Банковый билет в 1. 000. 000 фунтов стерлингов
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Банковый билет в 1. 000. 000 фунтов стерлингов

Когда мне было двадцать семь летъ, я служилъ клеркомъ въ одной горнозаводской фирме, въ Санъ-Франциско, и былъ агентомъ но всемъ торговымъ деламъ ея. Въ целомъ мiре у меня не было никого и я могъ разсчитывать только на свои личныя способности и на свою незапятненную репутацiю; обстоятельства эти толкнули меня по необходимости на путь разнообразныхъ приключенiй и я былъ доволенъ открывавшейся передо мною будущностью.

По субботамъ я вполне располагалъ своимъ послеобеденнымъ временемъ и проводилъ его обыкновенно катаясь на небольшой парусной лодке по заливу. Разъ какъ-то я рискнулъ проплыть слишкомъ далеко и меня унесло въ открытое море. Я уже потерялъ всякую надежду на спасенiе, когда незадолго до наступленiя ночи меня подобралъ небольшой бригъ, шедшiй въ Лондонъ. Намъ пришлось плыть долго и выдержать бурю, а за безплатный проездъ меня заставили работать, какъ простого матроса. Когда я высадился въ Лондоне, то увиделъ себя жалкимъ оборванцемъ, а въ кармане у меня былъ всего одинъ долларъ. Денегъ этихъ мне хватило ровно на сутки, а затемъ, въ теченiе следующихъ двадцати четырехъ часовъ, я очутился на улице безъ пищи и крова.

Часу въ десятомъ следующаго утра, когда я прохаживался вдоль Портландъ Плэса, едва волоча ноги, обтрепанный и голодный, мимо меня прошелъ ребенокъ, котораго тащила за руку нянька, и бросилъ въ канаву большую сочную грушу, слегка только надкушенную. Всякiй пойметъ, что я остановился и жаднымъ окомъ впился въ это сокровище. У меня потекли слюнки, желудокъ мой мучительно требовалъ груши, все мое существо молило о ней. Но всякiй разъ, какъ я делалъ движенiе, чтобы заполучить ее, чьи нибудь глаза мимоходомъ подстерегали мое намеренiе и, разумеется, я спешилъ оправиться, принималъ равнодушный видъ, словно и не помышлялъ объ этой груше. А такъ какъ маневръ этотъ повторялся непрерывно, то мне не удавалось раздобыть грушу. Наконецъ, потерявъ терпенiе, я уже решился отложить въ сторону всякiй стыдъ и достать ее, какъ вдругъ позади меня открылось окно и джентльменъ, высунувшись изъ него, обратился во мне съ следующими словами:

- Пожалуйста, зайдите сюда.

Меня впустилъ величественный ливрейный лакей и проводилъ въ роскошно убранную комнату, где сидели два пожилыхъ джентльмена. Они отослали лакея, а меня пригласили сесть. Они только-что кончили завтракать и при виде остатковъ съестнаго, мне едва не сделалось дурно. Я съ трудомъ могъ сохранить свое самообладанiе передъ этой пищей, но такъ какъ меня не просили отведать ее, то мне пришлось переносить свои мученiя терпеливо, на сколько это было возможно въ моемъ положенiи.

Несколько ранее тутъ произошло нечто такое, о чемъ я узналъ только много дней спустя; но читателю я разскажу объ этомъ теперь же. Эти два старыхъ брата дня за два передъ темъ сильно поспорили между собою и въ конце концовъ стали держать пари - англiйскiй способъ решенiя всякихъ споровъ и недоразуменiй.

Я напомню читателю, что англiйскiй банкъ выпустилъ когда-то два билета, каждый въ одинъ миллiонъ фунтовъ стерлинговъ; билеты эти предназначались для особой цели, касавшейся какого-то договора Англiи съ иностранной державой. Такъ или иначе, одинъ изъ этихъ билетовъ пошелъ въ дело и былъ погашенъ; другой же все еще хранился въ кладовыхъ банка. Ну вотъ эти-то братья, беседуя о разныхъ вещахъ, заспорили какъ-то о томъ, что сталось бы съ интеллигентнымъ и вполне честнымъ иностранцемъ, который по воле случая очутился бы въ Лондоне, где у него не было ни друзей, ни знакомыхъ и ни гроша денегъ, кроме этого банковаго билета въ миллiонъ фунтовъ стерлинговъ, и никакой возможности доказать, что билетъ этотъ принадлежитъ ему. Братъ А. сказалъ, что онъ умеръ бы съ голоду; братъ В. сказалъ, что нетъ. Братъ А. сказалъ, что ему нельзя было бы предъявить этотъ билетъ ни въ банкъ и никуда въ другое место, такъ какъ его сейчасъ же заарестовали бы и посадили бы въ кутузку. Такъ они продолжали спорить, пока братъ В. не заявилъ, что готовъ держать пари на двадцать тысячъ фунтовъ, что данный человекъ проживетъ целый месяцъ какимъ бы то ни было образомъ, имея въ рукахъ этотъ миллiонъ, да притомъ не попадетъ въ тюрьму. Братъ А. принялъ его вызовъ. Братъ В. отправился въ банкъ и купилъ этотъ билетъ. Какъ видитъ читатель, онъ поступилъ какъ истый англичанинъ: не медля ни минуты сталъ приводить въ исполненiе свою затею. Потомъ онъ продиктовалъ письмо, которое переписалъ одинъ изъ его клерковъ красивымъ почеркомъ, а затемъ оба брата уселись у окна и целый день провели въ подыскиванiи подходящаго человека, чтобы вручить ему и письмо, и билетъ.

Мимо проходило не мало честныхъ, но не достаточно интеллигентныхъ физiономiй; много было интеллигентныхъ, но не достаточно честныхъ; иныя совмещали въ себе оба эти качества, но обладатели такихъ физiономiй не были достаточно бедными, либо, будучи достаточно бедными, не были чужестранцами. Словомъ, каждой изъ данныхъ физiономiй недоставало чего нибудь, пока не подошелъ я; но вотъ они согласились между собою, что я сполна удовлетворялъ поставленнымъ ими условiямъ; они единодушно избрали для своихъ целей меня и вотъ я стоялъ въ эту минуту передъ ними, ожидая услышать, зачемъ меня позвали. Они принялись разспрашивать меня о моей личности и очень скоро узнали мою исторiю. Наконецъ, они объявили мне, что я отвечаю ихъ целямъ. Я сказалъ, что искренно радъ этому и спросилъ, что бы это такое было. Тогда одинъ изъ нихъ вручилъ мне конвертъ и сказалъ, что въ немъ я найду необходимое объясненiе. Я тутъ же хотелъ распечатать его, но онъ не позволилъ мне сделать это; я долженъ былъ отнести его къ себе на квартиру, хорошенько осмотреть и не торопясь, не спеша обдумать свое решенiе. Я сталъ втупикъ и хотелъ было несколько подробнее обсудить этотъ предметъ, но братья не стали и слушать меня; такимъ образомъ я распростился съ ними, чувствуя въ душе огорченiе и обиду, что меня, повидимому, избрали мишенью какой-то проделки; однако, я былъ принужденъ вооружиться терпенiемъ, такъ какъ не былъ въ состоянiи при данныхъ обстоятельствахъ отплатить за оскорбленiя богатымъ и сильнымъ людямъ.

