| Автор: | Сю Э. М., год: 1845 |
| Категория: | Роман |
10. ЗАПАДНЯ
После ухода тетки и аббата Адриенна осталась в кабинете одна с доктором и бароном Трипо.
Нельзя сказать, чтобы молодая девушка нисколько не испугалась, когда доложили о приходе полицейского комиссара. Потому что, как и боялся Агриколь, чиновник пришел просить разрешения на право произвести обыск в особняке и главным образом в павильоне, чтобы найти молодого кузнеца, который там скрывался. Хотя тайник Агриколя и казался ей надежным, Адриенна не могла отделаться от чувства страха и тревоги. На всякий случай она решила воспользоваться присутствием Балейнье и, не теряя времени, попросить его заступиться за молодого кузнеца, так как мы уже упоминали, что доктор был очень дружен с одним из самых влиятельных министров.
Молодая девушка подошла к Балейнье, разговаривавшему вполголоса с бароном, и самым нежным, ласковым голосом сказала:
-- Мой милый доктор... мне надо вам сказать два слова. - И взглядом она показала ему на оконный проем.
-- К вашим услугам, мадемуазель, - ответил Балейнье и последовал за ней к окну.
Трипо, боявшийся как огня мадемуазель де Кардовилль, не имея теперь поддержки аббата, был очень рад, что ее отвлек Балейнье. Чтобы не утратить присутствия духа, он снова пустился в изучение висевших на стенах картин.
Убедившись, что барон не может слышать их разговора, Адриенна сказала Балейнье, смотревшему на нее с обычной ласковой улыбкой:
-- Дорогой доктор, вы всегда были моим другом, вы были другом моего отца... Даже сейчас, как это ни было трудно, вы оставались моим единственным защитником...
-- Полноте, мадемуазель Адриенна... полноте... не говорите таких вещей... - шутливо рассердился доктор. - Накличете вы на меня беду... пожалуйста, молчите. "Vadro retro, Satana", что значит: "Прочь, сатана!" - оставь меня в покое, прелестный демон!
-- Успокойтесь, - отвечала, улыбаясь, Адриенна, - я вас не скомпрометирую!.. Позвольте вам только напомнить, что вы несколько раз, желая доказать свою преданность, предлагали мне свои услуги...
-- Ну что ж, испытайте... увидите тогда, что я предан вам не только на словах!
-- Вы можете доказать мне это сейчас же! - с живостью заметила Адриенна.
-- Вот и прекрасно. Я люблю, когда меня так быстро ловят на слове... Что я могу для вас сделать?
-- Вы по-прежнему дружны с министром?
-- Конечно. Я даже лечу его теперь от потери голоса. Это его обычная болезнь накануне того дня, когда от него требуют отчета!
-- Ну, так вы должны добыть у вашего министра нечто очень важное для меня.
-- Для вас?.. То есть как это?
В комнату вошел лакей и, подавая доктору письмо, почтительно доложил:
Доктор взял письмо; лакей вышел.
-- Вот и тернии славы! Обратная сторона медали, - засмеялась Адриенна. - Вам ни на минуту не хотят дать покоя, милейший доктор!
-- Не говорите, мадемуазель! - воскликнул Балейнье; он не мог удержаться от жеста изумления, узнав почерк аббата. - Эти чертовы больные воображают, что мы сделаны из железа. Им кажется, что мы завладели всем здоровьем, которого им недостает... Просто безжалостные люди!.. Вы позволите? - спросил доктор, слегка поклонившись Адриенне, которая ответила грациозным кивком головы.
Письмо маркиза д'Эгриньи заключалось в нескольких словах. Мигом прочитав его, доктор, несмотря на всю свою осторожность, пожал плечами и пробормотал:
-- Сегодня!.. но это невозможно... он с ума сошел!..
-- Верно, дело идет о каком-нибудь бедном страдальце, у которого одна надежда на вас... он вас ждет... он призывает вас? Ну, голубчик доктор, не откажите ему... исполните его просьбу... так приятно оправдать доверие, которое к тебе испытывают...
Доктора Балейнье невольно поразило совпадение слов сочувствия, произнесенных трогательным голосом девушки, и требований ее непримиримого врага; в этом заключалось страшное и удивительное противоречие. Он не мог не смутиться и, пристально глядя на Адриенну, ответил:
-- Да, речь идет действительно о человеке, возложившем на меня большие надежды... слишком даже большие, потому что он требует невозможного!.. Но почему вы принимаете участие в человеке, вам совершенно не известном?
-- Раз он несчастен... я его знаю! Тот, для которого я вас прошу поддержки министра, был мне тоже незнаком, а теперь ему весьма сочувствую! Знаете, ведь это сын того солдата, который привез сюда дочерей маршала Симона из Сибири!
