| Автор: | Фаррер К., год: 1906 |
| Категории: | Роман, Приключения |
XVI
25 сентября.
Странное приключение: я ночевал в Беикосе; и сегодня утром на перилах моего шахнишира нашел букет тубероз.
Откуда он взялся? Шахнишир висит над Босфором... Кто-нибудь проезжавший в лодке? Не может быть: открыто было только одно боковое окно. Единственное возможное объяснение: цветы брошены из соседнего шахнишира. Но там живет старый имам с белой бородой. Право, странно!
Вчера вечером Нарцисс Буше, укушенный, должно быть, тарантулом, внезапно решил закрыть летний сезон и вернуться во дворец в Перу. Сегодня уже начался переезд. Завтра все посольство покинет Верхний Босфор. Следовательно, я провел последнюю ночь в Беикосе. Мне жаль расставаться с моим турецким домиком. Зато там будет Стамбул - Стамбул!.. С тех пор, как леди Фалклэнд мне его показала, я тоскую по его маленьким безлюдным улицам, где столько солнца на домах и могилах, где растет трава среди желтого мрамора горделивых мечетей...
Нет, я не расстанусь с моим домиком. Все здесь останется на месте, и никто не может мне помешать время от времени возвращаться сюда и наблюдать за ним хозяйским оком... На будущее лето я все найду в порядке и вернусь к своим привычкам - к милому журчанью Босфора, к белой бороде моего соседа, имама, а может быть, и к букету тубероз на перилах моего шахнишира...
Да. Но мне уже будет не сорок четыре, а сорок пять лет.
Я целый день брожу по дому. Я хочу вернуться в Перу только на закате солнца, чтобы прокатиться по Босфору в сумерки - это гораздо приятнее. Там, на улице Бруссы, ждет меня на моем письменном столе неоконченный доклад. Кажется, этот доклад должен просветить некоторых министров о том, что значат болгарские операции на всей оттоманской границе. Аллах да покарает неверных! Завтра я готов работать вдвойне. Но сегодня я хочу знать одну только мирную Турцию.
Час отдыха солдат. Они выходят из казарм и выстраиваются в два ряда лицом к морю, горнисты играют что-то тихое и грустное, рожки точно плачут. Труба подхватывает и затихает в минорном тоне. Все руки одновременно подымаются и отдают честь, раздается громкий крик:
-- Падишах'м чок ияха! (Да здравствует император!)
...Я уже слышал этот крик на селямлике и где-то еще.
Мне передался на мгновенье энтузиазм, потрясающий правоверных, славящих своего халифа... У этих людей есть вера. Я им завидую. Если им понадобится убить или умереть, они будут знать, для чего они это делают, или, по крайней мере, будут верить в то, что знают.
Солнце садится. Каик вышел из Каик-Хане, и Осман причаливает к мостику, зацепляя медным наконечником багра за сваи...
Ба! Мягкий стук, точно что-то упало в шахнишир... Что это? Второй букет, подобный первому... Вот он у моих ног, издает сладострастный аромат тубероз.
Ясно, меня обстреливает соседний шахнишир. Его боковое окно открыто настежь. Но там, однако, никого не видно. Несомненно, дело требует осторожности... Я поднимаю букет, стараясь быть как можно меньше на виду.
Я так и знал. В цветах записка. Забавная записка, нацарапанная на бумаге с кружевным обрезом, на какой дети пишут свои новогодние поздравления.
"Четыре раза я поднимала свою вуаль, выглядывая из окна, и вы ни разу на меня не взглянули. А между тем я заплачу, когда уедет ваш каик..."
Вот как! Это написано по-французски, без одной ошибки. Судя по этой записке, у моего имама есть дочь, и притом с дипломом. Эти маленькие турчанки, в общем, гораздо грамотнее наших француженок.
Однако что делать? Учтивость требует, чтобы я ответил.
Листок из записной книжки? Это не особенно изящно. Тем хуже! На войне, как на войне:
"Я скоро вернусь. Покажитесь в окне, когда я буду садиться в каик".
Вот. Теперь булавку. Первый букет, импровизированный почтальон, еще здесь... Раз, два, три! Взмах руки - и букет поглощен открытым окном. С Богом!
Отлично. Каик причалил. Еще достаточно светло. Я спускаюсь. Шумно захлопываю дверь. Сажусь в лодку.
На шахнишире старого имама появляется закутанная фигурка. Чарчаф поднят. Виднеется шаловливая мордочка: глазки нежно улыбаются; детские уста складываются для поцелуя. И быстрое течение уносит меня вдаль...
Спускается ночь. Вот Канлиджа. Вот ограда. Вот павильон над водой. Каик, невидимый, скользит по темной воде совсем близко.
В окнах свет. За освещенными стеклами я вижу легкую, грациозную тень...