Теперь я бы не задумался поднять ту грушу и съесть ее передъ целымъ светомъ, но ея уже не было; и такъ я потерялъ ее, благодаря этому делу, которое не сулило ничего добраго, и мысль объ этомъ не смягчала чувства досады противъ этихъ людей. Какъ только я очутился въ стороне отъ этого дома, я разорвалъ конвертъ и увидалъ, что въ немъ деньги! Мненiе мое объ этихъ людяхъ переменилось, читатель можетъ поверить мне! Не теряя ни минуты, я сунулъ и письмо, и деньги, въ карманъ своего жилета и бросился въ ближайшiй дешевый трактиръ. Ну и уплеталъ же я! Когда, наконецъ, я наелся, что называется, по самое горло, я вынулъ свои деньги и развернулъ ихъ, взглянулъ на нихъ и едва не упалъ въ обморокъ: пять миллiоновъ долларовъ! Меня всего бросило въ потъ.

Я просиделъ добрую минуту ошеломленный и ослепленный видомъ этого билета, прежде чемъ пришелъ въ себя. Первое, что я заметилъ тогда, былъ хозяинъ трактира. Глаза его были устремлены на билетъ и онъ весь окаменелъ отъ изумленiя. Вся его фигура выражала обожанiе, но, казалось, онъ не въ состоянiи былъ пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Въ одно мгновенiе во мне вернулось присутствiе духа и я сделалъ единственно разумную вещь, которую следовало сделать. Я протянулъ ему билетъ и безпечно сказалъ:

- Пожалуйста, разменяйте мне его.

Тутъ и онъ пришелъ въ себя и сталъ разсыпаться въ извиненiяхъ, что не въ состоянiи разменять этотъ билетъ, и я не могъ добиться, чтобъ онъ прикоснулся къ нему. Онъ просилъ позволенiя посмотреть на него и гляделъ на него, не могъ наглядеться; казалось, онъ не могъ достаточно насытить свои глаза созерцанiемъ этого билета, но онъ боялся прикоснуться къ нему, словно это было нечто слишкомъ священное для рукъ обыкновеннаго смертнаго. Я сказалъ ему:

- Мне очень жаль, если это васъ затрудняетъ, но я настоятельно прошу васъ разменять мне этотъ билетъ, такъ какъ со мной нетъ другихъ денегъ.

Но онъ возразилъ, что это ничего не значитъ; онъ былъ готовъ оставить эту безделицу за мной до другого раза. Я возразилъ, что можетъ быть очень долго мне не придется быть снова въ его местахъ; но онъ сказалъ, что объ этомъ не стоитъ говорить, онъ можетъ подождать, да кроме того, я могу иметь у него все, что мне потребуется, во всякое время, а уплата по счету останется за мной на такой долгiй срокъ, какой мне будетъ угодно. Ужь разумеется, сказалъ онъ, онъ не боится оказать кредитъ такому богатому джентльмену, какъ я, только потому, что я по своему веселому нраву, желая потешиться надъ людьми, обратился въ такую одежду. Темъ временемъ въ трактиръ вошелъ другой завсегдатай и трактирщикъ намекнулъ мне, что надобно спрятать чудовищный билетъ съ глазъ долой; затемъ, вплоть до самыхъ дверей, онъ не переставалъ кланяться, а я тотчасъ же направился къ тому дому и къ темъ братьямъ, чтобы исправить ошибку ихъ прежде, чемъ полицiя будетъ послана за мною въ догонку и заставитъ меня сделать это. Я находился въ сильномъ нервномъ возбужденiи и въ самомъ деле я страшно испугался, хотя разумеется вины за собою никакой не чувствовалъ, но я зналъ людей достаточно хорошо, следовательно, понималъ, что разъ братья увидятъ, что дали оборванцу-рабочему банковый билетъ въ миллiонъ фунтовъ стерлинговъ вместо билета въ одинъ фунтъ, то придутъ въ неистовое бешенство противъ него, вместо того, чтобы разсердиться, какъ бы следовало, на свою собственную близорукость. Когда я подошелъ къ дому, возбужденiе мое слегка улеглось, - здесь царила полная тишина; это убедило меня, что они еще не успели обнаружить свой промахъ. Я позвонилъ. Появился тотъ же лакей. Я спросилъ у него объ этихъ джентльменахъ.

Это было сказано надменнымъ, холоднымъ тономъ людишекъ его званiя.

- Уехали? Куда уехали?

- Путешествовать.

- Да куда именно?

- Кажется, на континентъ.

- На континентъ?

- Да, сэръ.

- Какимъ путемъ... по какой дороге?

- Не знаю, сэръ.

- Когда вернутся они назадъ?

- Говорили, черезъ месяцъ.

- Целый месяцъ! О, это ужасно! Дайте мне хоть какое нибудь указанiе, куда мне имъ написать. Это въ высшей степени важно.

- Право, не могу. Я совсемъ не знаю, куда они уехали, сэръ.

- Ну такъ я долженъ повидать кого нибудь изъ ихъ семейства.

- Семейство ихъ также въ отъезде; уже несколько месяцевъ за границей... въ Египте и въ Индiи, что-ли.

- Любезный, тутъ произошла ужасная ошибка. Они вернутся назадъ раньше наступленiя вечера. Пожалуйста, скажите имъ, что я заходилъ сюда и буду заходить, пока все не будетъ исправлено, и что имъ нечего безпокоиться.

- Я скажу имъ, если они вернутся, только я не жду ихъ. Они говорили, что черезъ часъ вы придете сюда и будете разспрашивать, а мне велели сказать вамъ, что они прiедутъ сюда въ должное время и будутъ ждать васъ.

"въ должное время". Что бы это значило? О, письмо объяснитъ мне это, быть можетъ. Я позабылъ о письме, я вынулъ его и прочиталъ. Вотъ что въ немъ говорилось:

"Вы человекъ интеллигентный и честный, какъ это каждый заметитъ по вашему лицу. Мы догадались, что вы бедны и чужестранецъ. Въ письме этомъ вы найдете известную сумму денегъ. Она отдается вамъ въ займы на тридцать дней безъ процентовъ. По прошествiи сказаннаго времени обратитесь въ этотъ же домъ. Я держу пари насчетъ васъ. Если я его выиграю, вы получите такое место, какое только будетъ въ моемъ распоряженiи, т. е., всякое место, которое вы окажетесь способнымъ занять по своимъ знанiямъ и опытности ".

Ни подписи, ни адреса, ни числа.

Ну и было же тутъ надъ чемъ поломать свою голову! Читателю уже известно, что предшествовало всей этой исторiи, но я-то самъ ничего не зналъ. Для меня это была глубокая темная загадка. Я не имелъ ни малейшаго понятiя о сущности ихъ пари, не зналъ, имело-ли оно целью причинить мне вредъ, или сделать добро. Я отправился въ паркъ и приселъ тамъ на скамейку, чтобы обдумать хорошенько все случившееся и обсудить, какъ мне лучше всего поступить.

Черезъ часъ размышленiя мои приняли форму следующаго окончательнаго решенiя.

