Горькая услада.
Глава тринадцатая

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

-- Ты останешься дома или пойдешь с Марией в кино? - Фернанда задавала Сильвии этот вопрос каждый вечер, слегка варьируя его, и каждый раз Сильвия отвечала:

-- Спасибо, я лучше останусь. Не беспокойтесь...

Она почти не видела Фернанды и старалась как можно реже попадаться ей на глаза, когда та бывала дома. Фернанда всегда была мила с ней, но это не прежняя Фернанда, которая разделяла с ней свой досуг в те давно прошедшие счастливые дни.

Однажды Сильвия случайно встретилась с князем Рамальди. Нино был высокий юноша с такими длинными ресницами, что ему могла позавидовать любая женщина, и с ослепительно белыми зубами. Он очень понравился Сильвии, и они оба оживленно разговаривали, когда в комнату вошла Фернанда.

При виде их она в одно мгновение испытала всю ту горечь, которую только может почувствовать тридцативосьмилетняя женщина, окруженная всегда лестью и преклонением, влюбленная в свою красоту, и которая невыносимо страдает при появлении каждой новой морщинки.

В некотором смысле Фернанда была гораздо красивее Сильвии. У нее была пышная, яркая красота вполне распустившегося цветка, о ее глазах говорили повсюду; у нее были безукоризненные черты лица, - она это знала, - и все же сейчас, стоя на пороге своего экзотического, залитого солнцем, будуара и глядя на Сильвию, она готова была пожертвовать даже своей славой, чтобы получить взамен эту неуловимую грацию еще неопределившихся линий, цвет лица, нежный, как лепестки цветка, необычайно ясные глаза и серебристый смех юности.

Нино и Сильвия весело смеялись, и звук их смеха привел Фернанду в ярость.

Она тотчас же постаралась отвлечь внимание Нино от Сильвии: она думала остаться с ним дома, но теперь отказалась от этого и предложила ему кататься в его автомобиле. Нино, конечно, согласился и попросил Сильвию принять участие в прогулке.

-- Ах, нет, это невозможно! - резко перебила Фернанда. - Девочка обещала кое-что сделать для меня.

После этого глупого объяснения радость Сильвии мгновенно угасла. Она попрощалась и направилась к себе. Закрывая за собой дверь, она услыхала веселый, звучный голос Нино:

-- Но она просто обворожительна, ваша маленькая приятельница!

После этого ничтожного события жизнь шла, как и раньше. Сильвия, окруженная роскошью и комфортом, чувствовала еще больше свое одиночество и пустоту.

Во второй раз Сильвия встретилась с Нино, когда Фернанда, думая, что он еще не вернулся из Милана, поехала с ней кататься в автомобиле. Сильвия управляла автомобилем; она научилась этому под руководством старого Гастона во время своих одиноких прогулок. И надо же, именно в этот день ей не повезло, и она впервые за все время столкнулась с другой машиной. В ней сидел Нино со своим другом, таким же элегантным и жизнерадостным, как и он сам.

С этого дня прогулки в автомобиле прекратились. Нино и его друг Габриэлли постоянно расспрашивали Фернанду о Сильвии и передавали ей приветы, но до девушки все это не доходило.

Фернанда пришла к определенному выводу: необходимо удалить Сильвию, она ей мешает. Фернанда была почти влюблена в Нино, он очень молод и великодушен и, хотя обожает ее сейчас, в достаточной степени легкомыслен, а она очень привязалась к нему.

Она направилась в клинику к Васси и откровенно призналась ему в том, что привело ее сюда, отлично зная, что с ним бесполезно хитрить и стараться скрыть от него истинную причину ее желания избавиться от Сильвии.

Васси молча выслушал ее. Он всего два раза видел Сильвию, и то всего несколько минут.

-- Послушайте, Фернанда, - внезапно сказал он, - леди Дин не стало лучше и не станет так скоро: она вряд ли Поправится раньше, чем через год, а то и два. У нее сильное мозговое переутомление, и она очень близка к помешательству. У них есть какие-нибудь родственники?

-- Я напишу им, - коротко заявил Васси.

Когда он провожал Фернанду к дверям, выражение его липа несколько смягчилось.

-- Я бы не поручился за постоянство Рамальди, - заметил он.

Фернанда красивым гибким движением обернулась к нему, и Васси увидел, что ее прекрасные глаза наполнились слезами.

-- Мой друг, - слегка дрогнувшим голосом сказала она, - именно потому, что я знаю это, я хочу извлечь из настоящего как можно больше радости. Знаю, что я ужасная эгоистка и выгоняю из дому девочку, которая совершенно одинока. Это гнусно, не правда ли? Все это так, но поймите, она молода, а я нет, - у нее еще вся жизнь впереди, а у меня уже все в прошлом. А между тем, жизнь так коротка. До свидания, милый друг, осуждайте, браните меня, презирайте даже - но пожалейте хоть немного.

Васси проводил ее до автомобиля и, открыв для нее дверцу, услыхал, как кто-то из прохожих воскликнул:

-- Это - Фернанда. Как она прекрасна!

Вернувшись в свой кабинет, он тотчас же написал письмо лорду Россмиту, в котором подробно изложил все факты и предложил ему приехать в Париж для переговоров.

Через неделю прибыло ответное письмо от поверенного Россмита, который сообщал, что в субботу будет в Париже. Как раз в тот момент, когда Васси кончил читать это письмо, ему доложили о приходе поверенного.

Килдер был коренным ирландцем: он любил поговорить, любил хорошее вино и хороших лошадей и, кроме всего этого, красивых женщин. Ему было около сорока лет; у него были черные волосы, синие глаза и постоянно синие щеки и подбородок, хотя он весьма тщательно брился.

Больше всего на свете поверенный ценил удобства и поэтому носил мягкий воротничок и огромные ботинки: он был всегда хорошо настроен и очень приветлив.

Он понравился Васси с первого взгляда. Доктор угостил его отличным коньяком и изложил суть дела.

