Приключения Филиппа в его странствованиях по свету.
Глава XXXII. Способы и средства.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Приключения Филиппа в его странствованиях по свету. Глава XXXII. Способы и средства. (старая орфография)

Глава XXXII. 

СПОСОБЫ И СРЕДСТВА.

Разумеется, всякий светский человек, обладающий приличным благоразумием, приметит, что мысль жениться, имея четыреста пятьдесят фунтов в год, была нелепа. Во-первых, нельзя жить на четыреста пятьдесят фунтов в год, хотя многие живут и меньшим. Но жизнь без экипажа, без приличного дома, без клэрета к обеду, без лакея, нельзя назвать жизнью. Доход Филиппа мог прекратиться. Он мог не понравиться американскому газетчику. Он мог поссориться с издателем Пэлль-Мэлльской газеты. И тогда что останется у него? Только пятьдесят фунтов Шарлотты! Так доказывал короткий друг Филиппа - человек светский и очень опытный. Разумеется, я не удивлялся, что Филипп не хочет следовать моему совету, хотя не ожидал, что он так разсердится, даже почти разбранить меня и употребит такия грубые выражения, когда, по его желанию, этот совет был ему подан. Если он ему не нужен, зачем было спрашивать? Этот совет мог быть для него неприятен, но зачем он говорил мне за моим собственным столом и за моим собственным клэретом, что это совет проныры и суетного человека? Мой добрый друг, этот клэрет, хотя он второго сорта и я не в состоянии покупать лучшого, стоит семьдесят-два шиллинга за дюжину. Бутылку в день, это самое меньшее, что вы можете считать, (а он в моём доме выпивал по две бутылки), и это составит сто-четыре гинеи в год, понимаете?

- Ну что-ж такое? сказал Филипп: - мы обойдёмся без клэрета. А пока я буду пить какой достану.

Он выпивает целую пинту и хохочет, как-будто сказал что-нибудь остроумное. Филипп Фирмин бывает груб и придирчив иногда, и Бикертон, придерживаясь этого мнения, не совсем неправ.

- Я буду пить клэрет, когда стану приходить к вам, говорил он ухмыллясь: - а дома буду пить уиски с водой.

- А если Шарлотте предпишут пить кларэт.

- Она может пить, говорит этот великодушный жених: - ей бутылки достанет на неделю.

- Разве вы не видите, вскричал я: - что даже бутылка в неделю стоить чего-то в роде восемнадцати фунтов в год. Восемнадцать фунтов на клэрет для Шарлотты и столько же, во-крайней-мере, на ваш уиски и ваше пиво. Вам нужно за напитки десятую часть вашего дохода! А одежда, квартира, угли, доктор, карманные деньги, поездка к морю для детей? Потрудитесь подвести итог и вы увидите, что у вас останется двадцать-девять пенсов на мясника.

- То что вы называете благоразумием, сказал Филипп; стукнув по столу и разумеется разбив рюмку: - я называю трусостью и богохульством! Неужели вы хотите меня уверить, что двое молодых людей и дети их, если небу будет угодно дать их им, не могут существовать пятьюстами в год? Оглянитесь, сэр, на мириады Божьих созданий, которые живут, любят, они счастливы и бедны, и стыдитесь нечестивого сомнения, произнесённого вами!

Он вскакивает и начинает ходить по столовой, крутя свои рыжие усы, свирепо звонит и говорит:

- Джонсон, я разбил рюмку. Принеси мне другую.

В гостиной жена моя спросила о чом мы ссоримся. А так как Шарлотта наверху рассказывает детям историйки, пока они ложатся спать или пишет к своей мама, наш приятель в выражениях еще более грубых, чем он употреблял в столовой, когда бил мои рюмки, рассказывает моей жене, что я атеист, или по-крайней-мере жалкий скептик, что я сомневаюсь в небесном милосердии и непризнателен небу за мой насущный хлеб. Бросив на молодого человека ласковый взгляд, разумеется моя жена берёт его сторону. Мисс Шарлотта сходит вниз с детьми, подходит в фортепиано и играет Бетховена "Сон св. Иеремии", что всегда успокоивает и очаровывает меня; мне представляется это Теннисовой поэмой положенной на музыку. Мисс Шарлотта кажется такой хорошенькой за фортепиано, а Филипп смотрит на неё, как-то облагороживает нас. Моя жена смотрит на молодых людей самым доброжелательным образом. Она довела себя до того мнения, что эти молодые люди должны жениться. Сомневаться в этом нечестиво по её понятиям. А я смиренно признаюсь, что в некоторых пунктах я не смею спорить с нею.

