Братья.
Часть вторая.
III. Бегство в Эдессу

III. Бегство в Эдессу

Наступило долгое, скучное ожидание. Вода сочилась по стенам пещеры, и Вульф, губы которого растрескались от жары, собрал ее в пригоршню и пил, пока не утолил жажды, потом подставил под струю голову, чтобы освежить ее; Годвин омыл ушибы и раны брата, которых мог коснуться, не снимая кольчуги.

Осмотрев седла и лошадей, Вульф рассказал Годвину все, что случилось во время боя.

- Но, знаешь, - закончил Вульф отчет о последней рукопашной схватке, - я никогда не забуду его, человека, который падал с моста, и свистящего вопля, вырвавшегося из его шеи, проколотой моим кинжалом...

- Все же теперь стало одним злодеем меньше, хотя он был по-своему храбрым человеком, - заметил Годвин. - Кроме того, брат, - прибавил он, обвив рукой шею Вульфа, - я рад, что именно на твою долю выпала судьба сражаться с ним: во время последней рукопашной схватки у меня не хватило бы силы победить его. Хорошо также, что ты оказал ему милосердие, так и следовало поступить рыцарю. Ты добился великой чести, и, вероятно, наш покойный дядя гордится тобой.

Они стали ходить взад и вперед, чтобы разбитое тело Вульфа не онемело под кольчугой. Время ползло медленно, луна склонялась к горам.

- Что, если они не придут? - спросил Вульф.

- Об этом подумаем, когда встанет заря, - ответил Годвин. И опять они ходили взад и вперед по пещере.

- Как они могут прийти, когда дверь заперта, закрыта на засов и засыпана камнями? - мучился сомнениями Вульф.

- Как приходила и уходила Масуда, - произнес в ответ Годвин. - О, не спрашивай меня больше, все в руках Божьих.

- Посмотри, - прошептал Вульф. - Кто это стоит в конце пещеры, там, подле мертвых ассасинов?

- Может быть, их призраки, - Годвин обнажил меч и наклонился. Действительно, подле мертвых виднелись две фигуры, слабо вырисовывавшиеся во мраке. Вот они скользнули вперед, лунные лучи, косо проникавшие в пещеру, заиграли на белых платьях и на драгоценностях.

- Я не вижу их, - раздался чей-то голос. - О, это мертвые воины! Что это значит?

- Вот, по крайней мере, их лошади, - проговорил другой голос. Теперь братья поняли и, как во сне, выступили из тьмы.

- Розамунда, - сказали они.

- О, Годвин, о, Вульф! - вскрикнула она. - О, Иисус, благодарю Тебя. Благодарю Тебя и эту бесстрашную женщину, - и, обвив руками шею Масуды, она поцеловала ее лицо.

Но Масуда оттолкнула ее:

- Вашим чистым губам, принцесса, не годится касаться женщины-ассасинки.

- Я должна благодарить вас, - со слезами промолвила Розамунда, - потому что без вашей помощи сама сделалась бы женщиной-ассасинкой или жительницей домов смерти.

- Итак, пилигримы Питер и Джон, ваши святые до сих пор помогали вам, вы, Джон, сражались храбро. Не прерывайте меня и не спрашивайте, что было с нами, если хотите, чтобы мы остались живы и могли после рассказать вам все. Да вы захватили и лошадей солдат? Очень хорошо! Ну, сэр Вульф, вы в силах идти? Тем лучше, это избавит вас от трудного спуска верхом, здесь круто, хотя и не такая крутизна, какую вы уже видели. Посадите принцессу на Огня, нет кошки, которая отличалась бы большей ловкостью, чем этот конь. Его поведу я. Вы, Джон, ведите лошадей солдат. Питер последует за вами с Дымом. Идите и, если кони станут пятиться, колите их мечом. Иди, Огонь, не бойся, где иду я, там пройдешь и ты. - И Масуда вышла на крутой спуск, время от времени ласково говоря с лошадью.

