Принц и нищий.
Глава XXIV. Побег

Глава XXIV

Побег

Короткий зимний день был на исходе. Улицы опустели; только кое-где попадались запоздалые прохожие, да и те торопились, точно хотели поскорее управиться со своими делами, чтобы укрыться по домам от резкого ветра и наступающих сумерек; все бежали чуть не бегом, не оглядываясь по сторонам, и никто не обращал внимания на наших путников, никто их даже не замечал. "Странное положение для короля, - думал бедняжка Эдуард VI, - король идет в тюрьму, и никого это не только не трогает, но даже не удивляет". Между тем полицейский вывел их на пустую рыночную площадь, и они стали пересекать ее наискось. Когда они дошли до середины площади, Гендон придержал полицейского за руку и сказал ему вполголоса:

-- Погоди минуточку, братец, здесь нас никто не услышит, - мне надо сказать тебе два слова.

-- Нельзя, сэр, не дозволяется. Прошу вас, не задерживайте меня; уже и так скоро ночь на дворе.

-- А ты все-таки погоди, потому что мое дело и тебя близко касается. Повернись к нам спиной и притворись, что ничего не видишь: дай мальчугану убежать.

-- И вы смеете мне это предлагать! Арестую вас именем...

-- Стой, не спеши. Смотри, не дай маху, - и, понизив голос до шепота, Гендон добавил: - Ты купил поросенка за восемь пенсов, но он может дорого тебе обойтись. Берегись, любезный, как бы не поплатиться за него головой!..

Эта неожиданность ошеломила полицейского, но немного погодя он оправился и на чем свет стоит начал ругаться. Гендон терпеливо подождал, пока он угомонился, и тогда сказал:

-- Ты пришелся мне по душе, и я хочу выручить тебя из беды. Заметь себе хорошенько: я слышал все от слова до слова и сейчас тебе это докажу. - И он повторил полицейскому весь его разговор с женщиной, происходивший в передней суда.

-- Вот видишь, как твердо я запомнил. Если представится случай, я могу все повторить хоть самому судье.

Полицейский на минуту онемел от страха, но скоро овладел собой и ответил с напускной развязностью:

-- Вы делаете из мухи слона. Это была просто шутка.

-- Ну, а поросенка ты тоже взял в шутку?

-- Конечно. Говорят вам, я шутил, - резко сказал полицейский.

-- Я готов тебе верить, - отвечал не то серьезно, не то с насмешкой Гендон. - Так вот что: подожди меня здесь, а я сбегаю потолкую с господином судьей, он лучше нашего знает толк и в законах, и в шутках.

Он повернулся и, не переставая приговаривать, пошел назад. Полицейский в нерешительности потоптался на месте, потом раза два выругался и закричал:

-- Эй, стойте, любезный, пожалуйста, подождите минутку! Вы вот сказали - судья. Да знаете ли вы, что судья так же мало способен понять шутку, как деревянный чурбан? Подите сюда, потолкуем. Я вижу, что попал впросак, - все из-за шутки, - невинной, глупейшей шутки. Я человек семейный - у меня жена, дети... Скажите толком, чего вам от меня нужно?

-- Чтобы ты ненадолго - пока, не торопясь, можно сосчитать до ста тысяч, - ослеп, оглох и остолбенел, - сказал Гендон таким тоном, точно дело шло о самом простом одолжении.

-- Да ведь это будет моей погибелью, почтеннейший, - сказал полицейский с отчаянием. - Рассудите сами, сударь: с какой стороны ни взглянуть, ясно, что это была просто шутка. Но пусть даже это была и не шутка, - так и то за такую малость самое большее, чем я рискую, это получить нагоняй от судьи.

-- Однако подобные шутки носят очень определенное название в кодексе уголовных законов, - с леденящей торжественностью ответил Гендон. - Сказать, какое?

-- Я этого не знал! Ей-ей, не знал! Мне и не снилось, что об этом сказано в законах.

-- Как же, сказано. И называется это вымогательством. Закон гласит: Non compos mentis lex talfionis sis transit gloria mundi.

-- Ax, Бог ты мой!

-- И полагается за это смертная казнь!

-- Господи, спаси меня, грешного!

-- Воспользовавшись опасностью, грозившей твоему ближнему, ты употребил во зло чувство сострадания и почти даром завладел чужою собственностью, стоимость которой превышает тринадцать с половиной пенсов. В глазах закона это - преступление, вымогательство при исполнении служебных обязанностей, и полагается за это смертная казнь через повешение, без милости, снисхождения и пощады, без отпущения грехов и церковного покаяния.

-- Вот так-то лучше, приятель. Что умно, то умно. А поросенка возвратишь?

-- Возвращу, возвращу, и ни за что, никогда в жизни, не дотронусь больше ни до какого поросенка, будь он во сто раз лучше и жирней! Идите - я слеп, я ничего не вижу. Скажу уж, что вы ворвались в камеру и силой отняли у меня арестанта. Дверь-то у нас совсем ветхая, еле держится, - я сам ее ужо выбью под утро.