Вениамин Франклин
(Старая орфография)

Текст в старой орфографии, автоматический перевод текста в новую орфографию можно прочитать по ссылке: Вениамин Франклин

Это былъ одинъ изъ техъ людей, которыхъ называютъ философами. Онъ представлялъ изъ себя близнецовъ въ одномъ лице, ибо одновременно родился въ двухъ разныхъ домахъ города Бостона. Дома эти существуютъ и до сегодня, съ прибитыми на нихъ дощечками, на которыхъ имеются надписи, подтверждающiя означенный фактъ. Собственно, дощечки эти никому не нужны, такъ какъ жители города, во всякомъ случае, считаютъ себя обязанными показывать оба дома всемъ прiезжимъ, иногда даже по два раза въ одинъ и тотъ же день. Человекъ, увековеченный этими памятниками, былъ злонравнаго характера и уже очень рано пустилъ "въ публичную продажу свои таланты, при посредстве изобретенныхъ имъ "максимовъ и афоризмовъ", которые были разсчитаны спецiально на то, дабы причинить страданiя подростающему поколенiю всехъ последующихъ вековъ. И все его, даже самые обыденные поступки клонились къ тому, чтобы вызвать подражанiе имъ въ юношахъ, которые, не будь этого, можетъ быть, и могли бы быть счастливыми.

Побуждаемый теми же самыми намеренiями, онъ родился сыномъ мыловара, не имея къ тому, очевидно, никакихъ другихъ основанiй, кроме желанiя, чтобы къ стремленiямъ всехъ другихъ юношей, старающихся стать чемъ-нибудь, относились всегда съ пренебреженiемъ, разъ только они не оказываются сыновьями мыловаровъ.

Съ злосностью, не имеющей въ исторiи ничего себе подобнаго, онъ целый день проводилъ за работой и просиживалъ ночи напролетъ, делая видъ, будто изучаетъ алгебру при свете мерцающаго огня, и все это опять таки - для того, чтобы другiе юноши делали тоже самое, если только они не хотятъ быть замученными примерами удивительной усидчивости Венiамина Франклина. Мало того, онъ прiучилъ себя довольствоваться хлебомъ и водою, а во время обеда изучать астрономiю, - обстоятельство, породившее впоследствiи многочисленныя страданiя миллiоновъ детей, отцамъ которыхъ довелось познакомиться съ пагубными бiографями Франклина.

Его принципы были проникнуты ненавистью къ юношамъ. До сихъ поръ ни одинъ изъ нихъ не можетъ сделать ничего самаго естественнаго въ его возрасте, чтобы тотчасъ же не споткнуться объ одинъ изъ вечныхъ афоризмовъ Франклина и не выслушать тутъ же длиннейшую о немъ рацею. Если мальчикъ купилъ себе на 2 цента ореховъ, то отецъ его говоритъ: "А ты подумалъ-ли, мой сынъ, что сказалъ Франклинъ: Береги грошъ - черезъ годъ будешь иметь копейку", - и вся прелесть ореховъ исчезла! Если после добросовестнаго труда мальчикъ думаетъ поиграть волчкомъ, отецъ цитируетъ ему: "Развлекаясь, самъ у себя воруешь время". Сделаетъ онъ что-нибудь хорошее, никто не вздумаетъ его похвалить за это, ибо "добродетель въ самой себе заключаетъ свою награду". И вотъ, мальчика травятъ до смерти, лишая его даже законнаго отдыха только потому, что однажды Франклинъ въ минуту злостнаго вдохновенiя изрекъ;

"Пораньше ложись и пораньше вставай, - будешь уменъ, и здоровъ, и богатъ!"

Можетъ-ли какой-нибудь юноша согласиться быть умнымъ, здоровымъ и богатымъ на такихъ подлыхъ условiяхъ! Человеческiй языкъ не въ силахъ изобразить то мученiе, которое я претерпелъ, когда мой отецъ задался мыслiю испытать на мне справедливость этого изреченiя. Мое теперешнее состоянiе общей слабости, значительнаго убожества и душевнаго разлада - таковъ естественный результатъ этой попытки. Мои родители имели обыкновенiе будитъ меня, тогда еще мальчика, иногда даже раньше 9 часовъ утра, а между темъ предоставь они мне наслаждаться естественной потребностью сна, я бы теперь, можетъ быть, совершалъ чудеса? Во всякомъ случае я бы наверное имелъ теперь собственное торговое заведенiе и пользовался бы всеобщимъ уваженiемъ.

И ведь какимъ опытнымъ выжигой былъ герой нашего повествованiя!

