Борьба миров.
Книга первая. Прибытие марсиан.
XIV. В Лондоне

XIV

В Лондоне

В то время, когда в Уокинге упал первый цилиндр, мой младший брат находился в Лондоне. Он был студентом-медиком и готовился к экзамену. До самой субботы он ничего не слыхал о появлении марсиан. Утренние субботние газеты, в дополнение к длинным научным статьям о Марсе, о жизни на планетах и тому подобных вещах, напечатали краткую, в довольно неясных выражениях составленную телеграмму, производившую сильное впечатление именно своей лаконичностью.

"Марсиане, напуганные приближением толпы, убили несколько человек из скорострельной пушки", гласила телеграмма. Заканчивалась же она следующими словами: "При всей своей кажущейся мощи, марсиане до сих пор не покинули ямы, в которую свалились. Очевидно, они не способны сделать это. Вероятно, им мешает сила земного тяготения". Для успокоения публики авторы передовых статей особенно упирали на это обстоятельство. - Конечно, все студенты, собравшиеся в биологической аудитории университета, куда пришел в тот день и мой брат, чрезвычайно заинтересовались этим сообщением, но на улицах не заметно было никакого особенного волнения. Вечерние газеты вышли с сенсационными заголовками, но сообщали только о продвижении войск к Хорзеллскому лугу и о пожаре сосновых лесов между Уокингом и Уэйбриджем. В восемь часов "St. James's Gazette" ("Сент-Джемская газета") в экстренном выпуске кратко сообщила о перерыве телеграфных сообщений. Предполагалось, что линия повреждена упавшими от пожара соснами. Ночью еще не было получено никаких известий о сражении. А это была та самая ночь, когда я ездил в Лезерхед и обратно. Мой брат не беспокоился о нас, так как знал из газет, что цилиндр упал по меньшей мере в трех километрах от моего дома. Он собирался поехать ко мне, чтобы - как он говорил - поглядеть на эти существа с Марса, пока их не умертвили. Около четырех часов он послал мне телеграмму и остаток вечера провел в каком-то мюзик-холле. Телеграммы этой я так и не получил.

В Лондоне в ночь под воскресенье также разразилась гроза, и брат мой поехал на Ватерлооский вокзал на извозчике. Прождав некоторое время на платформе, с которой отправляется ночной двенадцатичасовой поезд, он узнал, что вследствие какой-то несчастной случайности поезда в эту ночь не доходят до Уокинга. Почему именно - он так и не добился, - об этом не знало даже железнодорожное начальство. Администрация полагала, что где-то между Байфлитом и Уокингом произошло крушение, и потому ночные поезда, обычно ходившие через Уокинг, направлялись через Вирджиния-Уотер или Голлифорд; особого беспорядка на вокзале не было. Зато много хлопот железнодорожным чиновникам доставили экскурсии Соутгемптонского и Портсмутского воскресных союзов, для которых пришлось выработать новый маршрут. Какой-то репортер вечерней газеты, обманутый сходством брата с начальником движения, хотел получить от него интервью. Почти никто, если не считать некоторых железнодорожных служащих, не ставил этого крушения в связь с марсианами.

Впоследствии я читал в одном из описаний всех этих событий, что будто бы еще в воскресенье утром "весь Лондон был наэлектризован сообщениями из Уокинга". В действительности ничего подобного не было. Большинство лондонских обывателей впервые услышало о марсианах только в понедельник утром, когда началась паника. Даже те, которые слышали о них раньше, не сразу разобрались в наспех составленных сообщениях воскресных газет. Да и вообще в Лондоне мало кто читает воскресные газеты.

Кроме того, лондонцы настолько свыклись с сознанием своей личной безопасности, а сенсационные выдумки так часто встречались в тогдашних газетах, что никто не был особенно встревожен следующим сообщением:

"Вчера вечером, около семи часов, марсиане вышли из цилиндра и, двигаясь под прикрытием металлических щитов, совершенно разрушили станцию Уокинг с расположенными поблизости от нее домами и уничтожили целый батальон Кардиганского полка. Подробности неизвестны. Пулеметы оказались совершенно бессильными против брони марсиан, а полевая артиллерия разбита. Обратившиеся в бегство гусары галопом вернулись в Чертси. По-видимому, марсиане медленно подвигаются к Виндзору или к Чертси. В Западном Серрее общее беспокойство. Возводятся зем-ляные укрепления, чтобы преградить доступ к Лондону".