Быть можетъ, люди эти желаютъ мне добра, а быть можетъ, они хотятъ сделать мне зло; вопросъ этотъ неразрешимъ, поэтому оставлю его въ стороне. У нихъ какой-то замыселъ, либо планъ или опытъ, - въ чемъ онъ заключается, невозможно определить, а потому нечего и останавливаться на этомъ пункте. Обо мне держатъ пари, узнать, въ чемъ оно состоитъ, невозможно - оставлю и этотъ вопросъ въ стороне. Тутъ можетъ быть безконечное множество предположенiй; остатокъ же всей суммы этихъ комбинацiй представляетъ нечто осязаемое, прочное, и можетъ быть классифицированъ и определенъ съ полною точностью. Если я попрошу англiйскiй банкъ записать этотъ билетъ на кредитъ человека, которому онъ принадлежитъ, банкъ сделаетъ это, такъ какъ знаетъ этого человека, хотя я его и не знаю; но у меня спросятъ, какимъ образомъ билетъ этотъ попалъ въ мои руки, а если я разскажу правду, меня засадятъ всенепременно въ домъ для умалишенныхъ; соври я - мне не миновать тюрьмы. Тотъ же результатъ получится, вздумай я поместить этотъ билетъ во всякiй другой банкъ, или занять подъ него деньги. Волей-неволей я не могу освободиться отъ этого громаднаго бремени, пока не вернутся эти люди. Билетъ этотъ безполезенъ для меня, все равно, что горсть пепла, а между темъ я долженъ беречь его, стеречь его, тогда какъ мне надобно снискивать себе пропитанiе. Я не могу никому его передать, потому что ни одинъ честный гражданинъ или благомыслящiй человекъ не захочетъ ни за что принять его на свою ответственность или вообще вмешаться въ это дело. Интересамъ же этихъ братьевъ не угрожаетъ никакая опасность.

Потеряй я даже этотъ билетъ, сожги я его, они всетаки ничего не лишатся, потому что могутъ прiостановить уплату по немъ и банкъ удовлетворитъ ихъ сполна; но въ тоже время я долженъ промучиться целый месяцъ безъ всякаго вознагражденiя и безъ малейшей прибыли - если только я не помогу выиграть это пари (въ чемъ бы оно ни заключалось) и не получу обещаннаго мне места. Мне бы очень хотелось получить это место; люди ихъ пошиба всегда имеютъ въ своемъ распоряженiи такiя места, которыми нельзя пренебрегать.

Я продумалъ довольно долго объ этомъ месте. Надежды мои занесли меня въ облака. Безъ сомненiя, жалованье будетъ большое. Я стану получать его ежемесячно; тогда дела мои пойдутъ какъ по маслу. Очень быстро я почувствовалъ себя лицомъ высшаго полета. Въ это время я бродилъ по улицамъ. Видъ лавки портного возбудилъ во мне страстное желанiе сбросить съ себя лохмотья и одеться поскорее, какъ подобаетъ приличному человеку. Могъ-ли я эта сделать? Нетъ. Ведь у меня не было ничего, кроме миллiона фунтовъ стерлинговъ. И такъ я принудилъ себя пройти мимо этого магазина. Но скоро меня опять потянуло въ нему. Искушенiе жестоко преследовало меня. Должно быть, я разъ шесть уходилъ и возвращался, пока во мне происходила эта благородная борьба. Наконецъ, я сдался; я вошелъ въ магазинъ. Я спросилъ, не найдется-ли здесь плохо сшитой пары платья, отъ которой отказался заказчикъ? Малый, къ которому я обратился, кивнулъ мне головою на другого малаго, не ответивъ мне ни слова. Я подошелъ къ указанному малому, а тотъ головою указалъ мне на другого малаго, не вымолвивъ ни словечка. Я подошелъ къ нему и онъ сказалъ мне:

- Сейчасъ буду къ вашимъ услугамъ.

Я ждалъ, пока онъ не кончилъ своего дела; затемъ онъ повелъ меня въ заднюю комнату, разложивъ передо мною целый ворохъ забракованнаго мужского платья и выбралъ для меня наиболее подходящую пару. Я облачился въ нее. Она сидела на мне прескверно и не отличалась изяществомъ, но она была съ иголочки и мне ужасно хотелось прiобрести ее; и такъ я не сталъ критиковать ее, а сказалъ съ некоторой застенчивостью:

- Мне было бы удобно, еслибы вы согласились подождать несколько дней деньги за нее. У меня съ собой совсемъ нетъ мелкихъ денегъ.

Малый состроилъ въ высшей степени саркастическую гримасу и сказалъ:

- О, у васъ нетъ мелкихъ денегъ? Ну, разумеется, я такъ и зналъ. Такiе джентльмены, какъ вы, могутъ иметь при себе только очень крупныя деньги.

Задетый за живое, я возразилъ:

- Другъ мой, вамъ бы не следовало судить о чужестранцахъ по платью, которое они носятъ. Я имею полную возможность уплатить вамъ за эту пару; мне просто не хотелось вводить васъ въ затрудненiе разменять крупный банковый билетъ.

Это заставило его немного сбавить тонъ и онъ сказалъ съ некоторою важностью:

билетъ, который случился бы у васъ при себе. Совсемъ наоборотъ, мы можемъ разменять его.

Я подалъ ему билетъ и сказалъ:

- О, темъ лучше. Я беру свои слова назадъ.

Онъ взялъ билетъ этотъ съ улыбкою, съ одной изъ техъ широкихъ улыбокъ, которыя обнимаютъ все окружающее; такая улыбка имеетъ въ себе складки, изгибы, спирали, и напоминаетъ то место пруда, куда вы бросили кирпичъ; а затемъ, въ тотъ моментъ, когда онъ мелькомъ взглянулъ на билетъ, улыбка эта застыла, побледнела и стала похожа на те волнообразные, расползающiеся потоки лавы, которые отвердеваютъ на низкомъ уровне неподалеку отъ Везувiя. Никогда прежде я не видалъ такой очарованной и какъ бы остановившейся навеки улыбки. Человекъ этотъ стоялъ держа билетъ въ руке, съ только что описаннымъ выраженiемъ лица; тутъ хозяинъ протеснился, чтобы узнать, въ чемъ дело и резко сказалъ:

- Ну что тамъ еще? Какая случилась беда? Что надобно?

Я сказалъ: - Тутъ нетъ никакой беды. Я жду сдачи.

- Ладно, ладно; достань ему его сдачу, Тодъ; достань ему его сдачу.

Тодъ грубо возразилъ: - Достать ему его сдачу! Это легко сказать, сэръ; но не угодно-ли вамъ самимъ взглянуть на билетъ?

Хозяинъ бросилъ беглый взглядъ, испустилъ глубокiй красноречивый свистъ, затемъ запустилъ руку въ кучу платья непринятаго заказчиками и началъ швырять его во все стороны, говоря самъ съ собою, въ сильномъ возбужденiи:

- Продать эксцентричному миллiонеру такую невозможную пару, какъ эта! Тодъ болванъ... Сущiй болванъ! Всякiй разъ сделаетъ что-нибудь такое неподобное! Отваживаетъ отъ этого места каждаго миллiонера, потому что не умеетъ отличить миллiонера отъ бродяги и во всю свою жизнь не умелъ отличить. Ага, вотъ то, что я искалъ. Пожалуйста, снимите все это съ себя, сэръ, и бросьте въ огонь. Сделайте мне одолженiе, наденьте вотъ эту рубашку и эту пару; это какъ разъ то, что вамъ надобно - просто, богато, скромно, княжески великолепно; сделано на заказъ для иностраннаго принца. Вы должны его знать, сэръ, его светлость господарь Галифакскiй оставилъ намъ эту пару, а себе взялъ траурную, потому что мать его помирала... Только она не померла. Но тутъ все исправно, у насъ не всегда бываютъ такiя вещи темъ манеромъ, какъ мы... то есть, я хочу сказать, темъ манеромъ, какъ оне... Ну вотъ! брюки сидятъ отлично, какъ вылитыя на васъ, сэръ; посмотримъ жилетъ - ага! Какъ разъ по васъ! посмотримъ сюртукъ... Господи! Взгляните-ка на себя, сэръ! Ведь вся эта пара словно на васъ сшита! Я еще ни разу не виделъ, чтобы платье сидело такъ хорошо.

