Похищение белого слона

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Похищение белого слона (старая орфография)

Эту любопытную историю рассказал мнеслучайный дорожный знакомый, джентльмэн лет семидесяти. Его добродушное, приятное лицо и откровенные искренния манеры накладывают печать несомненной правды на все, что исходило из его уст.

--Вы знаете, каким уважением пользуется в Сиамебелый царский слон,--сказал он.--Вы знаете, что он посвящен царю, что только царь имеет право владеть им и что, в некоторой степени, он стоит даже выше самого царя, так как ему воздаются не только почести, но и поклонения. Ну-с, так вот: пять лет тому назад между Великобританией и Сиамом возгорелись споры относительно границ. Справедливость оказалась на сторонеАнглии. Вслед затем быстро совершилось размежевание, представитель Британии признал себя удовлетворенным и прошедшее было забыто. Сиамский царь был очень доволен и, частью из благодарности, частью, чтобы загладить последние следы неудовольствия, которое могла иметь против него Англия, он решил послать королевеподарок (на Востокеэто считается единственным средством умилостивить врага). Подарок требовался более, чем царский. Что же подарить, как не белого слона? Я в то время занимал важное место в индийской гражданской службеи меня признали исключительно достойным чести вручить дар её величеству. Снарядили корабль для меня и моих слуг, а также для офицеров и свиты слона. В назначенное время я прибыл в Нью-Иорк и устроил свой царственный груз в превосходном помещении в Джерсей-Сити Здоровье животного требовало подкрепления и потому, прежде чем пуститься в дальнейшее путешествие, необходимо было остановиться здесь на некоторое время.

Недели двевсе шло прекрасно, затем начались мои терзания. Белый слон был похищен! Меня разбудили на разсветеи донесли об этом страшном несчастии. Несколько минуть я, внесебя от тревоги и ужаса, был совершенно безпомощен. Потом понемногу успокоился и собрался с мыслями, поняв, что мнеостается единственный выход. Несмотря на ранний час, я полетел в Нью-Иорк и велел первому попавшемуся полисмэну вести меня в главное управление сыскной полиции. К счастью, я приехал во-время и успел еще застать уже собиравшагося домой начальника полиции, знаменитого инспектора Блёнта. Это был человек средняго роста и плотного сложения и когда он задумывался, то имел привычку хмурить брови и щелкать себя пальцами по лбу, с таким видом, который сразу внушал вам убеждение, что перед вами человек необыкновенный. Один взгляд его вселил в меня доверие и надежду. Я изложил свое дело. Он и глазом не моргнул, не потерял ни капли своего железного самообладания, как будто я заявил ему о похищении у меня простой собаки. Указав мнена стул, он спокойно сказал:

--Позвольте мнепожалуйста подумать с минуту.

Говоря это, он сел за свой письменный стол и склонил голову на руку. На другом концекомнаты работало несколько писцов. В продолжение 6--7 минуть я слышал только скрип их перьев. Инспектор сидел, погруженный в раздумье. Наконец, он поднял голову, и я понял, по его решительному виду, что мозг его сделал свое дело и план действий был готов.

Он заговорил тихим, прочувствованным голосом:

--Это случай, выходящий из ряду вон. Каждый шаг должен быть тщательно обдуман, каждый шаг следует проверить, прежде чем ступать другой. Должна соблюдаться тайна, глубокая, безусловная тайна. Не говорите никому об этом деле, даже репортерам. О последних я сам позабочусь. Я устрою так, чтобы они знали только то, что мнеудобно.--Он позвонил; вошел молодой человек.--Аларих, скажи репортерам, чтобы они подождали уходить,--мальчик удалился.--Теперь систематично приступим к делу. В таких случаях необходима точная и определенная система.--Он взял перо и бумагу.--Имя слона?

--Гассан-Бен-Али-Бен-Селим-Абдалла-Магомет-Моисей-Алгаммал-Джамстджеджебхоу-Дгулеб-Султан-Эбу-Бхудпоор.

--Хорошо. Кличка?

--Джумбо.

--Хорошо. Родина?

--Столица Сиама.

--Родители живы?

--Нет, скончались.

--Существует ли какое-нибудь другое потомство?

--Нет. Он единственный сын.

--Очень хорошо. Пока достаточно этих сведений. Теперь пожалуйста опишите мненаружность слона, не забывая ни одной подробности, даже самой незначущей. Онемогут показаться незначущими с вашей точки зрения; для людей же моей профессии нет незначущих подробностей, онене существуют.

