Невидимка.
XXVII. Осада дома Кемпа.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Невидимка. XXVII. Осада дома Кемпа. (старая орфография)

XXVII.
Осада дома Кемпа.

Кемп прочел странное послание, написанное карандашом на засаленном клочке бумаги.

"Вы были удивительно энергичны и умны", стояло в письме, "хотя что вы этим выиграете - я не могу себе представить. Вы против меня. Вы травили меня целый день и старались не дать мне отдыха ночью. Нo я ел вопреки вам, спал вопреки вам, и игра еще только начинается. Ничего не остается, кроме установления террора. Объявляю вам о его первом дне. Порт-Бордок отныне уже не под властью королевы, скажите это вашему полковнику и полиции и всем, - он под моею властью, - под властью террора! Нынешнее число - Первое число первого года новой эры - эры Невидимого, Я - Невидимый Первый. Сначала правление мое будет милостиво. В первый день будет всего одна казнь, ради примера, казнь человека, имя которому - Кемп. Сегодня его настигает смерть. Пусть запирается, пусть прячется, пусть окружит себя стражей, пусть закует себя в броню, - смерть, невидимая смерть идет к нему. Пусть принимает меры предосторожности, это произведет впечатление на мой народ. Смерть двинется из почтового ящика нынче в полдень. Письмо будет положено перед самых приходом почтальона - и добрый путь. Игра начинается. Смерть идет к нему. Не помогай ему, народ мой, чтобы и тебя не постигла смерть. Сегодня Кемп умрет."

Кемп дважды перечел это письмо.

- Это не мистификация, - сказал он. Это его голос! И он не шутит.

Он перевернул свернутый листок и увидал на стороне адреса штемпель Гинтондин. и прозаическую прибавку: "Уплатят 2 d."

Кемп медленно встал с места, оставив завтрак неоконченным, письмо пришло в час, - и пошел в кабинет. Он позвонил экономку, велел ей тотчас обойти весь дом, осмотреть все задвижки на окнах и запереть ставни; ставни в кабинете затворил сам, вынул из запертого ящика в спальне маленький револьвер, тщательно осмотрел его и положил в карман куртки. Потом написал несколько коротких записок, между прочим полковнику Эдаю, и поручил служанке отнести их, дав ей при этом подробные инструкции о способе выйти из дома.

- Опасности нет, - сказал он и прибавил про себя "для вас".

Окончив все это, он задумался, потом вернулся к остывающему завтраку.

Он ел с перерывами глубокого раздумья и, наконец, ударил кулаком по столу.

- Мы поймаем таки его! И приманкой буду я. Он зайдет слишком далеко.

Кемп поднялся в бельведер, тщательно затворяя за собой все двери.

- Это игра, - сказал он, - игра странная, но все шансы за меня, мистер Гриффин, несмотря на вашу невидимость и ваш задор, Гриффин, contra mundum, что и говорят...

Он посмотрел в окно на раскаленный косогор.

- Ведь каждый день ему надо добывать себе пищу, - ну, не завидую! А правда ли, что прошлую ночь он спал? Где-нибудь, под открытым небом, чтобы никто не мог на него споткнуться. Хорошо, кабы завернули холода и слякоть, вместо жаров-то... А ведь он, может быть, следит за мной и в эту самую минуту.

Кемп подошел ближе к окну и вдруг отскочил в испуге: что-то крепко стукнуло в стену над косяком.

- Однако, нервен же я! - проговорил он про себя, но снова подошел к окну не ранее, как минут чрез пять.

Вскоре у наружной двери послышался звонок. Кемп сошел вниз, отодвинул болты, отпер дверь, осмотрел цепь, поднял ее и, не показываясь, тихонько отворил. Его приветствовал знакомый голос. Это был Эдай.

- На вашу горничную напали, Кемп, сказал он сквозь дверь.

- Что вы! - воскликнул Кемп.

- Отняли у нея вашу записку... Он где-нибудь близко. Впустите меня.

Кемп снял цепь, и Эдай протиснулся кое-как в узенькую щелку и стоял теперь в передней, с большим облегчением глядя, как Кемп снова запирал дверь.

