Песок.
Глава I

Оливия Уэдсли

Песок

Sand (1922)

Перевод с англ. В. и Л. Шполянских (1928).

ГЛАВА I

-- Я знал, что объяснения неизбежны, - сказал Клэвленд.

Он помолчал минуту, обдумывая дальнейшие слова.

Легкий вызов прозвучал в его прекрасном голосе.

-- Во всяком случае, я знал, что женщине такие объяснения покажутся необходимыми.

Если он надеялся услышать ответ на свое вызывающее замечание, он ошибся. Каро сидела совершенно неподвижно в венецианском кресле с высокой спинкой, опершись своей стройной рукой на темную резьбу деревянной ручки и откинув голову назад.

Внизу, под окнами, прозвучал рожок автомобиля. Где-то оркестр играл какой-то красивый мотив.

"Вероятно, в Грин-парке", - подумал Клэвленд.

Стоило ли затевать ссору в такой прекрасный летний день? Начинать такой ненужный разговор? Ведь так легко все можно было уладить. Он увидел свое отражение в зеркале и аккуратно поправил свой галстук.

Скучающий взор его снова остановился на Каро. Время проходило, а она все еще ничего не говорила.

-- Ну? - спросил он.

Она посмотрела на него со странным выражением, и Клэвленд невольно подумал о том, какие красивые глаза у Каро. Он вспомнил, что всегда любовался ее "необыкновенными глазами". Они были действительно необыкновенные: глубокие, прозрачные и зеленоватые, с ясным, почти детским выражением.

-- Джон, - мягко сказала Каро, - о чем ты думаешь?

Мальчишеская улыбка озарила лицо Клэвленда, придавая ему какое-то странное очарование. Он подошел к Каро и остановился около нее.

-- О твоих глазах, - сказал он. - Знаешь, дорогая, они... они такие замечательные.

-- Боже! Неужели мы не перестанем думать об этой проклятой истории! Неужели ты не можешь понять меня! Я не знаю, как объяснить тебе, но, видишь ли, мужчина может увлекаться другой женщиной и это совершенно не влияет на жизнь, на его любовь, на его настоящую любовь к жене.

-- Я могу этому поверить, - сказала Каро, - я могу даже с этим согласиться.

-- В таком случае, дорогая, если ты можешь понять, то почему же не забыть обо всем раз навсегда и продолжать нашу прежнюю жизнь? Если ты все понимаешь, то зачем мы спорим о пустяках?

-- Мы не спорим о пустяках, - прервала его Каро, - мы вообще не спорим, мы стараемся обсудить вопрос о твоей и моей совместной жизни.

-- Опять все сначала, - с раздражением заметил Клэвленд.

С резким движением он отошел от нее.

-- Мы еще ни разу не обсуждали этого вопроса, - ответила Каро.

Она встала и подошла к Джону, который стоял у окна, сердито глядя на улицу. Она молча посмотрела на него, изучая его лицо.

Он с некоторым удовлетворением почувствовал ее пристальный взгляд, так как гордился своей наружностью. Его внешность во многом помогала ему в жизни, особенно в отношении женщин.

Каро решительно прервала его размышления. Его красивая наружность давно перестала нравиться Каро.

-- Джон, - произнесла она очень спокойно, - наша совместная жизнь не может больше продолжаться.

Он обернулся к ней резко, с низко наклоненной головой, словно дикий зверь, готовый к прыжку. Его гневный взгляд был устремлен на нее.

Каро побледнела. Джон дрожал от бешенства. Несвязные слова срывались с его уст.

-- И, - продолжала Каро ясным, но тихим голосом, - я ухожу от тебя. По крайней мере, на некоторое время. Я уезжаю завтра.

-- Неужели? - спросил Джон хрипло. - Ты уезжаешь? Я не допущу этого. Ты думаешь, что я позволю тебе поступить таким образом и сделать меня всеобщим посмешищем? Ты так много говорила о долге, чести, сдержанности, совести и тому подобной чепухе. Может быть, ты повторишь все это себе самой? Я поступил глупо - я ничего не отрицаю, - и сознался тебе, что жалею о случившемся, я сделал все, что мог. Разве твоя собственная совесть безукоризненно чиста, не правда ли?!