Через минуту все уже спускались по такой крутой гряде, что в каждое мгновение, казалось, можно было свалиться в пропасть. Но никто не падал: дорога была устроена именно для тайного бегства и оказалась безопаснее, чем можно было думать, глядя сверху; в самых трудных местах на ней высекли зарубки вроде ступеней. Ниже и ниже спускались беглецы, наконец, запыхавшиеся, но целые и невредимые, они остановились в темной глубине пропасти, освещенной только звездами, потому что свет низко стоявшей луны не мог проникать в нее.

- На коней, - шепнула Масуда. - Принцесса, вы останетесь на Огне, это самая верная, самая быстрая лошадь. Сэр Вульф, поезжайте на вашем Дыме, ваш брат и я сядем на лошадей воинов. Конечно, они не так ходки, но все же славные животные и привыкли к здешним дорогам. - И она с ловкостью женщины, родившейся и выросшей в пустыне, вскочила в седло и поехала впереди.

С милю или больше они двигались по каменистому дну пропасти и из-за камней могли ехать только шагом. Наконец с левой стороны показалось узкое ущелье, и беглецы стали подниматься по нему. Луна совсем спряталась за горы, облака затемняли слабый свет звезд. Но путники ехали вперед до маленькой поляны, орошенной речкой и покрытой травой.

- Остановитесь, - сказала Масуда. - Тут мы должны подождать до зари, потому что в такой темноте лошади непременно споткнутся о камни. Кроме того, повсюду пропасти, в которые легко упасть.

- Но они не погонятся за нами? - с мольбой и страхом произнесла Розамунда.

- Только когда достаточно рассветет, - ответила Масуда. - Во всяком случае, нам надо подождать, потому что ехать сейчас - безумие. Сядьте и отдохните. Напоим лошадей и дадим им пощипать траву, но будем держать их за поводья. И нам, и им, вероятно, понадобятся все силы до завтрашнего заката. Сэр Вульф, скажите, вы сильно ранены?

- Нет, слегка, - прозвучал его ответ, - несколько синяков под кольчугой, вот и все. Пожалуйста, расскажите нам теперь, что случилось после того, как мы уехали от моста.

- Вот что случилось, рыцари. Принцесса обессилела, и невольницы отнесли ее в помещение. Мне Синан велел остаться с ней, он хотел поговорить с вами. Вы знаете, что он задумал? Убить вас обоих, так как Лозель сказал ему, что вы не братья принцессы. Он боялся только взволновать народ, которому понравился бой, а потому сдержался. Он пригласил вас к ужину, но вы не вернулись бы с этого пира. Когда сэр Вульф сказал, что он ранен, я шепнула Синану, что его намерения лучше отложить до следующего дня, что убить вас будет удобнее в его собственном замке, среди телохранителей. "Да, - согласился он. - Этим братьям придется сражаться с фидаями, и мои воины загонят их в ров, это будет хорошее зрелище для меня и моей королевы".

- Ужасно, ужасно, - прошептала Розамунда.

А Годвин пробормотал:

- Клянусь, я дрался бы только с самим Синаном.

