Сфинкс

В моем пристанище, в углу, пока моя причуда длилась,

Мне Сфинкс прекраснейшая мнилась

сквозь переменчивую мглу.

Недвижна, неосквернена - ничто ей смена дня и ночи,

Ход лун и солнц! - сомкнувши очи,

не вздрогнет, не вздохнет она.

Луна в назначенный черед

на серый цвет меняет медный,

И гостью луч рассвета бледный на том же месте застает.

Рассвет спешит сменить закат, сон уступает место яви,

Но, словно в золотой оправе,

она все так же прячет взгляд.

Исподтишка взирает, ей уютно на китайском ложе,

Но желтый мех ее встревожен до самых кончиков ушей.

Очнись! мой сенешаль! Отмерь

Чарующее изваянье! О! полудева, полузверь!

О! Сфинкс любимая, очнись!

К моим коленям ляг игриво,

Позволь погладить твой загривок,

пятнисто-бронзовая рысь!

Позволь твоих коснуться лап,

позволь ласкать твой хвост, как аспид

В клубок свернувшийся, когда спит

он полунемощен и слаб.

Века тебе принадлежат, а на моем веку успели

Лишь двадцать лет^[2] густую зелень

сменить на праздничный наряд.

Ты письмена, их смысл вкусив,

могла читать на обелиске,

К тебе являлись василиски,

к тебе являлся гиппогриф ^[3].

Ты знала, сколько тяжких мук Изида^[4] вынесла? Ты знала,

^[5] трепетала в силках Антониевых рук;

Роняла жемчуг в свой бокал,

с притворным наблюдала страхом,

Как из реки роскошным взмахом

проконсул рыбу извлекал.

Ты помнишь белый катафалк и лик застывший Адонисов

И как тебя меж кипарисов вел в Гелиополь^[6] Аменалк^[7]?

Ты знала Тота^[8] грозный лик,

беглянки Ио^[9] скорбный выдох

И в островерхих пирамидах Египта высохших владык?

Глазами темными взгляни, займи чарующей беседой

Мой разум дремлющий! Поведай все то, что видели они!

Поведай, как среди песков брела Святая Дева с сыном,

И в знойном мареве пустынном

ты им дарила тень и кров.

Поведай, как в тиши ночной

Как в желтой барке Адриана смеется юный Антиной^[10],

Как, пряча алчущий оскал,

томилась страстью, с жаждой схожей,

Когда невольник светлокожий

твой взор пылающий сковал.

Как в лабиринте, где сокрыт

веками чей-то облик бычий^[11],

Ты, соблазненная добычей,

скользила вдоль гранитных плит,

Когда сквозь алый коридор пронесся ибис, сея ужас,

И капал, собираясь в лужи,

смердящий сок из мандрагор^[12],

Как плакал сонный крокодил^[13],

жестокой жаждою измучен,

Когда к ближайшей из излучин

стремился, выбившись из сил,

Как у жрецов их мерзких змей

таскала ты, жрецы в бессильи

Тебе проклятия сулили все изощреннее и злей.

Кто был вместилищем, сосудом

твоих неистовых страстей?

Перед тобою, толст и вял, гигантский ящер ползал или

Грифон^[14] с тобой в прибрежном иле,

расправив крылья, возлежал?

Или входил, окутан мглой, гиппопотам в твое владенье?

Или страдал от вожделенья дракон, отвергнутый тобой?

Или, постыдный смрадный грех

деля с Химерой^[15] исступленно,

Из своего низвергла лона кошмарный плод былых утех?

Или Нерея дочерей^[16] ждала в ночи нетерпеливо,

Искала алчно и стыдливо свет их опаловых грудей?

Или на твой молящий зов бежал гонец Левиафанов,

И ты, надеждою воспрянув,

ждала сидонских пришлецов?

Или, когда скудел закат, скользила ты по горным тропам

чей торс был черен, как гагат?

Или тогда, как свет зари гас в утомленном сером Ниле

И поднимались в тучах пыли из-под руин нетопыри,

Ты, лаз нашарив между плит,

в кругу отверженных и парий

Устраивала лупанарий^[17] внутри уснувших пирамид

Так, что на фоне стен сквозь мрак

вздымались крашеные маски?

Или твои изведал ласки роскошнорогий Трагелаг^[18]?

Или владыка мух^[19] пленил

тебя чумным, тлетворным смрадом?