-- Да, чиста, - сказала Каро страстно, обернувшись к нему при его последних словах. - Ты это знаешь, в глубине души ты никогда не сомневался, что я и Чарлз были лишь друзьями. Да, я нуждалась в друге в то ужасное, тягостное время, когда ты был влюблен в Сильвию Беннет, когда тебе было безразлично, что все знали, говорили об этом и что я так страдала.

Джон стоял неподвижно, то бледнея, то краснея, с вызовом во взоре и гневной улыбкой.

-- Мы решили не говорить о прошлом. По крайней мере, я был уверен, что все забыто. Но теперь я убеждаюсь, что все твои уверения о прощении - лишь пустые слова. Но, во всяком случае, ты могла бы не напоминать мне каждый раз об этом прошедшем эпизоде, из-за которого ты оставляешь меня.

-- Нет, - ответила Каро тем же ровным, холодным голосом. - Я не настолько безрассудна и несправедлива. Я ухожу от тебя из-за того, что ты не сдержал своего слова, которое ты дал мне.

Каро снова посмотрела на него с тем странным выражением, которое он прежде заметил в ее глазах, когда стоял около нее.

-- Каким образом? - повторил он враждебно.

-- Три месяца тому назад, когда мы ужасно поссорились, - сказала она, - ты обвинил меня, что я люблю Чарлза Форсайта. Ты выразился более грубо, более низко. Потом ты просил у меня прощения, клялся мне, что сам не верил в свое обвинение. Ты знал, что был не прав тогда, а сегодня, после всего, ты опять намекаешь на это. Я никогда не прощу тебе. Это так низко, подло и достойно презрения! Ты знал, что Чарлз защищал тебя всегда, так как был твоим другом и хотел предотвратить трагическую развязку, предвидя, чем должен кончиться такой брак, как наш. Ты знал, с какой чуткостью и благородством Чарлз делал все для нас, и ты оскорбляешь его и меня таким обвинением, желая унизить меня и оправдать свою собственную измену.

Густая краска залила лицо Джона.

-- Это подло с твоей стороны все время напоминать о том же! - крикнул он вне себя. - Я уже говорил тебе и снова говорю то же самое - я жалею, что Сильвия Беннет не умерла. Я ненавижу ее, ненавижу одно напоминание о ней!

-- О Джон! - прервала Каро с презрением. - Мы не должны разговаривать таким образом - я не допущу этого. Я должна была сказать тебе раньше и жалею, что не сказала. Я знаю всю правду, знаю, что ты вернулся к Сильвии, даже знаю, сколько раз ты виделся с ней за последние месяцы. А ты ведь по собственной воле поклялся мне никогда больше не встречаться с ней.

Резкое восклицание сорвалось с уст Джона. Он закусил губу, и тонкая полоска крови показалась на ней под рядом белых зубов. Лицо его побледнело и выглядело испуганным и смущенным.

Каро не могла видеть его смущения. Она услыхала сдавленный, беззвучный голос Джона:

-- Кто сказал тебе, черт возьми? Если я узнаю, я разделаюсь с ним. Кто сказал тебе, я спрашиваю?

Он схватил Каро за плечи и грубым движением притянул к себе.

Не стыд и унижение от сознания собственной вины и измены заговорили в нем, а лишь дикая вспышка безвольной натуры, которая боится нести ответственность за собственные поступки.

Каро вначале надеялась, что Джон сознается во всем, поступит по отношению к ней так же честно, как она поступила по отношению к нему.

Но вместо этого она услыхала слова:

-- Кто сказал тебе, черт возьми?

Она ответила ледяным голосом:

-- Это совершенно безразлично, как я узнала. Я знаю и поэтому ухожу от тебя.

-- Проклятие! - воскликнул Джон. - Разве я не сказал тебе, что ненавижу эту женщину? Неужели ты не хочешь понять, что я говорю правду?