- Вот почему он позволил вам уехать, - продолжала Масуда. - Я тоже ушла, но он велел привести к нему принцессу после нашего ужина, желая поговорить с ней наедине о свадебном пиршестве и поднести ей дары. Я ответила, что его приказание будет исполнено, и побежала в замок для гостей. Госпожа Роза Мира уже оправилась от обморока, но была вне себя от страха, я заставила ее поесть и напиться. Об остальном скажу коротко. Через два часа пришел гонец и сказал, что аль-Джебал ждет. "Вернись, - отправила я его обратно, - принцесса одевается. Мы придем одни, как велел властитель..." Я накинула на нее плащ, посоветовала ей мужаться, взяла кольцо покойного аль-Джебала, показала его рабам, которые с поклоном пропустили нас. Мы пришли к воинам у дверей; им я также показала перстень. Они поклонились, но, увидев, что мы повернули в левый коридор, а не в правый, который вел к дверям внутреннего дворца, вздумали остановить нас. "Посмотрите на печать, - еще раз показала я кольцо, - не все ли вам равно, какую дорогу избрал великий знак власти". Тогда они отступили. Мы вышли из дома гостей, и я привела принцессу к тюремной башне, оттуда идет тайный ход. У дверей стояла стража, я от имени Синана велела воинам пропустить нас. Они ответили: "Мы не повинуемся. Этот ход откроется только перед печатью". "Вот она", - я опять показала кольцо. Предводитель отряда посмотрел на перстень и сказал: "Да, это священная печать и другой нет", но все же колебался, пропустить ли нас. "Может, тебе надоела жизнь? - спросила я. - Безумец, сам аль-Джебал войдет сюда тайно из дворца. Горе тебе, если он не встретит принцессы". "Значит, он сам прислал печать?" - все еще сомневался предводитель отряда. Я ответила утвердительно. "Открой, открой", - зашептали его воины. Открыли дверь. Мы вошли в подземный коридор, я за собой закрыла дверь на засов. В темноте, под фундаментом башни, ощупывая стену, мы проскользнули к началу хода, тайну которого я знала, прошли по всей длине галереи и через дверь в скале, которую я закрыла так, что ее не откроет никто, кроме искусных каменщиков, затем пробрались в пещеру, где вы уже ждали нас. С печатью это было нетрудно, но без нее мы не бежали бы. Сегодня все ходы и выходы охраняются.

- Нетрудно! - воскликнула Розамунда. - О, Годвин и Вульф, если бы вы только знали, как она все подготовила, если бы вы слышали, как высокомерно она отвечала им, размахивая кольцом перед их глазами, говоря, чтобы они повиновались или готовились к смерти.

- А теперь они, вероятно, убиты, - прервала ее Масуда. - Но я не жалею их, это были злодеи. Нет, не благодарите меня, я только исполняла данное обещание, ни больше ни меньше, и, кроме того, я ведь люблю опасности. Теперь расскажите мне вашу историю, сэр Годвин.

И он рассказал обо всем, что случилось с ними, благодаря Небо за то, что они вышли из проклятых стен.

- Вы можете очутиться в Массиафе до заката, - мрачно изрекла Масуда.

- Да, - согласился Вульф, - но живыми мы не дадимся. Скажите, Масуда, что вы придумали? Добраться до прибрежных приморских городов?

- Нет, - возразила Масуда, - нам пришлось бы ехать через страну ассасинов. Нет, мы пересечем пустынные горные страны и направимся к Эдессе, отстоящей на много миль отсюда, доедем до Баальбека, а потом вернемся в Бейрут.

- Что лучше, - задала ему вопрос Масуда, - чтобы она попала в руки Салах ад-Дина или вернулась к великому ассасину? Выбирайте...

- Я выбираю Салах ад-Дина, - прервала ее Розамунда, - потому что он, по крайней мере, мой дядя. - И остальные не противоречили ей...

Уже начал заниматься летний день, но было вес еще слишком темно, а потому Годвин и Розамунда дали лошадям пастись, держа их за поводья. Масуда, сняв кольчугу Вульфа, постаралась облегчить его раны размельченными листьями куста, который рос подле потока, и в короткое время сильно помогла юноше. Когда забрезжил серый свет, путники напились воды, поели кресс-салата, который рос подле реки, подтянули подпруги и пустились в путь. Едва отъехали они ярдов на сто, как из пропасти, закрытой серой дымкой тумана, до них донесся топот лошадиных копыт и звуки голосов.

- Вперед! - призвала Масуда. - По нашим следам скачут слуги аль-Джебала.

Они ехали по краям страшных пропастей и наконец очутились на большой, плоской возвышенности, террасами поднимавшейся к подножию гор, которые виднелись приблизительно милях в двенадцати. На середине горного хребта различались две вершины. Масуда указала на них, сказав, что к ним-то и направятся они, так как по ту сторону лежит долина Оронта. В это время в густом тумане позади послышался конский топот.

- Быстрей! - поторопила Масуда. - Нельзя терять времени. - И они поехали дальше, но небольшим галопом, потому что почва была очень неровной.

Когда до горного прохода оставалось приблизительно шесть миль, поднялось солнце и рассеяло туман. И вот что увидели беглецы. Перед ними расстилалась плоская песчаная равнина. Позади возвышались груды камней, а приблизительно милях в двух за ними двигались человек двадцать ассасинов.

