Царственный пленник.
III. Веселый вечер с дальним родственником

III
ВЕСЕЛЫЙ ВЕЧЕР С ДАЛЬНИМ РОДСТВЕННИКОМ

Я не мог относиться с недоверием к герцогскому ключнику только потому, что ему не нравился цвет моих волос; а если мне и хотелось быть недоверчивым, его вежливое и услужливое поведение (как казалось мне) на следующее утро обезоружило меня. Услыхав, что я направляюсь в Стрельзау, он явился ко мне, пока я завтракал, и сказал, что его сестра, вышедшая замуж за состоятельного торговца и живущая в столице, предлагала ему занять комнату в ее доме. Он с удовольствием согласился, но теперь видит, что, благодаря своим обязанностям, не будет свободен. Он поэтому предложил, если я могу удовольствоваться таким скромным (хотя, прибавил он, чистым и удобным) помещением, ехать мне на его место. Он ручался за согласие сестры и заострил внимание на неудобстве и толкотне, которой я буду подвержен по дороге в Стрельзау и обратно на следующий день. Я принял его предложение, не колеблясь ни минуты, и он ушел послать телеграмму своей сестре, пока я укладывал вещи, готовясь сесть на первый поезд. Но мне все же хотелось посмотреть на лес и на Охотничий павильон; потому, когда румяная девушка сказала мне, что, пройдя по лесу миль около десяти, я мог попасть на маленькую железнодорожную станцию, я решил отправить свой багаж прямо по адресу, данному Иоганном, погулять, а потом добраться самому в Стрельзау. Иоганн уже ушел и не знал о перемене в моих планах; но, так как единственное изменение в них было замедление на несколько часов в моем приезде к его сестре, то не было причины сообщать ему об этом. Без сомнения, добрая женщина не станет слишком обо мне беспокоиться.

Я позавтракал рано, и простившись с моими добрыми хозяйками и обещав заехать к ним на обратном пути, стал всходить на гору, ведущую к замку, а оттуда в Зендовский лес. В полчаса неспешной ходьбы дошел я до замка. Он был в старые годы крепостью, и старинная постройка была в хорошем состоянии и очень величественна. За нею стояла другая часть прежнего замка, а за нею, отделяясь от нее глубоким и широким рвом, огибавшим все старое строение, стоял красивый новый дворец, построенный покойным королем и теперь составляющий загородную резиденцию герцога Стрельзауского. Старые и новые здания соединялись подъемным мостом, и этот способ доступа составлял единственный проход между старым зданием и внешним миром; но к новому дворцу вела широкая и красивая аллея. Это было идеальное жилище: когда "Черному Майклу" желательно было общество, он мог жить во дворце; если же на него находила ипохондрия, он мог перейти мост и поднять его за собой (мост двигался на блоках), и ничто, разве только целый полк и артиллерия, могли заставить его выйти оттуда.

Я продолжал свою прогулку, радуясь, что, хотя бедный Черный Майкл не мог получить ни трона, ни принцессы, он все же имел резиденцию не хуже любого принца в Европе.

Вскоре я вошел в лес и гулял около часа в его свежей густой тени. Большие деревья переплетались над моей головой, а солнечный свет прокрадывался сквозь них пятнами яркими, как бриллианты, и едва ли больше их. Я был в восхищении от места и, найдя срубленный ствол дерева, прислонился спиной к нему вытянув ноги, предался ничем непрерываемому созерцанию торжественной красоты леса и наслаждению хорошей сигарой. Когда же сигара была выкурена, и я (казалось) воспринял красоту природы, насколько мог, я заснул самым безмятежным сном, не думая о поезде в Стрельзау и о быстро бежавших часах. Думать о железной дороге в таком месте было бы почти святотатством. Вместо этого мне стало сниться, что я женат на принцессе Флавии, живу в Зендовском замке и провожу целые дни со своей возлюбленной в тени лесов, - что составляло очень приятный сон. В то время, как я запечатлевал страстный поцелуй на прелестных устах принцессы, я услыхал (и сперва голос, казалось, раздавался в моем сне) чье-то восклицание грубым, резким голосом:

-- Что за черт! Побрейте его, и он будет королем!