Когда женщина в доме решила что-нибудь, к чему послужит сопротивление мущин? Если мой гарем определит, что я должен носить жолтый сюртук и розовые штаны, я знаю, что не пройдёт и трёх месяцев, как я буду ходить в розовом и жолтом костюме. Эта настойчивость побеждает, ежедневное возвращение к желаемой цели. Последуйте моему совету, сэр: когда увидите, что женщины в вашем доме желают чего-нибудь, тотчас согласитесь, вы будете вести спокойную жизнь!..

Событие, которым обыкновению заканчивается третий том романа, приближалось. Я боюсь, что наши молодые люди не могли уехать после венца четверкой, и что ни один знатный родственник не мог ссудить им своего замка на медовой месяц. Что-ж! некоторые не могут доехать до счастья даже четверкой, а другие доходят и пешком. Моя почтенная муза наклоняется, развязывает с некоторым трудом свои котурны и приготовляется бросит этот старый башмак вслед за новобрачными. Скажи, почтенная муза, какие свадебные подарки получили Филипп и Шарлотта от своих друзей? Кузен Филиппа Рингуд Туисден подошол ко мне в клубе и сказал:

- Я слышал, что мой драгоценный кузен женится. Я хочу ему послать метлу, чтобы подметать улицы,

Я хотел-было сказать:

- Именно такого подарка можно было ожидать от сына вашего отца.

Но в том дело, что этот ответ пришол мне в голову, когда я уже возвращался домой и когда Туисден разумеется не мог меня слышать. Большая часть моих острот опоздали явиться в свет. Дело в том, что никто из Туисденов ничего не подарил Филиппу на свадьбу, изъявив этим ту степень уважения, какую они имели к нему.

Мистрисс Мэк-Гиртер подарила новобрачной индийскую брошку, которую когда-то она получила от генерала Бэйниса. Впоследствии, это правда, мистрисс Мэк потребовала от Шарлотты эту брошку назад, но это было когда между родственниками начались ссоры - которые описывать подробно значило бы надоедать черезчур читателям этой истории.

Мистрисс Мёгфорд подарила щегольской кофейник накладного серебра, шесть альманахов и четырнадцать богато граненых бокалов, которые годились бы для вечеров, еслибы молодые супруги были в состоянии их давать.

Мистрисс Брандон презентовала две скатерти и двенадцать салфеток и еще много нужного в хозяйстве белья.

Жена настоящого биографа подарила двенадцать чайных ложек и щипцы для сахару. Мистрисс Бэйнис, тёща Филиппа, также прислала ему щипцы, очень тонкие и скоро сломавшиеся. Он хранит одну половинку до-сих-пор и очень сатирически выражается об этом сувенире.

Вот всё приданое бедной Шарлотты. Сандрильона была почти также богата, как наша молодая приятельница. Мать Шарлотты прислала угрюмое согласие на брак своей дочери, но отказалась приехать на свадьбу. Она была нездорова. Год её вдовства только что кончился. У ней были другия дети, за которыми она должна была смотреть. Моё мнение, что мистрисс Бэйнис думала, что пока она остается за границей, она не будет во власти Филиппа и деньги, накопленные генералом не достанутся ему. Она передала свою власть друзьям Филиппа в Лондоне и прислала дочери желание счастья.

- Вы богаты в сравнении со мною, когда я выходила замуж, говорила Мистрисс Брандон своей молодой приятельнице: - у вас будет добрый муж. Я этого не имела. У вас будут добрые друзья, а я была одна, пока Богу было угодно послать мне друзей.

с добрыми желаниями и сердечными молитвами. Не велик был кошелёк, который они брали с собою на месячную поездку. Но у них было здоровье, надежды, добрые друзья. Я никогда не слыхал, чтобы жизненные испытания кончались после брака; только счастлив тот, кто разделяет их с любящей подругой. Дама, у которой Шарлотта гостила до своего замужства, пришла в состояние самой слезливой сентиментальности. Она села на постель в спальной, оставленной молодою девушкой. Слёзы её обильно текли. Она не знала почему, она не могла сказать как эта девушка обвилась вокруг её материнского сердца, И я думаю что если небо определило этой молодой девушке быть бедной, то оно послало ей в вознаграждение за то много других сокровищ,

Все почтенные мущины и женщины в Лондоне, разумеется, будут жалеть об этих молодых людях и порицать их безумный риск; однако, под влиянием и по примеру сентиментальной жены, я сам сделался так безумно сентиментален, что иногда мне воображается, что этим заблуждающимся беднякам можно позавидовать.