Это было напечатано в "Sunday Sun" ("Воскресном Солнце"), а в газете "Referee" ("Третейский Судья") остроумный фельетонист писал, что вся эта история напоминает панику, вызванную на деревенской улице внезапно вырвавшимся на волю зверинцем.

Никто в Лондоне не знал, что такое бронированные марсиане; почему-то упорно держалось мнение, будто эти чудовища очень неповоротливы. "Ползают", "с трудом тащатся" - вот выражения, которыми изобилуют почти все первые телеграммы. По мере того, как поступали свежие Новости, воскресные газеты печатали экстренные выпуски, а некоторые делали это даже при отсутствии всяких новостей. Но по сути дела они ничего не могли сообщить своим читателям, так как ни одна телеграмма не была послана непосредственными очевидцами событий. Лишь поздно вечером газеты получили правительственное сообщение о том, что население Уолтона, Уэйбриджа и всего того района поголовно движется к Лондону.

Утром, все еще ничего не зная о событиях минувшей ночи, брат отправился в церковь. Там услышал он толки о вторжении неведомого врага и особую молитву о сохранении мира. При выходе он купил номер "Referее" ("Третейского Судьи"). Взволнованный прочитанными известиями, он отправился на Ватерлооский вокзал узнать, восстановилось ли железнодорожное движение. Пассажиры омнибусов и извозчичьих карет, велосипедисты и многочисленные пешеходы, наряженные по-праздничному, довольно спокойно слушали сенсационные новости, выкрикиваемые газетчиками. Почти все проявляли любопытство, но тревожились только те, у кого были родственники в угрожаемых местностях. На вокзале брат в первый раз услышал, что телеграфная связь с Виндзором и Чертси прервана. Носильщики сказали ему, что со станции Байфлит и Чертси получено утром несколько важных депеш, но что теперь телеграф почему-то не работает. Брат не мог добиться от них более точных сведений. "Около Уэйбриджа идет бой" - вот все, что они знали.

Движение поездов сильно расстроилось. На вокзале собралась толпа, поджидавшая прибытия родных и знакомых. Какой-то седой старый господин громко ругал Юго-Западную железнодорожную компанию.

- Ее нужно подтянуть, - ворчал он.

Пришли два-три поезда из Ричмонда, Петни и Кингстона с лондонскими жителями, которые выехали было покататься на лодках, но нашли шлюзы запертыми и, почувствовав, что в воздухе носится паника, поспешили вернуться.

Брат разговорился с каким-то мужчиной в голубом с белым спортивном костюме.

- Множество людей едет по направлению к Кингстону на возах, на телегах, на чем попало; с сундуками, со всем скарбом, - говорил этот человек. - Едут из Молсея, Уэйбриджа и Уолтона и рассказывают, что около Чертси раздается оглушительная пальба, и конные солдаты велели жителям поскорей выбираться, потому что подходят марсиане. Мы слышали канонаду у станции Хемптон-Коурт, но думали, что это гром. Что значит вся эта чертовщина? Ведь марсиане не в силах вылезти из своей ямы. Не так ли?

На это мой брат ничего не мог ответить.

Немного спустя он заметил, что какое-то смутное беспокойство сообщилось и пассажирам подземной железной дороги: воскресные экскурсанты почему-то раньше времени возвращались из всех юго-западных дачных местечек - из Бернса, Уимблдона, Ричмонд-парка, Кью и т. д. Но никто не мог рассказать ничего определенного. Все, имевшие какое-либо отношение к работе железной дороги, были, казалось, чем-то раздражены.

Около пяти часов собравшуюся на перроне толпу сильно взволновало известие о том, что началось движение по обычно закрытой линии между Юго-Западным и Юго-Восточным вокзалами. Вагоны были набиты солдатами; на товарных платформах виднелись огромные пушки. То были орудия из Вульвича и Чертхема, направлявшиеся для защиты Кингстона. Публика шутила с солдатами:

- Вас там съедят!

