| Автор: | Уэдсли О., год: 1922 |
| Категория: | Роман |
ГЛАВА XX
"Здесь так тихо, здесь такой глубокий покой", - говорила себе Каро каждый день. Но каждую ночь, когда с реки подымался ветер, этот покой оставлял ее, словно скрытая опасность таилась в ночном молчании пустыни, и очарование золотых дней исчезало бесследно. Она часто ездила одна к развалинам храма и проезжала деревню с ее вылепленными из глины хижинами без окон, целой оравой нагих ребятишек на узких, кривых уличках, где сновали бесчисленные собаки и редко показывались любопытные туземцы.
Днем маленькая кофейня казалась еще более убогой с ее деревянными скамьями и стойкой, на которой стояло несколько бутылок абсента.
На вилле установился определенный порядок дня. Сариа возилась с цветами в саду, шила, гуляла и ухаживала за Каро. Каро читала, играла на рояле, ездила в пустыню, словно погружаясь во время этих поездок в странный, неясный сон. Только ночью она была расстроена и опечалена своим одиночеством. Барка, стоявшая у противоположного берега, снялась с якоря и уплыла вниз по течению. Умолкли звуки флейт и гобоев, треск барабанов и взрывы веселого смеха. Только ветер шуршал песком пустыни и шевелил лепестками роз, медленно осыпавшихся под его знойным дыханием.
Часто Каро лежала в саду, под навесом из густого, темного газа, в пестром гамаке, протянутом между стволами пальм. Она проводила там целые дни, вспоминая Сфорцо и временами забывая, где она находилась. Вскоре она вернется к прежней жизни, снова войдет в обычную колею повседневности, но эти дни, проведенные в романтическом одиночестве, были дороги ее сердцу. Для ее мыслей и мечтаний пустыня была тем же, что лучи солнца для распускавшихся цветов. В знойном дыхании безбрежных песков просыпалась душа ее для новых, неизведанных до сих пор чувств, нежных и страстных. Здесь, в благоухающем одиночестве, невыполнимое казалось ей возможным, и пустота ее прежней светской жизни, требования и предрассудки света были для нее теперь просто смешными.
В один из таких ярких дней, когда краски заката пламенели в небе, явился Гамид эль-Алим. Он приехал верхом и в своем белом одеянии, пестром кафтане и тюрбане с драгоценными камнями показался ей видением из арабской сказки.
Остановив лошадь у ворот, он спросил, улыбаясь:
-- Вы не узнаете меня?
Спрыгнув с лошади, он подошел к ней, заметив восхищение в ее глазах.
-- Как вы великолепно выглядите в этом костюме! - сказала она откровенно и добавила с улыбкой: - Словно сошли с картины.
Он радостно улыбнулся:
-- Видите ли, я нахожусь в родной мне обстановке. Может быть, потому я произвожу такое впечатление.
Они медленно направились к гамаку, около которого стояли складные стулья.
Гамид, указывая на гамак, попросил:
-- Сядьте снова.
Каро удобно устроилась в нем, а он сел около нее и, достав свой плоский портсигар, осыпанный бриллиантами, закурил папиросу.
-- Какое у вас красивое кольцо на руке! - сказала она внезапно.
Горящая спичка упала на ладонь Гамида, он сомкнул пальцы над ней, не замечая боли. Кольцо скрылось в складках бурнуса.
Не отвечая на замечание Каро, он спросил:
-- Скажите, вы теперь довольны?
Каро тихо рассмеялась:
-- Очень; вы даже не можете себе представить, как я рада. Сначала я была поражена окружающим, теперь я очарована. Я поддалась очарованию тишины, покоя, золотой дали, - понизив голос, закончила она.
-- Но вы еще не знаете настоящей жизни пустыни, - спокойно возразил Гамид, - настоящей жизни, которой живем мы. Когда-нибудь я покажу ее вам.
Испытывая смущение, почти страх, она быстро произнесла:
-- Вы пообедаете со мной, не правда ли, ваша светлость?
Гамид весело рассмеялся:
-- Я почту это за честь. Я тронут вашей снисходительностью, вашей добротой ко мне.
Наступили короткие южные сумерки.
Гамид продолжал говорить, расспрашивая о Сариа и Гассане, вспоминал Париж и Каир. Становилось темнее. Гамид задумался. Горящий конец его папиросы вспыхивал в темноте, освещая его лицо и линию шеи.
