Фабиола.
Глава XXIX

XXIX

А что же Фабиола? Смерть Себастьяна нанесла ей жестокий удар. Шатаясь, добралась она до квартиры Ирины и упала в кресло. Вокруг нее все плакали и молились. Но Фабиола не умела молиться, в ее горести было что-то роковое, безнадежное. Она не плакала, а безмолвно сидела, сложа руки, как статуя. Через некоторое время пришел священник и начал тихо разговаривать с Ириной и Дарьей. Фабиола видела, что их лица просияли, будто озаренные надеждою. Ее это ударило так больно, что она встала и, поспешно простясь с хозяйками, отправилась к себе.

Что ее ожидало дома? Пустые, хоть и богатые комнаты, роскошь, угодливость рабынь, но все это казалось ей отвратительным; ни друзей, ни родных у нее не было, а те, которые еще оставались, жили светскою жизнью и не поняли бы ни ее чувств, ни стремлений, ни горя. Она вспомнила об Агнии.

Агния поймет и разделит ее страдания! Фабиола намеревалась послать за ней, когда в комнату вошла Грая и подала ей записку. Фабиола прочла ее и вскочила, как безумная. Она схватила себя за голову, побежала и тотчас, не дойдя до дверей, вернулась назад. Глаза ее блуждали; на бледном лице, казалось, не оставалось ни кровинки. Она не могла произнести ни слова. Грая смотрела на нее со страхом, но не смела задавать вопросов своей госпоже. Наконец Фабиола спросила:

- Кто принес записку?

- Солдат, - ответилаГрая.

- Позови его сюда!

Солдат вошел, и при виде окружавшей Фабиолу роскоши с недоумением оглядывался и переминался на одном месте с ноги на ногу.

- Откуда ты? - спросила у него Фабиола.

- Я из тюрьмы Туллия и состою в страже.

- Кто тебе дал записку? - - Сама Агния.

- Так она в тюрьме? Не может быть! За что? Каким образом?

- Говорят, будто на нее донес Фульвий, обвиняя ее в том, что она христианка!

- Это неправда! Я могу поручиться за нее. Вот тебе за труды, ступай обратно в тюрьму и скажи Агнии, что я сейчас приду к ней.

Фабиола быстро оделась в самое простое платье, накинула плащ и одна отправилась в тюрьму; там ее ввели в отдельную камеру, в которую заключили Агнию.

- Что это значит? - воскликнула Фабиола, бросаясь на шею к своей родственнице.

- Как видишь! Несколько часов тому назад меня задержали и привели сюда.

- Так этот негодяй Фульвий отважился мстить тебе? Но увидим еще, кто восторжествует! У нас с тобою немало связей. Я сейчас же иду к Тертуллию и расскажу ему обо всем, опровергнув клевету.

- Какую? - спокойно спросила Агния.

- Ту, которую возвели на тебя; будто ты христианка.

- Да, благодарение Богу, я христианка, - сказала Агния и перекрестилась.

Эти слова уже не поразили Фабиолу. Она уже не дивилась. Разве Себастьян, которого она считала лучшим и умнейшим из людей, не был христианином? Могло ли удивить ее, что Агния христианка? Агнию она ставила очень высоко. Она считала ее чистейшею и добрейшею из всех женшин. Спокойствие, ясность Агнии также не удивляли ее: такими видела она Ирину и Дарью. Фабиола только содрогнулась при мысли о том, что ожидает Агнию, и опустила голову. Безмолвно стояла она перед своей молодой родственницей.

- Давно ли? - наконец спросила она ее.

- С рождения; мать моя христианка и крестила меня. Меня воспитывали в христианской вере.

- И ты скрывала это от меня и ничего мне не сказала?

ты ненавидела и презирала нас.

- Это правда, Агния, но я не знала тогда христиан. Если бы ты и Себастьян сказали мне, что вы христиане, я бы не поверила никакой клевете. Я знала, какие вы люди! Любовь моя к вам оказалась бы сильнее всяких предрассудков..

- Едва ли! - возразила Агния, - Это теперь тебе так кажется. Сколько умных, сколько добрых людей в Риме верило и верит слухам, которые распускают наши враги.

- Хорошо, Агния, теперь не время рассуждать, надо действовать. Пусть Фульвий докажет, что ты христианка. Доказательств ведь он не имеет?

- Они ему и не нужны. Я уже призналась, и завтра опять публично признаюсь.

- Да! Меня будут допрашивать, чтобы избежать огласки, так как я принадлежу к одной из самых богатых и благородных фамилий. Чего же ты испугалась? Почему ты смотришь на меня такими страшными глазами?

- Так что же?

Фабиола чувствовала, что сердце ее охватило новое, незнакомое ей доселе чувство; она бросилась на шею Агнии и зарыдала на ее груди.