- Ничего, мы укротители зверей! - И всё в том же роде.

Церковные колокола звонили к вечерне, и отряд девушек из Армии Спасения шел с пением по Ватерлоород. На мосту куча зевак глазела на странную коричневую пену, клочьями плывшую вниз по течению. Солнце садилось. Часовая башня и здание парламента четко обрисовывались на фоне самого спокойного неба, какое только можно себе представить: золотого, с грядой розовато-пурпурных облаков. Говорили, что недавно здесь проплыл утопленник. Какой-то прохожий - по его словам, солдат запаса - сказал брату, что на западе он заметил сигналы гелиографа.

На Уэллингтон-стрит брат встретил двух бойких газетчиков, которые только что выбежали с Флит-стрита с еще сырыми газетами, испещренными ошеломляющими заголовками.

- Ужасная катастрофа! - выкрикивали они наперебой.

- Бой под Уэйбриджем! Подробное описание! Марсиане отбиты! Лондон в опасности!

Брату пришлось отдать целых три пенса за номер газеты.

Только теперь он понял, как грозны и опасны чудовища, прилетевшие с Марса. Он узнал, что это не кучка маленьких, неповоротливых созданий, но разумные существа, управляющие гигантскими механизмами; что они способны быстро передвигаться и наносить такие мощные удары, против которых бессильны даже самые дальнобойные пушки.

В газете о них говорилось как о "громадных паукообразных машинах, почти в сто футов вышиной, способных передвигаться со скоростью курьерского поезда и умеющих выбрасывать какой-то интенсивный тепловой луч". Далее сообщалось следующее: замаскированные батареи, преимущественно полевые орудия, расставлены вокруг Хорзеллского луга, - особенно много сил сосредоточено по дороге к Лондону; видели, как пять машин двигались к Темзе; одна из них благодаря счастливой случайности была уничтожена, - обычно снаряды не достигали цели, и батареи мгновенно истреблялись тепловым лучом. Упоминалось также о тяжелых потерях среди солдат, но в общем газетный отчет был составлен в оптимистических тонах.

Как никак марсиане отбиты! Выяснилось, что они уязвимы. Они отступили к треугольнику, образованному тремя упавшими около Уокинга цилиндрами. Разведчики с гелиографами надвигаются на них со всех сторон. Орудия быстро подвозятся из Виндзора, Портсмута, Олдершота, Вульвича и даже с севера. Между прочим, из Вульвича посланы дальнобойные девяностопятитонные пушки. Около ста шестидесяти орудий поставлено на позиции, прежде всего для защиты Лондона. Никогда еще в Англии не производилось с такой быстротой и в таких грандиозных масштабах сосредоточение военных сил!

Выражалась надежда, что все вновь падающие цилиндры будут впредь уничтожаться сильнейшими взрывчатыми веществами, которые уже заготовлены и рассылаются. "Бесспорно, - говорилось в отчете, - положение необычное и грозное, но население не должно поддаваться панике. Конечно, марсиане ужасны, но ведь их менее двух десятков, а нас миллионы!"

"Принимая во внимание размеры цилиндров, власти имеют основание предполагать, что в каждом находится не более пяти марсиан. Всего, значит, их пятнадцать. По крайней мере один из них уже выбыл из строя, а быть может - и больше. Население будет своевременно предупреждено о приближении опасности; особые меры принимаются для охраны жителей юго-западных предместий". Новыми уверениями в безопасности Лондона и выражением твердой надежды, что власти сумеют справиться со всеми трудностями, кончалось это полуофициальное сообщение.

Оно было напечатано самым крупным шрифтом на еще непросохшей бумаге, и у редакции не хватило времени, чтоб добавить сюда хотя бы одно слово от своего имени. Любопытно было видеть, рассказывал брат, как безжалостно все остальное содержание газеты было скомкано и урезано, чтобы дать место этому сообщению. На Уэллингтон-стрит нарасхват раскупали экстренный выпуск, а на Стренде уже раздавались выкрики целой армии газетчиков. Люди даже вылезали из омнибусов, чтобы заполучить газету. Ставни магазина географических карт на Стренде были раскрыты; какой-то человек, одетый по-праздничному, в лимонно-желтых перчатках, стоял в витрине и поспешно приклеивал к стеклу карты Серрея.

