| Автор: | Сю Э. М., год: 1845 |
| Категория: | Роман |
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ГОСТИНИЦА "БЕЛЫЙ СОКОЛ"
1. МОРОК
Октябрь 1831 года приближался к концу.
Хотя на улице еще светло, но медная лампа с четырьмя рожками освещала потрескавшиеся стены громадного чердака, единственное окно которого завешено, чтобы не пропускать света. На чердак можно попасть через открытый люк, в котором виднеется верхушка переносной лестницы. На полу валяются в беспорядке железные цепи, ошейники с острыми гвоздями, уздечки с зубьями, как у пилы, намордниками, усеянные остриями, длинные стальные прутья с деревянными ручками. В углу стоит маленькая переносная жаровня, вроде тех, какие служат мастерам свинцовых дел для растопки олова; угли в ней лежат кучей на сухих стружках, и достаточно искры, чтобы он воспламенился в одну секунду.
Невдалеке от зловещих инструментов, напоминающих орудия палача, лежат принадлежности старинного вооружения. На сундуке разложена стальная кольчуга с тонкими и гибкими кольцами, так плотно соединенными, что она кажется мягкой стальной тканью, а рядом с ней - железные наручники и набедренники в исправном виде, снабженные ремнями. Кроме того, масса всевозможного оружия и две длинные трехгранные пики с ясеневыми древками, прочные и легкие, на которых видны свежие пятна крови, дополняют эту коллекцию, где о современности напоминают только два тирольских карабина, заряженные и с порохом на полке.
С этим арсеналом смертоносного оружия и варварских инструментов странно соседствовало собрание совершенно других вещей: четки в стеклянных ящичках, медали, agnus Dei, кропильницы, изображения святых в рамках. Вдобавок масса книжонок, напечатанных на грубой синеватой бумаге во Фрибурге, с рассказами о новейших чудесах, о собственноручном письме Иисуса Христа к одному верующему и, наконец, с мрачными предсказаниями на 1831 и 1832 год, адресованными революционной и нечестивой Франции.
Одна из картин, написанных на холсте, которыми странствующие фокусники и фигляры украшают фасад своих балаганов, подвешена к продольной балке потолка, для того, наверное, чтобы не портиться, оставаясь слишком долго в скатанном виде.
На этом холсте виднеется следующая надпись:
"Истинное и достопамятное обращение Игнатия Морока, прозванного "Предсказателем", совершившееся во Фрибурге в 1828 году".
Картина, больше чем в натуральную величину, написанная кричащими красками и представляющая грубую мазню, разделена на три части и изображает три главные момента из жизни обращенного, прозванного "Предсказателем".
В первой части триптиха изображен свирепого вида человек с длинной белокурой, почти белой бородой, одетый в шкуры оленя, как носят их дикие обитатели северной части Сибири: на нем надета шапка из чернобурой лисицы, с вороньей головой наверху. Его лицо изображает ужас. Скорчившись, на маленьких санках, запряженных шестью рослыми дикими собаками, он несется по снегу, спасаясь от стаи лисиц и волков, чудовищных медведей, которые, раскрыв пасти с чудовищными клыками, казалось, способны сто раз поглотить и человека, и сани, и собак.
Под этой картиной читаем:
"В 1810 году идолопоклонник Морок бежит от преследования диких зверей".
Во второй части картины Морок, одетый в белые одежды новообращенного, стоит на коленях, набожно сложив руки, перед человеком в длинной черной мантии, с белыми брыжами; в углу картины ангел с отталкивающей физиономией держит в одной руке трубу, а в другой - огненный меч; изо рта его выходят начертанные красными буквами по черному фону следующие слова:
"Идолопоклонник Морок бежал от диких зверей; дикие звери побегут от Игнатия Морока, обращенного и крещенного во Фрибурге".
Действительно, в третьей части новообращенный, гордо выпрямив стан, стоит торжествующий и прекрасный, в развевающейся голубой одежде; высокомерно подняв голову и подбоченясь левою рукою, он, казалось, усмиряет простертою десницей тигров, львов, гиен, медведей, которые, пораженные ужасом, смиренно и покорно ползают у его ног, пряча зубы и втянув когти.
Под последней частью можно прочитать как некий моральный итог:
"Игнатий Морок обращен. Дикие звери ползают у его ног".
Рядом с картинами лежат связки маленьких книжонок, тоже напечатанных во Фрибурге, в которых рассказывается о том удивительном чуде, как язычник Морок сразу после крещения получил сверхъестественную, почти Божественную силу, которой не могут противиться самые свирепые звери; тому свидетельством являлись ежедневные представления знаменитого укротителя; он давал их не столько с целью похвастаться мужеством и смелостью, сколько с целью прославить Господа.