-- Как?.. вы хлопочете за...
-- За честного рабочего!.. единственную опору семьи... Да вот я вам расскажу все, как было...
Но ей не удалось окончить своего признания. В комнату, яростно рванув дверь, вошла госпожа де Сен-Дизье в сопровождении аббата.
Княгиня казалась взволнованной и страшно разгневанной, но, несмотря на ее уменье притворяться, выражение едва сдерживаемой адской радости просвечивало сквозь притворный гнев.
Войдя в кабинет, маркиз д'Эгриньи бросил беспокойный и вопросительный взгляд на доктора. Последний ответил, отрицательно покачав головой. Аббат со злостью закусил губы. С отказом врача рушились его последние планы, несмотря на новый страшный удар, который должна была нанести племяннице княгиня.
-- Прошу садиться, господа, - заговорила госпожа де Сен-Дизье прерывающимся от злобной радости голосом. - Прошу вас. У меня есть прекрасные и поразительные новости относительно этой молодой девицы!
И она указала на Адриенну жестом, полным неизъяснимого презрения и негодования.
-- Ну, деточка, что это еще на вас обрушилось? - вкрадчиво шепнул доктор Адриенне, отходя с ней от окна. - Но помните, что бы ни случилось, рассчитывайте на меня!
Затем доктор занял свое место между аббатом и бароном.
При дерзких, вызывающих словах княгини Адриенна вздрогнула; она гордо выпрямилась и, взволнованная и оскорбленная новыми обвинениями, покраснев от гнева, произнесла:
После этих слов девушка взялась за свою шляпку, лежавшую на кресле.
-- Это еще что? - воскликнула княгиня, вскочив с места.
-- Я ухожу, мадам... Вы объявили мне свою волю, я объявила вам свою. Этого совершенно достаточно. Что касается денежных дел, я поручу их моему поверенному.
Адриенна стала надевать шляпу.
Видя, что жертва ускользает из ее рук, госпожа де Сен-Дизье забыла всякие приличия и, подбежав к племяннице, с яростью схватила ее за руку и закричала:
-- Вы не смеете уходить!
-- Мадам! - с грустным негодованием воскликнула Адриенна, - что же здесь происходит?..
-- Ага, вы испугались... вы хотите сбежать! - оглядывая ее с гневом и презрением, продолжала княгиня.
Слова "вы испугались" могли заставить молодую девушку броситься в огонь. Жестом, полным благородной гордости, Адриенна высвободила свою руку из рук княгини и, бросив снова на стул свою шляпку, подошла к столу и горячо проговорила:
-- Как ни велико мое отвращение ко всему, что здесь происходит, но еще противнее мне ваши подозрения. Говорите... я готова вас выслушать.
Адриенна стояла перед теткой, гордо подняв голову. Ее лицо горело от негодования, грудь волновалась, слезы обиды навертывались на глаза, маленькая ножка нетерпеливо постукивала по ковру; она смотрела на тетку уверенно и твердо. Тогда княгиня, убедившись, что ее жертва теперь не уйдет, решила изводить ее как можно медленнее; она хотела по капле излить накопленный яд.
-- Вот что произошло сейчас, господа! - начала она, стараясь сдерживаться. - Полицейский комиссар, о приходе которого мне сейчас доложили, с великим прискорбием извинился передо мной за то, что он вынужден исполнить неприятный долг. Оказалось, что сегодня утром в сад, прилегающий к павильону, вошел человек, который должен был в этот день быть арестован...
Адриенна вздрогнула. Несомненно, разговор шел об Агриколе. Но, вспомнив, как безопасен был тайник, куда она его спрятала, девушка успокоилась.
-- Чиновник просил у меня разрешения произвести обыск в доме и павильоне. Он имел на это, конечно, полное право. Я попросила его начать с павильона, куда и сама за ним последовала... Несмотря на невозможное поведение этой девицы, мне в голову не могло прийти, что она может быть замешана в криминальные дела... Однако я ошиблась!
-- Что хотите вы этим сказать, мадам? - спросила Адриенна.
-- Сейчас узнаете, - с торжеством заявила княгиня. - Всему свой черед. Вы поторопились с высокомерием и насмешками... Итак, я пошла за комиссаром... Можете себе представить удивление этого чиновника при виде трех мерзавок, служанок мадемуазель де Кардовилль, одетых как актерки!.. Конечно, я просила занести это в протокол... Необходимо указать всякому... на подобные сумасбродства!
-- Вы поступили весьма разумно, княгиня: необходимо было просветить правосудие на сей счет, - с поклоном заявил Трипо.
Тревожась за участь Агриколя, Адриенна и не подумала ответить достойным образом. Она с беспокойством ждала продолжения рассказа.