сахарными голубками на верхушке, присланный Сестрицей, и никакой другой брачной эмблемы. Наши девочки провожали невесту к венцу в новых шляпках и в новых платьях. Итак неразрывный союз совершился. Любите друг друга, милые друзья. Совершайте ваш жизненный труд. В горести успокоивайте друг друга, в болезни ухаживайте и берегите. Развлекай, нежная жена, борьбу твоего мужа, освещай его мрачные часы твоими нежными улыбками, весели его дом твоей любовью. Муж, отец, какова бы ни была твоя участь, пусть твоё сердце будет чисто, твоя жизнь честна. Ради тех, кто носит твоё имя, не допускай дурному поступку запятнать его. Когда ты смотришь на невинные личики, которые всегда нежно встречают вас, пуст и ваше лицо будет также истиннно, а ваша совесть без упрёка. Когда молодые люди стали на колена перед алтарём, подобные мысли пробегают в голове друга, присутствующого при брачном обряде. Разве всё что мы слышим в этом месте не может примениться к нам самим и служить поводом к ежедневным размышлениям?

После церемонии мы расписываемся в книге и смиренно возвращаемся к завтраку. Мистрисс Мёгфорд не скрывает своего разочарования при виде ничтожных приготовлений, сделанных для приёма новобрачных.

- Я нахожу это скупостью, Брандон, даже бантов нет. Только ваш пирог. Ни спичей, ни салату с раками не было. Вин самая малость. Я думала, что ваши друзья умеют лучше устраивать угощения! Когда моя дочь будет выходить замуж, она поедет на отличной четверке серых лошадей, какая только найдётся у извощиков. Я так думаю, что ваш молодой друг слишком пристрастился к деньгам, Брандон, я так и Мёгфорду сказала.

Но это только вопрос вкуса. Мистрисс Мёгфорд, например, нарядилась в зелёное атласное платье и в розовый тюрбан когда другия дамы были в серых платьях. Короткость между нашими семействами разстроилась тотчас после свадьбы Филиппа; я с сожалением должен сказать, что мистрисс Мёгфорд считала нас скупыми, а она терпеть не могла таких людей.

Новобрачную расцаловали. Она уехала с новобрачным; с ними не было ни лакея, ни горничной. Путь счастливой четы лежал на Кэнтербёри, Филькестон, Булонь, Амьен, Париж, а может быть и на Италию, если у них достанет денег. Пока типографщик и сам Мёгфорд взялись исполнять обязанность Филиппа по газете. Сколько было у новобрачных в кошельке на эту поездку? Это не наше дело. Но обладая молодостью, здоровьем, счастьем, любовью, наши молодые друзья, я думаю, не могут быть недовольны. Прощайте, Бог да благословит вас_} Я видел глаза Филиппа и слышал нежный голос Шарлотты.

С нетерпением ожидали мы писем от молодых. Наконец прибыло письмо и так как в нём нет секретов, то я привожу его вполне:

"Дорогие друзья (вы для нас дорогие друзья и будете таковыми, пока мы живы). здоровы и счастливы. Филипп говорит, что я не должна безпрестанно подчоркивать слова, но я никак не могу. О! как весело видеть Филиппа счастливым! Если он счастлив, счастлива и я. Я дрожу при мысли, как мы счастливы. Он сидит напротив меня и курит сигару. Какой у него благородный вид! Я люблю когда он курит. Я сходила в нашу комнату и принесла ему сигару. "Шарлотта, если я скажу тебе, принеси мне твою голову, то ты велишь отрезать eё". Скажите пожалуйста, не обещала ли я три дня тому назад любить его, уважать и повиноваться ему и неужели же мне нарушить это обещание? Я надеюсь, что я всю жизни буду держать моё обещание. Нам понравился Кэнтербёри столько же, как милый Уэстминстер. Мы наняли коляску и сделали великолепную поездку в Фолькестон, а на море Филипп был болен, а я нет. Он был такой смешной и ужасно не в духе; я в первый раз исполняла обязанность сиделки. Мне хотелось бы, чтоб он был немножко болен иногда, чтоб я могла ухаживать за ним. Мы были в таможне в Булони и я вспомнила, как два года назад я была тут вместе с бедным папавсё, как будто это случилось вчера. Помните, мы гуляли однажды и вы сказали мне: "Шарлотта, едет пароход". А я сказала: "Какой пароход?" "Филипп", говорите вы. "Вот он дымится". Он и подошол с трубкой во рту. Если бы вы не были добрейшей женщиной на свете, мне было бы стыдно писать к вам такой вздор!

