Бессмертные карлики.
Глава XXVI. Синее ожерелье

ГЛАВА XXVI
Синее ожерелье

Река Тапичи - одна из самых мелких в системе Амазонки. Ручьи, питающие верховья этой реки, сбегают с небольшой горной цепи, возвышающейся на несколько тысяч футов выше Монтаньи. Но немного найдется людей, которые побывали бы здесь, у ее истоков. Тапичи окутана таинственным покровом. Свое имя она получила от индейцев, и оно означает "мертвая река".

Воды Тапичи темнее вод Куаями, и ее берега безотраднее, чем берега других рек. Может быть, вследствие этого она и получила свое мрачное имя!

Но Хуамото рассказал Фиэльду, что над мертвой рекой тяготеет проклятие. Те, которые решались проникнуть против ее течения, редко возвращались. Лесные жители взирали с содроганием на верховья этой реки, лежащие в неисследованной местности.

Дни проходили.

Участники экспедиции были всецело поглощены работой. Часто лодка ударялась о дно реки, но это плоскодонное судно обладало удивительною способностью преодолевать все препятствия. Наконец, пришлось осторожно продвигаться вперед метр за метром. Нервы у всех были напряжены, на борту царило молчание. Не раздавались больше звуки мандолины, и веселые песенки Кида Карсона замерли сами собой.

К Фиэльду вернулась способность действовать. Его рана почти зажила, и, по-видимому, суровость и мрачность Мертвой Реки действовала на него ободряющим образом. Он смотрел за тем, чтобы ничьи руки не оставались праздными, и старался развеселить команду судна, которая, казалось, находилась под гнетом уныния этой страны и проклятия темной реки.

После трех дней плавания вверх по реке Тапичи, они достигли места, казавшегося совершенно не судоходным.

Было ясное и тихое утро. Ночью выпал обильный дождь, но теперь на небе не было видно ни облачка. Зеленые кусты обрамляли берега, более свежие, чем когда-либо, и вся роскошная природа цвела и благоухала после ночного ливня.

Судно подвигалось вперед с большими паузами. Паквай стоял на баке и работал лотом, меж тем как Фиэльд взялся за руль.

-- Должно быть, здесь, - пробормотал норвежец. - Сен-Клэр пишет: "Мы оставляем моторную лодку в своеобразном углублении, налево от водоворотов течения. Это целая гавань, словно сделанная человеческими руками".

-- Три метра, - крикнул Паквай. - Здесь становится глубоко.

Фиэльд теперь правил к берегу, где обезьяны на деревьях подняли отчаянную возню. Великолепие тропической природы раскрывалось перед путниками. А выше, над густым кустарником берега, девственный лес, казалось, вооружился против всяких попыток сближения.

-- Мы трогаем дно, - громко предостерег Паквай.

Тут Фиэльд резким движением повернул руль: лодка обогнула небольшую косу и вслед за этим скоро очутилась в широком бассейне. Послышался гул удивления. Они увидели белый закругленный песчаный берег, почти лишенный растительности. Ни одного куста, но в отдалении, словно часовые, качались несколько высоких пальм.

-- Там стоит какое-то судно, - воскликнула Инеса... - Там направо, высоко, на самом берегу. Это, наверное, дедушкино.

И правда. Прямо под самою маленькою из пальм виднелась кормовая часть лодки из красного дерева.

Вся картина словно не имела ничего общего с первобытным лесом. На всем лежал какой-то отпечаток чистоты и аккуратности, и, если бы не пальмы, то можно было бы вообразить себя в маленькой уютной гавани в фиорде норвежского Вестланда. Но весь пейзаж казался безжизненною, глянцевитою олеографией. Природа, казалось, оцепенела. Не было слышно криков диких обезьян, не было видно порханья диких голубей. Колибри не перелетали меж упругих ветвей. И крокодилы не лежали на песке и не грелись на солнце.