-- Чиновник приступил к строгому допросу этих девчонок, допытываясь, не видали ли они мужчины, забравшегося в павильон мадемуазель де Кардовилль... С невероятной дерзостью они отвечали, что не видали никого...
"Славные, честные создания! - с радостью подумала Адриенна, - значит, бедняк спасен... заступничество Балейнье сделает остальное".
-- К счастью, - продолжала княгиня, - со мной пошла моя горничная, госпожа Гривуа. Эта достойная женщина, вспомнив, что она видела, как мадемуазель де Кардовилль возвратилась домой в восемь часов утра, простодушно заметила комиссару, что мужчина, которого он ищет, мог войти незаметно через калитку... если мадемуазель де Кардовилль... нечаянно... забыла ее за собой запереть!
-- Недурно было бы, княгиня, отметить в протоколе, что мадемуазель вернулась домой только в восемь часов утра, - сказал Трипо.
-- Совершенно не вижу в этом нужды, - заметил верный своей роли доктор, - это вовсе не касалось поисков, которыми занимался комиссар.
-- Однако, доктор! - воскликнул Трипо.
-- Однако, господин барон, - твердо возразил доктор, - таково мое мнение!
-- Но мое не таково, - продолжала княгиня. - И потому я настояла, чтобы это занесли в протокол. Надо было видеть, как смущен и огорчен был полицейский, когда записывал такие позорные вещи об особе, занимающей столь высокое положение в обществе...
-- Ну, конечно, мадам, - с нетерпением сказала Адриенна, - я убеждена, что ваше целомудрие было не меньше оскорблено, чем скромность этого непорочного полицейского. Но мне кажется, что ваша невинность совершенно напрасно возмутилась. Разве вам не могло прийти в голову, что ничего не было удивительного в моем возвращении домой в восемь часов утра, если я вышла из дома в шесть часов утра?..
-- Оправдание хотя придумано и поздно, но нельзя не признаться, что ловко придумано! - с досадой промолвила княгиня.
-- Я не оправдываюсь, мадам, - с гордостью возразила Адриенна, - но если доктор Балейнье был так добр и заступился за меня, я сочла своим долгом указать на возможность объяснить факт, который я вовсе не собиралась с вами обсуждать.
-- Значит, в протоколе факт зафиксирован... до тех пор, пока мадемуазель его не пояснит, - сказал Трипо.
Аббат д'Эгриньи оставался в стороне во время этой сцены. Он сидел, поглощенный в мрачные думы о последствиях свидания Адриенны с дочерьми маршала Симона. Помешать ей выйти сегодня из дома казалось абсолютно невозможным.
Госпожа де Сен-Дизье продолжала:
-- Но это все ничто в сравнении с тем, что я расскажу вам дальше, господа... После долгих поисков мы хотели уже уходить, как вдруг госпожа Гривуа обратила мое внимание на то, что в спальне этой девицы, где мы в это время находились, одна из позолоченных резных фигур на стене неплотно к ней примыкала. Я сказала об этом комиссару... Его агенты начали осматривать, искать следы, и вдруг... одна часть стены отодвигается, открывается потайная дверь и... нет, вы не можете вообразить, что представилось нашим глазам!.. это такой стыд!.. такой позор!.. что я не могу решиться сказать!..
-- Так я за вас решусь, - перебила ее Адриенна, с горестью убедившаяся, что Агриколь найден. - Я избавлю ваше целомудрие от рассказа о новом скандале... впрочем, то, что я скажу, никак не будет способствовать моему оправданию...
-- А не мешало бы! - презрительно заметила княгиня. - В вашей спальне найден спрятанный мужчина!
-- Спрятанный в ее спальне мужчина! - с жестокой радостью в душе и с притворным негодованием на лице воскликнул встрепенувшийся аббат.
-- Мужчина в ее спальне! - прибавил Трипо. - Надеюсь, это тоже занесено в протокол?
-- О да! да! - с торжеством воскликнула княгиня.
-- Конечно, это был вор, - лицемерно заметил доктор, - это само собою разумеется! Иное толкование... совершенно неуместно.
-- Знаем мы этих воров, - сказал Трипо, - обыкновенно они бывают молодыми, богатыми красавцами!
-- И вы ошибаетесь, господин барон, - продолжала госпожа де Сен-Дизье. - Мадемуазель не метит столь высоко... Оказывается, что ее увлечения не только преступны, но и низки... Теперь мне понятно, почему она афиширует симпатию к простонародью... Это тем трогательнее и интереснее, что человек, спрятанный в ее спальне, был одет в рабочую блузу.
-- В блузу? - с отвращением заметил барон. - Так, значит, это был простолюдин? Волосы встают дыбом от ужаса!..