Я выразилъ ему свое удовольствiе.

- Отлично, сэръ, превосходно; я вамъ ручаюсь, что въ ней вамъ не стыдно показаться. Но, погодите, вы увидите, что мы для васъ приготовимъ по вашей мерке. Иди-ка сюда, Тодъ, - книгу и перо! пиши: длина ноги 32"... и такъ далее.

Прежде чемъ я могъ вымолвить слово, онъ снялъ съ меня мерку и отдавалъ приказанiя относительно фраковъ, тужурокъ, крахмальныхъ рубашекъ и другихъ тому подобныхъ вещей. Наконецъ, улучивъ удобную минуту, я сказалъ ему:

- Но, любезный другъ, я не могу сделать вамъ этихъ заказовъ, если вы не можете ждать уплаты неопределенное время или разменять этотъ билетъ.

- Неопределенное время! Это слабое слово, сэръ, слабое слово! Вечно - вотъ настоящее

- Я переменяю квартиру. Я зайду сюда и оставлю вамъ свой новый адресъ.

- Отлично, сэръ, превосходно. Одну минуточку... позвольте мне проводить васъ, сэръ. Вотъ... Добрый день, сэръ, будьте здоровы.

Ну, читатель, понимаете-ли вы, что случилось? Я свободно принялся покупать все, что мне было необходимо, и требовалъ, чтобы мне разменяли мой билетъ. Черезъ неделю я былъ великолепно одетъ съ головы до ногъ, со всей подобающей роскошью и со всеми удобствами, и поселился въ дорогомъ частномъ отеле, въ Ганноверскомъ сквере. Здесь я и обедалъ, но завтракать я постоянно ходилъ въ скромный трактиръ Гарриса, туда, где я впервые отобедалъ на свой билетъ въ миллiонъ фунтовъ стерлинговъ. Благодаря мне, Гаррисъ пошелъ въ гору. Повсюду разнеслась молва, что иностранецъ-оригиналъ, у котораго въ карманахъ жилета лежатъ банковые билеты въ миллiонъ фунтовъ стерлинговъ, сталъ покровителемъ этого трактира. Этого было достаточно. Изъ бедняка, перебивавшагося, какъ говорится, изъ кулька въ рогожку, едва сводившаго концы съ концами, Гаррисъ превратился въ знаменитость и отъ посетителей не было отбою. Онъ былъ такъ признателенъ мне, что заставилъ меня почти насильно взять у него взаймы денегъ; и такъ, будучи нищимъ, я имелъ деньги для своихъ расходовъ и жилъ, какъ истый богачъ и вельможа. Я понималъ, что рано или поздно все это величiе разсыпется въ прахъ, но я уже попалъ въ водоворотъ и долженъ былъ либо выплыть изъ него, либо потонуть въ немъ. Какъ видитъ читатель, ожиданiе неминучей беды вносило серьезный, отрезвляющiй, даже трагическiй элементъ въ положенiе вещей, которое иначе было бы просто на-просто смехотворнымъ. Ночью, въ темноте, передо мной постоянно выступала трагическая сторона дела, мне постоянно слышались предостереженiя, угрозы; и я стоналъ и ворочался, а сонъ бежалъ отъ моихъ глазъ. Но при яркомъ дневномъ свете трагическiй элементъ бледнелъ и исчезалъ, а я шелъ на свежiй воздухъ и былъ счастливъ до головокруженiя, до опьяненiя, если такъ можно выразиться.

И въ этомъ не было ничего удивительнаго; ведь я сделался одной изъ знаменитостей столицы мiра, это порядкомъ вскружило мне голову. Не нашлось бы газеты - англiйской, шотландской или ирландской - где бы ни упоминалось иногда по несколько разъ о "человеке съ миллiонами фунтовъ стерлинговъ въ кармане жилета" и о его последнихъ действiяхъ и речахъ. Сперва отзывы эти помещались въ конце столбца новостей личнаго характера; затемъ я очутился впереди представителей соединеннаго королевства, даже впереди баронетовъ, далее - впереди бароновъ и такъ далее, и такъ далее, постоянно подымаясь, по мере того, какъ возростала моя известность, пока наконецъ я не достигъ возможно высшаго предела восхожденiя; тутъ я и остался, получивъ старшинство надо всеми герцогами не-королевской крови и надъ всеми духовными особами, исключая примаса всей Англiи. Но заметьте, это еще не была громкая слава; пока я прiобрелъ только известность. Затемъ наступила высшая степень повышенiя, - такъ сказать торжественнаго посвященiя, - въ одно мгновенiе ока бренный шлакъ моей известности превратился въ нетленное золото славы: "Punch" выпустилъ мою каррикатуру! Да, теперь я сталъ важнымъ лицомъ; положенiе мое было упрочено. Надо мною могли еще подшучивать, но съ почтенiемъ, безъ неучтиваго хихиканья; странности мои могли вызывать улыбку, но отнюдь не насмешку. Время для насмешекъ ушло навсегда. "Punch" изобразилъ меня всего обвешаннаго тряпьемъ, которое я промениваю лейбъ-гвардейцу на лондонскую башню. Ну, можно вообразить себе, что сталось съ молодымъ повесой, на котораго до того времени никто и никогда не обращалъ вниманiя, а теперь вдругъ ему стоило только разинуть ротъ, и всякое его слово подхватывалось на лету и повторялось на все лады; стоило ему выйти на улицу, - онъ слышалъ переходившiе изъ устъ въ уста возгласы: "Вотъ, онъ идетъ! это онъ!"; за завтракомъ на него глазела целая толпа; едва онъ показывался въ оперной ложе, тысячи биноклей направлялись на него. Ну, словомъ, я по целымъ днямъ купался въ славе - вотъ сущность всего, что было.

И знаете-ли, читатель, я сохранилъ также мою старую истрепанную пару и отъ времени до времени появлялся въ ней на улице, чтобы иметь старое удовольствiе покупать равныя дешевыя вещи и выслушивать дерзости, а затемъ поражать нахала на смерть этимъ банковымъ билетомъ въ миллiонъ фунтовъ стерлинговъ. Но я вскоре долженъ былъ отказаться отъ этого удовольствiя. Благодаря иллюстрированнымъ газетамъ, мои доспехи получили такую широкую известность, что, когда я выходилъ въ нихъ, меня тотчасъ-же узнавали и шли за мною толпой, а если я пробовалъ что-нибудь купить, хозяинъ лавки предлагалъ мне весь свой товаръ въ кредитъ, прежде чемъ я успевалъ достать изъ кармана свой билетъ.