Его слова вызвали в Каро негодование.

-- Как ты смеешь! Как ты смеешь! - сказала она гневно. - Ведь ты же помнишь... ты... ведь ты любил эту женщину.

сочтешь мои слова ложью, если я скажу тебе, что значение Сильвии в моей жизни было ничтожно. Мое чувство к ней было страстью, вот и все.

-- Не говори о любви или страсти, ты недостоин этого, - устало произнесла Каро.

Взор Джона остановился на ее лице. Усталость в ее голосе показалась ему нежностью. Он смягчился и подошел к ней.

-- Слушай, Каро. Все произошло таким образом. У Сильвии были мои письма, я должен был вернуть их. Она поклялась, что отдаст их только мне лично. Мне пришлось отправиться за ними. Это было после того, как я дал тебе слово, понимаешь? Она лгала, конечно. Такие женщины всегда лгут. Неужели ты не хочешь понять? Но, Каро, видишь ли, я не хотел идти...

-- О Джон, не лги больше. Не лги, не лги!.. Я не спрашиваю тебя ни о чем, ты ничего не должен говорить мне или, по крайней мерю, не говори неправду. Ведь я все знаю, знаю, почему ты вернулся к Сильвии. Я знаю все о твоих письмах, которые ты написал ей в течение последних трех месяцев. Она сама прислала их мне.

-- Эти письма у тебя? Ты... ты читала их? - пробормотал Джон.

Инстинктивно он поднял руки, словно желая закрыть ими лицо, но остановился и сжал руки в кулаки. Затем он быстро повернулся к ней спиной, и она увидела, как темная краска стыда залила его шею. Ей показалось, что стыд давит его, и, несмотря на ее безразличие к нему, возникшее за последние месяцы, она страдала за Джона. Она разделяла его унижение. Каро снова заговорила, стараясь словами заглушить неприятное чувство, но охрипший, бормочущий голос Джона прервал ее:

-- Ради Бога, не говори больше!

Она поняла его мольбу, но не поддалась состраданию. Нужно было покончить раз навсегда.

-- Джон, мы должны поговорить об этом, - сказала она неуверенно. - Неужели ты не видишь, что мы не можем продолжать нашу жизнь, словно ничего не случилось? Я могла бы, по крайней мере я думаю, что смогла бы, простить обыкновенную измену. Ведь ты сам говоришь, что для мужчины это так мало означает. Я поборола бы себя, но твоя измена была глубже, ужаснее, я никогда не прощу тебя.

-- Боже! Как подлы некоторые люди, - произнес Джон. - Сохранить мои письма и послать тебе... Каро!

Он быстро обернулся к ней с протянутыми руками.

-- Если бы только ты знала! Тысячу раз я проклинал себя за то, что упоминал о тебе и Чарлзе в этих письмах. Это было низко, несказанно подло с моей стороны. Я не знаю, как я мог... я, вероятно, потерял голову, так как ревновал тебя, а ты была так холодна ко мне после первой ссоры. О, ты старалась скрыть свои чувства, но ты стала иной.

-- Как все могло остаться по-прежнему? - резко спросила Каро. - Ведь мы любили друг друга, во всяком случае думали, что любим. Для многих людей любовь кажется тем, чем они хотят изобразить ее. Я любила тебя, я думала и даже теперь думаю, что ты отвечал мне тем же, поскольку ты вообще способен любить.

-- Я обожаю тебя, Каро. Клянусь тебе!

Он подошел к ней, и на его бледном лице, преображенном на мгновение, засверкали глаза с тем выражением обожания и страсти, которое она когда-то любила в нем.

-- Перестань! - сказала она. - О Джон, не стоит больше говорить, все кончено. У нас есть единственный выход: остаться друзьями. Я могу быть твоим другом, Джон.

-- Другом! - сказал он хрипло. - Боже, и это жена предлагает своему мужу!

-- Да, и это все, - сказала Каро дрожащим шепотом.