--Теперь слушайте, если я ошибся - поправьте.

Он прочел следующее:

--Вышины - 19 футов, длины: от темени до основания хвоста - 26 ф., длина хобота - 16 ф., длина хвоста - 6 ф. Общая длина, с хвостом и хоботом включительно - 48 ф., длина клыков - 9 ¹/₂ ф., уши таких же размеров. След ноги напоминает отпечаток бочки в снегу. Цвет слона - грязно-белый. Имеет в обоих ушах отверстия для серег. Имеет привычку брызгать водой присутствующих и бить хоботом не только знакомых, но и совершенно неизвестных ему личностей. Слегка хромает на правую заднюю ногу; на левой, передней, небольшой шрам от нарыва. Во время похищения на нем была башня с пятнадцатью сиденьями и золотая попона, величиною в обыкновенный ковер.

Ошибок не оказалось. Инспектор позвонил, отдал опись Алариху и сказал:

--Сейчас же отпечатать пятьдесят тысяч копий и разослать по всем полицейским участкам и ссудным кассам континента.

Аларих удалился.

--Ну-с, чем дальше, тем лучше. Теперь мненужна фотография.

Я дал фотографию. Он осмотрел ее критически.

--Придется удовольствоваться этой, так как другой нет. Здесь он согнул хобот и впихнул его в рот. Это весьма прискорбно и разсчитано, чтобы провести нас, так как он, очевидно, не может всегда держать его в таком положении.

Он позвонил.

--Аларих, завтра утром, прежде всего, отпечатать пятьдесят тысяч копий с этой фотографии и разослать вместес описью и циркуляром.

Аларих вышел исполнять приказание. Инспектор продолжал: - Необходимо обещать награду. Сколько вы желаете дать?

--Какую сумму вы требуете?

--Для хорошого начала можно обещать двадцать пять тысяч долларов. Дело очень сложное и трудное. Тут может представиться тысяча путей, для избежания ловушек и для укрывательства. У этих воров вездеесть друзья и покровители.

--Вы знаете, кто они такие?

По его осторожному лицу, привыкшему скрывать мысли и чувства, я ничего не мог прочесть. Немного открыли мнеи следующия, спокойно сказанные слова:

--Положительно ничего сказать нельзя. Я и знаю, и не знаю. Мы обыкновенно подмечаем всякия мелочи, стараемся угадать вора по способу воровства. Заметьте, что мы имеем дело не с карманным вором и не с новичком. Повторяю, что, принимая во внимание трудность работы и быстроту, с которой вор поспешил скрыть следы, я нахожу, что дцадцать пять тысяч долларов слишком незначительная сумма. Впрочем, начать дело можно и с этим.

Итак, для начала мы порешили на этой цифре. Тогда этот человек, от которого не ускользала ни одна мелочь, способная служить руководящею нитью в деле, сказал:

--В истории сыщиков бывали случаи, которые показывают, что иногда преступники были открываемы по наклонностям к известного рода пище. Скажите, что ел этот слон и как много?

- Хорошо, очень хорошо, но слишком обще. Необходимы подробности; подробности--это единственная ценная вещь в нашем деле. Начнем с людей. В один раз или, если хотите, в один день, сколько он может съесть людей в свежем виде?

--Для него безразлично--свежие они или не свежие. В один раз он может съесть пять человек обыкновенной величины.

--Очень хорошо: пять человек, мы это запишем. Какие нации он предпочитает?

--Нация для него безразлична. Он предпочитает знакомых, но не брезгует и чужими.

--Очень хорошо. Теперь перейдем к Библиям. Сколько Библий он может съесть сразу? --Целое издание.

--Он довольно умерен. Подразумеваете ли вы обыкновенное издание in octavo, или семейную, иллюстрированную Библию?

--Я думаю, что он равнодушен к иллюстращям и ценить их не выше простой печати.

--Вы не поняли моей мысли. Я говорю об объеме. Обыкновенная Библия весить около двух с половиною фунтов, тогда как большая иллюстрированная, in quarto, весить десять, двенадцать фунтов. Сколько он может съесть сразу Библий с рисунками Доре?

--Если бы вы знали слона, то не стали бы спрашивать об этом. Он съесть все, что вы ему дадите.

--Хорошо. Так переведем все это на доллары и центы. Должны же мы как-нибудь добиться толку. Библия Доре, в переплетеиз русской кожи, стоит сто долларов.

--Ему достаточно пятидесяти тысяч долларов, т. е. издания в пять тысяч книг.

