Автор: | Тассо Т., год: 1580 |
Примечание: | Перевод С. Е. Раича |
Категория: | Стихотворение |
Связанные авторы: | Раич С. Е. (Переводчик текста) |
СМЕРТЬ СВЕНОНА {1},
ДАТСКОГО ЦАРЕВИЧА
Из "Освобожденного Иерусалима"
(С. VIII, ott. 4-39)
Северная лира на 1827 год
М., "Наука", 1984
. . . . . . . . . . . . . . |
Все тихо в стане. Вот на вал |
Восходит рыцарь юный. |
"Кто б воины,- он говорил,- |
Кто б, чада благодати, |
Меня, пришельца, проводил |
К вождю Христовой рати {2}?" |
И рой их, жадный до вестей, |
Пришельца провожает; |
Пришлец, склонясь к вождю вождей, |
Победну длань лобзает, |
Ту длань, пред коей столько раз |
Народы трепетали: |
"О вождь,- потом, возвысив глас, |
Сказал сквозь слез печали,- |
Тебе, который славой дел |
Дивиться мир заставил, |
Я б весть отрадней дать хотел..." |
Тут он, вздохнув, прибавил: |
"Свенон, сын датского цари, |
Опора лет преклонных, |
Давно желал, преплыв моря, |
Стать в строи ополченных |
Тобой на божиих врагов, |
На хищников Сиона. |
Ни смерти страх, ни страх трудов, |
Ни блеск завидный трона, |
Ни нежность чувств любви живых |
К отцу в преклонны лета |
Не ослабляли ни на миг |
В душе его обета. |
Свенона из родной страны |
Манило в край далекий |
Заимствовать уроки; |
Безвестность в стыд ему была; |
Он слышал,- рыцарь юной - |
Ринальд {3} свершил уже дела |
Великие в подлунной; |
Но боле юношу влекло |
Из отческого края |
Желанье - увенчать чело |
Нетленной пальмой рая. |
Он собрал, рвением горя, |
Отважные отряды, |
Преплыл холодные моря, |
Прошел фракийски грады {4}, |
Был принят греческим царем |
В Царьграде с пышной честью. |
Там, встреченный твоим гонцом, |
Обрадован был вестью, |
Как верными осаждена, |
Взята Антиохия |
В дни битвы роковые. |
В те дни, когда в защиту ей |
Со всех концов Фарсиса {5} |
Из градов, весей и полей |
И стар и млад стеклися. |
Пересказав о сей борьбе |
Дружин твоих крылатых, |
Гонец поведал о тебе, |
О многих из вожатых; |
Открыл, как из дому бежал |
Матильдин внук {6} прелестной, |
Как славу он меж вас стяжал |
Отважностью чудесной. |
Потом прибавил твой гонец, |
Что вы уж у Сиона, |
Что близок славных дел конец, |
И приглашал Свенона |
С полками верных остальной |
Победой поделиться. |
Желаньем битв томится, |
Горит, кипит, и каждый час |
Ему казался годом; |
Так он желал в бою меж вас |
С неверным стать народом! |
Он каждый ваш ко славе шаг |
Считал себе упреком |
И, жалкий в собственных глазах, |
В терзаньи был жестоком; |
Давал ли кто ему совет,- |
Совета уклонялся; |
Всем страх, ему лишь страха нет, |
Он одного боялся: |
Не быть всегда в твоих глазах, |
Стремясь стезей кровавой, |
С тобою не делить в боях |
Опасности со славой. |
И сам спешил и нас он влек |
С собой навстречу рока. |
Повеял от востока,- |
Он - панцирь с мужеством на грудь - |
Из Византии душной |
Идет, избрав кратчайший путь, |
И мы за ним послушно. |
В пути не избегал Свенон |
Ни трудных переходов, |
Ни пепелищ со всех сторон |
Враждебных нам народов. |
Везде беды навстречу нам: |
Там трудность переправы, |
Там бледный голод по степям, |
Там меч врага кровавый; |