- Они не догонят нас, - произнес Вульф, но Масуда указала ему рукой в правую сторону, где еще стоял туман, и заметила:

- Вот там я вижу копья.

Туман растаял, и беглецы различили отряд конных воинов, состоящий приблизительно из четырехсот человек.

- Как я и думала, они ночью сделали обход, - сказала Масуда. - Теперь нам нужно переправиться через кряж раньше их, или они нас поймают, - и она сильно ударила свою лошадь веткой, которую срезала подле потока. Когда они проскакали около полумили, громкие крики большого отряда с правой стороны и ответный крик фидаев, ехавших позади, показали беглецам, что они замечены.

- Вперед! - вновь призвала их Масуда. - Они погонятся за нами.

И беглецы понеслись. Две мили проскакали они, отряд остался далеко позади, но большое облако пыли с правой стороны все приближалось, можно было думать, что оно достигнет прохода раньше их. Тогда Годвин предложил:

- Вульф и Розамунда, поезжайте вперед. Ваши лошади быстры и обгонят их. На гребне дайте им немного вздохнуть и посмотрите, не едем ли мы, если нет, скачите дальше, и да будет с вами Бог.

- Да, - подтвердила Масуда, - направляйтесь к эдесскому мосту - его можно увидеть издали, а там сдайтесь начальникам войск Салах ад-Дина.

Розамунда и Вульф не двигались, но Годвин сурово повторил им:

- Поезжайте, я приказываю.

- Хорошо, ради Розамунды, - повиновался Вульф, и они помчались быстрее ласточек. Годвин и Масуда, скакавшие позади их, увидели, как они въехали в начало ущелья.

- Хорошо, - заметила она. - Кроме лошадей одной крови с Огнем и Дымом, в Сирии не найдется ни одного коня, который мог бы поспеть за ними. Не бойтесь, сэр Годвин, они доедут до Эдессы.

- Брат моего отца, мой дядя, как я и сказала вам, - ответила Масуда. - Он шейх пустыни и держит табуны лошадей старинной крови, которых нельзя купить за золото.

- Значит, вы не ассасинка, Масуда?

- Нет, теперь я могу сказать вам это, так как, по-видимому, конец близок. Мой отец был араб, моя мать - благородная франкская женщина, француженка. Он нашел ее в пустыне после сражения, она умирала от голода. Отец привел ее в свою палатку и вскоре женился на ней. На нас напали ассасины, убили отца и мать, а меня, двенадцатилетнего ребенка, взяли в плен. Позже, когда я стала постарше, - я была красива в те дни, - меня отвели в гарем Синана, и, хотя моя мать тайно внушила мне правила христианской религии, он заставил меня принять проклятую веру ассасинов. Теперь вы понимаете, почему я так ненавижу убийцу своих отца и матери, который заставил меня подчиниться себе. Да, меня принудили служить шпионкой, в противном случае грозя смертью, а между тем мне, которую Синан считал своей верной рабой, перед смертью хочется отомстить ему. Не презираете ли вы меня за это?

- Я не считаю вас низкой, - произнес Годвин, продолжая шпорить своего уставшего коня, - я нахожу, что вы благородны.

- Как я рада, что слышу это перед смертью, - призналась она, - вы дороги мне, сэр Годвин, и потому-то я решилась на этот побег, хотя для вас я ничто... Нет, не говорите, леди Розамунда рассказала мне все, кроме окончательного ответа.

Теперь песчаная полоса осталась позади них, они начали подниматься на откос горы, и Годвин радовался, что стук копыт мешал продолжению этого разговора. До сих пор они держались впереди ассасинов, которым нужно было проделать более длинный и трудный путь, однако густое облако пыли виднелось совсем недалеко от них, и в первых радах с поднятыми копьями скакали лучшие наездники на очень хороших конях.

- Эти лошади еще сильнее, они лучше, чем я думала, - крикнула Масуда, - в горах они не нагонят нас, но после...