Эта мысль показалась довольно причудливой для сна: пожертвовав моими густыми усами и старательно подстриженной бородкой, я должен был превратиться в монарха! Я опять собирался поцеловать принцессу, когда пришел весьма неохотно к заключению, что более не сплю.

Я открыл глаза и увидел двух людей, разглядывающих меня с большим любопытством. Оба были одеты в охотничьи костюмы и держали по ружью. Один из них был небольшого роста и довольно толстый, с большой круглой, как ядро, головой, с жесткими седыми усами и небольшими светло-голубыми глазами, слегка налитыми кровью. Другой был стройный молодой человек, смуглый, с изящной и грациозной фигурой.

Я решил мысленно, что первый - старый военный, а второй - принадлежит к хорошему обществу, но также знаком с военной жизнью. Впоследствии оказалось, что мои догадки были верны.

Старший приблизился ко мне, делая знак младшему следовать за ним. Тот исполнил это, вежливо приподняв шляпу. Я медленно встал на ноги.

-- И росту такого же! - услыхал я бормотанье старшего, пока он оглядывал меня. Потом, прикоснувшись по-военному к шапке, он обратился ко мне:

-- Могу ли я узнать ваше имя?

-- Так как вы сделали первый шаг к знакомству, господа, - отвечал я с улыбкой, - не откажите уже и первые назвать себя.

Молодой человек с приятной улыбкой шагнул вперед.

-- Это полковник Зант, - сказал он, - а меня зовут Фриц фон Тарленгейм; мы оба находимся на службе у короля Руритании!

Я поклонился и, обнажив голову, отвечал:

-- Я - Рудольф Рассендиль, путешественник из Англии; когда-то, в течение года или двух, служил в армии Ее Величества Королевы!

-- Значит, мы все братья по оружию! - возгласил Тарленгейм, протягивая руку, которую я охотно пожал.

-- Рассендиль, Рассендиль! - бормотал полковник Зант; вдруг луч воспоминания промелькнул на его лице.

-- Мой брат - лорд Берлесдон! - сказал я.

-- Твоя голова выдала тебя! - хрипло засмеялся он, указывая на мою непокрытую голову.

-- Фриц, вы знаете эту историю?

Молодой человек, как бы извиняясь, взглянул на меня. Его деликатность понравилась бы моей невестке. Чтобы успокоить его, я заметил, улыбаясь:

-- Ага! Видно эта история известна здесь, также как между нами!

-- Известна! - вскричал Зант. - Если вы поживете здесь, едва ли кто-нибудь усомнится в ней!

Я начинал испытывать неловкость. Если бы я сознавал раньше, какое явно выраженное происхождение носил на себе, то долго бы колебался, прежде чем приехать в Руританию. Теперь же было поздно отступать.

В эту минуту звонкий голос раздался из лесу позади нас:

-- Фриц, Фриц, где же вы?

Тарленгейм вздрогнул и поспешно сказал:

-- Это король!

Старик Зант снова рассмеялся.

Из-за ствола дерева выскочил и остановился перед нами молодой человек. Взглянув на него, я издал крик удивления; а он, увидав меня, отступил назад, внезапно пораженный. Исключая усов и бороды и осанки, полной достоинства, которую его положение давало ему, исключая, что ему не хватало, может быть, полдюйма, - нет, меньше, но все же немного не хватало - до моего роста, король Руритании мог бы быть Рудольфом Рассендилем, а я Рудольфом, королем.

Секунду мы стояли неподвижно, смотря друг на друга. Потом я снова обнажил голову и почтительно поклонился. К королю вернулся голос, и он спросил с удивлением:

-- Полковник, Франц, кто этот господин?