Мы шли наперекор всех бед |
И все преодолели, |
И думали в чаду побед, |
Что уж касались цели. |
Как счастие слепит умы! |
Приближась к Палестине, |
Раскинули в долине. |
Тут горестную принесли |
Нам весть передовые: |
Им звук оружий невдали, |
Знамена развитые |
И все сказало: близок враг" |
Идущий с страшным войском |
И не объял Свенона страх, |
И на лице геройском |
Все тот же цвет, и речь лилась |
Из уст, как прежде, стройно; |
Мы побледнели, он на нас |
Возводит взор спокойной. |
"Друзья! - сказал он наконец,- |
Здесь рок нам неизследной |
Плетет страдальческий венец, |
Или венец победной; |
Не хладев к пальмам я земным |
И - льщуся пальмой рая; |
Неверных ожидая, |
Воздвигнемся священный храм |
Грядущими веками |
И воскурится фимиам |
Над нашими гробами". |
Сказав, расставил стражу он, |
Весь стан привел в порядок, |
В оружьи дал вкусить нам сон - |
И сон наш не был сладок,- |
И сам оружий не снимал, |
На нем и щит и латы. |
Уже полночный час настал, |
Слетели сны крылаты,- |
Вдруг варварский раздался вой |
Во мраке ночи мирной |
И ужасом над глубиной |
Откликнулся эфирной. |
"На брань! на брань!..." и вождь младой |
Как вихрь - грозы предтеча - |
И - закипела сеча; |
Настал ужасный битвы час, |
Открыт пир бранной стали; |
Враги со всех сторон на нас |
Нахлынули и сжали; |
Мечей и копий лес густой |
Растет, возрос пред нами, |
И стрелы тучей градовой |
Упали над главами. |
В бою, где сто на пятерых |
Отважных наступало, |
Во мраках полночи глухих |
Их много-много пало |
На копья наши и мечи - |
Кто раненый, кто мертвый; |
Но кто б исчислил в той ночи |
И их и наши жертвы? |
Завистливая ночи мгла |
От нас их утаила |
Безвестностью покрыла. |
Свенон все впереди, Свенон |
И в самой тьме полночной |
Повсюду виден, отличен |
От всех по длани мочной; |
Везде опора он полков, |
Везде он смелых чудо, |
Пред ним, за ним ручьями кровь |
И трупы вражьи грудой, |
И где ни пролетит, там страх |
С очей его провеет, |
И смерть с руки на каждый взмах |
Неотразима реет. |
Так бились мы, пока взошла |
Денница молодая; |
Едва над бранным полем мгла |
Рассеялась густая, |
И свет желанный нам открыл |
Весь ужас пораженья, |
Скрывал от сожаленья: |
Мы видели - почти весь стан. |
Все силы наши пали, |
И трупы бедных христиан |
Все поле устилали. |
Две тысячи нас вышло в бой, |
Осталось сто, не боле. |
Что чувствовал наш вождь младой, |
Взглянув на бранно поле, |
Была ль душа его тверда, |
Смутилась ли, кто знает? |
Он это скрыл и, как всегда, |
Спокойный, к нам взывает: |
"Идем за падшими вослед |
Кровавою стезею! |
Друзья! нам светит горний свет, |
Нас бог зовет к покою". |
Сказал и с светлостью лица |
И с светлою душою, |
Стремится снова к бою; |
На сердце мужество лежит, |
Как мужество Гиганта,- |
И ни из чистой стали щит, |
Ни щит из адаманта, |
Казалося, сдержать не мог |
Ударов стали бранной, |
И - весь он с головы до ног - |
Весь стал одною раной. |
Не жизнь - нет! но она, но пыл |
Геройства негасимый |
Поддерживал еще, крепил |
Сей труп неукротимый; |
Платя ударом за удар, |
Он ран своих не слышит. |