На десятый день своей славы я отправился отдать честь своему флагу, - засвидетельствовать свое почтенiе американскому посланнику. Онъ принялъ меня съ подобающимъ энтузiазмомъ, попенялъ мне, что я такъ поздно исполнилъ свою обязанность и сказалъ, что единственное средство получить его прощенiе, это - занять место за его сегодняшнимъ званымъ обедомъ, оставшееся вакантнымъ вследствiе нездоровья одного изъ приглашенныхъ гостей. Я изъявилъ свою готовность и мы разговорились. Оказалось, что его отецъ и мой отецъ были въ детстве школьными товарищами, затемъ позднее учились вместе въ университете и до самой смерти моего отца оставались закадычными друзьями. Поэтому онъ просилъ настоятельно, чтобы я бывалъ у него въ доме запросто всегда, когда я свободенъ, и разумеется я очень охотно принялъ его приглашенiе.

На самомъ деле я принялъ его не только охотно, а съ радостью. Когда наступитъ крахъ, онъ можетъ такъ или иначе спасти меня отъ окончательнаго крушенiя; я не зналъ, какъ это будетъ, но онъ долженъ былъ придумать какое-нибудь средство. Я не рискнулъ доверить ему свою тайну теперь, когда было уже поздно, что я поторопился бы сделать въ самомъ начале моей ужасной карьеры въ Лондоне. Нетъ, я не могъ теперь отважиться на такое признанiе, я слишкомъ глубоко погрузился въ бездну, т. е. слишкомъ глубоко для того, чтобы рисковать откровенностью передъ такимъ недавнимъ другомъ, хотя съ моей точки зренiя я еще не перешелъ предела своей глубины. Потому что, читатель долженъ знать, что при всехъ моихъ заимообразныхъ расходахъ и издержкахъ, я строго держался въ границахъ моихъ средствъ, - я хочу сказать, въ пределахъ моего жалованья. Конечно, я не могъ знать размера своего будущаго жалованья, но у меня было довольно веское основанiе для оценки того факта, что если я выиграю пари, то получу возможность выбрать любое место изъ находящихся въ распоряженiи у того богатаго стараго джентльмена, если только окажусь способнымъ занять это место - а я непременно докажу свою пригодность, - въ этомъ я не имелъ ни малейшаго сомненiя. Что же касается до пари, я ни чуточки не безпокоился о немъ: мне всегда везло въ пари. Смета моего жалованья была отъ шестисотъ до тысячи фунтовъ стерлинговъ въ годъ; положимъ, шестьсотъ въ теченiе перваго года, а затемъ оно подымалось изъ года въ годъ, пока, благодаря явнымъ заслугамъ, оно не достигнетъ высшей цифры. Въ настоящую минуту мой долгъ равнялся только моему жалованью за первый годъ. Каждый старался дать мне денегъ взаймы, но я отклонялъ большую часть такихъ ссудъ подъ темъ или инымъ предлогомъ, такимъ образомъ мой денежный долгъ равнялся только 300 фунтовъ стерлинговъ; другiе же 300 фунтовъ представляли мои расходы на жизнь и мои покупки. Я полагалъ, что жалованья второго года хватитъ мне на остатокъ этого месяца, если я буду благоразумнымъ и экономнымъ, и я намеревался взять себя въ руки. По окончанiи моего месяца, вернется изъ своего путешествiя мой хозяинъ и мои дела опять придутъ въ надлежащiй видъ, такъ какъ я сейчасъ же распределю между моими кредиторами мое двухгодовое жалованье юридическимъ порядкомъ, а затемъ примусь съ чистой совестью за работу.

Это былъ восхитительный званый обедъ на четырнадцать персонъ. Герцогъ и герцогиня Шордичъ съ дочерью своей леди Аннъ-Гресъ-Элеоноръ-Селэстъ и такъ далее, и такъ далее, и такъ далее... де-Богенъ, графъ и графиня, Ньюгэтъ, виконтъ Чипсойдъ, лордъ и леди Блатерскайтъ, несколько нетитулованныхъ особъ обоего пола, самъ посланникъ, его жена и дочь, и гостившая у нихъ подруга этой дочери, англiйская девушка двадцати двухъ летъ, по имени Порцiя Лэнгамъ, въ которую я влюбился въ две минуты, а она въ меня - я могъ заметить это безъ труда. Былъ тутъ еще одинъ гость, американецъ... Но я немного забежалъ впередъ. Когда собравшееся общество находилось еще въ гостиной, нетерпеливо ожидая вкуснаго обеда и холодно осматривая запоздавшихъ, лакей доложилъ:

- Мистеръ Ллойдъ Гастингсъ.

После обмена обычныхъ приветствiй, Гастингсъ бросилъ на меня мимолетный взглядъ и прямо подошелъ ко мне, дружески протянулъ мне руку; затемъ, готовясь пожать мою, вдругъ остановился и вымолвилъ въ смущенiи:

- Прошу извиненiя, сэръ, мне показалось, что я васъ знаю.

- Ну да, вы меня знаете, старый дружище!

- Нетъ! неужели это вы... вы...

- "Жилетный карманъ монстръ?" Это я, действительно. Не бойтесь называть меня моимъ шутливымъ прозвищемъ; меня уже прiучили въ нему.

- Ладно! чудесно! вотъ такъ сюрпризъ! Разъ или два я встретилъ ваше имя въ связи съ этимъ прозвищемъ, но никогда мне и въ голову не приходило, что вы и есть Генри Адамсъ, о которомъ упоминалось. Ведь не прошло и шести месяцевъ съ техъ поръ, какъ вы служили письмоводителемъ на жалованьи у фирмы Блакъ Гопкинсъ въ Санъ-Франциско и просиживали целыя ночи за добавочныя, помогая мне сводить и проверятъ различные счеты и деловыя бумаги. Подумать только, что вы въ Лондоне, обладатель миллiоновъ и выдающаяся знаменитость! Ну просто сказка изъ "Тысячи и одной ночи"! Голубчикъ, я не могу придти въ себя отъ удивленiя, не въ силахъ представить себе реальную сущность этого. Дайте мне время опомниться отъ этого головокружительнаго известiя.

- Дело въ томъ, Ллойдъ, что я сбитъ съ толку не менее вашего. Я самъ не въ состоянiи представить себе реальность моего новаго положенiя.

"Рудокоповъ".

- Нетъ, въ трактиръ "Веселiе".

- Верно, это былъ трактиръ "Веселiе"; пошли мы туда въ два часа утра и вамъ подали баранью котлетку и кофе после кропотливой шестичасовой возни со всей этой канцелярщиной, а я еще старался уговорить васъ отправиться со мною въ Лондонъ и предлагалъ раздобыть для васъ отпускъ и уплатить все ваши дорожные расходы, да еще дать вамъ кое-что сверхъ этого, если мне посчастливится въ моемъ деле, вы же не хотели и слушать меня, говорили, что мне не удастся это дело, и что вамъ нельзя терять нить работы по возвращенiи, потратить Богъ знаетъ сколько времени, чтобы снова очутиться въ курсе дела. И однако я нахожу васъ здесь. Какъ все это странно! Какимъ образомъ вы попали сюда и что дало вамъ такой безпримерный толчекъ въ гору?

- О, чистейшая случайность. Это длинная исторiя... Каждый назоветъ это романомъ. Я вамъ все разскажу, только не теперь.

- Когда же?

- Въ конце этого месяца.