шумом, точно какие-то громадных размеров тела возятся и грузно ворочаются на деревянном полу.
На чердаке находится один человек.
Этот человек - Морок, укротитель зверей, прозванный Предсказателем. Ему лет сорок, роста он небольшого, непомерно худ, с тонкими и сухими руками и ногами. Он с головы до ног укутан в длинный халат на черном меху, с ярко-красным верхом. Лицо его, от природы бледное, покрыто загаром в результате той странствующей жизни, которую он ведет с детства, его волосы, обладающие матово-желтым оттенком, свойственным некоторым народностям полярных стран, падают длинными, прямыми прядями почти до плеч. Борода такого же цвета обрамляет выдающиеся скулы. Нос у Морока тонкий, заостренный и загнутый. Но самое поразительное в его лице - это широко раскрытые, приподнятые веки, благодаря чему над зрачком, какого-то красновато-бурого оттенка, постоянно виднеется часть белка... Неподвижный взгляд этих странных глаз заставлял животных цепенеть, что не мешало в то же время их господину прибегать Для полного их укрощения и к другим мерам, о чем красноречиво говорили валявшиеся здесь ужасные инструменты.
Морок сидел у стола. Он только что открыл потайное дно маленького ящичка, наполненного четками и тому подобными безделками, составляющими принадлежность святош; в этом потайном дне, закрывавшемся секретным замком, лежало несколько запечатанных пакетов, где вместо адреса стояли номер и буква. Предсказатель вынул один из пакетов, положил его в карман халата и, заперев секретным замком двойное дно, поставил ящик на полку.
Все это происходило в четвертом часу дня, в гостинице "Белый сокол", единственной во всей деревне Мокерн, находившейся близ Лейпцига по дороге, ведущей с севера к Франции.
Через несколько минут глухой подземный рев потряс стены чердака.
-- Замолчи, Иуда! - угрожающе крикнул Предсказатель, повернув голову к люку.
Послышался новый приглушенный рев, похожий на отдаленный раскат грома.
-- Молчать, Каин! - крикнул снова Морок.
В третий раз раздался невыразимо свирепый рев.
-- Да замолчишь ли ты, Смерть! - воскликнул Предсказатель, бросившись к отверстию люка и обращаясь к невидимому третьему зверю, носящему мрачное имя.
Но, несмотря на привычный властный голос хозяина, на его повторный окрик, укротитель не мог добиться молчания; наоборот, вскоре к реву зверей присоединился лай нескольких собак. Укротитель схватил пику, подошел к лестнице и хотел уже по ней спускаться, когда на ступенях появился человек, поднимавшийся снизу.
Вновь прибывший был смуглый и загорелый человек в серой круглой шляпе с широкими полями, в короткой куртке и в просторных шароварах из зеленого сукна. Его запыленные кожаные гетры свидетельствовали, что он прошел долгий путь. На спине его была привязана ремнями охотничья сумка.
-- Черт бы побрал этих зверей! - сказал он, поднявшись, - будто за три дня они меня совсем забыли!.. Иуда даже лапу протянул сквозь решетку своей клетки... а Смерть прыгнула, как фурия... Право, как будто не узнали...
Все это было сказано по-немецки.
Морок отвечал на том же языке, с легким иностранным акцентом.
-- Какие новости, Карл, хорошие или дурные? - с беспокойством спросил он.
-- Хорошие!
-- Ты их встретил?
-- Вчера, за два лье от Виттенберга...
-- Слава Богу! - воскликнул укротитель, складывая руки с выражением полного удовлетворения.
-- А приметы?
-- Весьма точные: две молодые девушки в трауре, белая лошадь, старик с длинными усами, в военной шапке и сером плаще... И с ними собака сибирской породы.
-- А где ты их покинул?
-- За одно лье... не позже как через полчаса они будут здесь.
-- И именно здесь, в этой гостинице, так как другой в деревне нет, - задумчиво промолвил Морок.
-- А ночь уже наступает... - прибавил Карл.
-- Удалось тебе заставить старика разговориться?
-- Как же! Заставишь его!..
-- Почему?
-- А вот попробуйте-ка сами его обломать.
-- Да отчего же?
-- Просто невозможно.
-- Невозможно? Почему?
-- А вот увидите... Я шел с ними вчера до самой ночи, сделав вид, что случайно их встретил; обратившись к высокому старику, я произнес обычное приветствие всех пешеходов-путешественников: "Добрый день и добрый путь, дружище!" Вместо ответа он только на меня покосился и концом палки указал мне на другую сторону дороги.