Медленно подплыло неуклюжее судно к берегу. К своему удивлению, Фиэльд заметил в самой глубине залива естественный, а может быть, и искусственный канал, образующий род гавани. Лодка красного дерева, вероятно, шла тем же путем, так как до сих пор еще был виден след ее киля на покатом берегу, и здесь же валялось несколько больших круглых бревен, которые служили для переноски судна под пальму.

Несколько минут спустя моторная лодка Фиэльда была крепко привязана в своеобразной гавани.

-- Здесь недостает только нескольких кранов и пакгаузов, а то было бы совсем как в Новом Орлеане, - сказал, смеясь, Кид Карсон и выпрыгнул на землю.

Но смех его звучал не совсем искренно. Что-то было странное и таинственное в этом зрелище. Жуткая и опасная тишина словно выжидала чего-то, от чего мужчины стали осматриваться слишком быстро и часто и поминутно хватались за оружие.

Внезапно Кид Карсон вздрогнул.

-- Что там такое? - спросил с нетерпением Фиэльд и поднял голову от своей работы, - он был занят привязыванием лодки.

-- В таком случае пойди и посмотри, - промолвил Фиэльд, продолжая забивать сваи в песок.

Но, по-видимому, у негра не было особой охоты исследовать дальше это явление.

-- Я, наверно, ошибся, - сказал он и принялся помогать Фиэльду.

-- Что-то двигается там, наверху, - закричала Конча.

-- Вы, кажется, все одержимы дьяволом? - воскликнул Фиэльд с раздражением... - У нас нет времени выслушивать бабьи крики.

Он хотел продолжать, но его взгляд вдруг встретился с большими серьезными глазами Инесы Сен-Клэр.

-- Я пойду наверх и посмотрю, что там такое, - сказала она и, заложив руки в карманы, медленно пошла по направлению к моторной лодке.

Фиэльд одумался. Он побежал за нею и положил руку на ее плечо.

-- Я сам сделаю это, - сказал он. - Лучше будет, если вы присмотрите за завтраком.

И, не ожидая ответа, он быстро пошел к пальме наверх, где, по мнению Карсона и Кончи, находилось что-то странное.

Паквай спокойно следовал за ним, а Хуамото полез в лодку, чтобы прихватить свое охотничье ружье... Это могло оказаться пумой или удавом.

Но ни пумы, ни ягуара не было.

Это был просто старый орел-стервятник, взобравшийся на моторную лодку. У него был такой жалкий вид, словно он умирал от голода. С гневным криком он попытался подняться, но это удалось ему только с большим трудом.

-- Значение только одно, господин.

Фиэльд кивнул головою. Затем он прыгнул в моторную лодку. Она была совсем не тронута и находилась, по-видимому, в отличном порядке. Но дверь в палубную каюту была замкнута висячим замком, а края ее имели такой вид, словно были обработаны каким-то твердым инструментом.

-- Орел-стервятник не годится для кражи со взломом, - сказал Фиэльд и открыл замок при помощи ножа.

Он распахнул дверь.

На полу каюты лежали бок о бок четыре человеческих фигуры. Их глаза были пристально устремлены в потолок. Выражение у всех было одно и то же - невыразимого ужаса.

-- Что ты думаешь об этом, Паквай?

-- Я начинаю кое-что понимать, - ответил индеец.

Фиэльд нагнулся над трупами. Они были страшно худы, но не разложились.

-- Знаешь ли ты этих людей? - спросил Фиэльд, когда появился индеец.

-- Да, - сказал он с волнением. - Это - спутники Сен-Клэра. Они были моими друзьями.

-- Посмотри, - сказал Паквай с омерзением и показал на шеи трупов, где виднелась широкая полоса с глубокими синими краями.

-- Я уже видел. Все совпадает. Итак, это синее ожерелье, о котором говорил профессор Сен-Клэр. Нам придется иметь дело с опасными людьми. Теперь нельзя терять времени. Женщин надо послать с лодкою обратно. Ты, Хуамото, должен проводить их в Иквитос. Паквай останется со мной. Еще неизвестно, не будем ли мы в один прекрасный день обработаны таким же образом. Набальзамированы и украшены синим ожерельем.