--Ага! Теперь точнее. Я запишу. Очень хорошо. Он любить людей и Библии. Пока все идет хорошо. Еще что он есть? Мненужны подробности.

--От Библии он готовь перейти к кирпичам, от кирпичей--к бутылкам, от бутылок--к платью, от платья--к кошкам, от кошек--к устрицам, от устриц--к ветчине, от ветчины--к сахару, от сахара--к пирогу, от пирога--к картофелю, от картофеля--к отрубям, от отрубей--к сену, от сена--к овсу, от овса--к рису, на котором он преимущественно воспитан. Нет на светевещи, которой бы он не ел, исключая европейского масла и то только потому, что он не может его попробовать.

--Очень хорошо. Какова вообще его разовая порция пищи?

--Ну, четверть, или пол-тонны [Тонна--62 пуд.].

--Что он пьет?

--Всякую жидкость: воду, молоко, уиски, патоку, касторовое масло, камфарный спирт, карболовую кислоту. Перечисление безполезно. Ставьте всякую жидкость, какая только придет вам в голову. Он пьет все, кромеевропейского кофе.

--Очень хорошо. В каком количестве?

--Напишите: от 5--15 бочек. Жажда у него переменчива, аппетит постоянен.

Он позвонил. --Аларих, попроси капитана Бёрнс.

Бёрнс явился. Инспектор Блёнт передал ему всеподробности дела. Затем сказал решительным, отчетливым тоном человека, привыкшого повелевать и действовавшого по ясно определенному плану:

--Капитан Бёрнс, оставьте сыщиков: Джонс, Дэвис, Гальсей, Ботс и Хакетт выследить слона.

--Да, сэр.

--Отправьте сыщиков: Мозес, Дэкин, Мёрфи, Роджерс, Тёппер, Хиджингс и Бартоломью выследить воров.

--Да, сэр.

--Поставить близ места похищения слона стражу в тридцать вооруженных человъек, с вспомогательным отрядом, тоже в 30 человек. Дежурить там день и ночь и не допускать никого, кромерепортеров, без моего особого письменного разрешения.

--Да, сэр.

--Поместить сыщиков в партикулярном платьев поездах, пароходах и паромах, а также по всем дорогам, выходящим из Сити, с приказанием арестовать всех подозрительных личностей. --Да, сэр.

--Снабдить всех людей фотографиями и описями слона. Приказать им следить за всеми отходящими поездами и пароходами и другими кораблями.

--Да, сэр.

--Если слон будет найден, схватить его, и телеграфировать мне.

--Да, сэр.

--Извещать меня всякий раз, когда нападут на следы животного или что-либо в этом роде.

--Да, сэр.

--Приказать ночной полиции тщательно стеречь ворота.

--Да, сэр.

--Отправить сыщиков в простом платьена всежелезные дороги к северу: до Канады, к востоку до Огио, к югу до Вашинтона.

--Да, сэр.

Поместить сыщиков во всетелеграфные конторы, слушать всетелеграммы. Приказать им требовать чтение всех шифрованных депеш.

--Все должно совершаться в строжайшей тайне, в самой непроницаемой тайне.

--Да, сэр.

--Доносить мнев обычный час.

--Да, сэр.

--Ступайте!

--Слушаю, сэр.

Он ушел.

Инспектор Блёнт был молчалив и задумчив; огонь в его глазах потух.

Он обернулся ко мнеи смиренно произнес:

--Я не хочу хвастаться, это не в моем духе, но мы слона отыщем!

Я с жаром пожад его руку и поблагодарил его. Могу признаться, что я действительно чувствовал к нему благодарность. Чем больше смотрел я на этого человека, тьм больше он мненравился и тем больше удивлялся я чудесам его таинственной профессии. Затем мы разстались, и я вернулся домой с облегченным сердцем.

На следующее утро все дело, в мельчайших подробноетях, появилось в газетах. Были даже прибавления в виде"теорий" сыщиков такого-то и такого-то, о том, каким образом была совершена кража, кто были воры и куда они скрылись с своей добычей. Таких теорий я насчитал одиннадцать, и всеслучаи были в них предусмотрены. Этот факт доказывает, какими самостоятельными мыслителями являются сыщики. Одинаковых теорий не было, не было даже слегка похожих одна на другую; только на одном пунктесходились оневсеодиннадцать: они говорили, что, хотя задняя стена помещения была проломана, а единственная дверь оставлена запертой, слон был похищен не через это отверстие, а через какое-нибудь другое, до сих пор не открытое. Всесоглашались, что это было устроено, что бы сбить с толку сыщиков. Это никогда не могло бы придти в голову мнеили другому частному лицу, но от сыщика не ускользнуло ни на минуту.