-- Видите ли, - с подкупающей искренностью сказал Килдер, - имение сейчас находится в таком бедственном положении, что нечего даже надеяться на то, чтобы получить оттуда что-нибудь. Россмит отказался платить за пребывание леди Дин в лечебнице; он говорит, что для этой цели можно продать ее жемчуг. С этим, впрочем, и я согласен. Что же касается остального, то я сделаю все от меня зависящее, чтобы собрать средства к существованию для этой девушки. Лидия, нет, Сильвия - так кажется. В одной песне говорится о Сильвии, у которой лицо, какое можно видеть только во сне.

-- У мисс Дин именно такая внешность, - несколько сухо заметил Васси.

-- Неужели? - весело воскликнул Килдер. - В таком случае очень жаль, что она не выходит замуж, ей это было бы очень легко сделать. А это был бы наилучший выход из создавшегося положения.

-- Но ей всего восемнадцать лет, - возразил Васси и предложил Килдеру сигару. Протягивая ему спички, он спросил: - Что из себя представляет лорд Россмит?

-- Он мой родственник - троюродный брат, - ответил Килдер. - Это не значит, конечно, что мы похожи друг на друга. Как раз наоборот. Вы знаете, ужасно трудно описать Кила - его зовут Килбойн, кстати. Все, что я могу о нем сказать, это то, что ему сорок лет, что у него огненные волосы и горячий характер. Видите ли, Васси, он очень странный, злобный человек, с ним очень трудно иметь дело. И я сам охотно не встречался бы с ним, если бы имел возможность обойтись без него.

-- Где он теперь? - осведомился Васси.

-- Право, не знаю, но уверен, что он и сам в настоящее время не знает, на каком он свете.

-- От времени до времени...

-- И этот пьяница - единственный родственник мисс Дин?

Килдер утвердительно кивнул. Наступило продолжительное молчание, затем Килдер сказал:

-- Нельзя, конечно, сказать, что мисс Дин найдет в замке Россмит уютную обстановку. Дом похож на казарму, так как Кил уже успел спустить самые ценные вещи. Его мать была богатая американка и потратила огромное состояние, чтобы привести в порядок замок и имение. Но после ее смерти все пошло прахом. А жаль, потому что поместьем можно было гордиться. - Он замолчал, потом задумчиво прибавил: - Я буду приезжать туда. Кроме того, там есть Видди и Майк с детьми и много соседей. Можно совершать прелестные прогулки верхом, болото легко можно объехать.

-- Я думаю, будет лучше, если вы повидаете мисс Дин и сами передадите ей все это, - заметил Васси. - Я сейчас позвоню ей и попрошу прийти сюда. Я еще ничего не говорил ей о состоянии матери. Я объясню ей все и скажу, почему принужден был послать за вами. И тогда вы предложите ей Вернуться с вами в Ирландию.

Килдер нервно ходил из угла в угол, ожидая Сильвию: он не был в Париже десять лет и его несколько возбуждало сознание, что он снова здесь.

Перед отъездом у него было очень короткое, но весьма бурное свидание с Россмитом.

-- Но мы обязательно должны что-нибудь предпринять, - решительно заявил ему Килдер.

-- Почему? - сердито буркнул Россмит.

-- Тут не может быть никаких "почему", - горячо возразил Килдер. - Ты это отлично знаешь сам. Твоя сестра в сумасшедшем доме...

-- Тем хуже для нее! - резко перебил Россмит.

-- Но ты не можешь допустить, чтобы ее дочь оставалась одна в Париже без всяких средств к существованию.

Килдер принудил его дать согласие на приезд Сильвии в замок и в тот же день выехал в Париж.

Благодаря свойственному людям его типа оптимизму, он был убежден, что "все наладится". Как именно наладится и что ожидает Сильвию в Ирландии - он себе ясно не представлял. В замке Россмит уже много лет не делали никакого ремонта. Это было очень большое здание, почти совершенно пришедшее в упадок, в котором было тридцать семь спален и огромная, "широкая лестница, по которой один из предков Россмита в дни былого величия съехал в карете, запряженной четверкой. Теперь единственными обитателями замка были старый садовник и его жена.

Однако, несмотря на все это, Килдер уверил себя, что замок Россмит очень живописен и что Сильвии там будет очень хорошо: надо будет постараться только достать для нее лошадь, чтобы она могла ездить верхом.

Некоторое время спустя Сильвия вошла в комнату, вся в черном; маленькая черная шляпа еще резче подчеркивала белизну ее кожи и золотистые отсветы в волосах; ее глаза были широко открыты и казались больше, чем всегда.

"Она похожа на прекрасный нежный цветок", - восхищенно подумал Килдер, крепко пожимая руку Сильвии.

Васси сообщил Сильвии, зачем он позвал ее и зачем приехал Килдер.

Брошенное Килдером замечание:

Ей одинаково безразлично было ехать в Ирландию или куда-нибудь в другое место; теперь ей было все равно, где жить. Поверенный принялся описывать замок Россмит в самых розовых тонах; он любил поговорить и, увлекаясь, никак не мог избежать преувеличений. Из рассказа Сильвия вынесла впечатление, что ее дядя ждет не дождется ее возвращения на родину. "Привези ее, Кил, непременно, и как можно скорее", - так передал Килдер слова Россмита, и это, конечно, было очень вольным толкованием сердитого ворчания его кузена: "Ну и отлично, черт подери! Должна приехать, ну - и пусть приезжает, а меня оставь в покое!"

Сильвия сейчас же представила себе радушный прием, и у нее стало немного легче на душе. Было так отрадно сознавать, что тебя кто-то ждет, что ты возвращаешься, наконец, к себе, в дом своих родных... Она согласилась выехать на следующее утро.

Прощаясь с Сильвией, Фернанда не могла сдержать слез. Она чувствовала угрызения совести за то, что так дурно поступила, и Сильвия поняла это. Они обе отлично понимали и жалели друг друга, и обвиняли во всем неудачно сложившиеся обстоятельства, игрушкой которых они стали. Девушка готова была на большую жертву для тех, кого любила, и поэтому сейчас она не осуждала Фернанду.

Килдер, в том же костюме, что и накануне, заехал за Сильвией. Он понравился ей еще больше, когда принялся шутливо болтать с носильщиками, забавно выговаривая французские слова и коверкая их, как школьник.