- Записку вырвали у нея из рук. Страшно ее напугали... Теперь она в участке: истерика. Он тут где-нибудь... Что вы писали мне?

Кемп выругался.

- И я-то дурак, - сказал он, - мог бы догадаться: отсюда до Гинтондина меньше часа ходьбы. Поспеть!

- В чем же дело? - спросил Эдай.

- Вот посмотрите!

Кемп повел Эдая в кабинет и подал письмо Невидимого. Эдай прочел его и тихонько свистнул.

- А вы что же?

- Предложил ловушку, как идиот, - сказал Кемп, - и предложение послал с горничной. Прямо ему.

- Он удерет, - сказал Эдай, выждав, пока Кемп отвел душу крепкими ругательствами.

- Ну, нет, - сказал Кемп.

Сверху донесся оглушительный грохот разбитого стекла. Эдаю мелькнул серебряный блеск маленького револьвера, торчавшого из кармана Кемпа.

- Это окно наверху, - сказал Кемп и первый пошел по лестнице.

При входе в кабинет они увидела два разбитых окна, пол заваленный осколками, большой булыжняк на письменном столе и остановились на пороге, глядя на все это разрушенье. Кемп опять выругался и в эту минуту третье окну лопнуло с залпом пистолетного выстрела, с минуту повисело в звездообразных трещинах и трепещущими, зазубренными треугольниками, грохнулось на пол.

- Для начала, - сказал Кемп.

- А влезть сюда нельзя?

- Даже и кошке, оказал Кемп.

- Ставней нет?

- Здесь нет. Во всех нижних комнатах... Ого!

Трах! послышался снизу треск досок под тяжелым ударом.

- Чорт бы его подрал! Это должно быть... Да, это одна из спален. Он хочет оборудовать весь дом. Дурак! Ставни закрыты, и стекло будет сыпаться наружу. Он изрежет себе ноги,

Еще окно возвестило о своем разрушении. Кемп и Эдай в недоумении стояли на площадке.

- Вот что, - сказал Эдай, - дайте-ка мне палку или что-нибудь такое; я схожу в участок и велю принести собак. Тогда конец ему!

Вылетело еще окно.

- У вас нет револьвера? - спросил Эдай.

Кемп сунул руку в карман и остановился в нерешимости.

- Нет... лишняго.

- Я принесу его назад, - сказал Эдай. Вы здесь в безопасности.

Кемп, стыдясь своего минутного отступления от истины, подал ему оружие.

Пока они в нерешимости стояли в зале, одно из окон в спальне первого этажа загремело и разлетелось вдребезги. Кемп пошел к двери и начал как можно тише отодвигать болты. Лицо его было немного бледнее обыкновенного.

- Выходите сразу, - сказал Кемп.

Еще минута, и Эдай был уже за порогом, и болты вдвигались в скобки. С минуту он колебался, - стоять спиною к двери было спокойнее; потом зашагал прямо и твердо вниз по ступеням, прошел луг и подошел к воротам. По траве будто прибежал ветерок; что-то зашевелилось совсем рядом.

- Погодите минуту, - сказал голос.

- Ну, - сказал Эдай, бледный и угрюмый, и все нервы его напряглись.

- Попрошу вас вернуться в дом, - сказал голос так же угрюмо и напряженно, как говорил Эдай.

- Очень сожалею, - сказал Эдай немного хрипло и провел языком по засохшим губвм.

Голос быть у него слева. "Что если попытать счастия, - броситься вправо?" думал он.

- Зачем вы идете? - спросил голос.

Оба они сделали быстрое движение, и в раскрытом кармане Эдая сверкнуло солнце.

Эдай отказался от своего намерении и задумался.

- Куда я иду, - проговорил он медленно, - это дело мое.

Не успел он выговорить этих слов, как за шею его схватила рука, в спину уперлось колено и он шлепнулся навзничь. Кое-как вытащив револьвер, он выстрелил нелепейшим образом, после чего его треснули в зубы и вырвали револьвер. Он сделал тщетную попытку ухватить скользкую ногу, попробовал встать и упал снова.