Или же Пашт^[20] пленила взглядом,

таящим сумрачный берилл?

Или тебя Адонис влек, хотя сильней не знала чар ты

Посланца ветреной Астарты^[21]?

А может, ассирийский бог^[22]

чьи крылья тлели сердоликом

Над ястребиным хищным ликом,

пунцовой стянуты каймой?

Или слагал к твоим стопам медово-сладкие нимфеи^[23]

И, пред тобой благоговея,

склонялся грозный Апис^[24] сам?

Ты не любила? На устах твоих усмешка! Не юродствуй!

Я вижу, ты делила одр свой

с Амоном^[25] в нильских тростниках!

Гиппопотамы, сбросив ил,

трубили с выдохом гортанным,

Когда он, нардом и тимьяном благоухая, проходил.

Он шел рекой^[26], прекрасен, как

галера в боевой оснастке,

Доспехов глянцевые краски рассеивали полумрак.

У ног твоих закончив путь,

он ждал рассвет, смирив желанья,

ласкал твою нагую грудь.

Ты поцелуем страстным жгла уста влюбленного Амона,

Ты у его стояла трона и тайным именем^[27] звала.

Шептала ты ему слова о неких страхах безотчетных,

Над кровью жертвенных животных

учила тайнам волшебства.

Амон! Амон тебя любил! Ты с той же древнею ухмылкой

Его дарила страстью пылкой

там, где лежал великий Нил.

Его чела ночная тень не омрачала, мрамор тела

Сиял, луна пред ним бледнела,

и наполнялся светом день!

Желтела ткань его волос,

как геммы с отблеском шафрана -

Те, что купец из Курдистана

в одеждах спрятанными вез.

Как пена юного вина, его лицо белело, бездна

Морей была не столь небесна, как глаз его голубизна!

тончайших вен, и нить жемчужин

Сжимала кольцами все уже его широкую гортань.

Порфир^[28] и жемчуг обращал своим величием во прах он,

Но грудь его чудесный яхонт дыханьем моря освежал.

Впитавший чары бездны, он

из глубины колхидских впадин

Ныряльщиками был украден,

колдунье^[29] в дар преподнесен.

Следя за выносом божниц, вперед летели корибанты^[30],

Склонялись серые гиганты,

втираясь в упряжь колесниц.

Нубийцев смуглых ряд дрожал,

вздымая тяжкие помосты,

Где он среди павлинохвостых располагался опахал.

Ему среди своих поклаж везли торговцы стеатиты,

Беднее, чем из хризолита, его уста не знали чаш.

В ларцах самшитовых везли ему роскошные наряды,

^[31] несли.

Всенощно не смыкая глаз, сто сот жрецов ему служили,

Сто сот светильников коптили алтарь Амона - а сейчас

Стоит в руинах древний храм,

и со своим отродьем змеи,

Плоть на палящем солнце грея,

снуют по розовым камням.

В тени разрушившихся врат таятся сонмища шакалов,

Сатиры с древних пьедесталов от дикой похоти кричат.

Макаки с лицами блудниц

ждут на колоннах перистиля^[32],

Пока их камень не распилят стволы растущих шелковиц.

Развеян бог - и здесь, и там

сейчас песок над ним струится,

Его гранитную десницу среди песков я видел сам^[33].

Амона каменная грудь вздымает тяжкие барханы,

Встают на отдых караваны,

не в силах свой закончить путь.

И молча смотрит бедуин, бурнус откинув желто-черный,

тебе когда-то паладин^[34].

Иди, ищи в седых песках останки бренные, омой их

В росою сдобренных настоях,

и жизнь вдохни в остывший прах.

Останки бренные найди! И всей неистовостью страсти

В камнях, распавшихся на части, огонь желанья возбуди!

Расправь его льняную прядь -

ведь ваша страсть была взаимна! -

Его черты сирийским гимном

и маслом нардовым разгладь!

Для уст поблекших извлеки из ягод красящие смеси

И для его бесплодных чресел ты ткань пурпурную сотки!

Вернись в Египет! Кровь свою

один лишь Бог доныне пролил

И плоть свою терзать позволил Центурионову копью.

Но, страсть делившие с тобой,

они не умерли: как прежде

Застыл у врат в слепой надежде

Анубис^[35]

Все так же высохший Мемнон^[36]

глядит окрест безвеким взглядом

И издает, не видя рядом тебя, отчаяния стон.