Он был очень вежлив и приветлив с ней; но большую часть пути до Лондона провел в коридоре поезда, куря и болтая с пассажирами.

Сильвия почти не помнила Лондона. Они приехали туда в ясный июньский вечер. Виктория показалась Сильвии таинственной и волшебно прекрасной; даже Юсто-Роуд, куда они направились, потому что Килдер снял номера в Лари-отеле, показался ей замечательным местом.

Неужели она, наконец, в Лондоне, о котором столько мечтала?!.

-- Мы не будем здесь обедать, это не место для вас, - как бы извиняясь, сказал Килдер.

И действительно, отель Святого Панкратия был очень малопривлекателен, там было так шумно, что казалось, будто сквозь здание мчатся поезда. Раньше Килдер не обращал на это внимания, но теперь он внезапно решил, что эта обстановка недостаточно хороша для Сильвии.

Он повез ее в Беркли. Ресторан был переполнен; спущенные занавесы только до половины прикрывали открытые настежь огромные окна; мягкий свет, струившийся из резных серебряных ламп, был всем очень к лицу: женщины казались красивее, мужчины изящнее. Сильвия не знала, что все эти люди, весело болтающие и смеющиеся за столиками, принадлежали к кругу Родди и что среди них, вероятно, были и его друзья.

Килдер с удовольствием отметил, что почти все присутствующие обратили внимание на Сильвию, и, хотя он немного гордился этим, ему почему-то захотелось поскорее очутиться в Дублине.

Мысль о Роднее не покидала Сильвию. Эти люди вокруг нее были одеты так же, как и он, у них была такая же манера говорить. Страстное желание увидеть его охватило девушку с такой силой, что она теряла самообладание. К счастью, Килдер с таким усердием принялся за еду и так восторженно наслаждался превосходным обедом, что почти не обращал на нее внимания.

После обеда он предложил Сильвии немного прогуляться, чтобы посмотреть Лондон. Они вышли на Пикалилли. Была необычайно ясная, тихая ночь. Здания горели множеством ярких огней, из широко открытых окон неслись звуки музыки и смех, мужчины и женщины в вечерних туалетах спешили мимо. Казалось, все живут полной жизнью...

-- Как здесь свободно и легко дышится! - сказала Сильвия.

-- Вам здесь нравится больше, чем в Париже? - лениво спросил Килдер и рассмеялся над пылкостью, с которой она воскликнула:

-- Конечно. Ведь это все - родное!

При этом слове Килдер почувствовал, что в его душе шевельнулось сознание ответственности перед Сильвией; он вспомнил ее настоящую родину, куда он вез ее.

Нельзя, конечно, отрицать того, что в замке Россмит была своеобразная дикая красота, но не менее очевидно и то, что замок был расположен очень уединенно и наполовину разрушен. Он находился в почти совершенно заброшенной местности, огражденной с востока цепью мрачных гор, а с запада - шумящим океаном.

Килдер не принадлежал к тем людям, которые испытывают потребность быть честным даже за счет счастья других: его кредо в отношении неприятных сообщений гласило: "Успеется!" И теперь, идя рядом с Сильвией по Пикадилли, он решил, что успеет сообщить ей некоторые подробности о замке Россмит, когда они будут подъезжать туда.

"Она молода, и если умеет ездить верхом, то чего же ей еще нужно?" - утешал он себя.

На следующий день с утра пошел дождь, он моросил всю дорогу от Холихеда до Дублина и, казалось, не имел намерения прекратиться. По мере приближения к Голуэю, настроение Килдера заметно поднималось. Поезд на Россмит отходил поздно, и уже совсем стемнело, когда они приехали на полустанок.

-- Ну, вот мы и приехали. Через несколько минут вы уже будете дома! - весело сказал Килдер. - Здесь рукой подать.

Это "рукой подать" оказалось расстоянием в двенадцать миль по отвратительной проселочной дороге. Они поехали в высоком шарабане, запряженном прекрасной кобылой, весьма дикой на вид, которая поводила ушами и мчалась с такой стремительностью, словно кто-то гнался за ней. Внезапно она так резко остановилась перед высокими железными воротами парка, что пассажиры чуть не вылетели из шарабана.

-- Ну, вот вы и дома! - сказал Килдер, когда сторож открыл тяжелые ворота.

Кобыла стрелой подлетела к подъезду.

Сильвия вошла в дом, где когда-то жила ее мать. Старый Терри вышел ей навстречу и посторонился, чтобы пропустить в высокий вестибюль. Замок Россмит был построен в пятнадцатом веке. Все наружные стены замка были совершенно не повреждены, а огромный приемный зал еще и теперь славился своим изумительным потолком из каштанового дерева и галереей для менестрелей; в ней стояли еще те столы, за которыми пировали когда-то лорды Россмит. Это были длинные и высокие, очень массивные столы в фут толщиной. На конце одного из этих столов был приготовлен ужин: на старинных серебряных тарелках было подано холодное мясо, хлеб, масло, а в изумительном чайнике времен королевы Анны кипел чай. Высокий зал был тускло освещен свечами и казался очень мрачным и неуютным; над головой Сильвии тихо покачивалось изодранное, старинное знамя.

Терри с ловкостью хорошо обученного лакея прислуживал им за столом. Хорошее настроение Килдера почему-то исчезло, и, когда он после ужина поднялся и предложил Сильвии пройти в приготовленную для нее комнату, голос его звучал очень робко.

-- Миссис Терри проводит вас туда, - сказал он.

Когда Сильвия поднялась по широкой лестнице и скрылась во мраке коридора, он облегченно вздохнул, хлопнул Терри по плечу и заявил:

-- А теперь, старый пират, давайте-ка выпьем чего-нибудь, чтобы отпраздновать возвращение на родину.

Терри достал виски. Килдер медленно поднял свой бокал и почти благоговейно произнес:

-- За здоровье самой прекрасной из Россмитов, которая только сегодня вернулась домой.