Чем боле их, чем боле жар |
В груди бесстрашной пышет |
Вот воин на него с толпой |
Взор страшен, стан высокой - |
Пал под рукой жестокой. |
Пал наш бестрепетный герой, |
Пал, не отмщенный нами!.. |
Клянуся, вождь бесценный мой, |
И кровью и костями, |
Которыми ты освятил, |
Прославил поле брани, |
Клянусь - я жизни не щадил, |
Не бегал вражьей длани, |
И я, когда б мне бог судил |
Пасть мертвым в час кровавый, |
И я бы вечным сном почил |
С поборниками славы. |
Меж мертвых спутников моих |
Один и, чувств лишенный, |
Пал жив... что было в этот миг, |
Не знаю; мрак сгущенный |
Во мне все чувства оковал |
Каким-то сном холодным. |
Движеньем несвободным, |
Казалось, час полночный был |
И в смутные мне очи |
Дрожащий огонек светил, |
Мелькая в мраке ночи. |
На все в изнеможеньи сил |
Смотрел я как-то смутно, |
Как человек, который был |
В просоньи поминутно; |
То открывал, то закрывал |
Отяготевши очи. |
Я на сырой земле лежал |
Под хладным кровом ночи; |
И этот одр земли сырой, |
И этот воздух хладной, |
Касаясь ран, меня тоской |
Терзали безотрадной. |
Благословляя тайный рок, |
Я скрыл под сердцем ропот. |
Все ближе - слышу шепот; |
Я поднял, ободрясь душой, |
Тяжелые ресницы; |
Гляжу - два мужа предо мной, |
На дивных власяницы {8}, |
В руках свещи, и был мне глас: |
"Бог чад не оставляет, |
Он благостью в нежданный час |
Мольбы их предваряет". |
Так говорил один из них |
И, руку простирая, |
Благословлял меня в сей миг |
Благословеньем рая, |
И что-то надо мной шептал |
И тихо и невнятно: |
"Восстань!" - потом он мне сказал. |
Вняв речи благодатной, |
Я встал и бодро и легко; |
Мне так отрадно было! |
Дух полон новой силой. |
Я взор вперил на пришлецов |
С глубоким изумленьем; |
Они казалися мне снов |
Чудесным привиденьем. |
Тут мне сказал один из них: |
"Спокойся, маловерной! |
Не призраки в очах твоих |
В пустыне сей безмерной; |
Ты видишь в нас рабов Христа; |
Отрекшися от света, |
Мы скрылись в дикие места, |
Наш мир - пустыня эта. |
Тот бог, Которым все живет, |
Тот бог, Чья длань для чуда |
Высокого не небрежет |
Скудельного сосуда {9}, |
Которым я предизбран был |
Тебе на избавленье; - |
Дать телу прославленье; |
Оно - и здесь прекрасный храм - |
Цвело душой прекрасной, |
С которой сопряжется там - |
В стране блаженства ясной. |
Ты понял ли меня, мой сын? |
Знай, прежде чем денницу, |
Увидишь ты средь сих долин |
Свенонову гробницу, |
И будут чтить ее всегда |
Благоговеньем веры. |
Взгляни, как солнце, к нам звезда |
Блистает с горней сферы; |
Она, осиявая грудь |
Почившего героя, |
Тебе укажет верный путь |
К одру его покоя". |
Я мужу дивному вослед |
Подъял на небо очи, |
Иль свет от солнца ночи |
На труп Свенонов полосой |
Нисходит золотою, |
И - ярко раны были той |
Озарены звездою; |
И этот свет, и в ранах грудь, |
Поивша жажду стали,- |
Едва лишь я успел взглянуть,- |
Узнать вождя мне дали. |
Лицом лежал он не к земли, |
Но к небу, где желанья |
Его от первых дней цвели, |
Где зрели воздаянья; |
В одной руке, сжав крепко, меч |
Держал он свой багровый, |
Как будто в грозной буре сечь |