Нил в ложе илистом затих, твоей утраты не приемля,

И оросить не хочет землю, вновь не увидев глаз твоих.

Они, когда ты к ним придешь,

в цимбалы будут бить ликуя,

Твой рот искать для поцелуя и слушать голос твой…

Так что ж

Ты медлишь? Свой ковчег волне

предай и следуй без раздумий

В Египет! Или ласки мумий тебя пресытили вполне?

Тогда среди поблекших трав

преследуй льва нетерпеливо

И, намертво вцепившись в гриву,

ты обладать собой заставь!

От ласк устав, исподтишка вонзи в его нагое горло

Так, чтобы хрип оно исторгло,

два белых мраморных клыка.

Промчись на нем в порыве страсти

через ворота древних Фив.

Ласкай полос его янтарь и, если он отвергнет игры,

Тогда заносчивого тигра ты лапой яшмовой ударь!

Не мешкай, Сфинкс! Я изможден

твоей ленивою повадкой,

Мне твой гнетущий взгляд украдкой

сулит забвение и сон.

Твой вздох тревожит слабый свет,

огонь мерцающий коварен,

На коже пятнами испарин лежит его ужасный след.

Твои глаза - как две луны

в озерах призрачных^[37]. Как жало,

Язык колеблется устало под звуки призрачной струны.

Твой жуткий пульс вселяет страх,

и черный зев твоей гортани -

Как дыры, выжженные в ткани на сарациновых коврах.

Спеши! Бледнеет небосвод, устали звезды серебриться,

^[38].

Гляди! Рассвет дрожит вокруг

позолочённых циферблатов^[39],

День настает, уныл и матов, под капель падающих звук.

Какое пагубное зло, отведав макового зелья,

Тебя в студенческую келью каким соблазном завлекло?

Мою свечу сквозь мрак узрел

какой безгласный искуситель

И, осквернив мою обитель, тебя назначил мне в удел?

О! разве грех мой так жесток, что проклят я, и неужели

Авана, Фарфар^[40] оскудели, и ты явилась в мой чертог?

Оставь меня, ужасный зверь! Исчадье мерзкое Ехидны!

Прочь! Ты - источник чувств постыдных,

во мне разбуженных теперь!

Ты обращаешь веру в ложь

губительным тлетворным нравом,

И Аттис^[41] с лезвием кровавым со мною более чем схож.

Ты лжива! Ждет седой Харон

Пока с соблазном я не свыкся, оставь меня: я верю, Он,

Принявший муку на кресте,

пред Кем склоняюсь я смиренно,

От неминуемого тлена спас всех, томящихся в тщете.

Марсель Швоб (1867-1905) - французский писатель-символист, друг Уайльда и переводчик его произведений на французский язык.

…двадцать лет… - Здесь Уайльд повторяет почти дословно строки из стихотворения «Равенна», за которое получил Ньюдигейтскую премию, учрежденную в 1806 г. в Оксфордском университете антикваром Роджером Ньюдигейтом и присуждаемую ежегодно за лучшую поэму на английском языке: «…И слаб глагол / Увидевшего, как сменен камзол / Июньский на осеннюю ливрею, - / В двадцатый раз» (Перевод О. Кольцовой.) Возможно, эти строки являются также отголоском фразы Теофиля Готье: «О! Мне, пожалуй, понадобится сто тысяч веков небытия, чтобы отдохнуть от усталости, скопившейся за двадцать лет жизни». («Мадемуазель де Мопен», гл. 5. Перевод Е. Баевской.)

Гиппогриф - мифическое существо: полуконь, полугрифон. При этом грифон в греческой мифологии чудовищная птица с орлиным клювом и телом льва.

Изида (Исида) - в египетской мифологии богиня плодородия, материнства, символ женственности, семейной верности.

Египтянка - имеется в виду Клеопатра. В следующей строфе Уайльд вспоминает два эпизода истории ее любви к Антонию. Однажды Клеопатра растворила в бокале с уксусом редчайшую жемчужину и выпила его, чтобы продемонстрировать своему возлюбленному, насколько она расточительна в любви.