А в это время "самая прекрасная из Россмитов" чувствовала себя невероятно одинокой и покинутой. Спальня, в которую она вошла, показалась ей, привыкшей к маленьким, уютным спальням отелей, настоящей темницей. Стены комнаты были обиты панелями из темного дуба; посредине стояла огромная кровать с четырьмя колоннами и пологом из венецианского шелка, на котором золотом были вышиты лилии, поблекшие от времени; к кровати вели три ступеньки; дубовый пол не покрыт ничем; миска и кувшин из толстого хрусталя, туалетный столик итальянской работы пятнадцатого века и над ним длинное тусклое зеркало в серебряной раме - дополняли обстановку. Окно, глубоко вделанное в стену, было плотно закрыто.

Сильвия с трудом открыла его, и тотчас же в комнату ворвался легкий, очень мягкий и теплый ветерок, напоенный запахом моря.

-- Ах, как хорошо! - прошептала Сильвия, выглянув из окна.

Внизу, омытый дождем, благоухал парк. Девушка разглядела кусты роз и какое-то дерево, покрытое цветами. Она не оглушала так остро своего одиночества, когда ветер приносил ей аромат и свежесть моря.

Она легла в постель лицом к окну и скоро заснула крепким сном.

На другое утро ее разбудила миссис Терри, которая принесла горячую воду и добавила, что более горячей нигде не сыщешь, так как торф отсырел и никак не разгорался. Но, хвала святым, куры уже несутся, и Терри принесет вам свеженьких яиц к завтраку, а кроме того, сегодня очень хорошая погода, солнце сияет вовсю.

У миссис Терри было лицо Бабы Яги, она была очень мала ростом и невероятно болтлива, за что добрые друзья и муж прозвали ее "Сикс-фут". Терри, иногда возвращаясь подвыпивши, кричал издалека: "Эй, Сикс-фут, где ты?" - что неизменно вызывало мрачное выражение на лице миссис Терри. Она вставала с кровати и спускалась в вестибюль, где встречала своего чересчур разошедшегося супруга целым потоком вкрадчивых, но весьма грозных речей, которые оказывали на него магическое действие: он сразу замолкал и принимал смиренный вид.

-- Действительно, вы прекрасны, как только что распустившийся цветок, - сказала она. - Терри говорил мне это, но разве тонко чувствующая женщина может доверять словам мужчины? Я, конечно, не поверила ему и решила, что надо убедиться самой. Но сейчас я отыщу его и скажу ему, что он прав.

Она вышла и прикрыла за собой дверь, но минуту спустя снова заглянула в комнату и таинственным шепотом сообщила:

-- Завтрак будет готов, как только вы встанете. Как только окликните меня и подадите первый знак, я начну взбивать яйца.

Несмотря на то, что Сильвия "подала первый знак" минут за десять до того, как сошла вниз, и несмотря на то, что миссис Терри весьма ревностно ответила, что завтрак уже ждет ее, а чай будет готов через мгновение - прошло не меньше получаса прежде, чем миссис Терри принесла его.

Хотя она и уверяла, что чай вкусен только тогда, когда его варят не дольше "одной минуточки", - чай перестоял, а яйца были не доварены. Сильвия позавтракала хлебом с повидлом, выпила молока и пошла в парк.

Она долго любовалась замком, мрачная громада которого резко выделялась на серебристо-голубом небе; темный плющ увивал крепкие, старые стены: кое-где уже распустились розы.

Вся эта необычайная красота захватила Сильвию; в эту минуту она пожалела, что этот замок не принадлежит ее отцу - тогда бы она чувствовала себя здесь гораздо лучше и менее одинокой. Часы тянулись медленно и однообразно. Килдер, по-видимому, уехал; Сильвия не видела его целый день. В сумерки она забралась на широкий подоконник и попробовала читать. Однако никак не могла сосредоточиться. Ее охватил страх, вызванный не одиночеством и бедностью, а мыслями о будущем: она почувствовала, что сойдет с ума, если принуждена будет остаться здесь. Нет, так жить нельзя...

Ей казалось, что то время, которое она провела с Родди, только снилось ей, как и вся ее прежняя жизнь; прошлое, такое радостное и светлое, казалось совершенно нереальным. Как быстро и легко проходили те счастливые дни. Она почти не замечала тогда течения времени.

А сегодняшний день был такой длинный и унылый.

"Я просто слишком устала, - в отчаянии твердила Сильвия. - По-видимому, это реакция после всего того, что случилось. Мне ведь некуда уйти отсюда - что толку думать об этом. Я должна взять себя в руки... должна... должна".

С этой мыслью она легла спать, ухватившись за нее, как утопающий за соломинку. Но следующий день прошел так же бесцельно и пусто, и к вечеру ее снова охватила та же глубокая подавленность.

За весь день никто не пришел. Сильвия поговорила немного с миссис Терри; попробовала заговорить с некоторыми служащими и арендаторами, но они, несмотря на свойственное ирландцам добродушие, отнеслись к ней очень недружелюбно, так как терпеть не могли хозяина поместья: он весьма мало заботился о них, и им приходилось жить в нищете, потому что Россмит постоянно требовал с них денег.

Так прошла неделя, полная отчаяния и невыносимого одиночества; за это время Сильвия получила открытку от Килдера из Дублина, куда его вызвали из-за болезни какого-то родственника. По утрам Сильвия получала такой же невкусный чай и скверно приготовленную пищу. В конце недели начался дождь и серой пеленой покрыл все вокруг. Каменные полы в замке покрылись плесенью, все в комнатах отсырело, и в воздухе носился запах тления.

"Это похоже на тюрьму, а я - пленница", - устало подумала Сильвия.

Один из таких дождливых, мрачных дней склонялся к вечеру, тогда в замок приехал Россмит.

Сильвия, сидя в библиотеке, услыхала грубый голос, донесшийся из вестибюля:

-- Терри! Где же ты, черт возьми? Живо иди сюда!

Она услыхала торопливые шаги Терри и его задыхающийся голос:

-- Да ведь это милорд!

-- Принеси мне бутылку коньяку "45". Этот дом похож на кладбище, здесь прямо можно подохнуть! Где Килдер?

-- Поехал в Килбури на похороны своего шурина. Он умер и не оставил ни пенни, так что даже на похороны денег не было, не то что на поминки, - ответил Терри.

-- Вот негодяй! - послышалось в ответ. - Ну-ка, Терри, тащи коньяк, марш отсюда!

Сильвия вышла из библиотеки и остановилась на пороге большой залы.