Проходя по Стренду до Трафальгар-сквера с газетой в руке, брат встретил нескольких беглецов из Западного Серрея. Какой-то мужчина правил тележкой вроде тех, какими пользуются зеленщики; в ней сидела его жена с двумя мальчиками, и был навален домашний скарб. Тележка ехала со стороны Вестминстерского моста, а за нею следом тащилась фура для сена, в которой устроились пять или шесть прилично одетых мужчин с сундуками и узлами. Лица у беженцев были испуганные; все они резко отличались от празднично разодетых пассажиров омнибусов. Люди в элегантных костюмах с удивлением выглядывали из кебов. Беглецы в нерешительности остановились у сквера, потом свернули на восток по Стренду. Какой-то мужчина в рабочей одежде проехал за ними на старинном трехколесном велосипеде с маленьким задним колесом. Он был весь в грязи. Лицо его было бледно.

Мой брат повернул к Виктория-стрит и снова натолкнулся на толпу беженцев. У него мелькнула смутная надежда, что он, быть может, встретит меня. Он увидел усиленные наряды полицейских, которые регулировали движение. Некоторые из беженцев разговаривали с пассажирами омнибусов. Один уверял, что видел марсиан:

- Котлы на ходулях, говорю вам, и шагают, как люди!

Большинство беженцев было взволновано и возбуждено недавними впечатлениями.

На Виктория-стрит рестораны были переполнены вновь прибывшими. На всех перекрестках люди толпились кучками, читали газеты, нервно переговаривались или смотрели на этих необычных пришельцев. Беженцы все прибывали, а к вечеру, по словам брата, улицы походили на окрестности Ипсомского ипподрома в день скачек. Брат не раз пытался завести беседу с беженцами, но они давали весьма неопределенные ответы.

Никто не мог сообщить ничего нового о судьбе Уокинга. Впрочем, один человек уверял его, что Уокинг совершенно разрушен еще прошлой ночью.

- Я из Байфлита, - говорил он. - Какой-то велосипедист проехал рано утром, останавливаясь у каждого дома и советуя всем нам уходить возможно скорее. Потом явились солдаты. Мы вышли посмотреть, что делается: на юге был виден дым, только дым, и никто не приходил по той дороге. Потом мы услышали пальбу со стороны Чертси. Из Уэйбриджа повалил народ. Я запер свой дом и ушел вслед за другими.

К этому времени в разных частях города появились признаки недовольства; ругали правительство, не умевшее справиться с марсианами и ввергшее страну в такие беды.

Около восьми часов в южной части Лондона раздалась канонада. Сперва мой брат не расслышал ее из-за шума на главных улицах, но, свернув в более тихие кварталы у реки, он ясно различил гул.

мне, он проникся на некоторое время воинственным пылом. Он думал о безмолвных пушках, стоявших в боевой готовности, о таборах беженцев, старался представить себе "котлы на ходулях в сто футов вышиною".

На Оксфорд-стрит ему попались две-три телеги с беглецами: на Мериблон-род - еще несколько; но известие распространялось так медленно, что Риджентс-стрит и Портленд-род кишели обычной воскресной толпой гуляющих, хотя кое-где и собирались уже группы, обсуждавшие последние события. В Риджентс-парке, как всегда, под редкими газовыми фонарями прохаживались молчаливые парочки. Ночь была теплая и тихая, немного душная; гул орудий доносился с перерывами; после полуночи на юге блеснуло что-то вроде молнии.

Брат читал и перечитывал газету, опасаясь, что со мной случилось какое-нибудь несчастье. Он не мог успокоиться и после ужина снова отправился бесцельно бродить по городу. Потом вернулся и тщетно попытался заняться своими лекционными записями. Он лег спать после полуночи, но вскоре среди какого-то мрачного сновидения его пробудил стук дверных молотков¹ с ума? Потом вскочил с постели и подбежал к окну.