Второй эпизод описан у Плутарха: «Как-то раз он [Антоний] удил рыбу, клев был плохой, и Антоний огорчался, оттого что Клеопатра сидела рядом и была свидетельницей его неудачи. Тогда он велел рыбакам незаметно подплывать под водою и насаживать добычу ему на крючок и так вытащил две или три рыбы. Египтянка разгадала его хитрость, но прикинулась изумленной, рассказывала об этом замечательном лове друзьям и приглашала их поглядеть, что будет на другой день. Назавтра лодки были полны народу, Антоний закинул лесу, и тут Клеопатра велела одному из своих людей нырнуть и, упредивши рыбаков Антония, потихоньку насадить на крючок понтийскую вяленую рыбу. В уверенности, что снасть не пуста, Антоний вытянул лесу, и под общий хохот, которым, как и следовало ожидать, встретили ‘добычу’ все присутствующие, Клеопатра промолвила: ‘Удочки, император, оставь нам, государям фаросским и канопским. Твой улов - города, цари и материки’».

Гелиополь (Гелиополис, Илиополь) - один из крупнейших городов Древнего Египта, расположенный в дельте Нила.

Тот - в египетской мифологии бог мудрости, счета и письма. Тот изображался с головой ибиса, и эта же птица служила иероглифическим знаком его имени. В греческой мифологии отождествлялся с Гермесом Трисмегистом.

Антиной - прекрасный юноша родом из Клавдиополя в Вифинии, возлюбленный и постоянный спутник императора Адриана. Антиной погиб в октябре 130 г. в водах Нила при невыясненных обстоятельствах: как возможную причину называли самоубийство, ритуальную жертву, убийство и несчастный случай. Скорбя о его смерти, Адриан воздвиг ему множество статуй и алтарей, посвятил ему храм в Аркадии, выстроил город Антинополис, учредил праздник в его честь. Его часто изображали в образе Диониса на монетах, геммах, в статуях и бюстах как идеал юношеской красоты.

…лабиринте, где сокрыт, веками чей-то облик бычий… - Уайльд имеет в виду лабиринт на острове Крит, сооруженный по преданию Дедалом, дабы заточить в нем Минотавра, полубыка-получеловека, родившегося от неистовой страсти царицы Крита Пасифаи к белому быку, который по велению Нептуна вышел из моря.

Мандрагора (Mandragora) - род растений семейства паслёновых. Мандрагора - символ колдовства, в особенности (как и Сфинкс) колдовского очарования женщины - прекрасной и манящей, но в то же время безмерно опасной. Мандрагора по поверьям подобна живому существу, ибо, когда ее вырывают с корнем, она издает стоны. Мандрагора - пример одного из многих экзотических слов, которые Уайльд почерпнул в «Искушении святого Антония» Флобера.

Крокодил - в древнеегипетской мифологии часто ассоциировался с Себеком, богом воды и разливов Нила, изобилия и плодородия, который был весьма почитаем в Древнем Египте.

Химера - в древнегреческой мифологии чудовище с головой и шеей льва, туловищем козы, хвостом дракона, порождение Тифона и Ехидны. Первое описание Химеры встречается в шестой песни «Илиады». Убил Химеру, как и было предсказано богами, красавец Беллерофонт, сын Главка. В «Энеиде» Вергилия Химера обитает в преддверии Аида.

…Нерея дочерей… - дочери Нерея, нереиды - в древнегреческой мифологии морские нимфы.

Трагелаг (трагелафос) - вымышленное животное, помесь козы и оленя. В «Искушении Святого Антония»: «И возникает множество разных страшных зверей: Трагелаф - полуолень-полубык».

Оскар Уайльд имеет в виду Ваала, который довольно часто упоминается в Библии. Этим именем обозначались местные боги (властители) отдельных народов и даже городов: Ваалвериф особенно почитался в Финикии; Ваал-Фегор был в почете у моавитян; Вельзевул (бог мух) был божеством в Аккароне, особенно страдавшем от мух, и т. д.

Пашт - в египетской мифологии богиня с головой кошки, называемая также Секет. Ее статуи и изображения в большом количестве представлены в Британском музее. Она жена или женское воплощение Птаха (сына Нефа), творящего принципа, или египетского Демиурга. Поклонялись ей издревле (3000 г. до н. э.), она является матерью азиатской расы, поселившейся в Северном Египте.

Астарта - финикийская богиня плодородия и чувственной любви. Греческая форма ее имени произведена от семитского Иштар. В классическую эпоху Астарта считалась богиней луны. По свидетельству греческих и римских литературных источников Астарту отождествляли с Селеной и Артемидой, а еще чаще - с Афродитой. В египетской иконографии Астарта изображалась воинственной богиней, истребляющей род человеческий.