Таким образом единственная вещь, представлявшаяся мнедо сих пор ясной и очевидной, оказалась заблуждением. Всеодиннадцать теорий называли предполагаемых воров, но нн одно имя не повторялось, так что число подозреваемых личностей равнялось 37.

Всегазеты признавали особенно ценным мнение главного инспектора Блёнта. Он говорил следующее: "Начальник знает двух главных воров, это Кирпичный Дуффи и Кровавый Мак-Фаден. Еще за десять дней до кражи инспектору было известно, что предполагается совершить ее, и он принялся спокойно следить за двумя вышеупомянутыми негодяями. К несчастью, в ночь кражи следы были внезапно утеряны и, прежде чем успели снова напасть на них, птичка упорхнула, т. е. слон был похищен.

"Дуффи и Мак-Фаден--одни из самых дерзких мерзавцев. Начальник имеет основание предполагать, что это тесамые люди, которые ночью прошлого года выломали камин в главной квартиресыскной полиции, вслъедствъие чего начальник и многие сыщики к утру были сданы на руки врачам: одни с отмороженными носами, другие с отмороженными пальцами, ушами и другими членами".

Прочтя первую половину, я был более, чём когда-нибудь, поражен изумительною смышленностью этого человека. Он не только ясно видел настоящее, но даже само будущее не могло скрыться от его прозорливости. Вскорея был в его канцелярии и спросил его, почему он не арестовал этих людей, не предотвратил таким образом несчастия?

Ответь его был прост и неопровержим:

--Наше дело не предупреждать преступление, а наказывать его. Мы не можем наказать его прежде, чем оно не совершится.

Я заметил, что наша тайна нарушена прессой. Не только факты, но даже всенаши предположения и планы открыты. Всеподозреваемые личности названы. Теперь они, вероятно, постараются переодеться или скроются"

--Пусть их. Они убедятся, что я готов принять их. Рука моя накроет их в самых сокровенных их приютах, неминуемо, как десница судьбы. Что касается газет, то мы должны поддерживать с ними отношения. Слава, репутация, постоянное публичное упоминание--это хлеб сыщика. Он должен публиковать свои действъия, иначе можно будет предположить, что он ничего не делает. Он должен печатать свою теорию, потому что нет ничего оригинальнее и поразительнее теории сыщика, приносящей ему такое удивительное уважение. Он должен публиковать свои намерения и планы, потому что журналы требуют их от нас и мы не можем отказать, не оскорбив их. Мы постоянно должны открывать публикесвои действъия, иначе она подумает, что мы ничего не делаем. Гораздо приятнее прочесть, например, в газете: "Теория инспектора Блёнта необыкновенно изобретательна", чем какую-нибудь грубость или, еще хуже, насмешку.

--Да, мы всегда это делаем: это производить хорошее впечатление. В сущности, я еще не составил себеникакого мнения на этот счет.

Я передал инспектору кругленькую сумму денег на текущие расходы и сел в ожидании чего-нибудь нового. Мы с минуты на минуту ждали телеграмм. Темь временем я еще раз перечел газеты и наш описательный циркуляр; при этом я заметил, что назначенная мною награда как будто исключительно предлагается сыщикам. Я считал ее назначенной для всякого, кто найдет слона.

--Слона найдугь сыщики,--отвечал инспектор,--значить награда попадет куда следует. Если кто-нибудь посторонний найдет его, то это значить, что он только следил за сыщиками и пользовался их указаниями и тогда все равно награда по праву принадлежить сыщикам. Настоящее значение награды - это поощрение людей, посвятивших все свое время и ум на это дело, а совсем не благодетельствовать случайно наткнувшагося на добычу и первого попавшагося гражданина, не заслужившого ее ни трудом, ни достоинствами.

Все это было весьма рационально. Между темь, в углу комнаты начал работать телеграф и результатом явилась следующая депеша:

"Напал на след. Найдены ряды глубоких ям, прорезывающие землю соседней фермы. Следовал двемили восток, безуспешно. Думаю, слон отправился запад. Буду следовать в этом направлении.

" Дарлей--один из лучших людей отряда,--сказал инспектор,--скоро мы еще что-нибудь от него услышим.

Пришла телеграмма 2-й:

"Только-что приехал. Ночью разгромлена стеклянная фабрика. Похищено восемьсот бутылок. Единственная вода в этой местности--на пять миль разстояния отсюда. Слон должен томиться жаждой: бутылки были пустые. Отправляюсь туда.

