| Автор: | Феваль П., год: 1843 |
| Категории: | Роман, Приключения |
Глава тридцать первая
МАРКИЗ РИО-САНТО
За двадцать лет до описанных происшествий, в Лондоне, в Сен-Джильском квартале проживала бедная семья, состоявшая из отца, матери и двоих детей. Глава семьи носил имя О'Брина. Ирландский дворянин, предки которого были не без известности, христиан О'Брин попал мало-помалу в число арендаторов одного протестанта-лорда, в руках которого находилось имение его предков.
Трудно представить себе что-нибудь более достойное сожаления, чем жизнь ирландских арендаторов. Однако Христиан О'Брин своими усиленными трудами и заботами вел сравнительно безбедное существование, так что мог еще дать сыну хорошее образование. У него сохранился небольшой клочок собственной земли, остаток бывшего имения, который много помогал ему в трудной жизни.
Но в одно прекрасное время управляющему лорда пришло в голову оттягать у него и этот, последний, остаток. Начался процесс, в результате которого несчастный О'Брин лишился и этого клочка поземельной собственности. Лорд-землевладелец, взбесившийся дерзостью ничтожного арендатора, дерзнувшего вести процесс с его сиятельством, лишил его и аренды.
Что же оставалось несчастному О'Брину? Смерть, или Лондон. Семья заставила выбрать последнее. Он поселился в Сен-Джильском квартале, нищета и грязь которого приобрели всемирную известность.
В каждом большом городе есть свой уголок, где находят прибежище нищета со своими неизбежными спутниками - голодом, пороками, преступлениями. Но ни один город в свете не может поравняться в этом отношении с Лондоном, этим громадным чудовищем оборотной стороны человеческого прогресса и цивилизации. Знаменитая улица Офевр и Сент-Марсельское предместье Парижа не заражают по крайней мере своими миазмами благородной части города. В Лондоне все перемешано и перепутано. Везде циничная и отвратительная нищета имеет случай позавидовать безумной роскоши и богатству, которые, как нарочно, лезут в глаза. На каждом шагу великолепнейшие улицы, со своими магазинами, газом, грозными полисменами, соединяются грязными и темными переулками, где опасно ходить. Всюду на тротуарах богатая, беззаботная толпа, а на грязной мостовой коченеющий от голода и холода старик или ребенок!
Но самое ужасное и позорное это соседство аристократического Гольборна с Сен-Джильским кварталом, который в устах бездомной и бесприютной, но остроумной толпы невольных евангельских птиц получил имя Новой Ирландии! Всевозможные на свете пороки и преступления соединялись здесь. Человек забывал о Боге, небе, аде и приходил в состояние скотского отупения и зверства.
А рядом чванная и гордая знать!
Уверяют, что теперь, в 1845 году, Сен-Джиль далеко не тот, что был в 1820 году! Боже! Что же было тогда?!
Здесь-то и поселился Христиан О'Брин в надежде найти себе средство к жизни. Но увы! Все его надежды скоро разлетелись в пух и прах. Отчаянье овладело им.
Мистрисс О'Брин, кроткая и добрая женщина, ничего не знавшая кроме семьи, нежно любила детей и совершенно подчинялась воле мужа.
Единственным утешением горькой доли О'Брина была шестнадцатилетняя дочь Елизавета, красивая и умная девушка, умевшая разгонять хмурые морщины на лице отца.
Странный решительный характер сына сильно тревожил Христиана О'Брина. Восемнадцатилетний Ферджус О'Брин отличался удивительной, поразительной красотой. Едва ли во всем Лондоне можно было сыскать еще такое идеально прекрасное лицо. Ум, сильная воля, решительность, гордость, прелестность и мягкость все соединилось в этом лице, очаровательному облику которого могла позавидовать любая красавица.
Прежде Ферджус помогал отцу в сельских занятиях. В Лондоне он поступил в громадную типографию Болдериуса и Мунка. Ферджус работал неутомимо и был почти единственной опорой семьи, так как Елизавета зарабатывала немного. В свободные часы вниманием Ферджуса овладевали книги, которые он доставал в типографии.
Старики при первой возможности старались отложить хоть немного денег, питая себя надеждой скопить необходимую сумму, чтобы возвратиться в милую им Ирландию. Там надеялись они выдать свою Бетси (сокращенное Елизавета) за какого-нибудь фермера, тогда как Ферджус, который, по-видимому, если и был на что-нибудь годен, то не иначе как в чем-нибудь книжном, остался бы в Лондоне.
Но деньги скапливались медленно. Тоска по родине, эта смертельная болезнь несчастных ирландцев, овладела О`Брином. Жена его также стала заметно чахнуть.
Ферджус работал еще усиленнее, еще неутомимей. Но мрачное отчаяние не позволяло старику заметить, какое сокровище доброты, мужественной силы и сыновней преданности заключалось в сердце его сына. О'Брин возненавидел Англию, в которой удерживала его роковая необходимость. Ненависть росла вместе с тоской по родине. Ненависть к Англии часто вырывалась наружу в красноречивых, хотя и безрассудных жалобах, которые глубоко западали в сердце страстного Ферджуса. Он молча выслушивал жалобы отца, но молнии гнева и страсти сверкали в его необыкновенно кротких глазах.
Среди общего уныния одна Бетси сохраняла свою веселость. С каждым днем она все раньше уходила в магазин относить работу, а потом занималась собой и своей наружностью. Кокетливость стала очень заметна в ней.
Ферджус сильно и нежно любил сестру. Раз, возвратившись из типографии, Ферджус не нашел ее дома. Мистрисс О`Брин едва сдерживала рыдания, Христиан разражался проклятиями против Англии, похитившей у него дочь. Так прошло время до самого утра. Бетси исчезла.
Ферджус был очень мрачен. Едва начался рассвет, он молча поцеловал родителей и пошел искать Бетси. Вечером он вернулся усталый и измученный. Расспрашивать его не стали. Отец с трудом повернул к нему голову. Он уже умирал.
-- Англия отняла у меня все! - простонал он. - Хлеб и дочь!
Мрачный и бледный Ферджус по-прежнему молчал.
-- Хищники и убийцы! - вдруг бешено закричал отец, и голова его бессильно откинулась на подушку. Собрав последние силы, он прохрипел:
Эти слова поразили Ферджуса.
Ферджус молился, закрыв лицо руками. Вдруг он вздрогнул при неожиданных словах матери:
-- Сын мой. Твой отец умер, - тихо роптала она. - Сестра обесчещена. Я не разлучусь с отцом и буду молиться за сестру. Прости!