- Чорт! - сказал Эдай.

Голос захохотать.

- Я бы убил тебя, кабы не жаль было пули, - сказал он.

Эдай видел направленный на него и висевший в воздухе, револьвер, футах в шести.

- Ну? - сказал он.

- Вставай, - сказал голос.

Эдай встал.

- Слушай! - сказал голос и продолжал повелительно: - Не пробуй со мной никаких штук. Помни, что твое лицо мне видно, а тебе мое - нет. Ты должен вернуться назад в дом.

- Он меня не впустит, - сказал Эдай.

Эдай снова облизнул губы. Он оторвал глаза от дула револьвера, увидел вдали море, очень темное и очень синее под полуденным солнцем, гладкия, зеленые дюны, белые утесы на верху горы, многолюдный город, - и жизнь вдруг показалась ему прекрасной. Глаза его вернулись к маленькой металлической вещице висевшей за шесть футов, между небом и землей.

- Что ж мне делать? - спросил он угрюмо.

- А мне что? - спросил Невидимый. Тебе помогут. Возвращайся только домой, больше ничего не нужно.

- Попробую... Обещаешься ли ты, если он впустят меня, не вламываться в дверь?

- С тобой я не имею причины ссориться, - сказал голос.

Выпустив Эдая, Кемп поспешил наверх, на четвереньках прополз среди разбитого стекла к окну кабинета и осторожно заглянул за подоконник; он увидел Эдая, беседовавшого с пустотою.

- Что ж он не стреляет? - шепнул про себя Кемп.

Тут револьвер немного двинулся и засверкал на солнце. Заслонив глаза от света, Кемп попытался проследить движение ослепительного луча.

- Сомнений нет, - сказал он, - Эдай отдал револьвер.

- Обещай не вламываться в дверь, - говорил между тем Эдай. Не злоупотребляй своей удачей... Уступи что-нибудь и мне.

- Ступай в дом. Говорю прямо: я не обещаю ничего.

Эдай, казалось, вдруг решился. Он поворотил к дому и пошел медленно, заложив руки на спину. Кемп в недоумении следил за ним. Револьвер исчез, опять блеснул на мгновение, опять исчез и обнаружился, наконец, в виде темной точки, следовавшей за Эдаем.

Тут вдруг все пошло очень быстро. Эдай отскочил назад, обернулся, хотел схватить маленький темный предмет, не поймал его, вскинул руки и упал на лицо, оставив за собой маленький синий дымок. Выстрела Кемп не слышал. Эдай задергался в судорогах, приподнялся на одну руку, упал и затих.

Кемп постоял некотороя время пристально глядя на небрежно-спокойную позу Эдая. День был жаркий и безветреный, - казалось, в целом мире не шевелилось ничто, кроме двух желтых бабочек, гонявшихся круг за другом в кустарниках, между домом и воротами.

Эдай лежал на траве, у ворот. Шторы во всех виллах во холму были спущены, но в одной маленькой зеленой беседке виднелась белая фигура, фигура старика, который спал. Кемп осмотрел окрестности дома, ища глазами револьвера, но он исчез. Глаза Кемпа снова вернулись к Эдаю. Потеха начиналась не на шутку.

Тут у наружной двери поднялся стук и звон, вскоре ставшие оглушительными, но, по полученным от Кемпа инструкциям, прислуга заперлась по своим комнатам. Затем наступило молчание. Кемп прислушивался и по временах заглядывал украдкой в разбитые окна. Он вышел на лестницу, тревожно насторожившись, постоял там, прошел в спальню, где взял кочергу, и снова отправился осматривать внутренние затворы окон в низшем этаже. Все было крепко и надежно. Он вернулся в бельведер. Эдай все так же неподвижно лежал у края песчаной дорожки.

По дороге мимо вилл шли горничная и двое полицейских.

Все молчало, точно умерло. Трое людей подвигались, казалось Кемпу, необыкновенно медленно. Он соображал, что делает теперь его противник.