--Это тоже много обещает,--сказал инспектор,--я вам говорил, что аппетит животного послужить хорошим указанием. Телеграмма 3-й:

"Прошлою ночью исчез здесь стог сена. Вероятно, съеден. Напал на следы.

"Следил по рядам ям, три мили к западу. Широки, глубоки и шероховаты. Встретил фермера; он сказал, что это не следы слона. Говорить: ямы, от вытащенных им прошлою зимою пеньков из замерзшого грунта. Прошу приказаний.

Он продиктовал следующую телеграмму к Дарлею:

"Арестовать субъекта и принудить его назвать сообщников. Продолжайте следить до самого Тихого Океана, если нужно.

Еще телеграмма:

"Ночью разбить газовый завод. Неоплаченные за три месяца счеты за сожженный газ похищены. Напал на следы. Уезжаю.

--Боже, воскликнул инспектор,--неужели он в состоянии есть газовые счеты?

--По неведению, да. Но они одни не могут служить достаточным средством для поддержания его жизни.

Пришла следующая тревожная телеграмма.

"Только-что приехал. Деревня в тревоге. Слон прошел здесь в 5 часов утра. Одни говорят на восток, другие--на запад, третьи--на север, четвертые--на юг; всеговорят, что не помнят хорошенько. Он убил лошадь. Я захватил кусок для указаний. Убита хоботом; по формераны, полагаю, что ударил с левой стороны. По положению лошади думаю, что слон направился к северу, по линии Берклейской железной дороги. Опередил меня на четыре иди пять часов. По следам будет открыть.

Я испустил радостный крик. Инспектор оставался холодень, как мрамор. Он спокойно позвонил.

--Аларих, попроси капитана Бёрнс.

--Девяностошесть, сэр...

--Послать их сейчас же на север. Приказать соединиться на Берклейской железной дороге, к северу от Айронвиля.

--Слушаю, сэр.

--Действовать в величайшей тайне. Как только освободятся другие, прислать к приказанию.

--Идите.

--Слушаю, сэр.

Новая телеграмма.

"Сейчас прибыл. Слон прошел здесь 8, 15. Всебежали из города, исключая одного полисмэна. Повидимому, слон наткнулся не на полисмэна, а на фонарный столб. Захватил, обоих. Сохранил часть полисмэна, в качествеуказаний.

--Значить слон повернул на запад,--сказал инспектор.

--Однако, он не увернется, потому что мои люди разсыпаны по всей этой области.

"Сейчас прибыл. Деревня пуста. Остались старики и больные. Слон прошел три четверти часа тому назад. Шло заседание общества анти-умеренности. Он поднял хобот к окошку и спрыснул всех водой из цистерны. Одни захлебнулись, другие потонули. Сыщики Красс и О'Шобрнесси проходили по городу, но повернули к югу и разошлись с слоном. Окрестность на несколько миль кругом в ужасе. Люди бегут из домов своих. Повсюду их встречает слон. Многие убиты.

--Вот видите. Мы приближаемся к нему. Он чуветвует наше присутствие и снова повернул к востоку.

В следующей телеграммеждали нас новые тревожные изъвестия:

"Сейчас прибыл. Слон прошел полчаса тому назад, наводя на всех дикий ужас. Слон пробежал по улицам; на пути попались два слесаря: один убит, другой спасен. Общее сожаление.

--Теперь он как раз посрединемоих людей,--сказал инспектор,--ему нет спасения.

Пришла еще целая серия телеграмм от сыщиков, разсылаемых между Нью-Джерсей и Пенсильванией. Всеони нападали на следы, представлявшиеся в видеразгромленных амбаров, мастерских, воскресно-школьных библиотек и т. п.; всепитали большие надежды, переходящия в уверенность.

--Мнебы хотелось приказать им идти к северу,--сказал инспектор,--но это невозможно. Сыщик попадает на телеграф только для того, чтобы послать депешу. Послеэтого его и с собаками не отыщешь.

"Барнум предлагаеть четыре тысячи в год, за исключительное право пользования слоном для развозки цирковых афиш вплоть до отыскания его сыщиками. Предлагает посредничество при розысках. Требует немедленного ответа.

--Да, действительно,--отвечал инспектор.--Очевидно, м-р Барнум, считающий себя таким умным, не знает меня. Да я-то его знаю.

