Приключения Филиппа в его странствованиях по свету.
Глава XXXIX. В которой многие имеют неприятности

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Приключения Филиппа в его странствованиях по свету. Глава XXXIX. В которой многие имеют неприятности (старая орфография)

Глава XXXIX

В КОТОРОЙ МНОГИЕ ИМЕЮТ НЕПРИЯТНОСТИ

Если бы Филипп и его друг прошли по Высокой улице, отправляясь к дому Сестрицы, они увидали бы Гёнта в очень неудовлетворительном расположении духа идущого под надзором полицейских. Уличные мальчишки бежали за пленником и его стражей и делали саркастическия замечания на счот обоих. Наружность Гёнта не улучшилась с тех пор как мы видели его. С грязным лицом, в грязной рубашке шол он по улицам в судье.

Вы, без всякого сомнения, забыли рассказ, появившийся в утренних газетах через два дня после приключений в Торнгофской улице.

"Середа. - Томас Тёфтон Гёнт, называющий себя пастором, был приведён к мистеру Биксби и обвинён полисмэном № 25 в том, что он был пьян и безпорядочно себя держал во вторник вечером и старался угрозами и силою войти в дом на Торнгофской улице, из которого его выгнали в нетрезвом и в самом неприличном состоянии.

"Когда его привели в полицию, мистер Гёнт предъявил жалобу с своей стороны на то, что его лишили сознания посредством какого-то снадобья в доме в Торнгофской улице и украли вексель в 386 фунтов, данный в Нью-Йорке одним лицом и подписанный Ф. Фирминомь, адвокатом в Темпле.

"По свидетельству друзей и жильцов мистрисс Брандон, которая отдаёт в найаы квартиры, и мистера Филиппа Фирмина, отозвавшагося, что он не подписывал никакого векселя, обвинение было не принято судьёй по недостатку доказательств."

Показание Филиппа Фирмина, что он не давал никакого векселя, было сделано им не без нерешимости и только по усиленной просьбе его друзей. Это были сделано не столько для судьи, сколько в предостережение пожилому господину в Нью-Йорке, чтоб он не подделывал более подписи своего сына. Я боюсь, что между Филиппом и его родителем сделалась холодность, вследствие поведения молодого человека. Доктор не предполагал, что сын бросит его к минуту нужды. Он всё-таки прощал Филиппу. Может быть, после его женитьбы другое влияние действовало на него, и проч. Родитель делал разные замечании в этом же роде. Человек, который берёт у вас деньги, натурально обижается, если и сделаете ему упрёк; вы оскорбляете его чувство деликатности, протестуя против того, что он засовывает руку в ваш карман. Изящный доктор в Нью-Йорке продолжал говорить о своём сыне, плачевно качая головой; он говорил, а может быть и думал, что неблагоразумие Филиппа было отчасти причиною его изгнания. Но всё-таки мы выиграли главное. На доктора в Нью-Йорке подействовало предостережение и он уже не подделывал подписи сына на векселях. Доброму Гуденофу были возвращены его деньги. Он говорил, что воровство его сиделки было высоким и мужественным воинским подвигом.

Итак, после своей женитьбы Филипп был довольно счастлив. В нужде его не оставляли друзья. В минуту опасности он нашол помощь и облегчение. Хотя он женился без денег, судьба послала ему достаточные средства. Но теперь его ждали тяжолые испытания; и тяжолые испытания, о которых мы говорили, были сносны и он давно их пережил. Всякий человек, игравший в жизнь или в вист, знает как одно время у него будут хорошия карты, а потом совсем ни будет козырей. После того как наш друг оставил гостеприимную кровлю Сестрицы и переехал в дом за Мильманской улице, счастье как будто оставило его.

… и ревновала в этому доброму существу, признавалась впоследствии бедная Шарлотта в разговорах с своими друзьями: - но наше счастье изменилось, когда мы переехали от нея, в этом я должна признаться.

Может быть, когда Шарлотта была в доме мистрисс Брандон, заботливость Сестрицы делала для Шарлотты гораздо более, чем знала она сама. Мистрисс Филипп имела самый простой вкус и на себя ничего лишняго не тратила. Даже удивляться надо было, соображая её небольшую трату, как мило всегда была одета мистрисс Филипп. Но детей своих она наряжала, шила день и ночь, для их украшения, и в ответ на увещания старших своих приятельниц возражала, что детей невозможно одевать дешевле. При малейшем нездоровьи их, она посылала за доктором, не за достойным Гуденофом, который приезжал даром и труниль над её испугом и безпокойством, но за милым мистером Блэндон, у которого было чувствительное сердце, который сам был отцом и поддерживал детей пилюлями, микстурами, порошками. Сочувствие Блэнда было очень утешительно, но оказывалось очень дорогим в конце года. Счоты по хозяйству также очень увеличились с тех пор, как мистер и мистрисс Филипп переехали из Торнгсфской улицы.