Перед огромным большим камином с выступом, украшенным высеченными на камне фигурами, широко расставив ноги и засунув руки в карманы пиджака, стоял рыжеволосый человек с неприятным, злым лицом.

Сильвия немного нервничала, но все же вполне владея собой, сделала несколько шагов вперед. Он не двигался с места и отрывисто сказал:

-- Надо полагать, вы дочь Доротеи... Шеля... Филс... Селия... или как вас там?

-- Сильвия...

-- Ага! А я - лорд Россмит.

Он уставился на нее, нахмурив густые темно-рыжие брови. Сильвию охватила неприятная неловкость, ей захотелось убежать, скрыться куда-нибудь от этого пронизывающего, злого взгляда, или, по крайней мере, нарушить гнетущее молчание.

Россмит первый прервал его - совершенно безразличным тоном он спросил:

-- Ну-с, как же вы тут живете?

Сильвии удалось выжать из себя:

-- Спасибо, мне здесь вполне хорошо, - и она облегченно вздохнула, когда в комнату вошел Терри, неся коньяк.

Россмит предложил ей рюмку и, когда она отказалась, заявил:

-- Вы не пьете? А я считал, что девицы вашего типа только и делают, что пьют!..

Сильвия сделала попытку наладить ту пустую, светскую болтовню, которая была так необходима в обществе, где она жила когда-то.

-- А я и не предполагала, что принадлежу к какому-нибудь определенному типу, - сказала она, пытаясь улыбнуться.

Россмит выпил вторую рюмку и хмыкнул. Он вынул портсигар и предложил Сильвии папиросу. Она закурила.

Так же отрывисто, как и раньше, он спросил Сильвию:

-- Ну-с, а теперь скажите, что вы думаете обо мне.

Обычно Сильвия никогда не смущалась и не любила оставаться в долгу перед кем-нибудь, если тот хотел сорвать на ней свое дурное настроение; и сейчас, собрав все свое мужество, она очень спокойно ответила:

-- Ничего такого, что вам было бы приятно услышать.

Он раздраженно взглянул на нее:

-- Тем лучше. А я уже, признаться, решил, что вы - полное ничтожество.

-- Вы со всеми так же глупо невежливы, как со мной? - осведомилась Сильвия.

Россмит снова улыбнулся.

-- Замечательно. Да ведь вы делаете огромные успехи. Однако будем надеяться, что эта забавная ненависть не превратится в любовь.

Он резко обернулся и потянул ручку старомодного звонка.

-- Ко мне придут гости, - сообщил он Сильвии. - Вы, конечно, играете в карты?

-- Нет! - ответила она сухо и добавила: - У меня нет для этого денег.

-- У меня тоже нет их, чтобы раздавать всем, кто этого захочет, - грубо сказал Россмит.

Сильвия вспыхнула, но глаз не опустила; после минутного раздумья она поднялась и молча вышла из комнаты.

Пожав плечами, Россмит посмотрел ей вслед. Ее присутствие только раздражало его, она ему определенно мешала. Он пригласил к себе каких-то девиц и молодых людей, которых случайно встретил в Баллишоде, и с их помощью намеревался так бурно провести конец недели, чтобы все порядочные люди по соседству только укрепили свое решение бойкотировать его и на будущее время. Он совершенно забыл, что в замке находится молодая девушка, и поэтому встреча с ней только вывела его из себя.

Россмит никогда не отличался мягким характером, но все-таки в прежнее время с ним можно было говорить. Он был ранен в Индии, во время одной из пограничных схваток, и с тех пор резко изменился. Ему пришлось оставить армию, и это было для него началом конца так называемой порядочной жизни.

Еще в Индии он пристрастился к морфию, и, возвратившись в Англию, уже не мог, - а прочем и не хотел, - отказаться от этого.

Россмит держался на ногах благодаря своему поистине железному организму. Периодические "отдыхи" в специальной лечебнице, где его немного подлечивали, давали ему возможность, по выходе оттуда, начинать все сначала.

То, что он употребляет наркотики, знали немногие, но то, что он пьет, было известно всем. Круг его знакомых был весьма ограничен. Некоторые мужчины охотно встречались с ним, потому что он очень азартно играл; женщины большей частью сторонились его.

Когда Терри, задыхаясь от быстрой ходьбы, вошел в комнату, хозяин набросился на бедного старика:

-- Почему ты, старый дурак, не являешься на звонок? Приготовь сейчас же комнаты для гостей, да скажи своей жене, чтобы приготовила ужин. Живо! А теперь - марш отсюда, да позаботься, чтоб все было в порядке! Слышишь?

Час спустя к замку подъехал автомобиль, из которого вышли: Стив Роган - известный американский боксер, приехавший в Ирландию из Нью-Йорка - он должен был принять участие в состязаниях в Дублине, а потом в Лондоне; Пэдди О'Киф - букмекер, и две девицы весьма веселого нрава, которых Стив и Пэдди с истинно рыцарским благородством представили как своих подруг. Коньяк, принесенный Терри, исчез в течение нескольких минут. Стив достал из автомобиля граммофон, и внезапно в комнату к Сильвии донеслись звуки музыки и взрывы смеха.

Она поднялась и прислушалась, не веря своим ушам. Эта музыка, казалось, звала и манила ее.

Девушка подошла к тусклому зеркалу и напудрилась... Приводя себя в порядок, она впервые за все время заметила, что сильно похудела. Звуки граммофона неслись из большого зала. Она легко сбежала вниз по широкой лестнице.

Стив первый заметил ее. Он танцевал с Иви, но, увидев Сильвию, резко отстранил свою даму и, закинув голову и полуоткрыв свои алые, как у ребенка, губы, застыл от удивления.

-- Скажите-ка, Росс, - громко воскликнул он, - кто эта фея? Объясните в чем дело!..

Пэдди тоже остановился, как вкопанный, и оскалил зубы. Он забыл снять свое кепи, и оно съехало на затылок.

-- Я поражен, - объявил он, слегка раскачиваясь и блестя лакированными ботинками.