Он продиктовал следующий ответь:

"Предложение м-ра Барнума отклонить. Семь тысяч, или ничего.

--Вот. Нам недолго придется ждать ответа. М-р Барнум не пошел домой. Он сидит на телеграфе. Это его привычка, когда у него дело. Вместо трех...

"Слажено. Барнум".

Прервало его чиканье телеграфного станка. Не успел я опомниться от этого необыкновенного эпизода, как новая депеша отвлекла все мое внимание.

--Слон прибыль сюда с юга и прошел по лесу в 11 ч. 50 м., разогнал по дорогепохоронное шествъие, уменыпив число провожатых на два. Граждане стреляли в него из небольших пушек и затем разбежались. Сыщик Бюрк и я пришли с севера на 10 минуть позже; ошибкой приняли несколько ям за его следы и потеряли порядочное количество времени. Наконец, напали на верный след и углубились в лес. Мы ползли на четвереньках, не спуская глаз со следов. Бюрк быль впереди. К несчастию, животное остановилось отдохнуть, Бюрк, опустив голову, подобрался к задним ногам, прежде чем тот успел его заметить. Бюрк моментально вскочил на ноги, схватил его за хвост и радостно крикнул: "Я требую на..!" Он не договориль. Одним взмахом уродливого хобота, храбрец был убить нановал. Я бросился бежать назад; слон повернулся и преследовал меня до самой опушки леса и я бы неминуемо погиб, если бы не попались ему снова остатки похоронной процессии и не отвлекли его внимания. Сейчас мнеговорили, что от этой процессии не уцелело ни души. Это не беда, так как оказалось масса матеръиалу для новой. Слон опять исчез".

Больше мы не слышали ничего нового. Пришло только несколько депешь от сыщиковь, разсеянных по Нью-Джерсей, Пенсильвании, Делавару и Виргинии. Всеони продолжали нападать на свежие следы, обещавшие много хорошого.

"Слон был здесь, весь залепленный цирковыми афишами; расшиб одного ожившого, повалиль и поранил многихь, собиравшихся вступить в лучшую жизнь. Граждане загнали его и приставили к нему стражу. Прибыв на место немного погодя, мы с сыщиком Броуном вошли за ограду и начали сличать слона с его фотографией и описью. Всеприметы сходились, исключая одной, которой мы не могли видеть: шрама под мышкой. Желая удостовериться, Броун подлезь под слона и был немедленно уничтожень. Голова его раздроблена и сам он так смять, что невозможно ничего разобрать в его останках. Всебежали; то же сделал и слон, махая направо и налево хоботом. Он бежал, но оставил за собой кровавый след от раны пушечъным ядром. Направился густым лесом к югу. Несомненно будет найден.

На следующее утро газеты попрежнему были наполнены теориями сыщиковь. Описывались всенаши трагическия приключения, но с гораздо большими подробностями, сообщенными им телеграфомь их корреспондентами. Третья часть каждого столбца заменялась крупным шрифтом. Сердце надрывалось читать его. Общий тон его был сльдующий:

"Белый слон на воле! Он продолжает, свое роковое шествие! Целые деревни покидаются устрашенными зрителями. Тупой ужас предшествует ему! Смерть и опустошение следуют за ним. За ней--сыщики. Амбары разрушены, склады разбиты, посевы съедены, общественные собрания разломаны. Все это сопровождается сценами смертоубийства, не поддающимися описаниям. Теории тридцати четырех наиболее известных сыщиков! Теория инспектора Блёнта!"

--Вот,--сказал инспектор Блёнт, почти дошедший до возъбуждения,--это великолепно! Это величайшая из всех бурь, которую когда-либо раздувало какое-либо сыскное установление. Слава о ней пройдет во всеконцы земли и не умрет до сконъчания века, а вместес ней не умрет и мое имя!

Лично для меня во всем! этом не было ничего утешительного. Меня мучило странное ощущение: мнеказалось, что я сам совершаю всеэти кровавые преступления, а слон служить лишь моим безсловесным агентом. И как росло количество их! В одном местеон "вмешался" вь избирательное собрание и убил пять представителей. За этим следовало уничтожение двух бедняков, О'Донногуэ и Мак-Фланниган, которые только за день перед тем нашли приют в домеугнетенных всех стран и собирались в первый раз в жизни воспользоваться благородным правом американских граждан-избирателей, когда их настигла безпощадная рука Сиамского Бича, в другом он наткнулся на дряхлого проповедника, готовившого на будущую зиму героические нападки на танцы и другия душепогубительные развлеченъия. Старик не успел отойти, и слон наступил на него. Еще в одном местеон "убил громоотводного агента" и т. д. и т. д., перечень его деяний все увеличивался и увеличивался и все более и более надрывал сердце. Шестьдесят человек было убито, двести сорок ранено. Всеотчеты отдавали должную справедливость деятельности и преданности сыщиков и всекончались замечанием, что триста тысяч граждан и четыре сыщика видели ужасное создание и что двое из последних были им умерщвлены.