-- Да ведь он француз и, может быть, не понимает по-немецки?
-- Он говорит на этом языке не хуже вас. Я слышал, как в гостинице он просил у хозяина для себя и для молодых девушек все, что им нужно.
-- А на ночлеге... ты не пытался еще раз завязать с ним разговор?
-- Как не пытался!.. Но он так грубо ко мне отнесся, что я больше уже не возобновлял попытки, чтобы не испортить дела. Вообще я должен вас предупредить, что у него чертовски сердитый вид; поверьте, что, несмотря на седые усы, он мне показался таким сильным и решительным, что, правь, я не знаю, кто бы победил в драке: этот ли иссохший скелет или мой друг, великан Голиаф. Я ваших планов не знаю... но берегитесь, хозяин... берегитесь...
-- Моя черная яванская пантера была тоже и сильна, и зла... - с мрачной и презрительной усмешкой отвечал Морок.
-- Это Смерть-то? Да она и теперь не менее зла и сильна... только перед вами она покорна и почти кротка!
-- Гм, гм! Не очень-то верьте в это, хозяин; вы ловки и храбрее всякого другого, но, поверьте мне, вы никогда не сделаете ягненком старого волка, который сейчас сюда прибудет.
-- А разве Каин, разве тигр Иуда не ползают от страха у моих ног?
-- Еще бы! Да ведь у вас на то есть средства, которые...
-- У меня есть вера... и в этом все... - властно сказал Морок, прервав Карла, и так при этом взглянул на него, что тот склонил голову и замолчал. - Почему бы Создатель, давший мне опору для борьбы со зверями, не поддержал меня для борьбы с людьми, когда эти люди нечестивы и развратны? - прибавил Предсказатель: торжественным и вдохновенным тоном.
Преклоняясь ли перед силой убеждения хозяина или не чувствуя в себе способности вести споры о таком щекотливом предмете, Карл покорно ответил Предсказателю:
-- Вы ученее меня, хозяин. Все, что вы делаете, несомненно хорошо.
-- Ты весь день следовал за стариком и девушками? - после некоторого молчания спросил Предсказатель.
-- Да, но издали. Зная прекрасно местность, я мог незаметно обходить то по долине, то по горам, не теряя из виду дороги; последний раз я видел их, спрятавшись за водяную мельницу... Так как им оставалось еще пройти достаточно, а ночь уже недалека, я прибавил шагу и опередил их, чтобы сообщить вам то, что вы называете хорошей вестью.
-- Очень хорошей... да, очень... и ты будешь вознагражден... потому что, если бы эти люди ускользнули от меня...
Предсказатель вздрогнул и не докончил. По тону голоса, по выражению лица можно было судить, как важно для него принесенное известие.
-- В самом деле, - продолжал Карл, - очевидно, это заслуживает внимания, так как тот русский курьер, весь в галунах, который без передышки мчался к вам из Петербурга в Лейпциг... был, может быть, для...
Морок грубо прервал речь Карла.
-- Кто это тебе сказал, что приезд курьера имел отношение к этим путешественникам? Ты ошибаешься, ты должен знать только то, что я тебе говорю...
-- Ладно, хозяин, извините меня и перестанем об этом... Я сейчас скину сумку и пойду помогать Голиафу кормить зверей; ведь час ужина, должно быть, близок, если только уже не прошел. А хорошо ли он справлялся со своим делом, наш толстый великан?
-- Голиаф ушел. Он не должен знать, что ты вернулся, а главное - не надо, чтобы тебя увидели здесь этот старик и девушки. Твое присутствие может возбудить их подозрения.
-- Куда же мне уйти?
-- Спрячься в конюшне и жди моих приказаний, - быть может, я тебя еще сегодня ночью пошлю в Лейпциг.
-- Как прикажете. У меня в сумке есть кое-какая провизия, и в конюшне я поужинаю и заодно отдохну.
-- Иди...
-- Ну, так желаю успеха, хозяин!
И Карл исчез по приставной лестнице.
Послав дружеский жест слуге, Предсказатель походил, задумавшись, по чердаку, затем подошел к ящику с двойным дном, вынул из него какое-то длинное письмо и внимательно перечитал его несколько раз.
Время от времени он вставал, чтобы подойти к закрытому ставнем окну, выходившему на внутренний двор гостиницы, и с беспокойством прислушивался; несомненно, Что прибытие трех путешественников, о которых ему сейчас донесли, он ожидал с большим нетерпением.