Следующую милю они совсем не разговаривали, им приходилось поддерживать лошадей, готовых упасть на крутой тропинке. Наконец Годвин и Масуда очутились на гребне и увидели Вульфа и Розамунду, которые отдыхали подле Дыма и Огня.

- На лошадей, на лошадей, враги близко! - закричал Годвин.

Вульф и Розамунда снова сели в седла, и все четверо начали спускаться по длинному откосу горы. Вдали низменность прорезала широкая серебристая полоса, а за ней можно было видеть городские стены.

- Это Оронт, - показала на реку Масуда, - на его противоположном берегу мы будем спасены.

Но Годвин посмотрел на свою лошадь, потом на Масуду и покачал головой: лошади, без остановки мчавшиеся столько времени, утомились; на крутом спуске они спотыкались, задыхались, по временам бывало трудно удерживать их на ногах.

- Мы доедем только до долины, - сказал Годвин, и Масуда утвердительно кивнула в ответ.

Спуск почти окончился, менее чем в миле позади беглецов лился бесконечный поток белых ассасинов. Годвин пустил в ход шпоры, Масуда хлыст, но оба мало надеялись - они чувствовали, что конец близится. Едва въехав в последнюю впадину, лошадь Масуды вдруг зашаталась, остановилась и упала на землю, конь Годвина тоже остановился.

- Вперед! - приказал Годвин Розамунде и Вульфу, но те не двигались. Он кричал на них, сердился, но они твердо отвечали:

- Нет, нет, мы умрем все вместе.

Масуда посмотрела на Огня и Дыма, которые, казалось, мало утомились, и распорядилась:

- Сядьте перед госпожой Розамундой, сэр Годвин, а вы, сэр Вульф, дайте мне вашу руку, вы увидите, на что способны кони чистой арабской крови!

Огонь и Дым понеслись вперед. Ассасины, которые думали, что беглецы уже у них в руках, разразились воплями бешенства.

осталась позади, вот половина, но теперь первые из фидаев виднелись всего ярдах в двухстах и мало-помалу приближались. Наконец расстояние сократилось ярдов до пятидесяти, и один из ассасинов бросил копье.

- Пришпорьте коней, рыцари! - приказала Масуда, и д'Арси в первый раз коснулись своих коней острыми шпорами.

Почувствовав укол стали, Дым и Огонь прыгнули вперед с такой быстротой, точно их только что вывели из дверей конюшни, расстояние между беглецами и преследователями увеличилось. Так пролетели они мили две, и вот, в каких-нибудь семистах ярдах перед ними показалось широкое начало моста, на противоположном берегу реки башни Эдессы вырисовывались так ясно, что на них можно было различить часовых. Скоро беглецы спустились в маленькую ложбину, теперь мост и город исчезли у них из виду. При подъеме на новую возвышенность лошади стали наконец уставать под своей двойной ношей. Они задыхались, дрожали и, пришпоренные, делали только несколько коротких прыжков. Ассасины видели это и летели с диким криком, они приближались, и топот копыт их лошадей звучал, как гром. Они снова были всего в пятидесяти ярдах от беглецов... Вот это расстояние уменьшилось до тридцати, снова полетели копья, однако ни одно не попало в цель. Масуда что-то крикнула лошадям, и они, собрав силы, пустились по откосу короткими судорожными прыжками. Годвин и Вульф переглянулись, потом сразу задержали коней, соскочили на землю, обернулись и обнажили мечи.

- Вперед! - крикнули д'Арси, и, почувствовав более легкую ношу, лошади понеслись дальше. Ассасины подскакали. Вульф нанес страшный удар и сбил с седла первого из них, но его самого свалили на землю. Падая, он услышал радостный крик и, поднявшись на колени, оглянулся. К ним летел отряд наездников в тюрбанах; наклонив копья, воины эти громко кричали:

- Салах ад-Дин! Салах ад-Дин!

- Коня, коня! - по-арабски закричал Годвин, сам не зная как очутился в седле и понесся вместе с сарацинами.

Вульфу тоже подвели лошадь, но он не мог удержаться на ней. Трижды он пробовал сесть в седло, но каждый раз падал на спину на песок, размахивая мечом. Подле него стояли Масуда с кинжалом в руке и рядом с ней коленопреклоненная Розамунда.