Россмит, сделав какой-то бессмысленный жест, довольно мягко сказал:

-- Это моя родственница - Филлис - Сильвия - как вам больше по вкусу, а это мадемуазель Иви и... гм... как вас там, а? Хильда и мистер Стив и Пэдди...

Он усмехнулся; его лицо было необычайно бледно, и, хотя казался вполне трезвым, он был пьян вдребезги.

-- Хотите танцевать? - предложил он Сильвии. Во время танца они не проронили ни слова; потом Сильвию пригласил Стив. Он показался ей проще и симпатичнее других.

Девушка сразу же решила, что он очень молод, еще до того, как он весело сообщил ей, что ему "на год больше восемнадцати". До сих пор она только слыхала о людях, которые бывали навеселе и наутро расплачивались за свои грехи. Маркус часто посмеивался над теми, кто бывал в таком состоянии, но, хотя они и забавляли его, он никогда не позволял Сильвии бывать в их обществе.

Несмотря на то, что Стив был чересчур развязен и не очень следил за тем, что говорил, у него был определенный взгляд на отношения с женщинами: можно пошутить, даже подразнить, но не быть грубым - этим ничего не добьешься. Он так неловко пытался ухаживать за Сильвией, что ей было очень легко осадить его, тем более что в его попытках не было ничего дерзкого. Он ей не был противен, ее только слегка удивляли его манеры.

С Пэдди дело обстояло гораздо хуже. Он весь казался невероятно пошлым; его одежда и поведение были одинаково дурного тона; каждая девушка казалась ему легкой добычей. Он подошел к Сильвии и, крепко обняв ее, притянул к себе; его хриплый голос и жадные глаза не испугали ее, она почувствовала невероятное отвращение к нему.

-- Будьте ласковы со мной, деточка, - шепнул Пэдди и звонко поцеловал ее.

Сильвия ничего не ответила, но очень осторожно попробовала освободиться. Пэдди заржал от удовольствия.

-- Эй, Росс, - завопил он, - она делает вид, что это ей не нравится.

ни мольбы, ни страха, в нем светилась оскорбленная гордость и гнев, а когда она, кое-как освободив одну руку, оттолкнула склоненное к ней покрасневшее лицо Пэдди, в ее глазах сверкнули ярость и отвращение.

-- Нет, она прямо очаровательна, эта маленькая лисичка! - хрипло воскликнул Пэдди. - Но держу пари, Россмит, я живо справлюсь с ней.

Россмит все время молча следил за ним, прислонившись к высокой каменной колонне. Глупая шутка Пэдди подействовала на него весьма странным образом: словно пущенная из лука стрела, он в одно мгновение очутился около Пэдди и со всего размаху ударил его кулаком по лицу.

Сильвия попыталась защитить Пэдди от удара, но ей это не удалось. Он упал, увлекая ее за собой, и тяжело грохнулся о каменный пол. Сильвия почувствовала сильную боль в щеке.

Она с трудом освободилась из все еще сжимавших ее рук и поднялась, прижимая одну руку к окровавленной щеке. Пэдди лежал без движения; вокруг его головы образовалось темное, зловещего вида, пятно.

Стив наклонился к нему и с огромным трудом перенес его на диван. Обе девицы стояли у окна, с мертвенно-бледными, несмотря на румяна, лицами и нервно теребили тяжелую парчу занавесей, свои платья, свои поддельные ожерелья.

-- Что с ним? - резким шепотом спросила Иви.

Стив, с которого окончательно слетел хмель, с напряженным видом внимательно осмотрел Пэдди. Он очень хорошо знал цену таким ударам. Очень осторожно он ощупал голову приятеля своими большими неловкими руками. Сильвия тихо подошла к нему:

-- Вы находите его положение безнадежным?

-- Я сам не знаю, он может выжить, но с таким же успехом может умереть! - ответил Стив, продолжая возиться с Пэдди.

Иви и Хильда вздрогнули при этих словах. Иви вскрикнула:

-- Вы хотите сказать, что он может умереть?

Низкий, насмешливый голос Россмита покрыл это шумное всхлипывание:

-- Дайте ему выпить чего-нибудь, - небрежно бросил он, - это единственное подходящее для него лекарство.

Стив выпрямился и резко сказал:

-- Мне кажется, у вас нет ни малейшего основания быть таким веселым, лорд Россмит. Видите ли, я не совсем уверен, что Пэдди останется жив, а если он умрет, то... вы поняли меня?

Россмит, который нетвердо держался на ногах, покачнулся и поднес рюмку с ликером к губам.

-- Это что - угроза или шантаж? - беспечно бросил он.

Стив ярко вспыхнул. Он повысил голос и почти закричал:

-- Это - дело ваших рук. Вы убили человека, и я отомщу вам за это. А пока необходимо позвать доктора и полицию. Я позабочусь об этом.

-- Мне очень жаль, мисс, что вы попали в эту темную историю. Весьма возможно, что Пэдди выпил лишнее и был не в себе - об этом я не спорю, но разве это причина для того, чтобы убить человека? Я останусь здесь с лордом Россмитом, а вы позовите, пожалуйста, доктора и сообщите полиции.

-- Хорошо, я сейчас пойду, - прерывающимся голосом ответила Сильвия.

Когда она проходила мимо Россмита, он взглянул на нее, и Сильвию поразил его почти бессмысленный взгляд.

В доме никого не было, и девушка, не найдя ни Терри, ни его жены, вышла на дорогу и пустилась бежать по направлению к деревне.

-- Это - я сам, - ответил человек, управляющий мотором. - Денис Мэлоун к вашим услугам, мисс... простите, не знаю, как вас зовут.

-- Дин, - устало ответила Сильвия. - Я родственница лорда Россмита. В замке случилось несчастье.

Как только Сильвия назвала фамилию Россмита, Мэлоун пустил машину полным ходом по направлению к замку и через несколько минут остановил автомобиль у подъезда. Открыв дверцу машины и помогая Сильвии выйти, он спросил:

-- Несчастье случилось с самим Россмитом?

В комнате все было по-прежнему - казалось, все находившиеся там приросли к своим местам. Стив все еще сидел около Пэдди, девицы всхлипывали и дрожали у окна, Россмит стоял, прислонившись к камину.

Мэлоун опустился на колени около Пэдди и внимательно осмотрел его.