Еще разить готовый; |
Другую ко груди прижал |
В сердечном умиленьи, |
Пред господом в моленьи. |
Меж тем, как в тяжкой скорби я |
Рыдал, над трупом стоя, |
Катились слезы в два ручья,- |
Пустынник у героя |
Взяв меч из длани, говорит, |
Дыша святой любовью: |
"Ты видишь, сын мой, он горит |
Еще враждебной кровью. |
О! как пред этим острием |
Неверные дрожали! |
Ты знаешь,- на шару земном |
Нет крепче этой стали. |
Увы! владевший ею пал; |
Но небу не угодно, |
Чтоб он - сей чудный меч дремал |
И ржавел здесь бесплодно; |
Его удел - руке другой, |
Счастливейшей достаться, |
И долее вращаться, |
И наконец в желанный день |
Отмстить за эти раны, |
За смерть твою, святая тень, |
И близок день желанный. |
Свенона Солиман {10} убил, |
В свой час и Солиману |
С меча Свенона рок судил |
Приять смертельну рану. |
Бестрепетной стопою |
Ты протечешь вдоль чуждых стран |
Безбедною стезею; |
Тебе никто не преградит |
Тебя Пославший отстранит |
Незримо все преграды. |
О! не забудь, мой сын, ты был |
Чудес Его сосудом, |
Неизреченным чудом; |
Твой долг - дать весть во все места, |
От хижины до трона, |
О чистой вере во Христа, |
Чтоб и в грядущи времена |
Народы и владыки, |
Как он, взяв крест на рамена, |
Шли Гроб спасать Великий. |
Счастливец тот наследной, |
Которому предобречен |
Свенонов меч победной; |
Счастливец тот - Ринальд младой; |
Ему назначено судьбой |
Отмстить за смерть героя". |
Безмолвный, я еще речам |
Внимал его священным, |
Предстало изумленным: |
На месте, где лежал мертвец, |
Гробницу примечаю, |
Смотрю, дивлюся, наконец - |
Подъят и скрыт в ней хладный прах; |
И письмена в скрижали |
О имени и о делах |
Почившего вещали. |
Созданье рук незримых, |
Я долго не сводил очей |
С него ненасытимых. |
Раич.
ПРИМЕЧАНИЯ
"Освобожденный Иерусалим". Автограф неизвестен.
Хотя первый отрывок из перевода Рапча в сопровождении его статьи "О переводе эпических поэм Южной Европы и в особенности италианских" был опубликован только в 1823 г. ("Труды общества любителей российской словесности" при Московском университете, ч. 3, с. 211-221),- начало его работы над переводом поэмы может быть отнесено к более раннему времени: 1821-1822 гг. Отрывок из VII песни "Освобожденного Иерусалима" ("Эрминия") в переводе Раича уже 7 августа 1822 г. читался на заседании Вольного общества любителей российской словесности (см. Приложение к кн.: Ваганов В. Г. Вольное общество любителей российской словесности. Петрозаводск, 1949, с. 379). Заслуживают внимания и свидетельства самого поэта: в конце последнего, четвертого тома напечатано имеющее точную дату (25 августа 1828 г.) стихотворение Раича, в котором он прощается со своим многолетним трудом:
Ерусалим! Ерусалим! |
Тобою очарован, |
Семь лет к твоим стенам святым |
В "Автобиографии" поэт отмечает: "После перевода Виргилиевых "Георгик" приступил я... к переводу Тассова "Освобожденного Иерусалима" ("Русский библиофил", 1913, No 8, с. 28).
Отрывки из поэмы появились также в "Полярной Звезде на 1825 год", в "Урании" (1826), "Литературном музеуме на 1827 год", в "Альбоме северных муз" (1828).