Теперь преследователи превратились в преследуемых. Многих фидаев убили на конях, некоторые из них сошли с лошадей и маленькими группами бились насмерть. Очень немногих взяли в плен. Только несколько человек уцелело и вернулось в твердыню Властителя Гор, чтобы рассказать ему, чем окончилась их погоня за его невестой.

К Вульфу подъехал Годвин с красным мечом в руках. Рядом с ним был невысокий человек с блестящими глазами и в великолепной одежде. При виде его Розамунда вскочила и с легким криком обняла его:

Эмир посмотрел на Розамунду, на ее распустившиеся волосы, на испачканное лицо, разорванное покрывало, на ее шелковое платье и драгоценности, которыми ее покрывали как нареченную невесту аль-Джебала, опустился на одно колено и коснулся подола ее платья.

- Слава Аллаху, - сказал он. - Я, его недостойный раб, от всего сердца благодарен ему, так как уже не думал увидеть вас в живых. Воины! Перед вами Роза Мира, принцесса Баальбекская и племянница вашего повелителя Салах ад-Дина!

И вот в виде салюта перед растрепанной, но все же царственной девушкой поднялись руки, копья и сабли, а Вульф, лежавший на земле, воскликнул:

- Как? Да ведь это наш купец-виноторговец! А не стыдно вам вспоминать, что вы продали нам отравленное вино?

- Как и вы, сэр Вульф, я только раб судьбы и должен повиноваться. Не питайте зла против меня, раньше узнайте все.

- Я и не сержусь, - ответил Вульф, - но я всегда плачу за выпитое вино... и мы еще сведем с вами счеты.

- Не надо ссориться, - обратилась к ним Розамунда, - правда, он украл меня, но он также мой освободитель и друг, и не будь его...

- Она вздрогнула.

впалыми боками.

- Я должна благодарить также вот и эту благородную женщину, - сказала Розамунда, обнимая шею Масуды.

- Мой господин наградит ее, - заметил Хасан. - Конечно, вы должны осуждать меня за то, что я оставил вас. Но я сказал себе: в замке сына Сатаны Синана я не могу помочь вам. Поэтому я подкупил франкского раба, обещав ему звезду моего дома, - принц дотронулся до драгоценности, сиявшей на его тюрбане, - и все деньги, которые были у меня на руках. Когда он развязал веревки и наклонился над золотом, я заколол шпиона его же собственным ножом. Сегодня утром я пришел к этому городу с десятитысячным войском, намереваясь идти на Синана и спасти вас, а в худшем случае хотя бы отомстить за вашу гибель - посланники Салах ад-Дина передали мне вашу просьбу... Час тому назад воины на башнях сказали, что они видят двух лошадей, мчащихся по равнине и несущих по двое седоков, и что за ними гонятся ассасины; я перешел через мост и ждал, не думая, что это мчитесь вы. Я просто хотел напасть на ассасинов. Теперь, - мрачно прибавил он, - за вас отомщено сполна.

- Можно отомстить еще полнее, - вступил в разговор Вульф, - я покажу вам тайный ход в крепость, а если не я, то Годвин, вы можете выгнать Синана из его собственного замка!

Хасан покачал головой:

приказано только спасти принцессу; она спасена, ассасины дорого поплатились за ее страдания! Но предупреждаю вас всех и себя тоже: фидаи Синана будут следить за каждым из нас, надеясь покончить с нами. Вот и носилки - сядьте в них все, вас отнесут в город. Сегодня вы достаточно ездили верхом! Не опасайтесь за этих лошадей - их отведут в Эдессу и постараются сохранить живыми.

В цитадели беглецам дали напиться ячменного отвара и вина, а коней медленно провели в крепость, уложили на густые соломенные подстилки, предлагая им корм, который они от усталости стали есть не сразу. Утолив голод, Розамунда, Масуда, Годвин и Вульф разошлись по своим помещениям и легли в постели, искусный доктор перевязал раны Вульфа. И целых два дня никто из них не поднимался, так были они слабы и утомлены.