-- Он сам сознался, что он кузнец, - сказала княгиня, - но следует сказать, этот кузнец очень хорош собой! Зная поклонение этой девицы красоте во всех ее формах, становится понятно...
Я сейчас чуть было не стала объяснять вам, в ответ на ваши бесчестные намеки, свое поведение... но больше я не поддамся такой слабости!.. Но одно слово, мадам!.. Значит, этого доброго, честного рабочего арестовали?
-- Конечно! Его взяли и под конвоем отправили в тюрьму. Это разрывает ваше сердце, не так ли?.. - с торжеством воскликнула княгиня. - Оно и видно... вы разом утратили вашу ироничную беззаботность. Несомненно, ваша нежная жалость к этому красивому кузнецу очень глубока!
-- Вы совершенно правы, мадам; насмехаться над бесчестными поступками время прошло. Надо приняться за другое, - ответила Адриенна, чуть не плача при мысли об огорчении и испуге семьи Агриколя.
Затем, надев свою шляпку, она обратилась к Балейнье:
-- Доктор, я только сейчас просила вас о протекции у министра...
-- Ваша карета внизу?
-- Да... - протянул доктор с удивлением.
-- Так свезите меня к нему сейчас же. Он не может отказать мне в милости, лучше сказать - в правосудии, если я буду представлена ему вами.
-- Как? - сказала княгиня, - вы решаетесь на такой поступок, не спросив моего позволения; после всего, что я вам говорила... это невероятная дерзость!..
Когда Адриенна спросила доктора, здесь ли его экипаж, аббат д'Эгриньи вздрогнул. Выражение нежданной радости молнией пробежало по его лицу, и он еле сдержал волнение, когда в ответ на немой вопрос доктор многозначительно подмигнул в знак согласия. Поэтому, когда княгиня гневным голосом повторила Адриенне запрет выходить из дома, аббат торопливо и с особенным выражением в голосе перебил ее:
-- Мне кажется, княгиня, мадемуазель Адриенну можно смело поручить заботам доктора.
Маркиз так выразительно произнес слова "заботам доктора", что княгиня, взглянув на него и на Балейнье, разом все поняла и просияла. Стало темно, уже почти наступила ночь, и Адриенна, поглощенная в свои думы, не заметила этого быстрого обмена взглядов и знаков; да если бы и заметила, то ничего бы в них не поняла.
-- Я не против доверить мадемуазель де Кардовилль доктору, несмотря на его снисходительность к ней... Но не хотелось бы делать подобные уступки... мадемуазель должна подчиняться моей воле...
-- Позвольте заметить, княгиня, - обиженным тоном заговорил доктор, - никакого особенного пристрастия к мадемуазель Адриенне я не питаю. Но если она меня просит свезти ее к министру, я охотно готов оказать эту услугу в полной уверенности, что она не заставит меня раскаиваться!
Адриенна дружески протянула руку Балейнье и с чувством промолвила:
-- Будьте спокойны, мой достойный друг, вы сами будете довольны тем, что помогли мне... вы будете участником благородного поступка!
-- Как? Ей позволят уехать?
-- Ну да! - отрывисто ответил тот, указывая на княгиню и приглашая жестом выслушать, что она скажет.
Госпожа де Сен-Дизье подошла к племяннице и медленным, размеренным тоном, напирая на каждое слово, проговорила следующее:
-- Еще одно слово... одно слово в присутствии всех этих господ. Ответьте мне: намерены ли вы противиться моим приказаниям, несмотря на тяжкие обвинения, которые тяготеют над вами?
-- Несмотря на открывшиеся позорные обстоятельства, вы не желаете признавать моей власти над вами?
-- Да, не желаю.
-- Вы решительно отказываетесь вести строгий и благопристойный образ жизни, который я хочу, чтобы вы вели?
-- Я ведь сказала уже, сударыня, что желаю жить одна и так, как хочу.
-- Это мое последнее слово.
-- Подумайте... остерегитесь... дело очень серьезное!
-- Я вам сказала, сударыня, это мое последнее слово... повторять два раза одно и то же я не стану.
-- Вы сами были свидетелями, господа! - начала княгиня. - Я напрасно пыталась найти пути к согласию! Пусть мадемуазель де Кардовилль сама себя винит за то, что случится далее... к чему меня заставит прибегнуть ее дерзкое неповиновение.
Обратившись к Балейнье, она с живостью прибавила:
-- Ну, едемте же скорее, милый доктор, я умираю от нетерпения. Подумайте: всякая минута промедления может стоить горьких слез несчастной семье!
И Адриенна быстро вышла из кабинета в сопровождении доктора.
Один из слуг княгини велел подавать карету Балейнье.
дверь, и через несколько секунд Адриенна услышала его приказание кучеру:
-- К министру. С бокового подъезда.
Лошади быстро понеслись.