Дабы иметь возможность запускать по воскресеньямъ свой змей, онъ обыкновенно привязывалъ къ его веревке ключъ, делая видъ, что такимъ манеромъ производитъ опыты надъ молнiей. И праздная публика болтала о "мудрости" и "генiи" этого седовласаго растлителя праздничнаго покоя. А когда кто-нибудь заставалъ его, перешагнувшаго уже 60-й годъ отъ рожденiя, за пусканiемъ, одинъ на одинъ, волчка, то онъ тотчасъ же принималъ такое выраженiе лица, будто занимается изследованiемъ того, "какъ ростетъ трава", - точно это было его профессiональной обязанностью! Мой дедъ, хорошо знавшiй его, разсказывалъ, что Франклина нельзя было застать врасплохъ: онъ былъ всегда готовъ, ко всему готовъ. Если въ перiодъ его старчества кто-нибудь неожиданно заходилъ къ нему, въ то время какъ онъ ловилъ мухъ или лепилъ изъ глины пастеты или же пробирался черезъ двери въ погребъ, то онъ немедленно принималъ видъ мудреца и, выпаливъ какое-нибудь глубокомысленное изреченiе, начиналъ обнюхивать носомъ воздухъ и съ шапкой, надетой задомъ на передъ, принимался разгуливать вокругъ одного и того же места, прилагая всевозможныя старанiя, чтобы показаться посетителю вдохновеннымъ и эксцентричнымъ! Вообще онъ былъ большой пройдоха! Онъ изобрелъ печку, въ которой можно сварить чью угодно голову, - по точному исчисленiю, въ теченiе не долее 4 минутъ; что такая мерзкая выдумка доставила ему дьявольскую радость, следуетъ уже изъ того, что онъ далъ этой печке свое имя.

Онъ всегда особенно гордился, разсказывая, какъ впервые прибылъ въ Филадельфiю, - не имея ничего на свете, кроме двухъ шиллинговъ въ кармане и четырехъ булокъ подъ мышкой. Но если къ этому обстоятельству отнестись критически, то въ сути своей въ немъ ведь не было ничего особеннаго. Тоже самое могъ бы сделать и кто угодно другой.

мысль, что штыкъ, при известныхъ условiяхъ, представляетъ изъ себя, конечно, весьма хорошее оружiе, но что онъ сомневается, можно-ли действовать штыкомъ съ достаточною уверенностiю на большихъ разстоянiяхъ.

монографiи отнюдь не заключается въ томъ, чтобы игнорировать или умалять его значенiе. Напротивъ, ближайшая цель ея - выяснить действительную ценность всехъ его высокомерныхъ "максимовъ", которые онъ, съ великими поползновенiями на оригинальность, соткалъ изъ общихъ местъ, успевшихъ всемъ надоесть своей прописной моралью уже въ то время, когда народы разсеялись по всемъ странамъ света после злополучнаго Вавилонскаго столпотворенiя; а также выяснить истинное значенiе его печки, его важныхъ проектовъ, его сугубыхъ стремленiй возбудить къ себе удивленiе разсказомъ о томъ, какъ онъ впервые пришелъ въ Филадельфiю, его манiи пускать змея и вообще убивать время за подобными дурачествами, вместо того, чтобы заниматься мыловаренiемъ и выделывать сальныя свечи. Я желалъ только, въ известной мере, разсеять те установившiяся, пагубныя воззренiя отцовъ семействъ, что будто бы Франклинъ сталъ генiемъ лишь благодаря тому, что делалъ все безъ корыстныхъ целей, занимался науками при лунномъ свете и подымался съ постели среди ночи, вместо того, чтобы обождать съ этимъ до утра, какъ это и подобаетъ всякому порядочному христiанину, и что такая, неуклонно прменяемая, жизненная программа изъ каждаго глупаго мальчугана способна сделать Франклина. Пора, наконецъ, понять, что выдающiяся эксцентричности въ образе жизни могутъ быть симптомами генiя, но отнюдь не его созидателями. Я бы хотелъ быть отцемъ моихъ родителей и притомъ настолько долго, чтобы сделать эту истину для нихъ совершенно ясной - и чтобы такимъ способомъ убедить ихъ предоставить своимъ детямъ проводить время съ большимъ для себя удовольствiемъ, чемъ проводилъ его я. Еще будучи ребенкомъ, мне, сыну богатаго отца, приходилось варить мыло, вставать спозаранку, заниматься за завтракомъ геометрiей и вообще, проделывать все то, что делалъ Франклинъ, въ святой надежде., что посредствомъ всего этого и я сделаюсь Франклиномъ. И вотъ что изъ меня теперь вышло?!..