…ассирийский бог… - Скорее всего, Уайльд имеет в виду Ассура (или Ашшура), одного из сыновей Сима, родоначальника ассириян.

Апис - в египетской мифологии символ плодородия, олицетворение бога Пта, изображался в виде быка, непременные признаки: черная масть, белое пятно определенной формы на лбу, нарост в форме скарабея под языком, часто - с солнечным диском между рогами.

Амон - древнеегипетский бог плодородия, первоначально только в Фивах; позже - бог света, уподобившийся богу солнца Ра и одинаково почитавшийся с ним. С течением времени Амон стал главным богом Египта. Культ Амона проник в Грецию и Рим, где он отождествлялся с Зевсом и Юпитером. Амон изображался в виде человека с бараньей головой, но чаще - восседающим на троне со скипетром в одной руке и крестом в другой.

Он шел рекой… - Уайльд уподобляет Амона в данном случае Христу.

…и тайным именем звала… - Если тайное имя бога становилось известным, его способности творить чудеса уменьшались.

…колдунье… - Уайльд имеет в виду Медею. Медея - дочь колхидского царя, волшебница и возлюбленная предводителя аргонавтов Ясона. С помощью волшебного зелья помогла аргонавтам раздобыть Золотое Руно.

Корибанты - спутники и служители Великой матери богов Реи-Кибелы. Культ корибантов носит экстатический характер. Поклонялись Кибеле в северо-западной части Малой Азии, во Фригии. Вряд ли корибанты могли оказаться в сопровождении Амона.

Мемфис - древнейшая столица Нижнего Египта на западном берегу Нила, построена царем Менесом.

Перистиль - крытая галерея, образуемая с одной стороны рядом колонн.

… - Эта строфа, как и последующие, вызывает в памяти стихотворение Шелли «Озимандия»:

…вдали, где вечность сторожит

Пустыни тишину, среди песков глубоких

Обломок статуи распавшейся лежит.

Из полустертых черт сквозит надменный пламень -

Ваятель опытный вложил в бездушный камень

Те страсти, что могли столетья пережить.

Паладин - доблестный рыцарь, беззаветно преданный своему государю или даме.

Мемнон - в древнегреческой мифологии царь эфиопов, сын богини утренней зари Эос и брата Приама Тифона, участник Троянской войны. Мемнон погиб в единоборстве с Ахиллом и был похоронен в Эфиопии. Изображением Мемнона считали одну из двух колоссальных фигур, воздвигнутых при фараоне Аменхотепе III в Фивах. Поврежденная во время землетрясения, статуя на рассвете издавала звук, который древние отождествляли с голосом Мемнона.

Твои глаза - как две луны в озерах призрачных. - И далее:…как дыры, выжженные в ткани на сарациновых коврах. - Сходное сравнение Уайльд использует в пьесе «Саломея»: «Самое ужасное - это его глаза. Они похожи на черные дыры, прожженные в тирском ковре факелами. Они похожи на черные пещеры, где обитают драконы. Они похожи на черные пещеры в Египте, в которых драконы устраивают свои логова. Они подобны черным озерам, взволнованным неведомыми лунами…» (Перевод П. Петрова.)

…под своды Западных ворот. - Согласно взглядам древних вавилонян на небесном куполе прикреплены небесные светила, и Солнце восходит утром, выходя из Восточных ворот, и заходит через Западные ворота, а ночью оно движется под Землей. Звезды, уходящие под своды Западных ворот знаменуют начало нового дня.

…позолоченных циферблатов… - Вероятно, Уайльд стремится вызвать в памяти читателя вид на древние башни Оксфорда, открывающийся из окна студенческой кельи.

…неужели Авана, Фарфар оскудели… - в Четвертой книге Царств Нееман восклицает: «разве Авана и Фарфар, реки Дамасские, не лучше всех вод Израильских? разве я не мог бы омыться в них и очиститься?» Авана (Амана) и Фарфар (Парпар) - реки вблизи Дамаска. Эти реки с чистой, пригодной для питья водой, орошая окрестности Дамаска, превратили их в прекрасный сад и неслучайно казались Нееману лучше всех вод израильских.

Аттис - во фригийской мифологии бог плодородия, возлюбленный матери богов Кибелы. Кибела из ревности ввергла Ат-тиса в безумие, в припадке которого он оскопляет себя и умирает.

Автор:	Уайльд О. Ф.
Примечание:	Перевод: Михаил Львович Матвеев
Категория:	Поэма