-- О чем вы думаете, Каро? - прервал он молчание.
Первый раз за все время он назвал ее по имени.
Каро ответила с легким, нервным смехом:
-- О вас.
Она остановилась, а затем продолжала другим тоном:
-- Я думала о том, как живописен ваш костюм.
Появившийся бесшумно Гассан объявил, что обед подан. Он низко поклонился Гамиду, приложив руку ко лбу.
Каро казалось странным обедать наедине с Гамидом. К своему удивлению, она заметила, что он употреблял духи, сладкое благоухание которых доносилось до нее.
-- Какие духи вы употребляете? - спросила она. - Мне очень нравится их запах.
-- Это арабские духи со странным названием "Дивный час", - ответил Гамид.
В его голосе дрогнуло теплое чувство. Легкая краска залила лицо Каро.
-- Красивое название, - сказала она рассеянно.
-- Как хорошо прожить дивный час, воспоминание о котором навсегда останется в памяти, - тихо произнес Гамид.
-- Где находится ваш лагерь? - спросила Каро.
-- Вот там, вблизи гор, - указал он на восток.
-- Но вы должны переплыть Нил! - воскликнула Каро удивленно.
-- Что же вас удивляет? У меня есть фелука.
и привыкшей к шумной жизни больших городов, не так легко отречься от своих обычных интересов, друзей и развлечений, - закончила она.
-- Вы думаете, что для такой женщины было бы жертвой провести всю жизнь в пустыне? Вы считаете, что все эти обычные интересы, друзья и развлечения имели бы для нее такое значение, если бы она полюбила человека, с которым должна была бы остаться в пустыне?
Каро медлила ответом.
При новых чувствах, проснувшихся в ней, она не знала, что сказать.
-- Так трудно ответить на такой вопрос, - произнесла она, наконец.
-- Неужели? Мне это было бы нетрудно. Я пожертвовал бы всем, собственной жизнью, жизнью других, всеми моими интересами, всем, что заполняет мое существование, ради любимой женщины, ради ее любви ко мне.
Он говорил медленно, тихо и мягко, но в его словах, его голосе трепетала затаенная страсть, лишавшая Каро спокойной уверенности. Скрытая напряженность чувствовалась между ними, как бывает всегда, когда мужчина и женщина заговорят о любви.
Запах цветущих апельсиновых деревьев и роз вливался в комнату. Каро в первый раз поняла, какая сила страсти таится в Гамиде. Он был очень живописен в белом широком бурнусе, стройный, высокий и красивый. Они вышли в сад, и он остановился около апельсинового дерева, сорвав благоухающий листок.
Странным, задыхающимся голосом он спросил ее:
-- Вы ждали, что я приеду?
К глубокому огорчению, Каро почувствовала снова, что невольно краснеет.
-- Конечно, я думала, что вы приедете. Я очень рада видеть вас, - сказала она холодно, почти безразлично.
Гамид рассмеялся:
-- Ваш тон противоречит вашим словам.
-- Нет, нет, - пробормотала Каро с легким смущением. - Я действительно обрадовалась вам. Несмотря на очарование окружающего, я все же чувствовала себя одинокой, - оправилась от смущения Каро.
Гамид ничего не ответил.
Каро стояла около него так близко, что он слышал ее ровное дыхание. Ему стоило только протянуть руки, чтобы схватить ее в свои объятия. Она была здесь в его власти. Страсть туманила его мозг, опьяняла его, но он сдержался, принудив себя к спокойствию. Он знал, что еще не настало время, и со спокойствием и терпением истого фаталиста решил ждать.
Они медленно шли между кустами роз, из-за которых доносился плеск волн широкого Нила. Гамид заговорил о прогулках, которые они должны были предпринять вместе.
-- Вы приедете осмотреть мой лагерь, не правда ли?
-- Я бы очень хотела. Расскажите мне о нем.
-- Я расскажу вам. У меня очень большая палатка с тремя входами. Она украшена коврами (подобных им вы не достанете ни за какую цену в Париже) и очень просто обставлена мягкими диванами с широкими подушками, с простотой, свойственной всем восточным жилищам в отличие от европейских домов.
-- Я люблю Восток с его странным очарованием, таким непонятным для европейцев, но я мало знаю о его искусстве, чудесах, тайнах, скрытых в нем, - произнесла Каро задумчиво.