Его комната помещалась в мезонине, и он, распахнув со звоном окно, услышал крики, доносившиеся с улицы. Из окон высовывались и перекликались заспанные неодетые люди.

- Они уже близко! - кричал полицейский, стуча в дверь. - Марсиане приближаются! - И он поспешил к следующей двери.

С колоколен всех церквей доносился беспорядочный набат. В казармах на Олбани-стрит гремели барабаны и трубили рожки. Хлопали двери; в окнах домов на противоположной стороне улицы вспыхивали желтые огни, казавшиеся особенно яркими после густого мрака.

По улице пронеслась во весь опор карета с опущенными занавесками. Шум колес вырвался вдруг из-за угла, перешел в оглушительный грохот под окном и замер в отдалении. Вслед за каретой пронеслись два извозчичьих кеба - авангард целой вереницы экипажей, мчавшихся к вокзалу Чок-Фарм. Там производилась посадка на экстренные поезда Северо-Западной дороги, уже не спускавшиеся к Юстону.

жилец, занимавший соседнюю комнату. Он был в рубашке, брюках и туфлях; подтяжки болтались у него за спиной, и волосы были взлохмачены.

- Что за чертовщина? - спросил он. - Пожар? Что за дьявольская суматоха!

Оба они высунули головы из окна, стараясь разобрать, что кричат полицейские. Из боковых улиц повалил народ, останавливаясь кучками на углах.

- Что за чертовщина? - снова спросил сосед.

Мой брат пробормотал что-то в ответ и стал одеваться. С каждой принадлежностью своего туалета он подбегал к окну, чтобы видеть все, происходящее на улице. Откуда-то налетели газетчики; они продавали необычно рано вышедшие газеты и орали во все горло:

И повсюду кругом, в нижних квартирах, в соседних домах и в домах на той стороне улицы, за парком и на всех прочих бесчисленных улицах Мериблона, в округе Вестберн-парка и в приходе св. Панкратия, и дальше на запад и на север - в Кильберне, Сен-Джонс-Вуде и Хемп-стеде, и на восток - в Шордиче, Хайбери, Хаггерстоне и Хокстоне; на всем громадном протяжении Лондона - от Илинга до Ист-Хема - люди протирали глаза, отворяли окна, выглядывали на улицу, задавали недоуменные вопросы и поспешно одевались. Первое дыхание надвигавшейся бури страха пронеслось по улицам. Паника начиналась. Лондон, спокойно уснувший в воскресенье вечером, проснулся в понедельник утром с острым сознанием смертельной опасности.

Не имея возможности разузнать из окна, что случилось, брат спустился вниз и вышел на улицу. Над крышами домов розовела заря. Толпа бегущих пешеходов и поток экипажей разрастались с каждой минутой.

- Черный дым! - слышались вопли. - Черный дым!

Страх расползался, как эпидемия. Стоя в нерешимости у порога, брат увидел газетчика и купил газету. Газетчик бежал вместе со всеми, продавая на бегу газеты по шиллингу за штуку, - забавная смесь корысти и трусости.

"Марсиане посредством ракет рассеивают громадные клубы черного ядовитого дыма. Они уничтожили наши батареи, разрушили Ричмонд, Кингстон и Уимблдон и медленно приближаются к Лондону, сметая все на своем пути. Остановить их невозможно. От черного дыма нет иного спасения, кроме немедленного бегства".

Вот и все. Но и этого было достаточно: население огромного шестимиллионного города зашевелилось, сорвалось с места и побежало. Одной сплошной массой все устремились к северу.

Колокола соседних церквей били в набат. Какая-то неумело управляемая повозка среди криков и ругани налетела на колоду для водопоя. Бледно-желтый свет мелькал в окнах домов; у некоторых кебов не были погашены ночные фонари. А вверху разгоралась заря, холодная, ясная, спокойная.

Когда брат наконец понял, что происходит, он поспешно вернулся к себе в комнату, захватил все наличные деньги - около десяти фунтов, - сунул их в карман и снова вышел на улицу.

Примечания

¹ В Англии у входных дверей вместо звонка обычно висит молоток, на стук которого и откликается хозяин.