В своей рецензии на СЛ H. M. Рожалин среди "прекрасных пиес словесности иностранной" первой назвал "Смерть Свенона г. Раича из Тасса" (MB, 1827, ч. 2, No 5, с. 86). Одобрительно отозвался о переведенном Раичем отрывке и П. Л. Вяземский: "должно признаться, что стихи переводчика часто живы и сочны, почти всегда звучны и вообще хороши. В отрывке Смерть Свенона язык вернее, строже и зрелее, чем в прежних: в нем гораздо менее и почти вовсе не находится прежде встречавшихся заимообразных оборотов Жуковского, которые могут быть хороши у него потому, что они его коренные, но становятся погрешными, когда они пересажены на чужую почву". Вяземский далее высказывал пожелание: "По любви г-на Раича к италиянской литературе и по сведениям его, должно желать, чтобы он короче познакомил нас с нею, предлагая нам в прозаических переводах и в критическом рассмотрении лучших писателей италиянских, стихотворцев и прозаистов". Вяземский выступает здесь против переводов в стихах, которые, по его мнению, "льстят более суетности переводчиков, но могущество стихотворства так сильно, что забывая о подлиннике, мы судим перевод как оригинальное творение... На переводчике в стихах лежат две неволи, а и с одною справиться тяжело" (МТ, 1827, ч. XIII, No 3, отд. 1, с. 242-243).
Раич придерживался иного взгляда: "Я той веры, что если мы достигнем до той благородной простоты, которая владычествует в творениях италианцев и... немцев,- то мы, русские, будем самые роскошные гости на пиру у муз - но для этого нам надобно много писать и еще более переводить - и именно переводить те творения, в которых преимущественно владычествует простота благородная - и переводить как переводили италианцы - с благоразумною свободою". Раич считал, что переводы стихотворные доставят "неисчерпаемый запас новых пиитических выражений, оборотов, слов, картин..." (см.: письмо к Д. П. Ознобишину от 20 ноября 1825 г.- Васильев М. Из переписки литераторов 20-30-х годов XIX в.- Изв. общества археологии, истории и этнографии при Казан, гос. ун-те им. В. И. Ульянова-Ленина. Казань, 1929, т. 34, вып. 3-4, с. 175).
"Освобожденного Иерусалима" Т. Тассо - А. Ф. Мерзлякова и С. Е. Раича, сделанные с итальянского оригинала. До того произведение Тассо переводили: M. H. Попов (первый полный перевод с французского языка, 1772), А. С. Шишков (1819); прозаический перевод С. Москотильникова (М., 1820) сделан с французского перевода Ла-Брюна. Отрывки из поэмы переводили К. Н. Батюшков, И. И. Козлов, С. П. Шевырев. Позднее появился полный перевод Д. Мина.
В поэме Тассо рассказывается об осаде Иерусалима войсками крестоносцев под предводительством Готфрида Бульонского.
1 Свенон - побочный сын датского короля, предводительствовал войском крестоносцев-датчан, был побежден и убит турками у Филомелиума. Описанное здесь событие произошло, однако, двумя годами раньше, когда крестоносцы осаждали Антиохию. Антиохия - древний город в Сирии; завоеван крестоносцами в 1098 г.
2...вождю Христовой рати...- Имеется в виду Готфрид IV Бульонский (Годфруа Буйонский, ок. 1000-1100), герцог Нижней Лотарингии, один из предводителей первого крестового похода (1096-1099), первый правитель Иерусалимского королевства; принял титул "защитника гроба господня".
3 Ринальд (Ринальдо) - изображенный в поэме рыцарь из стана крестоносцев (легендарный предок современных Тассо феррарских герцогов д'Эсте), пленник волшебницы Армиды.
5 Фарсис - историческая область на юге Ирана. В древности известна как Персида.
6 Матильдин внук - Матильда Святая - жена немецкого короля Генриха I, мать императора Отгона I (912-973), основала монастырь в Кведлинбурге, впоследствии канонизирована,
7 Ставки - здесь: шатры, палатки в военном лагере.
8 Власяница - монашеская одежда в форме мешка из грубой ткани темного цвета.
"Скудельный" - в первонач. значении - глиняный).
10 Солиман - Килидж-Арслан, или Солиман Младший, один из сельджукских султанов.