месте. Телеграммы, приходившия с различных концов континента, до нелепости далеко отстоящих друт от друга, доносили, что там-то и там-то, в такой-то час замечена, сквозь туман, огромная неопределенная масса и что масса эта "несомненно слон". Эту огромную неопределенную массу видели в Нью-Гавене, в Нью-Джерсей в Пенсильвании, во внутренних провинциях Нью-Иорка, в Бруклинеи даже в самом Нью-Иорке! И во всех случаях неопределенная масса "быстро и безследно" исчезала. Ежечасно каждый сыщик доносил о своих открытиях!, каждый нападал на след и непременно "горячо преследовал их", но день прошел и других результатов не оказалось.

На другой день то же самое.

На третий день то же самое.

Газеты сделались однообразны. Печатались статьи, ни к чещу не ведущия, передавали открытия, ни к чему не служащия, и теории, в которых почерпывались всеэлементы восторга и поклонений.

По совету инспектора, я удвоил награду.

Затем наступил удар для бедных, тяжело-трудящихся сыщиков; журналы отказались печатать их теории и холодно сказали: "Дайте нам отдохнуть".

Через двенедели по исчезновении слона, я, по совету инспектора, поднял награду до семидесяти пяти тысяч; сумма была велика, но я решить пожертвовать всемь своим состоянием лишь бы не потерять кредита в правительстве. Теперь, когда сыщики были в несчастии, газеты обратились против них и начали осыпать их самыми едкими насмешками. Уличные актеры оделись сыщикими и начали самым необыкновенным способом охотиться за слоном. Появились каррикатуры, на которых сыщики изследовали страну с зрительными трубами, а слон шел за ними по пятам и вытаскивал яблоки из их карманов. Масса была каррикатур насчет сыщиков. Вы, вероятно, видели этот золотой значек, в концерассказов из сыскной жизни. Это широко раскрытый глаз с надписью: "Мы никогда не спим". Когда сыщик заходил выпить, сиделец, претендовавший на остроумие, принимал особенное выражение лица и спрашивал: "Не прикажете-ли глазооткрывательного?" Самый воздух был пропитан сарказмом.

Один только человек оставался спокойным, невозмутимым, непоколебимым, несмотря на все это.

Это был он, этот кремень, главный инспектор!. Его славные глаза ни разу не отуманились, ясная доверчивость его не уменьшалась ни на иоту. Он только повторял:

Rira bien, qui rira le dernier]. Мое восхищение этим человеком дошло до какого-то обожания. Я не покидал его ни на минуту, зато канцелярия его становилась для меня с каждым днем неприятнее. Но если он переносил все это, то я тем более должен был побороть свое отвращение, насколько мог. И я аккуратно ходил к нему, терпеливо ждал. Повидимому, я был единственный, способный на это человек, и всеудивлялись, как мог это делать и сам я иногда готов был бежать... но стоило мневзглянуть в такия минуты на это спокойное, с виду беззаботное лицо... и я оставался.

Прошло три недели с тех пор, как пропал слон. Я только-что собрался объявить, что сжигаю корабли и удаляюсь, когда великий сыщик перебил мою мысль, предложив еще одно могущественное средство.

Это была сделка с ворами. Изобретательность этого человека превосходила все, что я когда-либо видел. А между тем мнеприходилось часто сталкиваться с самыми тончайшими умами мира. Он сказал, что надеется устроить сделку за 100.000. Я отвечал, что, кажется, могу еще наскрести эту сумму, но с чем же останутся бедные сыщики, бедные труженики.

Это уничтожило мое единственное возражение.

Инспектор написал двезаписки следующого содержания:

"Милостивая государыня, ваш муж можеть заработать большую сумму денег (будучи вполнеогражденным от закона) если согласится на немедленную сделку со мной.

Он послал одну из них с доверенным лицом к "признанной" женеКирничного Дуффи, другую--к признанной женекровавого Мак-Фадена.

Через час пришли следующие оскорбительные ответы:

"Ах, ты старый дурак! Кирпичный Мак Дуффи умер два года тому назад.