- Да ведь до конца остается более двухъ недель. Это черезчуръ долгiй срокъ для испытанiя человеческаго любопытства. Идетъ черезъ неделю?

- Не могу. Вы скоро узнаете, почему. Ну, а какъ ваши торговыя дела?

Веселость его исчезла моментально и онъ сказалъ со вздохомъ:

- Вы оказались настоящимъ пророкомъ, Галь, настоящимъ пророкомъ. Для меня было бы лучше не прiезжать сюда. Не хочется и говорить объ этомъ.

- Но вы должны это сделать. Вы пойдете со мною, когда мы уйдемъ отсюда, останетесь у меня ночевать и разскажете все.

- О, вы позволяете? вы не шутите? - И на глаза его навернулись слезы.

- Да; я хочу узнать всю исторiю, сначала до конца.

- Какъ я вамъ признателенъ! Найти снова человеческое участiе въ голосе, въ глазахъ ко мне, и къ моимъ деламъ, после того, что я здесь вынесъ... Боже! благодарю тебя на коленахъ за это!

Онъ крепко схватилъ и сжалъ мою руку и затемъ былъ въ духе и оживился къ обеду, который такъ и не состоялся. Случилась обычная исторiя, исторiя, которая постоянно повторяется благодаря нелепой англiйской системе: вопросъ о старшинстве за обедомъ не могъ быть решенъ и обедъ не состоялся. Англичане всегда отобедаютъ у себя, прежде чемъ идти на званый обедъ, потому что они-то знаютъ, какому риску подвергаются; но никто и никогда не предупреждаетъ иностранца и последнiй въ простоте сердца попадаетъ въ ловушку. Разумеется, изъ насъ никто не пострадалъ, такъ какъ все мы уже обедали, не будучи новичками, исключая Гастингса, а онъ узналъ отъ посланника, когда тотъ пригласилъ его, что въ уваженiе въ англiйскому обычаю у него не было приготовлено никакого обеда. Каждый взялъ подъ руку даму и все торжественно вступили въ столовую, потому что принято совершать это передвиженiе; но тутъ начался споръ. Герцогъ Шордичъ хотелъ занять первое место за столомъ, доказывая, что онъ по рангу стоялъ выше посланника, который былъ представителемъ только нацiи, а не монарха; но я отстаивалъ свои права и не соглашался уступить ему. Въ столбце новостей я занималъ место на ряду со всеми герцогами некоролевской крови; я такъ и сказалъ, требуя первенства передъ названнымъ герцогомъ. Разумеется, пренiя наши не могли быть решены теми доводами, которые мы приводили; онъ въ конце концовъ (и вопреки здравому смыслу) пробовалъ блеснуть рожденiемъ и древностью своего рода, а я выступилъ передъ нимъ "якобы" его завоеватель и "подзадорилъ" его Адамомъ, котораго я былъ прямымъ потомкомъ, какъ показывало мое имя, тогда какъ онъ былъ боковою ветвью, какъ свидетельствовало его имя и его позднейшее норманское происхожденiе; и такъ все мы торжественнымъ маршемъ вернулись назадъ въ гостинную и закусили стоя - подаютъ сардинки и землянику, вы группируетесь вокругъ стола и кушаете не садясь. Здесь культъ застольнаго старшинства не такъ стеснителенъ: два лица самаго высокаго ранга бросаютъ шиллингъ, лицо выигравшее идетъ первымъ за своимъ угощенiемъ, а потерявшему достается шиллингъ. Два следующiя по рангу лица проделываютъ тоже, затемъ два следующiя за ними - тоже и т. д.

По окончанiи закуски принесли столы и мы все уселись за карты по шести пенсовъ за роберъ. Англичане никогда не играютъ въ карты ради забавы. Если они не имеютъ въ перспективе выигрыша или проигрыша - все равно какого - они не станутъ играть.

Мы прелестно провели время, а именно, двое изъ насъ - миссъ Лэнгамъ и я. Я былъ такъ очарованъ ею, что не могъ сосчитать своихъ картъ, когда на рукахъ у меня было более двухъ мастей; я не замечалъ, когда я удачно ходилъ и мне всякiй разъ приходилось начинать игру съизнова; я бы постоянно оставался въ проигрыше, но молодая девушка делала те же промахи, такъ какъ находилась совершенно въ такомъ же состоянiи, какъ я; вследствiе этого никто изъ насъ не могъ окончить своей игры, да мы и не заботились объ этомъ; мы знали только, что мы счастливы и ничего другого знать не желали и намъ не хотелось превратить игру.

Я сказалъ ей - да, я это сделалъ! - сказалъ, что я полюбилъ ее, а она... Ну, она вспыхнула до корня волосъ, но ей были прiятны мои слова; она , что тоже любитъ.

О, какой это былъ чудный вечеръ! Всякiй разъ, какъ я отбиралъ у нея карты, я успевалъ прибавить "postscriptum"; всякiй разъ, какъ она отбирала ихъ у меня, она уведомляла меня о полученiи его, считая также карты; я не могъ сказать ни одной фразы, обычной въ игре, безъ того, чтобы не прибавить: "Господи! Какъ ты прелестна", а она считала: "Пятнадцать два, пятнадцать четыре, пятнадцать шесть, восемь да восемь будетъ шестнадцать - ты такъ думаешь?" - вскинувъ на меня изъ подъ ресницъ взглядъ полный нежности и лукавства. О, это было слишкомъ много счастiя!

Ну, я объяснился съ ней честно и вполне откровенно; сказалъ ей, что у меня нетъ ни единаго цента за душой, а только одинъ единственный банковый билетъ въ миллiонъ фунтовъ стерлинговъ, о которомъ она слышала столько толковъ, и онъ не былъ моимъ; это возбудило ея любопытство и я заговорилъ тихо, и разсказалъ ей всю исторiю съ самаго начала, а она хохотала до упаду. "Я" не могъ понять, что смешного нашла она въ моемъ разсказе, но фактъ былъ на лицо: черезъ каждыя полминуты какая нибудь новая подробность вызывала у нея припадокъ смеха и, чтобы дать ей оправиться, я долженъ былъ останавливаться на полторы минуты. Она смеялась до боли, до дурноты; въ жизни своей я еще не видалъ ничего подобнаго. Я хочу сказать, что еще не видалъ никогда, чтобы горестная исторiя - исторiя мученiй, безпокойствъ и страховъ какого нибудь лица - произвела именно такое впечатленiе. И я полюбилъ ее еще крепче, видя, что она могла быть такъ весела, когда тутъ не предстояло ничего веселаго; ведь мне скоро будетъ необходима именно такая жена, при томъ обороте, какой должны были принять мои обстоятельства. Разумеется, я сказалъ ей, что намъ придется подождать годика два, пока я не развяжусь со всеми делами; но она и не думала ждать, а только надеялась, что я стану очень, очень остороженъ въ своихъ издержкахъ и не допущу, чтобы они унесли последнюю надежду на наше жалованье третьяго года. Затемъ она выказала легкое безпокойство, ей ужасно хотелось наверно узнать, не ошибся-ли я какъ-нибудь и не поднялъ-ли свое жалованье за первый годъ до более высокой цифры, чемъ та, какую мне могли назначить. Это былъ голосъ здраваго смысла и я почувствовалъ въ себе меньше самонадеянности, чемъ прежде; но это же внушило мне прекрасную деловую идею и я откровенно высказалъ ее.