-- Так-то, - тихо сказал он, поднимаясь. - Бедняга, он умер... Как это случилось?

Стив, в свою очередь, охваченный отчаянием и горем, что придавало ему чрезвычайно глупый вид, спросил:

Мэлоун ласково взял его за руку.

-- Да, я в этом уверен, Стив. Что здесь случилось?

Стив, указывая на Россмита, воскликнул:

-- Спросите его, пусть он ответит!.. Спросите убийцу!

-- Этот человек был дерзок... я ударил его... он упал.

-- Вы ударили его? - свирепо повторил Стив. - Вы напали на него врасплох и нарочно ударили его так, чтобы убить. Вот!..

Он умоляющим жестом протянул вперед руки, его голубые детские глаза наполнились слезами.

-- Пэдди был моим другом, - дрожащим голосом сказал он.

-- Что, черт возьми... - начал он, но, внезапно заметив неподвижное тело Пэдди, замолчал. - Так, значит, это правда? - с ужасом прошептал он. - Росс, - он подошел к Россмиту и положил руку ему на плечо. - Росс, послушай... - он обернулся к остальным. - Допрыгался! - яростно воскликнул он. - Мэлоун, ради всего святого, дайте ему чего-нибудь, чтобы он пришел в себя и начал хоть немного соображать. Вилль Фланиген ехал домой и по дороге завернул сюда и видел все это. Он отправился в полицию. Она может нагрянуть с минуты на минуту. Мэлоун, вы ведь знаете, что мой кузен становится невменяемым под влиянием наркотиков. Эту историю нужно замять во что бы то ни стало, и сделать это в вашей власти.

Он оглядел всех присутствующих, и в его глазах появилось жестокое выражение.

"Скандал в замке... а свидетели вот эти люди: трактирные завсегдатаи и проститутки..." - с горечью подумал он. Его внезапно охватило отчаяние, однако он был полон решимости. Он подошел к Сильвии и спросил:

-- Что здесь случилось?

-- Я бы ни за что не оставил здесь вас одну, если бы не был убежден, что Россмит еще несколько месяцев пробудет в Англии, - сказал Килдер. - Сильвия, ведь это почти самое худшее из публики... эти девицы... Этот скандал живо станет известен по всей стране, если только Мэлоун нам не поможет.

Килдер взглянул на Мэлоуна, который в это время готовил какое-то впрыскивание для Россмита. Когда доктор достал из футляра шприц, Килдер подошел к нему и схватил его за руку.

-- Послушайте, Денис, это должно быть "случайностью", понимаете? Я уведу его отсюда, и мы сегодня же ночью отправим его в лечебницу... Я заранее даю согласие на все ваши требования... Дело идет об этой девушке, его родственнице, Сильвии Дин.

Он ведь из-за нее хватил этого малого... Вы отлично знаете, что из себя представляет Россмит, когда у него бывают припадки безумия. Он привез сюда всю эту компанию, а здесь была Сильвия - вы сами видите, какая она... Она совершенно одинока, и здесь искала зашиты... и что же вышло?.. Если ее имя будет замешано в этой истории - ссора из-за нее между двумя пьяными мужчинами, и эти девки в качестве свидетелей, - то ее репутация погибнет навсегда. Ей всего восемнадцать лет, и она невероятно правдива. Ее отец трагически погиб этой весной на Ривьере - вы, вероятно, знаете об этом из газет. Денис, спасите эту совершенно невинную девушку, дайте ей возможность спасти свою репутацию. Если только это дело попадет в окружной суд, а потом еще в высшую инстанцию - она погибла. А она пришла просить у нас защиты. Сжальтесь, Денис!..

-- Я сейчас вернусь, - сказал он спокойно, - только впрысну Россмиту лекарство.

В вестибюле послышались голоса; Килдер быстро обернулся и пошел навстречу вошедшим.

-- Милости просим, сержант, - с усилием произнес он, стараясь быть любезным, - доктор сейчас освободится и сам расскажет вам о случившемся.

Стив поднялся со своего места. Его лицо было залито слезами и конвульсивно дергалось.

Его бессвязное бормотание покрыл спокойный голос Мэлоуна.

-- Не будете ли вы настолько любезны, чтобы уделить мне несколько минут? - вежливо спросил он, отводя офицера в сторону.

-- Ужасно неприятная история. К счастью, я видел все, что здесь произошло. Мне нужен был мистер Килдер, и я, подъехав к дому и увидав в окнах свет, заглянул в комнату. Как вы, конечно, заметили, сержант, здесь много выпили, и сам лорд Россмит был почти невменяем. Они о чем-то поспорили, и Пэдди О'Киф ударил лорда Россмита, который очень неловко возвратил ему удар. Пэдди упал и размозжил себе голову об эти плиты. Мне бы не хотелось подымать шум из-за этого дела. Как следователь, завтра займусь деталями. На сегодня с нас хватит. Что же касается милорда, то его сегодня ночью отвезут в лечебницу.

-- Как вам будет угодно, доктор, - ответил О'Брайн. - Как это все грустно для молодой леди, - прибавил он. - Она едва успела оправиться от одного потрясения, как уже снова попала в беду. И это в первую же неделю ее пребывания у нас.

ее имя, если слух об этой истории распространится.

-- А ведь вы правы, черт возьми, - заметил сержант. - Ничто не распространяется с такой быстротой, как дурная слава, особенно, если дело идет о молоденькой девушке. Еще моя мать мне часто говорила, что двух вещей никогда нельзя починить: иголки и испорченной репутации. И, мне кажется, она была права.

Килдер поднялся. Он на мгновение молча остановился перед Мэлоуном, до глубины души тронутый его благородством и порядочностью, затем вернулся в зал.

-- Вы будете ночевать здесь? - довольно приветливо сказал он, обращаясь к девицам. - Найдите миссис Терри и скажите ей, чтобы она приготовила чего-нибудь поесть. А теперь слушайте: с вашей стороны будет гораздо умнее держать язык за зубами, - он мотнул головой в сторону полицейского офицера. - Поняли? Вы знаете только, что все были пьяны, что была драка и что Пэдди мертв; когда вы пришли - все было кончено, вы ничего не видели. - Он уставился на них и прибавил: - Болтовня обо всем этом теперь или в другое время не принесет вам пользы - запомните это!..