"Начальник болванов! Кровавый Мак-Фаден повешен 18 месяцев тому назад и давно на небе. Всякий осел, исключая сыщика, знает это.

--Я давно подозревал эти факты,--сказал инспектор,--сведения эти доказывают безошибочную верность моего инстинкта.

В ту самую минуту, когда средство оказывалось негодным, у него являлось на-готоведругое. Он немедленно написал объявление в утреннюю газету. Я снял с него копию; вот оно:

"A X. вбл. в. 242, N T ж.н.д.--фц. 32 вмлг. Озпо,--; 2 т огв. Мум.".

Он сказал, что если вор жив, то по этому объявлению он явится в установленное место свидания. Он объяснил, что в этом местерешались вседела между сыщиками и преступниками. Встреча должна была произойти в следующую полночь.

До тех пор делать было нечего, и я, не теряя времени, вышел из канцелярии, очень довольный этой передышкой.

В одиннадцать часов следующого вечера я принес 100.000 банковыми билетами и вручил их в руки шефа. Вскорепослеэтого он ушел, бросив на меня свой славный, доверчивый взгляд. Прошел целый невыносимый час. Наконец, я услышал долгожданные шаги и бросился к нему навстречу. Каким торжеством горели его глаза!

Он сказал:--Мы совершили сделку! Завтра шутники запоют другую песню! Следуйте за мной.

угол комнаты, и как раз в ту минуту, как я, едва не задохнувшись от зловония, бросился вон, он споткнулся и упал на какой-то могучий предмет.

Я еще слышал, как он, падая, воскликнул:

--Наша благородная профессия отомщена! Вот ваш слон!

Меня отнесли в канцелярию и привели в чувство карболовой кислотой. Вся ватага сыщиков вломилась туда же и тут началось торжество, какого я еще никогда не видел. Позвали репортеров, откупорили корзины шампанского. Тосты, поздравления, восторженные рукопожатия продолжались без конца. Естественно, что инспектор был героем дня, и счастье его было так полно, и так терпеливо, мужественно и честно заслужено, что я сам был счастлив лицезрением его, несмотря на то, что теперь я стал нищим, моя безценная добыча мертва, моя служба навсегда потеряна, так как несчастье это всегда будет иметь вид небрежного отношения к исполнению доверенного мнепоручения. Мои красноречивые взгляды выражали глубокое восхищение инспектором. Сыщики в один голос повторяли:

--Смотрите на него, это настоящий король своей профессии! Дайте ему только следы, ему больше ничего не нужно: он отыщет все сокровенное.

славу профессии сыщиков.

Тут пришла следующая телеграмма:

"Монроэ Мич. 10 п.п.

"Первый раз в продолжение трех недель я попал на телеграф!. ехад по следамь верхом сквозь дремучие леса на тысячу миль отсюда. Они становятся все глубже, отчетливее и свежее с каждым днем. Не сомневайтесь, на следующей неделеслон будет в моих руках. Это верно, как смерть".

Пнспектор три раза провозгласил тост за Дарлея "одного из тончайших умов всего корпуса" и приказал телеграфировать ему, чтобы он ехал получать свою часть награды.

Так окончилась эта удивительная история. На следующий день газеты опять разсыпались в комплиментах... За одним презренным исключением, гласившим: "Велик сыщик! Он, может быть, несколько долго ищет такую маленькую вещь, как слон, он, может быть, гоняется за ним целые дни и целые ночи в продолжение трех недель, спит рядом с его разлагающимся трупом, но всетаки в концеконцов находит его, если ему удастся найти его похитителя и спросить у него, гдеон находится!"

Бедный Гасеан навсегда был для меня потерян. Пушечные ядра ранили его смертельно. Он, пользуясь туманом, дополз до этого несчастного места и здесь, окруженный врагами и в постоянном страхебыть пойманным, он изнывал от голода и страданий до тех пор, пока смерть, наконец, не принесла ему покоя.

Сделка стоила мне100.000; мои расходы на сыщиков равнялись 42.000. Никогда больше я не мог разсчитывать на место вь моем правительстве; я--разоренный человек, скиталец на земле, но восхищение мое этим человеком, которого я считаю величайшим сыщиком, которого когда-либо производил свет в мире, остается непоколебимым до сего дня и останется таким навсегда.

[*] - Выпущено из книги: "По чужим краям", так как боялись, что некоторые подробности были преувеличены, другия неверны. Прежде, чем было доказано, что эти подозрения неосновательны, книжка пошла в печать. М. Тв.