- Порцiя, дорогая, ты не побоишься пойти со мною въ тотъ день, когда я долженъ буду явиться къ этимъ старымъ джентльменамъ?

Она слегка вздрогнула, но сказала:

- Н... нетъ, если присутствiе мое можетъ придать тебе бодрости. Но... будетъ-ли это вполне прилично, какъ ты думаешь?

- Нетъ, я не знаю, прилично-ли это; на самомъ деле боюсь, что нетъ. Но, видишь-ли, тутъ такъ много зависитъ отъ этого, что...

- Въ такомъ случае я непременно пойду, прилично это или неприлично, - сказала она съ чуднымъ, великодушнымъ энтузiазмомъ. - О, я буду такъ счастлива, думая, что помогаю тебе.

- Помогаешь, любимая? Да все будетъ сделано тобою. Ты такая красавица, такъ прелестна и обворожительна, что съ тобою я буду въ состоянiи забрать наше жалованье грудами, пока эти добрые старички не обанкрутятся въ конецъ: у нихъ не хватитъ духу для борьбы.

Посмотрелъ бы читатель, какимъ яркимъ заревомъ вспыхнуло ея лицо, какъ радостно засiяли ея глаза!

Разсеялись-ли мои сомненiя? Вернулась-ли во мне моя смелая самонадеянность? Пусть судитъ читатель по следующему факту: тайно про себя, я тутъ же поднялъ цифру своего жалованья за первый годъ до тысячи двухсотъ фунтовъ стерлинговъ. Но я не сказалъ ей объ этомъ; я хотелъ сделать ей сюрпризъ.

Всю дорогу домой я виталъ въ облакахъ, Гастингсъ говорилъ, а я не слыхалъ ни одного слова. Когда онъ и я вошли въ мою гостиную, онъ вернулъ меня въ действительности пылкими восхваленiями комфорта и роскоши моей обстановки.

- Дайте мне постоять тутъ минуточку и наглядеться до-сыта! Господи, это дворецъ, совсемъ таки дворецъ. И тутъ все, чего только можетъ до мозга костей, какъ я беденъ... какъ я беденъ и какъ несчастенъ, какъ я разбитъ, пораженъ, уничтоженъ!

Чортъ бы его побралъ! отъ этихъ словъ у меня по коже пошелъ морозъ. Ужасъ привелъ меня въ сознанiе и заставилъ ясно понять, что я стою на вулкане. Я не зналъ, что то были пустыя грезы, т. е. я не позволялъ себе знать это минуту назадъ, но теперь... о, Боже! По уши въ долгахъ, безъ единаго цента въ кармане, держа въ своихъ рукахъ счастье или гибель прелестной девушки и не видя ничего впереди кроме жалованья, которое, быть можетъ, никогда... по всей вероятности

- Генри, самыя ничтожныя крохи вашего ежедневнаго дохода могли бы...

- Охъ, мой ежедневный доходъ! Пожалуйте сюда, вотъ горячая шотландская циска - развеселите свою душу. Она тутъ возле васъ! Или нетъ... вы голодны; присядьте и...

- Мне не съесть и кусочка, я не чувствую голода. Я не могу есть эти дни; но я буду пить съ вами до-мертва.

- Я не отстану отъ васъ хоть бы вы выпили целую бочку! Готово? За ваше здоровье! Ну, а теперь, Ллойдъ, изложите-ка мне свою исторiю, пока я приготовляю этотъ напитокъ.

- Съизнова? Что хотите вы сказать?

- Ну я думалъ, что вы хотите услышать ее снова?

- Хочу-ли я услышать ее снова? Вы ставите меня въ тупикъ. Постойте! не пейте больше этой жидкости. Эго для васъ не годится.

- Вы?

- Ну да, я.

- Пусть меня повесятъ, если я слышалъ хоть одна слово.

- Генри, шутки въ сторону. Меня безпокоитъ это. Что такое делали вы тамъ, у посланника?

Я овладелъ собою, какъ подобаетъ мужчине.

Онъ стремительно бросился во мне и мы принялись жать другъ другу руки и жали такъ, что рукамъ стало больно; и онъ не бранилъ меня за то, что я не слыхалъ ни одного слова изъ его исторiи, которая длилась целыхъ три мили. Онъ уселся и разсказалъ все снова, какъ терпеливый, добрый малый, какимъ онъ былъ. Вкратце вотъ сущность его разсказа: онъ прибылъ въ Англiю съ самыми радужными надеждами; по "условiю" онъ долженъ былъ продать горнозаводскiе участки отъ имени ихъ владельцевъ и въ его пользу оставалось все, что будетъ свыше одного миллiона долларовъ. Онъ энергично взялся за это дело, пустивъ въ ходъ всю изворотливость своего ума, испробовавъ все честныя средства, израсходовавъ почти все свои сбереженiя и не нашелъ ни одного капиталиста, который захотелъ бы выслушать его, а срокъ его условiя истекалъ въ конце этого месяца. Словомъ, онъ былъ раззоренъ. Затемъ онъ вскочилъ съ своего места и вскричалъ:

- Генри, вы можете спасти меня! Вы можете спасти меня и вы единственный человекъ во всемъ мiре, который можетъ это сделать. Сделаете-ли вы это? Захотите-ли вы это сделать.

- Дайте мне миллiонъ и на что вернуться на родину подъ мое "условiе"! Не откажите, не откажите мне!

Я былъ словно въ агонiи. У меня готовы были сорваться слова: "Ллойдъ, я самъ нищiй... абсолютно безъ пенни за душой, да еще въ долгахъ!" Но тутъ, будто молнiя, въ моемъ мозгу блеснула огненная мысль; я сжалъ свои челюсти и старался утомить свое волненiе, стать хладнокровнымъ, какъ подобаетъ капиталисту. И такъ я сказалъ деловымъ спокойнымъ тономъ самообладанiя:

- Ну такъ я уже спасенъ! Да будетъ на веки надъ вами благословенiе Божiе! Если когда нибудь я...

- Дайте мне кончить, Ллойдъ. Я спасу васъ, но не этимъ путемъ; потому что это не будетъ для васъ выгодно, после всехъ вашихъ хлопотъ и трудовъ, и риска, которому вы подвергались. Мне не на руку покупать рудники; я и безъ этого могу пускать свой капиталъ въ оборотъ въ такомъ торговомъ центре, какъ Лондонъ; поэтому я тутъ и остаюсь все это время. Но вотъ что я сделаю для васъ. Ведь я знаю все объ этихъ рудникахъ; мне известна ихъ огромная ценность и я могу засвидетельствовать это подъ присягою каждому, кто пожелаетъ. Вы продадите ихъ впродолженiе двухъ недель за три миллiона долларовъ, открыто воспользовавшись моимъ именемъ, а прибыль мы поделимъ между собою поровну.

Онъ такъ расходился, въ порыве безумной радости, что спалилъ бы и переломалъ бы все, что было въ комнате, еслибы мне не удалось повалить и связать его.

И такъ онъ лежалъ у меня, вполне счастливый, повторяя:

драться за эти рудники. Вы осчастливили меня, осчастливили навсегда! И я не забуду этого до конца своей жизни.