-- Я люблю слушать ваш голос. Ваши слова - словно чистый ручеек, успокаивающий мои усталые мысли, - произнес Гамид внезапно. - Вы помните тот день, когда я сказал вам, что очарован вашим голосом, тот день в роще?..
-- Помню, - нервно прервала его Каро и добавила: - Уже поздно. Мне пора вернуться домой.
Он проводил ее до дверей, поцеловал ее руку и отправился разыскивать свою лошадь. Немного позже из своей комнаты Каро услыхала быстрый топот конских копыт. Она выглянула из окна и увидела удаляющегося всадника, прислушиваясь, пока топот копыт не замер в отдалении.
Теперь ее одиночество было прервано неожиданным образом.
Была ли она рада или недовольна? Она не знала сама. Гамид был очень привлекателен в одеянии шейха, но его присутствие странно действовало на Каро. В эту ночь первый раз за время их знакомства в ней проснулось критическое отношение к нему. Ей казалось, что он чем-то вызвал в ней раздражение, и она не могла определить, что именно в нем ей не нравилось, почти отталкивало.
На следующее утро явился Гамид в белом верховом костюме, ничем не напоминающем одеяния шейха.
-- Поедем верхом, - весело предложил он Каро.
-- Хорошо, - ответила она и начала торопить Сариа.
Каро выглядела очень юной в костюме для верховой езды. Она быстро подбежала к Гамиду и прыгнула в седло.
-- Я очень люблю кататься верхом по пустыне, - сказала она, радостно вздохнув.
Они погнали лошадей. Гамид обогнал ее. У него была великолепная лошадь, чистейшей арабской крови. Гамид рассказал Каро, что она отличалась необыкновенной выносливостью и происходила из конюшен его отца, у которого были самые лучшие чистокровные лошади.
Воздух был такой прозрачный, что далекие стройные пальмы ясно выделялись на голубой лазури неба, сливавшегося с живописной далью пустыни. Враждебное чувство к Гамиду, испытанное Каро накануне, исчезло. Она наслаждалась прелестью утра, очарованием ранней прогулки. Гамид был очень весел.
-- Ваш лагерь, вероятно, находится недалеко, если вы смогли приехать так рано сегодня утром? - неожиданно спросила Каро.
-- Он находится недалеко, - ответил Гамид. - Но в пустыне расстояния кажутся такими обманчивыми.
Он не счел нужным объяснить ей, что провел ночь в деревне, у танцовщиц, что было известно лишь одному Гассану.
У развалин храма они позавтракали сушеными финиками и сандвичами и, выпив холодного черного кофе, закурили папиросы.
Гамид говорил о храме и объяснял ей иероглифы на плитах.
-- Храм был посвящен богине света, - произнес он медленно.
Он подошел к Каро и опустился около нее на землю, опершись на локоть и глядя ей в лицо.
-- А теперь он разрушается, превращаясь в развалины, - задумчиво сказала Каро.
Она смотрела на колонны, залитые ярким солнечным светом. Взгляд Гамида был устремлен на нее. Он любовался ее длинными ресницами, нежным ртом, мягкой линией лица и шеи.
Каро почувствовала его взор на себе, и ей казалось, что он ее гипнотизировал. Не поворачивая головы, она знала, что Гамид улыбается.
-- О чем вы думаете? - произнес он совсем спокойно.
Она повернулась к нему, ничего не ответив.
Когда они поднялись и подошли к лошадям, он легко, без малейшего усилия, поднял ее и посадил на лошадь. Каро заметила, что его дыхание даже не участилось при этом.
-- Вы очень сильны, ваша светлость.
Он тоже рассмеялся, и они отправились в обратный путь.
На следующий день он не явился, и Каро тщетно прождала его. Вечером она почувствовала себя одинокой, еще более одинокой, чем всегда, разочарованная тщетным ожиданием.
большой белой палатке, окруженной многочисленными темнолицыми, преданными ему арабами. Он радовался тому, что вернулся к дикой, вольной жизни, когда он мог поступать по своему желанию, освободившись от предрассудков и требований цивилизованного общества.
Под звуки барабанов и флейт, раскачиваясь в быстром ритме танца, плясали арабы, и высокие языки пламени подымались к звездному небу, рассыпаясь сверкающими искрами в черном мраке ночи.