| Автор: | Хаггард Г. Р., год: 1888 |
| Категория: | Роман |
XIV. Свидание
Прежде всего Юстас отправился в клуб и разыскал в книге адрес леди Холмерст. Ее лондонский дом находился на Ганновер-сквер.
Вернувшись домой, он наскоро пообедал. Потом какое-то беспокойное чувство овладело им, и он отправился бродить по улицам.
Целых три часа молодой человек гулял, что, несомненно, было очень полезно для него, так как он редко совершал моцион. Затем он направился к дому леди Холмерст. Некоторым затруднением для него было найти нужный номер дома.
Ночь стояла теплая, окно одного из домов было открыто, и в гостиной виднелся свет.
Юстас перешел на другую сторону улицы и, опершись на железную решетку сквера, заглянул в окно. Он был вознагражден за все свои старания и труды, потому что через тонкую шторку различил силуэты двух женщин, сидящих на оттоманке, лицом к окну. Одна из женщин была Августа, которую он сейчас же узнал. Опершись головой на руку, она разговаривала со своей подругой. Ему хотелось позвонить, войти и повидать ее.
Зачем он будет ждать до завтра? Но, несмотря на свое желание, он остался на месте и стоял, пока полицейский не заметил его и, сочтя его поведение подозрительным, не попросил уйти.
Конечно, смотреть на свою возлюбленную и любоваться ею - приятное занятие, но, если бы Юстас не только видел подруг, но и слышал разговоры в гостиной, он заинтересовался бы еще больше.
Августа подробно рассказывала о жизни и происшествиях на острове Кергелен, о татуировке на своей шее. Леди Холмерст слушала, широко раскрыв глаза и уши.
- Этот молодой человек придет к вам завтра утром, - сказала леди Холмерст, - как хорошо! Я видела его, он очень красив, у него такие добрые, милые глаза. Право, все это ужасно романтично!
- Может быть, и романтично, Бесси, - ответила Августа, - но мне это неприятно! Не говорю о самой операции татуировки на пустынном острове. Но показывать эту татуировку в лондонской гостиной - это совсем другое дело!
- Конечно, мистер Юстас должен видеть завещание...
- Но, скажите мне, Бесси, как я покажу ему это завещание? Ведь оно написано на моей шее!
- Я что-то не замечала, - сухо заметила леди Холмерст, - чтобы молодые девушки любили прятать свою шею. Если вы сомневаетесь в этом, рекомендую вам поехать на первый же лондонский бал! Надо только надеть открытое бальное платье!
- Я никогда не надевала открытых платьев!
- Вот как? - мрачно удивилась леди Холмерст. - Ну, вам придется привыкать к этому. Конечно, если вам не хочется, тогда лучше ничего не говорить ему о завещании, - добавила она, - хотя это будет уже целым сложным преступлением!
- Преступлением! Я не вижу тут никакого преступления!
- Разумеется, преступление! Вы украдете завещание - это само по себе уже является преступлением; если вы не покажете его мистеру Юстасу - это удвоит его. В общем - двойное преступление с вашей стороны!
- Пустяки! - заявила Августа на такое возражение. - Как я могу украсть свои собственные плечи? Это же невозможно!
- О нет, вы не понимаете, какая это интересная вещь! У меня был кузен, который готовился стать адвокатом, я много занималась тогда разными юридическими вопросами. Бедняга! Он срезался на экзамене восемь раз!
- Хорошо, значит, я должна надеть открытое платье, но это ужасно, право, ужасно! Вы одолжите мне такое платье, не правда ли?
Августа взяла подругу за руку и начала толковать об опасностях и лишениях, которые перенесла, потом свела разговор на маленького Дика. Леди Холмерст улыбнулась при мысли о дорогом мальчике, своем единственном ребенке, который сладко спал в детской кроватке и не утонул, как она полагала, в волнах океана. Она взяла руку Августы, поцеловала ее и снова благодарила за спасение ребенка, пока дворецкий не отворил двери и не доложил, что два джентльмена желают повидать мисс Смиссерс. Августа снова попала в руки интервьюеров. За ними появились представители какой-то пароходной компании, несколько репортеров, художник одного иллюстрированного журнала - и так далее, до глубокой ночи, когда Августа могла наконец запереть дверь и лечь в постель.
На следующее утро Августа появилась за завтраком, одетая в чрезвычайно открытое платье, которое леди Холмерст приказала вычистить и подновить. Никогда не приходилось Августе носить такое платье, и, попробовав надеть его в первый раз днем, молодая девушка чувствовала себя так неловко, как трезвый и умеренный человек, который вынужден впервые выпить водки. Делать было нечего. Набросив на плечи шаль, она спустилась вниз.
- Дорогая моя, дайте мне взглянуть! - сказала леди Холмерст. когда служанка вышла из комнаты.
Августа со вздохом сняла шаль, и леди Холмерст поспешила к ней. На шее молодой девушки было написано завещание. Татуировка была так свежа, словно ее только что сделали, и, несомненно, останется на шее Августы до конца ее жизни.
- Я надеюсь, что молодой человек будет глубоко благодарен вам! Мне кажется, что надо действительно горячо любить, - добавила леди Холмерст, значительно посмотрев на Августу, - чтобы решиться на такую жертву!
Августа вспыхнула при этом намеке, но ничего не сказала. В десять часов, когда они уже наполовину позавтракали, раздался звонок.
