| Автор: | Уэдсли О., год: 1922 |
| Категория: | Роман |
Глава 10
Оскорбительные слова старика о Саре вызвали в Юлиане гнев и отчаяние. Он и раньше ревновал Картона к Саре, но иногда сам стыдился этого ни на чем не основанного чувства. Но теперь!
Юлиан задыхался при мысли, что Адриан или Колин могли знать что-нибудь о Саре. Особенно Колин, самоуверенный, надменный и насмешливый! Кровь кипела в жилах Юлиана, когда он представлял себе комментарии Колина по этому поводу.
Но это была ложь...
Он внезапно остановился посреди улицы, громко произнося последние слова:
-- Все это было ложью.
Конечно, Сара знала Картона уже много лет. Он был другом ее матери и гораздо старше Сары. Ему было не меньше сорока трех лет. Юлиан ясно представил себе красивое лицо Картона, его темные глаза с золотистыми искорками в глубине, его тонко очерченные брови, тонкий рот с прекрасными зубами. Но в обществе всегда сплетничают про красивых женщин, и Сара в своем одиночестве легко могла стать жертвой таких сплетен.
Юлиан старался спокойно обдумать все и не хотел терять самообладания. Он рассмеялся резким и отрывистым смехом и оглянулся вокруг. Шагая все время, почти не сознавая окружающего, Юлиан теперь очутился перед домом Сары Дезанж. Он стоял перед высокими воротами. Сквозь железную решетку ограды виднелся большой мощенный двор, на который падал свет из раскрытых окон. Старик сторож спал в своей будке, у ворот.
Юлиан отворил калитку и подошел к входным дверям.
Встретивший его дворецкий доложил: - Графиня в белой гостиной, господин Гиз, - и он повел Юлиана туда.
Не сознавая, что он собирается делать, устав от моральных страданий, Юлиан машинально последовал за дворецким. Комната была ярко освещена. Как во сне, он услыхал, что дворецкий доложил о его приходе. По блестящему гладкому паркету, он медленно прошел комнату, чтобы поздороваться с Сарой. Взор его остановился на Чарльзе Картоне, который играл с леди Дианой в бридж.
Словно почувствовав его взгляд, Картон обернулся, воскликнув:
-- Это вы, Гиз! Пришли рассеяться после неудачного окончания дела, которое вы должны были вести сегодня.
Юлиан видел перед собой его тонкое красивое лицо с улыбкой на губах.
С трудом, чуть не захлебнувшись, он произнес своим обычным голосом.
-- Как ваша рука, Картон?
-- Еще болит немного. Вот и все.
Юлиан обернулся к Саре. При ее виде в его сердце проснулась уверенность: "Нет, этого не может быть. Это неправда, неправда"!
Внезапно он успокоился. Он слишком устал морально и физически от обуревавших его чувств, и спокойно заговорил с Сарой о безразличных мелочах.
Они стояли около высокого хрустального канделябра, свет которого играл в волосах Сары. Казалось, ее голова была окружена золотистым сиянием. Свет падал на ее нежное лицо, белую шею и обнаженные прекрасные плечи и руки. Запах дорогих духов, напоминавший аромат фиалок и сандалового дерева, исходил от нее.
Юлиан стоял перед ней, слушал ее голос, почти не понимая слов. В ее присутствии необъяснимый покой охватил его. Он забыл о своих сомнениях и мучительных мыслях. Он испытывал невыразимое облегчение и был почти счастлив.
-- У вас усталый вид, - сказала Сара внезапно.
Она подошла к дивану, стоявшему около стены, и Юлиан последовал за ней. Они закурили папиросы, и Сара заговорила, взглянув на него.
-- Вы знаете, что я себя чувствую виноватой перед вами?
-- Передо мной? Почему?
-- Из-за этого неудачного дела сегодня!
Она опустила глаза и легкая тень от ее длинных ресниц падала на ее щеки.
-- Я слышала замечание Чарльза и читала сегодняшние газеты.
-- Я знаю, - холодно ответил Юлиан. - Дело действительно кончилось неудачно и я отчасти виноват в этом.
-- Вы не должны были отказываться от него из-за того, что хотели провести день со мной.
-- Вы жалеете что я приехал за вами?
Звук его голоса заставил ее поднять голову. Их взоры встретились.
-- Вы жалеете об этом?
-- Нет, - ответила она с усилием, - но я чувствую себя виноватой. Моя мать упрекала меня в том, что я отвлекаю вас от вашей работы. Вы почти тоже самое сказали мне сегодня.
-- Во всяком случае, это очень скучный вопрос, - заметил Юлиан, с притворным веселием. Но в душе он вспомнил предостерегающие слова Колина.
-- Кто так заботится обо мне и моих делах?
-- Моя мать и Адриан.
-- Адриан трогательно заботлив, - рассмеялся Юлиан.
Партия и бридж окончилась. Леди Диана, выигравшая партию, подошла к Саре и Юлиану и села около рояля.
Леди Диана очень хорошо играла. После первых аккордов она заиграла увертюру из оперы "Самсон и Далила".
Сара очень любила эту оперу и всегда слушала ее с наслаждением. После всех переживаний сегодняшнего дня она с необъяснимой тоской и неясной тревогой слушала любимые мотивы. Она чувствовала близость Чарльза и Юлиана и знала в душе, что они оба страдали.
