопределенное время. Относительно кровоизлияния я ошибся. Вы крайне истощены.
- Трость в чехле, - сказал Стивенсон.
Врач глазами сделал знак Фенни, и оба они вышли из каюты.
- На всякий случай, мадам: если у вашего супруга есть какие-либо распоряжения, пусть он отдаст их немедленно. Положение скверное, мадам. Ваш супруг шутит и острит, но это ничего не значит, Где лед? Не отходите от больного ни на секунду. Я пройду к капитану.
В каюту вошла заплаканная Фенни. Стивенсон рассмеялся.
- Мне, право, нехорошо, дорогая, - сказал он, протягивая к ней руки, - но этот д'Артаньян насмешил меня. Кровоизлияние в мозг! На всякий случай, если действительно когда-нибудь мне станет нехорошо на борту «Каско», похорони меня на острове, не выбрасывай в океан! И на могильной плите сделай надпись: «Роберт Льюис Стивенсон»…
Проговорив это, он потерял сознание. А когда очнулся и открыл глаза, увидел светлых пушистых зверьков на столе, книжном шкафу и своем портрете на стене против круглого окна. Солнце стояло в зените, за окном что-то мягко плескалось, словно там была ванная и кто-то, очень большой, возбужденно обливался водой, покрякивая и продолжительно вздыхая. «Где я?» - спросил Стивенсон, медленно поворачивая голову на подушке. Ему показалось, что он дома, в своем родном углу, рядом с кабинетом отца, что пора вставать, пить кофе и делать гимнастику, а потом бегать по дорожкам сада вместе с Пиратом. Он вспомнил Кэт Драммонд и понял, что и его дом и Кэт где-то очень далеко от него - в прошлом, в могиле памяти, а сейчас только вспоминаешь о том, что было когда-то и чем не сумел распорядиться так, чтобы воспоминания не жгли, не печалили и не причиняли боли. Он пришел в себя окончательно и спросил: «А зачем и куда я плыву?.. Для того, чтобы жить? Ах да, климат, вечное солнце, лето…» Он громко позвал жену и попросил пить - только для того, чтобы убедиться, что Фенни - это она и есть, а питье - это холодная вода с лимоном. Всё так, как надо: земля вертится, яхта плывет; где-то, еще очень далеко, Самоа, а тут, в двух шагах, Фенни. И где-то там, позади, родина и на земле ее Кэт, если только она жива…
- Кэт… - произнес он вслух.
- Что? - спросила Фенни, подавая ему стакан с водой.
- Не тебя, - нахмурясь, ответил Стивенсон и припал губами к стакану. - Спасибо, Кэт!
- Что с тобой, Луи? - Рука Фенни дрогнула.
- Ничего. Я разговариваю с моим прошлым, Фенни. Разве у тебя его нет?
- Мне легче. - Он посмотрел куда-то поверх ее головы. - Не ревнуй меня к моему прошлому, Фенни. Это очень, очень маленький кружок…
- Но в центре его Кэт, - с ревнивой назидательностью проговорила Фенни.
- И в центре и по окружности, - добавил Стивенсон. - Всё и всюду Кэт. Я не виноват, Фенни. Ты всё же моя жена, а Кэт…
- Что-то побольше, Луи, я это чувствую. Пей, мой дорогой скиталец! Вот скоро мы приплывем, заживем на новом месте, к нам приедут Хэнли, Кольвин; ты будешь писать, ты…
- Фенни, - оживился Стивенсон, - возьми вон те листы и прочти вслух то, что я написал.
- Хорошо, Луи, но я должна посоветоваться с доктором.
- Дней через десять мы прибудем на остров Тарава, Луи. Этот смешной доктор обещал быть с нами до Гонолулу. Там он навестит брата и вернется домой на попутном корабле.
- Ему надо хорошо заплатить, Фенни!
- Он отказался от денег. Он просит твою книгу с автографом.
- О! - воскликнул Стивенсон. - Он чудак! В мире не перевелись чудаки! Значит, я прав, Фенни, - еще нужны романтики, еше нужны сказки, стихи и небылицы. Приведи ко мне доктора, Фенни!
… Принцесса на острове Тарава пожаловала на борт «Каско», она принесла Стивенсону сырую рыбу, разрезанную не поперек, а вдоль, и свернутую колечками. Принцесса - неопределенных лет женщина, вся покрытая татуировкой, - советовала Стивенсону съесть два колечка рыбы, а потом прыгнуть с борта в океан и окунуться.