Менее чемъ въ двадцать четыре часа въ Лордоне только и говорили объ этихъ рудникахъ! День за днемъ я ничего не делалъ, а только сиделъ у себя дома и говорилъ всемъ посетителямъ:

- Да, я разрешилъ ему сослаться на меня. Я знаю этого человека и знаю также рудники эти. Репутацiя его безупречна, а рудники стоютъ гораздо дороже, чемъ онъ проситъ за нихъ.

кроме жалованья и любви; иногда о любви, иногда о жалованьи, иногда о любви и жалованьи вместе. И Боже мой! участiе, какое принимали въ нашемъ маленькомъ деле жена и дочь посланника, безконечная изобретательность ихъ, чтобы избавить насъ отъ помехи и оставить посланника въ полномъ неведенiи и ничего неподозревающимъ... все это было такъ мило съ ихъ стороны.

Когда наконецъ прошелъ этотъ месяцъ, у мена лежало въ Лондонскомъ банке на мое имя миллiонъ долларовъ и Гастингсъ поместилъ свои деньги тамъ же. Одевшись, какъ подобало моему настоящему блестящему положенiю, я проехалъ мимо дома на Портландъ-Плэсъ, понялъ по некоторымъ даннымъ, что мои птицы вернулись въ себе домой, отправился къ посланнику за своей ненаглядной и мы пустились въ путь, обсуждая изо всехъ силъ вопросъ о жалованьи. Возбужденiе и безпокойство придавали ея красоте такой нестерпимый блескъ, что я сказалъ ей:

- Радость моя, ты такъ хороша въ эту минуту, что было бы преступленiемъ урезать хоть одно пенни изъ жалованья по три тысячи фунтовъ въ годъ.

- Генри, Генри, ты погубишь насъ!

- Да не пугайся же. Оставайся такою, какъ теперь, и доверься мне. Все устроится великолепно.

- О, прошу тебя, не забывай, что если мы станемъ требовать слишкомъ много, то, пожалуй, не получимъ совсемъ никакого жалованья, а тогда, что станется съ нами, безъ всякихъ средствъ къ заработку?

Насъ ввелъ тотъ же лакей и мы застали здесь этихъ двухъ старыхъ джентльменовъ. Разумеется, они изумились, увидевъ это дивное созданiе со мною, но я сказалъ имъ:

- Вамъ нечего смущаться, джентльмены, она - моя будущая поддержка и супруга.

И я представилъ ихъ ей, назвавъ ихъ по имени. Это не удивило ихъ: они знали, что я долженъ былъ справиться о нихъ въ адресъ-календаре. Они усадили насъ и были очень вежливы со мною, а ее всячески старались вывести изъ замешательства и, насколько было въ ихъ силахъ, успокоить. Затемъ я сказалъ имъ:

- Мы рады слышать это, - сказалъ мой старикъ, - такъ какъ теперь мы можемъ разрешить пари, которое было между мною и моимъ братомъ Эбелемъ. Если вы выиграли для меня, вы получите такое место, какимъ я только могу располагать. У васъ-ли банковый билетъ въ миллiонъ фунтовъ стерлинговъ?

- Вотъ онъ, сэръ, - и я передалъ ему билетъ.

- Я выигралъ! - весело крикнулъ онъ и хлопнулъ Эбеля по спине. - Теперь, что скажешь ты, братъ?

- Я вижу, что онъ остался въ живыхъ, а я проигралъ двадцать тысячъ фунтовъ. Я бы никогда этому не поверилъ.

васъ уверить, что она заслуживаетъ вашего вниманiя. А пока взгляните вотъ на это.

- Что это, милейшiй? Свидетельство на вкладъ въ 200.000 фунтовъ стерлинговъ? Это ваши деньги?

- Мои. Я прiобрелъ ихъ благодаря разумному пользованiю въ теченiе тридцати дней этой маленькой ссудой, которую вы мне дали. Единственное употребленiе, сделанное мною изъ нея, была покупка разныхъ пустяковъ и предложенiе разменять билетъ.

- Постойте, это удивительно! Это невероятно, милейшiй!

- Ладно! я докажу это. Не принимайте моего слова на веру.

- Генри, это действительно твои деньги? Ты, значитъ, мне лгалъ?

- Да, моя радость. Но ты простишь меня, я это знаю.

Она приняла сердитый видъ и сказала:

- Не будь такимъ самоувереннымъ. Ты скверный мальчикъ, что такъ обманулъ меня!

- Да постойте, постойте же! А место? Я хотелъ дать вамъ место, - сказалъ мой старикъ.

- Вотъ что, - сказалъ я, - я несказанно вамъ благодаренъ, но, право, мне не надо никакого места.

- Но ведь вы можете получить самое лучшее изъ техъ, какими я располагаю.

- Еще разъ благодарю отъ всей души; но мне не надобно даже этого

- Генри, мне совестно за тебя. Ты не хочешь, какъ следуетъ поблагодарить этого добраго джентльмена. Моiу я это сделать за тебя?

- Въ самомъ деле, милочка, сделай это, если можешь, лучше. Мы посмотримъ, какъ ты это сделаешь.

Она подошла къ моему старику, вскочила къ нему на колени, обвила его шею руками и поцеловала его въ губы. Тутъ два старые джентльмена громко разсмеялись, но я просто окаменелъ отъ изумленiя, какъ читатель легко пойметъ. Порцiя заговорила:

- Папа, онъ сказалъ, что у тебя въ распоряженiи нетъ места, которое бы онъ взялъ; и я чувствую себя такъ же оскорбленной, какъ...

- Да, онъ мой отчимъ и я его ужасно люблю. Ты понимаешь теперь, не правда-ли? Почему я такъ хохотала, когда ты разсказывалъ мне у посланника, не зная моихъ родныхъ, какихъ мученiй и хлопотъ наделали тебе папа и дядя Эбель своимъ пари.

Разумеется, я заговорилъ теперь смело, безъ дурачествъ, и прямо пошелъ къ цели:

- О, мой дорогой, дорогой сэръ, я беру назадъ свои слова. У васъ есть свободное место, которое я хочу занять.

- Назовите его.

- Ладно, ладно! Только знайте, что если вы никогда не служили въ этомъ званiи, то, само собою разумеется, вы не можете представить одобрительныхъ отзывовъ, которые бы удовлетворяли условiямъ контракта, а потому...

- Испытайте меня... о, сделайте это, умоляю васъ! Испытайте меня только въ теченiе тридцати или сорока летъ и если...

- О, хорошо, будь по вашему; вы просите немногаго. Возьмите ее съ Богомъ!

Счастливы ли мы оба? Не найдется словъ, чтобы описать вполне наше счастiе. А когда Лондонъ узналъ, день или два дня спустя, всю исторiю моихъ приключенiй съ этимъ банковымъ билетомъ и финалъ этихъ приключенiй, говорилъ-ли Лондонъ и долго ли объ этомъ предмете? Да.

въ день нашей свадьбы и билетъ этотъ съ техъ поръ постоянно виселъ въ рамке на самомъ священномъ месте у насъ въ доме, потому что билетъ этотъ далъ мне мою Порцiю. Не будь его у меня, я не остался бы въ Лондоне, не пошелъ бы представиться американскому посланнику и никогда не встретился бы съ нею. И такъ я всегда говорю: "Да, какъ видите, это билетъ въ миллiонъ фунтовъ стерлинговъ, но за все свое существованiе онъ сослужилъ мне только одну службу и такимъ образомъ принесъ мне наличными только одну десятую часть своей стоимости".