С уст Джона сорвался сдавленный звук - не то смех, не то рыдание. Каро подняла глаза и увидела его искаженное лицо, на нем не было ни малейшего следа нежности и сдержанности. Вид его снова вернул ей спокойствие.

что простила меня, но была так холодна со мной. Ты говорила мне нежные слова, но обращалась со мной черство и презрительно. Вот как ты поступила. Я не стараюсь казаться святым. А ты все время изображала святую и продолжала встречаться с Чарлзом, пока я не потерял голову. А теперь, после всего, ты обвиняешь меня и грозишь уйти от меня. Что бы я ни сделал, ты виновата во всем! Ты заставила меня...

"Снова та же вспышка слабой и подлой натуры, которая во всем находит себе оправдание", - подумала Каро.

"Ты заставила меня" - было припевом и подействовало успокаивающе на уставшие нервы Каро. Она сказала спокойно:

-- Это твой ответ и оправдание. По-твоему, я совершила преступление и толкнула тебя на низкую измену, когда ты предавал все наши лучшие чувства. К несчастью, этот факт, который ты для себя считаешь оправданием, с другой точки зрения может показаться достаточным основанием для того, чтобы я оставила тебя. Ты говоришь, что моя холодность, мое неумение прощать заставили тебя поступить так. Теперь снова ты хочешь, чтобы я простила. Но в таком случае мое прощение опять было бы таким же холодным и неполным, и это для тебя послужит основанием искать развлечений, считая, что я являюсь виной твоих поступков. Таким образом, наша совместная жизнь превратится в беспрерывные измены с твоей стороны (виной которых буду я, конечно), а с моей стороны в притворное прощение. Разве тебя прельщает такая жизнь?

Джон сделал резкое движение гнева и раздражения.

-- Подходящий разговор для супругов, - произнес он.

-- Да, ты прав, - коротко ответила Каро, - поэтому окончим его, Джон. Я уезжаю завтра. Я буду путешествовать целый год. Нашей семье ты можешь дать какие угодно объяснения. Я ни в чем не буду возражать тебе. Я повидаюсь с моим отцом перед отъездом и ему одному скажу всю правду.

-- Ты, кажется, подумала обо всем, - горько рассмеялся Джон.

Она сделала рукой легкое, беспомощное движение; это напомнило ему всю беспомощность и нежность, которую он так любил в ней когда-то и которая теперь только раздражала его.

-- А, хорошо. Ты уезжаешь и предоставляешь мне объясняться со всеми, - сказал он вне себя от гнева. - Прекрасное развлечение для меня!

ожиданий. Эти годы прошли бесследно. Ты изменял мне, а я была холодна к тебе, не могла простить твоих поступков - по нашей вине мы дожили до этого объяснения сегодня. Мы не можем продолжать...

-- Я могу... я мог бы... - начал он.

-- А я не могу. У меня не осталось никаких чувств к тебе, никакой любви. Дай мне уйти от тебя мирно, расстанемся друзьями.

Ее слова "дай мне уйти" тронули Джона, разбудили в нем воспоминания. Он остановился около нее, тяжело дыша, и она заметила, что он дрожал.

-- Каро, - сказал он очень тихо, - Каро, моя дорогая, маленькая Каро.

-- Молчи, молчи, я не могу этого перенести.

-- Ты должна выслушать меня. Я хочу, чтобы ты выслушала меня. Я люблю, я буду любить тебя новой любовью. Я ведь так обожал тебя, Каро!

Каро посмотрела на Джона сквозь слезы, покачав головой, и слова ее падали вместе со слезами:

-- Оставь меня... дай мне уйти... я не могу вынести этого. Все прошло: любовь, гордость, вера.

Он отошел от Каро, готовый расплакаться.

-- Хорошо, - проговорил он с усилием, - может быть, я виноват, но я получил по заслугам. Я уйду, я не могу видеть, как ты уезжаешь! Прощай!

Она старалась произнести что-то и не могла; она почувствовала, как Джон взял ее руку, затем услыхала, как захлопнулась дверь.

Он ушел.