"Подумайте: мистрисс Брандон связала мне кошелёк, который подарила мне, когда мы уехали с милого, милого Королевского сквэра, а когда я раскрыла кошелёк, и нашла в нём пять соверенов! Филипп произнёсь ругательство (как он всегда делает когда растрогается) и сказал, что эта женщина ангел и что мы должны сохранить эти соверены и никогда их не менять. Ах, как я рада, что у моего мужа есть такие друзья! Я буду любить всех, кто любит его - вас больше всех. Не через вас ли досталась мне это благородное сердце? Филипп говорит, что небо дало такое великое сердце мистрисс Брандон, что она должна иметь и высокий разум. Если любовь к Филиппу значит мудрость, я знаю кого-то кто будет очень мудр.

"Филипп сказал, что если я не тороплюсь видеться с мама, то мы можем провести целый день в Амьене. Мы были в соборе. О! как я молилась, чтоб небо дало мне силы посвятить Филиппу всю мою жизнь, любить его всегда, ухаживать за ним в болезни, утешать в горести. Я буду не для того, чтобы сравниться с ним умом - на это могут надеяться немногия женщины - но чтоб я могла лучше понимать его и быть для него подругой более его достойной. Желала бы я знать, много ли на свете таких талантливых мущин как наши мужья? хотя Филипп так скромен, что говорит будто он совсем не талантлив. А и знаю, что он талантлив и выше многих других. Я ничего не говорила, но я всё слушала на Королевском сквэре; и некоторые бывавшие у вас и много о себе воображавшие казались мне дерзки, суетны и ничтожны, а другие казались принцами. Мои Филипп принц. Ах, милый друг! не должна ли я думать с признательностью, что я сделалась женою настоящого джентльмэна! Добрый, храбрый, благородный Филипп! Честный и великодушный, неспособный к обману.

"Мы написали к мама а находит, что у мадам Валантиноа еще дороже чем у баронессы. Она говорит, что она узнала, что настоящее имя мадам Валантиноа - Корнишон, что у ней ужасная репутация и что у ней в доме плутуют в экартэ. Она хочет оставить мадам Валантиноа, как только детей, у которых корь, можно будет перевезти. Она не велела мне ездить в ней, к Валантиноа, и принесла Филиппу 12 фунтов стерл. 10 шилл. пятифранковыми монетами, которые она положила перед ним на стол и сказала, что это первая четверть моего дохода. Еще срок не настал. "Но неужели вы думаете, что я захочу быль обязана такому человеку как вы!" Филипп пожал плечами и спрятал свёрток с серебряными монетами в ящик. Он не сказал ни слова, но разумеется, я видела, что ему было неприятно. " - Что мы сделаем с твоим богатством, Шарлотта? сказал он, когда ушла мама. Мы истратили часть этих денег в ресторане Вери, куда мы взяли и добрую баронессу. Ах, как эта женщина была добра во мне! Ах, как я страдала в этом доме, когда мама хотела разлучить меня с Филиппом! Мы прошли мимо и видели окна той комнаты, где разыгралась та страшная, страшная трагедия. Филипп погрозил кулаком зелёным сторам. " - Великий Боже! сказал он: - как я тогда страдал! Я не злопамятен, я никому не хочу мстить, но я никогда не могу простить, никогда!" Часто мне представляется во сне эта ужасная трагедия, как его отнимают у меня и мне кажется, что я умираю! Когда я была у вас, я часто боялась ложиться спать, чтобы не видать этого ужасного сна, и клала его письмо под изголовье, чтобы ощупывать его ночью. А теперь! Никто не может нас разлучить - о, никто! до самой смерти!

"Он водил меня на свою прежнюю квартиру и мы подарили мальчику, натирающему полы, пять франков из моих денег. Потом мы пошли в кофейную напротив Биржи, где Филипп писал письма, а потом в Палэ-Рояль, где нас ждала баронесса, а потом в театр, а потом к Тортони есть мороженое. А потом пешком домой под сотнею миллионов блестящих звезд, по аллеям Элисейских Полей, по которым Филипп к нам приходил, мимо фонтанов, сиявших под серебристой луной. Ах, Лора! желала бы я знать была ли серебристая луна так счастлива, как ваша любящая и признательная

P. S. (Рукою Филиппа Фирмина).

"Мои любезные друзья. - Я там счастлив, что это походит на сновидение. Я смотрел как Шарлотта писала, писала целый час, и спрашивал себя и думал: "правда ли это?" Наконец я убедился в истине, смотря на бумагу и на подчоркиваемые ею слова. Мои любезные друзья, что я сделал в жизни, за что мне подарили ангела? Одно время сердце моё было чорно и мстительно, она явилась и спасла меня. Любовь этого создания очищает меня и... и я думаю, что это все. Я думаю, что мне только хотелось сказать, что я счастливейший человек в Европе. Когда мы к вам будем писать, куда нам адресовать к вам письма? Мы сами не знаем куда мы поедем. Нам писем не нужно. Но мы тем не менее признательны нашим милым, добрым друзьям и нас зовут