Юлиан глядел на ее стройные прекрасные руки и вспоминал о том, как он держал их в своих. Внезапно он оглянулся и встретился с внимательным, пристальным, горящим взглядом Чарльза, следившего за ним.
Леди Диана продолжала играть. Из-под ее тонких пальцев лилась нежная красивая мелодия о любви.
Сара подняла взор и взглянула на Юлиана. В его глазах она прочла такое безграничное обожание, что она невольно вздрогнула, словно он прикоснулся к ней. Он заметил, как под легким шелком платья ее грудь бурно вздымалась. Казалось, пламя, горевшее в нем, опалило ее и закружило в своем вихре.
-- Я могла бы полюбить этого человека; да, могла бы. Вот причина моей душевной тревоги, вот отчего его присутствие так смущает меня, - говорила она себе.
Замерли последние аккорды. Леди Диана встала.
-- Почему вы все такие печальные, - спросила она, насмешливо взглянув на них, и обернулась к Чарльзу. - И даже вы, мой дорогой друг, сегодня не веселы.
Чарльз улыбнулся, но его глаза были мрачными. Он последовал за леди Дианой, сел около нее и предложил ей папиросу. Сара и Юлиан остались вдвоем. Оба молчали.
-- Вы любите эту оперу?
-- Да, - ответил он рассеянно. - Я должен уйти, - неожиданно закончил он.
Юлиан остановился перед ней. На его лице было выражение затаенного страдания, отозвавшееся болью в сердце Сары. Он внимательно взглянул на нее. Казалось, он угадал ее чувства. Неужели он не ошибся? Нет, это было невозможно. Ее отношение к нему было безразличным. Он поклонился, прощаясь с ней. Сара протянула ему руку. Он медленно, со сдержанной страстью, сжал ее руку в своей и увидел, что алая краска залила ее лицо. Но она выдержала его пристальный взгляд и легкая улыбка появилась на ее губах. Он резко выпустил ее руку, обернулся и ушел.
Сара подождала немного, избегая разговаривать с Чарльзом, и вскоре ушла в свои комнаты.
В комнате были открыты высокие окна. Наступала ночь, темная и прохладная.
-- Честное слово, вы - красавица, мисс Сара, - внезапно сказала Хэкки. - Мне кажется... - и она умолкла на полуслове.
Сара снова вспомнила о переживаниях этого дня. Как она была слепа, как она могла не замечать страстной любви Юлиана. Только, когда он стоял перед ней на залитой солнцем дороге, она поняла, как пламенно было его чувство.
Хэкки спросила ее о чем-то, прервав ее размышления.
-- Заплетите волосы в косу, - ответила Сара. - Я еще не лягу.
Когда Хэкки причесывала ее, Сара снова задумалась. Она была еще так молода, но уже устала от жизни. Она могла бы быть счастлива с ним.
Хэкки заплела ее волосы в две косы и завязала их шелковой янтарно-желтой лентой.
-- Спокойной ночи, мисс Сара, - сказала она недовольно. - Обычно она всегда разговаривала с Сарой перед сном. Но сегодня Сара не проронила ни слова и только иногда улыбалась своим мыслям.
-- О, Хэкки, не сердитесь. Я сегодня очень рассеяна, но я счастлива, Хэкки.
-- Главное, что вы счастливы, - заметила Хэкки. - Тогда все хорошо.
Сара улыбнулась ей, но Хэкки не смягчилась, рассерженная сегодняшним отношением своей госпожи.
-- Надо надеяться, что и впредь все будет хорошо, - сказала она, выходя из комнаты.
принадлежать друг другу?
Как тосклива была до сих пор ее жизнь, которую она ничем не могла заполнить. Теперь она презирала себя за то, что терпела ухаживания Чарльза, зная в душе, что не любит и уже больше никогда не полюбит его. Лишь тоска по счастью мешала ей оттолкнуть его. Но теперь он скоро уйдет из ее жизни навсегда. Когда-то она любила его, но теперь она была свободна и ничего не могло помешать ее новому зарождающемуся чувству к Юлиану. Знал ли Юлиан об истории с Чарльзом? Если ему ничего не было известно, она сама расскажет ему о своей первой недолгой любви.
Она медленно подошла к кровати и села на край ее. В доме царила глубокая тишина, даже на улицах было тихо в такой поздний час.
Как она была одинока в жизни. Она медленно провела рукой по вышитому одеялу и по кружевам простыни, затем поднялась, прошла спальню и свой будуар и вошла в комнату Клода.
Сиделка находилась там. Она поднялась навстречу Саре. Больной, казалось, спал. Собака спала на его постели около него, положив голову па его плечо, и ее лапки вздрагивали во сне.
Сара взглянула на лицо Клода. Оно было серое, рот был полуоткрыт. Его подушки сбились. Сара нагнулась над ним и тихо поправила Подушки.
Он открыл глаза и бессмысленным взглядом посмотрел на нее.
-- Все благополучно, я поправила подушку, - тихо произнесла она, вглядываясь в него.
Лицо Клода было также безжизненно, как и всегда. Голова его беспомощно соскользнула с подушки, но он так же неподвижно смотрел в пространство. У Сары сжалось сердце от сострадания и жалости. Она села около Клода, приподняв его голову. Она никогда не была нежна с Клодом и он не требовал от нее нежности. Клод скоро заснул и, когда вернулась сиделка, Сара ушла в свою комнату.