- Это он! - воскликнула леди Холмерст, захлопав в ладоши. - Право, это презабавнейшая вещь! Я велела Джону проводить его сюда.
Едва она успела произнести эти слова, как дворецкий, торжественный и мрачный в своем траурном одеянии, отворил дверь и возвестил:
- Мистер Юстас Мизон!
Наступила минутная пауза. Августа приподнялась со своего кресла и снова села в него. Заметив ее замешательство, леди Холмерст лукаво улыбнулась.
Вошел Юстас, красивый, возбужденный, прекрасно одетый - в модном сюртуке, с цветком в петлице.
- Как вы поживаете? - спросил он Августу, пожимая ее руку, которую она холодно отняла у него.
- Как вы поживаете, мистер Мизон? - в свою очередь спросила она. - Позвольте мне представить вас леди Холмерст. Мистер Мизон, леди Холмерст!
Юстас поклонился и поставил свою шляпу прямо на тарелку с маслом.
- Надеюсь, что я пришел не слишком рано, - сказал он, совершенно сконфуженный своей неловкостью. - Кажется, вы только что кончили завтракать!
- О, нет еще, мистер Мизон! - возразила леди Холмерст. - Не угодно ли вам чашку чаю? Августа, дайте мистеру Мизону чашку чаю!
Юстас взял чашку с чаем, хотя вовсе не хотел его.
Воцарилось молчание. Казалось, никто не знал, как начать разговор.
- Вы долго искали наш дом, мистер Мизон? - поинтересовалась наконец леди Холмерст. - Мисс Смиссерс не дала вам адреса, а в Лондоне две леди Холмерст - моя свекровь и я.
- Нет, я сейчас же нашел ваш дом, потому что вчера ночью гулял здесь и видел вас обеих у окна.
- В самом деле? - удивилась леди Холмерст. - Отчего же вы не зашли? Вы могли бы защитить мисс Смиссерс от репортеров!
- Дорогой мистер Мизон! Вы, вероятно, долго любовались нами!
Тут в разговор вмешалась Августа, опасаясь, что Юстас скажет какую-нибудь глупость. Молодой человек, способный стоять и целыми часами созерцать дом на Ганновер-сквер, очевидно, способен на многое...
- Я была удивлена, когда увидела вас вчера, - произнесла она. - Как вы узнали о нашем приезде?
Юстас ответил, что узнал из газет.
- Вероятно, вы не так удивились, как я, - произнес он. - Я был уверен, что вы погибли. Когда вы уехали, я ездил в Бирмингем и узнал, что вы исчезли, не оставив даже адреса! Служанка объявила мне, что вы уехали на пароходе, название которого она переврала. Позже я узнал, что это был "Канчаро". Затем, некоторое время тому назад, в газетах появилась телеграмма из Австралии, где в числе спасшихся пассажиров была упомянута леди Холмерст. Там было сказано, что лорд Холмерст и романистка мисс Смиссерс погибли. Это было ужасно, уверяю вас!
Обе молодые женщины смотрели на Юстаса и по его лицу видели, что он действительно многое пережил. Он был так рад, так взволнован, что не умел скрыть горячего участия и интереса, с которым относился к молодой девушке, простой знакомой.
- Это очень любезно с вашей стороны - не забыть меня, - мягко промолвила Августа. - Я не смела и думать, что вы вспомните обо мне, иначе непременно оставила бы вам записку перед отъездом.
- Слава Богу, вы живы и здоровы, - ответил Юстас - и внезапно добавил с оттенком боязни: - Ведь вы не поедете теперь в Новую Зеландию?
- Не знаю. Я боюсь теперь моря!
- Нет, конечно, - вступила в разговор леди Холмерст, - она будет жить со мной и с Диком. Мисс Смиссерс спасла жизнь моему сыну, когда его нянька убежала и бросила его. А теперь, дорогая моя, вы хорошо сделаете, если скажете мистеру Мизону о завещании.
- О каком завещании? - спросил Юстас.
- Слушайте и узнаете!
Юстас слушал, широко раскрыв глаза, пока Августа, победив свою стыдливость, рассказывала ему о смерти его дяди и о последнем завещании мистера Мизона.
- И вы хотите сказать, - произнес Юстас потрясенно, - что позволили вытатуировать на себе это проклятое завещание?
- Да, - ответила Августа, - я позволила и думаю, что вы должны быть благодарны мне, потому что это была тяжелая операция!
- Я более чем благодарен, - воскликнул Юстас, - я не мог ожидать этого и не знаю, что сказать вам! Я никогда не думал, что женщина способна на такую жертву ради чужого ей человека!
Наступила новая томительная пауза.
- Мистер Мизон, - вдруг проговорила Августа, вскочив с кресла, - документ принадлежит вам, и вам нужно видеть его!.. Хотя, может быть, он и не нужен вам теперь, потому что я читала, что первое завещание Мизона утверждено судом.
- Нет, не думаю, - возразил Юстас. - Я слышал от своего друга-адвоката, мистера Шорта, что завещание не утверждено.
- В самом деле? - вскричала Августа. - Я очень рада слышать это. Значит, я не напрасно вытерпела татуировку. Конечно, вам нужно видеть завещание!
- Благодарю вас! - сказал он наконец и, взяв шаль, накинул ее на плечи Августы.
- Извините, мистер Мизон, я должна уйти на несколько минут, - вмешалась леди Холмерст, - мне надо распорядиться насчет обеда...
Она вышла из комнаты.