обманута самым неловким лицемером на свете. Только как она в лицемерстве была искуснее своего супруга, она притворилась обманутой и играла свою роль так хорошо, что бедного Филиппа смущала её весёлость, и он начал думать, что жена равнодушна к их несчастью. Ей не следовало так улыбаться и быть такою счастливой, думал он, и по обыкновению жаловался на свою судьбу своим друзьям. - Прихожу домой, терзаемый безпокойством и думая об этих неизбежных счотахь, но смеюсь и обманываю Шарлотту и слышу, как она поёт, хохочет и болтает с детьми. Она ничего не примечает. Она не знает, как домашния заботы терзают меня. Но до замужства она знала, говорю вам. Если я имел какую-нибудь неприятность, она угадывала. Если я чувствовал себя не совсем здоровым, вам надо бы вилеть испуг на её лице. "Филипп, милый Филипп, как вы бледны!", или: "Филипп, как у вас горит лицо!" или: "вы наверно получили письмо от вашего отца. Зачем вы скрываете это от меня, сэр? Вы никогда не должны скрывать, - никогда!" И в то время, когда забота грызет мне сердце, я смеюсь так натурально, что она не подозревает ничего и встречает меня с лицом выражающим, полное счастье! Мне не хотелось бы обманывать её. Но это досадно. Не говорите мне. Досадно не спать всю ночь, терзаться заботами весь день, и иметь жену, которая болтает, поёт и смеётся, как будто на свете нет ни сомнений, ни забот, на долгов. Если бы у меня сделалась подагра, а она смеялась бы и пела, я не назвал бы этого сочувствием. Если бы меня арестовали за долги, а она пришла бы с хохотом в долговое отделение, я не назвал бы этого утешением. Зачем она не сочувствует? Она должна сочувствовать. Бетси, наша служанка, старик, ксторый приходит чистить сапоги и ножи, знают в каком стеснённом положении я нахожусь. А моя жена поёт и танцует, когда я стою на краю раззорения, ей-богу, она хохочет как будто жизни - комедия!

Мущина и женщина, которым Филипп поверял свой огорчения, покраснели и в смиренном молчании повесили головы. Они были счастливы в жизни и, кажется, очень довольны сами собой и друг другом. Женщина, не делающая ничего дурного, управляющая своим домом и семьёй, как моя… как жена покорнейшого слуги читателя, часто становится - надо ли говорить? - слишком уверенной в своей собственной добродетели и в справедливости своего мнения. Мы, добродетельные люди, любим подавать советы и значительно эти советы ценим. Когда Филипп жаловался нам на веселость и живость своей жены, когда он с горечью ставил в контраст её легкомыслие и беззаботность с своим унынием и сомнением, главные друзья Шарлотты были поражены стыдом.

- О, Филипп! милый Филипп! сказала советница, взглянув на своего мужа раза два, пока говорил Фирмин:- Шарлотта делала это, потому что она незаносчива и слушается советов своих заносчивых друзей. Она знает всё и её нежное сердечко наполнено опасением. Но мы советовали ей не выказывать озабоченности, чтоб не тревожить её мужа. Она нам поверила, и скрывает своё безпокойство, чтоб не увеличить ваше, и встречала вас весело, когда её сердце полно опасений. Теперь мы думаем, что она поступила дурно, но она это сделала, потому что она простодушна и поверила нам, а мы подали ей дурной совет. Теперь мы видим, что между вами всегда должно было бы быть полное доверие.

… сказала Лора, взглянув на мужа.

- Вы понимаете, вмешался её муж: - если вы… то есть, если мы можем…

- Молчите! заревел Фирмин с лицом сияющим счастьем. - Я знаю, что вы хотите сказать. Вы нищий хотите предложить мне денег! Я вижу это по вашему лицу. Но мы постараемся обойтись без этого. А право стоит почувствовать бедность для того, чтобы найти таких друзей, каких имею я, и разделить её с таким милым существом, какое ждёт меня дома. А я не буду больше обманывать Шарлотту. Я на это не мастер. Прощайте; я никогда не забуду вашей доброты, никогда!

Хотя в доме на Мильманской улице не было и пяти фунтов, во всем Лондоне не было в этот вечер двух людей счастливее Шарлотты и Филиппа Фирмин. Если друг наш имел неприятности, то за то у него были и огромные утешения. Счастлив и бедняк, если у него есть друзья, которые ему помогают, любят его и утешают в его испытаниях.