- И ты, Она, поправишься, - сказала принцесса. Язык, на котором она говорила, состоял из слов английских, французских и немецких, причем английских было больше, что позволило Стивенсону сделать правильное заключение относительно национальности владык острова. Они и здесь хозяйничали с жестоким равнодушием по отношению к туземцам, половина которых вымерла за истекшее десятилетие. Стивенсон преподнес принцессе стихи своего сочинения, - две строфы были приписаны после того, как покорно съел два колечка сырой рыбы и (возможно, что здесь действовало самовнушение) почувствовал себя здоровым, даже и не ныряя в океан. В благодарность за медицинское пособие Стивенсон приказал капитану отправить на берег для нужд туземцев десять мешков сухарей и столько же ящиков с консервами. Капитан отказался исполнить приказание. Он заявил, что запасы идут к концу, во-первых, а во-вторых, он имеет честь сообщить следующее: фок-мачта грозит падением, она сгнила. Необходимо отвести яхту к одному из находящихся поблизости островов и там начать ремонт. Он продлится не менее пяти-шести недель. Рабочие будут есть вдвое больше, - следовательно, о туземцах пока что можно не беспокоиться: всё равно на всю жизнь их не накормишь.
- Так же, как и тех, кто будет ремонтировать мачту, - заметил Стивенсон. - В Гонолулу меня ожидает крупная сумма по переводу английского банка, а также из Америки. Там, в Гонолулу, мы закупим продовольствия столько, сколько требуется, мистер Отис. Извольте выполнять мое распоряжение. - И добавил менее строго: - Поймите, что волноваться мне нельзя, - вредно. Спросите об этом у моей жены, - вы, кажется, верите ей, сэр…
Капитан подчинился.
На одном из островов на пути к Гонолулу «Каско» встала на ремонт. Старая, полусгнившая фок-мачта была заменена новой. Стивенсон неторопливо трудился над «Владетелем Баллантрэ». Ллойд занимался сбором раковин и растений. Старая миссис Стивенсон и Фенни чинили паруса. В конце декабря 1888 года капитан с грустной миной на осунувшемся от забот лице сообщил Стивенсону, что еще на Таити он получил телеграмму от мистера Мерида, владельца «Каско», в которой капитану Отису предлагается доставить пассажиров своих в Гонолулу и немедленно возвращаться обратно, домой.
Капитан отвернулся и долго тер глаза и вздыхал. Он сел подле первого и главного своего пассажира, поглядел ему в глаза, повертел пальцами рук своих и заговорил:
- Сэр! Я полюбил вас. Полюбил всем сердцем, прошу верить. Вас и вашу супругу - Фенни, как вы ее называете. Простите! Но хозяин есть хозяин, сэр. Он сообщает, что вы еще в Америке договаривались о поездке не до Самоа, а только до Гавайских островов. Правда? Кроме того, уж если говорить о Самоа, вы, сэр, резко изменили наш маршрут, - по карте мы лезем вверх, далеко от Самоа. В Гонолулу вы без труда найдете себе яхту, - их там очень много. И капитаны, само собою, не такие грубияны, как ваш покорный слуга!
- Я тоже полюбил вас, сэр, - растроганно проговорил Стивенсон. - Вы мужественный, прямой человек! Вы настоящий морской волк, дорогой мистер Отис! Я напишу ваш портрет - в одной из моих книг, конечно!
Капитан прослезился.
И всё, сэр.
- Что ж, отлично! - произнес Стивенсон. - Сделаем так: откупорим все бутылки и угостим команду.
- И будет храпеть двенадцать - четырнадцать часов, - весело продолжал Стивенсон. - А потом примется за работу; иными словами - яхта будет готова к отплытию. Итак, сэр, отплываем двадцать восьмого декабря. В пути будем питаться солониной, сухарями и компотом. Святым в пустыне, сэр, было много хуже.
- Я никогда не завидовал святым, - буркнул капитан. - На Гавайских островах, сэр, я должен закупить продовольствие для команды, чтобы не переплачивать в этой столице - Гонолулу. В Гонолулу воображают, что они своего рода тихоокеанская Англия. Напрасно, сэр, так часто курите! Завели бы себе трубку, - с нею повозишься! Запустишь крючок, а оттуда вонючий кисель ползет! Гадость, сэр! Святые не курили!