| Автор: | Фаррер К., год: 1911 |
| Категория: | Роман |
XIII
Мы вошли в обширную переднюю. Она слабо освещалась двумя зажженными факелами. Стены ее, в нижней своей части, были отделаны темным дубом или орехом, а выше я смутно разобрал на них какие-то разрисованные фрески. Низкие, как в старину, двери сливались с деревянной панелью стен. Единственным украшением являлись две большие оленьи головы с рогами.
Но едва я переступил порог, как все мое внимание было поглощено фигурой другого старика, до того похожего на первого, который привел меня, что я невольно оглянулся, желая проверить, действительно ли здесь два разных человека, и не вижу ли я лишь отражение моего спутника в каком-нибудь зеркале. Второй старик стоял передо мной и левой рукой держался еще за ручку только что открытой двери. У него была такая же, знакомая мне, широкая и длинная борода белее снега и тот же взгляд, пронзительный и неподвижный... Да, я повернулся назад, не веря в возможность подобного сходства... Но передо мною действительно находились два отдельных человеческих существа: отец и сын. Сын почтительно поклонился отцу. Позднее, только по знакам этого почтения, мог я отличать сына от отца: они оба мне казались одинаково старыми - и тому, и другому, пожалуй, можно было дать чуть не по сто лет. Но, несмотря на это, у обоих было одинаково крепкое сложение и манера прямо держаться - один и тот же бодрый и, странно сказать, молодой вид!
Я невольно остановился и низким поклоном приветствовал хозяина. Он вежливо ответил мне тем же, не произнеся при этом, однако, ни слова. С большим вниманием некоторое время рассматривал он меня. Наконец он на минуту отвернулся в сторону сына, и я почувствовал, как повелительным взглядом он потребовал объяснения от моего спутника.
-- Я встретил господина, которого вы видите, - обратился тогда сын к отцу, - под дождем у входа в каменный лабиринт; он заблудился среди скал и не мог найти дорогу. Мне казалось, что я должен был пригласить его сюда.
Он говорил вполголоса, как будто боясь разбудить кого-то. Наступила, по-моему, довольно долгая пауза...
-- Я полагаю, сударь, что вы поступили правильно, - ответил отец сыну.
Он тоже говорил вполголоса.
Старинная вежливость их речи удивила меня. Я принялся рассматривать костюм этого необыкновенного старика, говорившего с сыном в церемонном тоне XVIII столетия. На нем был совершенно такой же, до мельчайших подробностей, толстый бархатный костюм, как и на его сыне. Только чулки были потоньше, а панталоны в сборку, короткие, стянутые у колен.
Между тем сын продолжал описывать мои приключения, и я заметил, что он не упускал ни малейшей подробности:
-- Наш гость - офицер, - рассказывал он, - капитан Андрэ Нарси. Он должен передать в форт Гран-Кап, и как можно скорее, поручение большой, по-видимому, важности. Вот почему предложил я господину капитану провести эту ночь у нас с тем, чтобы, отдохнув и набравшись сил, завтра с рассветом пуститься в обратный путь. Он тогда не собьется с дороги, и ему не придется беспомощно блуждать в горах, как сегодня вечером. Сегодня он не встретил, разумеется, на своем пути ни одной живой души, от которой он бы мог узнать хотя бы направление дороги. Оттого-то, без сомнения, и зашел он так далеко в сторону от цели своего путешествия, форта Гран-Кап.
Настойчивое подчеркивание полной безлюдности мест, где мы находились, произвело на меня неприятное впечатление. Я посмотрел на стариков также пытливо, как они на меня... Но ни один мускул не дрогнул на их лицах. Отец ответил сыну, и голос его звучал, как и прежде. Он сказал буквально то же, что и в первый раз:
-- Я полагаю, сударь, что вы поступили правильно.
Я искал подходящих выражений для благодарности. Но прежде чем я открыл рот, мой хозяин указал пальцем на одну из дверей, едва заметных на деревянной панели.
-- Теперь господину капитану лучше всего заснуть, - сказал он, обращаясь к сыну. - Проводите же господина капитана в его комнату и посветите ему.
Мой прежний провожатый пошел впереди меня, высоко подняв, на подобие факела, свой фонарь.
Наши шаги по каменным плитам пола отдавались в комнате неясным эхом; четыре голых стены отражали эти звуки, усиливая их: получался какой-то дрожащий гул. Свет от фонаря упал на одну из стенных фресок, и на ней образовался светлый круг. Я различил нежный рисунок с поблекшими красками; на нем изображалась, насколько мне удалось рассмотреть, мифологическая сцена - рождающаяся из пены вод Афродита...
Мой провожатый отодвинул, один за другим, три железных засова, таких толстых и длинных, каких мне никогда еще не приходилось видеть. Этими засовами закрывалась дверь, указанная другим стариком. Присмотревшись, я увидел рядом с нею еще дверь, тоже едва заметную и с такими же засовами. Обе вместе они имели вид как бы одной двухстворчатой двери; но, несмотря на тяжелые запоры, половинки плохо подходили одна к другой, и между ними виднелась щель, шириною, по крайней мере, в большой палец; для сквозного ветра был полный простор.
Пока я присматривался к окружающей обстановке, другой старик, отец, вдруг пошел за нами; до этих пор он все время стоял и не спускал с меня глаз. И, несмотря на легкость походки, от его шагов раздавалось такое же эхо, как и от наших. Я остановился и посмотрел на него. Он сделал мне жест рукой и, обратившись в этот раз лично ко мне, сказал:
В ту же минуту, кажется, едва уловимое ощущение заставило меня вздрогнуть. Если говорить точнее, то отозвался на это ощущение даже не я сам, а нечто внутри меня, то бессознательное, что бодрствует в нас, когда мы спим, и обладает своею памятью, отличной от нашей. Снизу, из-под другой двери, остававшейся по-прежнему закрытой, пахнуло теплым воздухом. В передней было довольно холодно. Вероятно, комната, в которую вела запертая дверь, лучше отапливалась.
Вместе с теплом, как мне показалось, проник в комнату и какой-то запах; то был запах духов; в эту минуту я только ощутил этот запах, но не узнал его, хотя мой внутренний голос и шептал мне что-то...
Не отдавая себе более глубокого отчета в своем впечатлении, я перешагнул через порог открытой двери, так и не поняв, что скрывала за собой соседняя запертая дверь.