-- Но он был моим другом, - упрямо и печально твердил Стив.

-- Я имею право говорить и все расскажу, - сказал Стив. - Это был специальный удар: Россмит хотел убить его, мистер Килдер.

-- Вы ведь не поможете теперь Пэдди ничем. Что пользы говорить все то, что вы думаете? - терпеливо возразил Килдер. - Лорд Россмит был в невменяемом состоянии, когда ударил Пэдди. Вы же не станете отрицать того, что отлично знали, что он был вдребезги пьян, когда пригласил вас сюда? Обе барышни говорят то же самое и еще, что вы смеялись над ним, когда узнали об этом.

-- Что правильно, то правильно, и мертвого не воскресишь! - угрюмо сказал Стив. - Я сам был пьян, я признаюсь в этом, но...

-- Послушайте, Стив, вопрос идет о чести мисс Дин. Неужели вы позволите, чтобы она погибла, чтобы ее имя топтал в грязь всякий, кому не лень. Как бы невинна и чиста она ни была, если ее обольют грязью, то пятно на ней останется на всю жизнь. Стив, сделайте доброе дело, не болтайте, чтобы не погубить невинную девушку. Неужели для того, чтобы наказать виновного, вы готовы погубить и ее? Что вам теперь может дать эта месть? Что вы выиграете, поступив таким образом?

никогда не будем пить вместе и вообще никогда больше не встретимся. Неужели вы считаете, что я ему ничем не обязан? Ведь мы были друзьями. Если бы это случилось с вашим другом, неужели бы вы стали молчать, мистер Килдер?..

-- Я все сказал вам, Стив, а вы поступайте, как знаете. Спокойной ночи! - Килдер устало поднялся и вышел, а Стив остался сидеть, уныло уставясь в пространство. В комнате, слабо освещенной двумя оплывшими свечами, царил полумрак.

Сильвия спустилась вниз, чтобы взять лекарство, которое ей прислал Мэлоун, и, войдя в комнату, увидела Стива. Он сидел, опустив свою отливавшую золотом голову на руки, и его плечи вздрагивали. Движимая чувством искренней жалости, она подошла к нему и взяла его за руку.

Он вздрогнул и резким движением поднял голову.

-- Ах, Стив, я так огорчена, - шепотом сказала Сильвия. - Я отлично понимаю ваше состояние, потому что всего месяц тому назад мой отец погиб на моих глазах... его ударила лошадь... он умер в течение одной секунды. Именно то, что это случилось так неожиданно, делает страдание почти невыносимым... Я понимаю очень хорошо, как вам тяжело сейчас, Стив...

-- Садитесь сюда... - угрюмо пригласил он Сильвию.

-- Не беспокойтесь. Я сейчас ухожу. Я пришла сюда, чтобы взять лекарство для щеки.

Стив только теперь заметил длинный порез на лице Сильвии - от виска вдоль всей щеки.

-- Однако и вы тоже здорово пострадали!.. - заметил он.

-- Пустяки. А теперь вам надо лечь спать. Уже очень поздно, и вы, должно быть, устали. Послушайте, Стив, - она наклонилась к нему, - мне хочется чаю. Пойдемте на кухню, я приготовлю чего-нибудь поесть - хлеб с повидлом, например.

Он пошел за ней послушно, как ребенок, и очень покорно исполнял все ее приказания. Они уселись на кухонном столе, поставив перед собой горшок с повидлом из черной смородины и хлеб, и принялись за еду. На очаге кипел старый коричневый чайник.

Стив и не подозревал, что он голоден; однако после того, как съел огромное количество хлеба и выпил пять чашек чаю, убедился в этом.

Он принялся рассказывать Сильвии об Америке, о своих выступлениях там и о предполагаемых матчах в Англии.

Часы пробили три. Они оба вздрогнули от неожиданности.

-- Надо идти спать, - шепнула Сильвия.

Сняв туфли, они на цыпочках взобрались по лестнице и попрощались у дверей комнаты Сильвии.

Оба, как ни странно, крепко спали всю ночь.

в пот от страха, клянусь вам.

-- Да, это нехорошо, - мрачно согласился Мэлоун. - Я сделаю все, что смогу, постараюсь отложить допрос Стива на самый конец.

Следствие протекало по установленному порядку.

У О'Кифа каким-то чудом не оказалось родственников; он приехал в Ирландию из Нью-Йорка, а все его родные поселились там уже много лет тому назад.

Был жаркий солнечный день, в открытое окно доносилось жужжание пчел и благоухание жимолости...

Стив поднялся и вышел вперед. У Килдера пересохло во рту от волнения. Ведь Сильвия была его родственницей, и он чувствовал, что виноват перед ней, что оставил ее одну в замке и что теперь, по его милости, она подвергалась этой пытке. Ему стало стыдно.

Мэлоун стал допрашивать Стива, который на все вопросы отвечал односложно. За все время он произнес только одну фразу:

-- Это была несчастная случайность...

Когда он вернулся на свое место, остались только Килдер, Мэлоун и Сильвия.

-- Я сейчас уезжаю, - сказал он. - Я никогда не забуду вас... - Он покраснел, но краска тотчас же сбежала с его лица.

-- И я не забуду тех часов, которые мы провели вместе минувшей ночью.

Он долго и до боли крепко жал ее руку. Затем внезапно выпустил ее и, не оборачиваясь, вышел на вымощенную булыжником улицу. Шел большими шагами, высоко подняв голову и выпрямив плечи.

Стив заказал автомобиль и, выпив чаю в единственной здешней крохотной гостинице, поехал на станцию. В ту же ночь он был уже в Дублине.

"Выезжаем пятницу Остенде матч Шарлем Леруа Встретимся сегодня стадионе".

Настроение Стива сразу улучшилось: предстояла трудная работа. Наконец-то он добился матча с Шарлем Леруа, знаменитым французским боксером.

В конце концов, прошлого не воротить, а горевать и плакать совершенно ни к чему - это не принесет пользы... Однако переступить порог бара, где они с Пэдди бывали вместе, Стив не решился...