Вдруг он вздрогнул: внизу раздался треск. Сначала Кемп колебался, потом сошел. Весь дом огласился резкими ударами, - что-то рубили. Слышался треск росщепляемого дерева и звон железных задвижек на ставнях. Кемп повернул ключ и отворил дверь в кухню. Как раз в эту минуту, разрубленные и расщепленные ставни полетели в комнату. Кемп стал как вкопанный: рама, кроме одной перекладины, была еще цела, - но в ней оставались только одни маленькие зубчики стекла. Ставни были взломаны топром, и теперь топор со всего размаха бил по раме и железной решетке, защищавшей окно. Но вдруг от шмыгнул в сторону и пропал.

над головою Кемпа. Он захлопнул и запер дверь и, стоя за нею, слышал хохот и крики Гриффина.

Затем удары топора с треском разрубленного и расщепленного дерева возобновилось с новой силой.

Кемп стоял в коридоре и старался думать. Еще минута, - и Невидимый будет в кухне. Дверь задержат выстрел его очень не на-долго, и тогда... В наружную дверь позвонили опять. Наверное, полицейские. Кемп выбежал в переднюю, отнял цепь и, отодвинув болты, окликнул горничную, не выпуская из рук цепи. Затем все трое пришедших кучей ввалились в дом, и Кемп опять захлопнуть дверь.

- Невидимый, - проговорить Кемп. У него револьвер. Осталось два заряда.. Убил Эдая... то есть выстрелил в него... Видели - на лугу? Он там.

- Кто? - спросил один из полицейских.

- Эдай, - сказал Кемп.

- Мы прошли задним ходом, - сказала горничная.

- Что это за гвалт? - спросил полицейский.

- Он в кухне или скоро там будет. Нашел топор...

Вдруг весь дом загудел оглушительными ударами Невидимого по кухонной двери.

Горничная покосилась на кухню и юркнула в столовую. Кемп спокойно старался объяснить положение. Они слышали, как грохнулась кухонная дверь.

- Сюда! - крикнул Кемп, объятый лихорадочной деятельностью, и толкнул полицейского в дверь столовой.

- Кочергу!

И Кемп бросился к камину. Принесенную с собой кочергу он отдал одному полицейскому, кочергу из столовой другому и вдруг отскочил назад. "Гоп" крикнул первый полицейский и, приловчившись, попал в топор кочергою. Пистолет выпалил предпоследним своим зарядом и прорвал драгоценного Сидней Купера. Как будто отмахиваясь от осы, второй полицейский ударил по маленькому темненькому предмету, и он со звоном полетел на пол.

Горничная вскрикнула, как только началась суматоха, покричала с минуту у камина и бросилась отворять ставни, думая, вероятно, спастись в разбитое окно.

- Эй вы, отойдите прочь! - сказал он Мне нужен Кемп.

- А нам нужен ты!

И первый полицейский, быстро шагнув вперед, ударил кочергой по направлению голоса: но Невидимый, вероятно, успел увернуться, и кочерга попала в стойку для зонтиков.

Полицейский едва устоял на ногах, ошеломленный силой собственного удара, и в ту же минуту топор стукнул его по голове, приплюснув каску, и он кубарем вылетел на кухонную лестницу.

он наступил на топор и ударил еще раз, потом встал, держа кочергу на плече, и весь насторожился, пытаясь уловить какое-нибудь движение.

Он услышал стук окна в столовой и быстрые шаги. Товарищ его приподнялся и сел; кровь текла у него по виску.

- Где он?

- Не знаю... Я попал в него. Стоит где-нибудь в передней, если только не прокрался мимо тебя. Доктор Кемп!.. Сэр!

Второй полицейский с трудом поднялся на ноги. Вдруг с кухонной лестуницы донеслось осторожное шлепанье босых ног. "Ух!" - и первый полицейский швырнул на лестницу кочергою. Она разбила маленькую газовую лампу.

- Доктор Кемп... - начал он и запнулся. Доктор Кемп - герой, - сказал в ответ на взгляд, который товарищ бросал ему через плечо.

Оно столовой было открыто настежь: и горничной, ни Кемпа не было видно.

Мнение второго полицейского о докторе Компе было изложено им в весьма определенных и энергичных выражениях.