Я хотел ответить, когда полковник Зант, ставши между королем и мною, стал говорить вполголоса с его величеством. Король был выше Занта, и пока он слушал, его глаза от времени до времени искали моего взгляда. Я смотрел на него долго и внимательно. Сходство было, без сомнения, поразительное, хотя я также видел и разницу. Лицо короля было слегка мясистее моего, контуры его овала чуточку округлее и, как мне показалось, его рту недоставало той твердости (или упрямства), которая ясно виднелась на моих крепко сжатых губах. Но, несмотря на это и минуя другие мелкие различия, сходство являлось поразительное, неоспоримое, удивительное.

Зант перестал говорить, а король все еще хмурился. Потом, постепенно, углы его рта стали вздрагивать; его нос опустился (как опускается мой, когда я смеюсь), его глаза сверкнули, и вдруг он разразился самым веселым, неудержимым, разнесшимся по лесу, смехом.

-- Добрая встреча, брат! - вскричал он, подходя ко мне, хлопая меня по спине и все еще смеясь. - Вы должны простить мое удивление. Я не ожидал, что увижу своего двойника, в это время дня, не правда ли, Фриц?

-- Я должен просить прощения, государь, за свою смелость, - отвечал я. - Надеюсь, что это не лишит меня милости вашего величества?

-- В Стрельзау, государь, на коронацию!

Король посмотрел на своих друзей; он все еще улыбался, хотя в его выражении проглядывало беспокойство. Но смешная сторона приключения опять охватила его.

-- Фриц, Фриц, - воскликнул он. - Тысячу крон за один взгляд на лицо брата Майкла, когда он увидит нас обоих!

И его веселый смех зазвенел опять.

-- Серьезно, - заметил Фриц фон Тарленгейм, - я не знаю, насколько будет благоразумно мистеру Рассендилю посетить Стрельзау в настоящее время.

Король закурил папиросу.

-- Что же, Зант? - сказал он вопросительно.

-- Он не должен ехать! - проворчал старый офицер.

-- Помилуйте, полковник, вы хотите сказать, что я очень был бы обязан мистеру Рассендилю, если...

-- Ну, да, представьте это в надлежащем виде! - сказал Зант, вытаскивая из кармана большую трубку.

-- Довольно, государь, - сказал я. - Я покину Руританию сегодня же!

-- Нет, гром и молния, вы не уедете, - и это sansphrases, как любит Зант. Вы пообедаете сегодня со мной и пусть будет, что будет потом. Ведь вам не приходится встречать нового родственника каждый день!

-- Мы обедаем сегодня скромно! - сказал Фриц фон Тарленгейм.

-- Нет, - у нас наш новый родственник в гостях! - вскричал король; и так как Фриц пожимал плечами, он прибавил: - я буду помнить, что выезжать надо рано, Фриц!

-- И я также - завтра утром! - сказал старый Зант, пыхтя своей трубкой.

-- О, мудрый старый Зант! - воскликнул король. - Пойдем, мистер Рассендиль; кстати, какое дали вам имя?

-- Имя вашего величества! - сказал я, кланяясь.

-- Что ж, это доказывает, что они не стыдились нас, - засмеялся он. - Пойдем, брат Рудольф, у меня здесь нет своего дома, но мой дорогой брат Майкл одолжил мне свое поместье, и мы постараемся хорошо вас принять в нем! - и он просунул руку под мою и кивнул остальным, чтобы они следовали за нами, повел меня через лес.

Мы шли более получаса, король курил папиросы и болтал, не переставая. Он очень интересовался моей семьей, от души хохотал, когда я рассказал ему о портретах с Эльфберговскими волосами в нашей портретной галерее, и еще более от души, когда услыхал, что моя поездка в Руританию была тайной.

Внезапно выйдя из лесу, мы подошли к небольшому охотничьему павильону. Это было одноэтажное здание, построенное всецело из дерева. Пока мы подходили, к нам навстречу вышел маленький человек в простой ливрее, единственное существо, виденное мною там; кроме того, была толстая пожилая женщина, как я потом узнал, мать Иоганна, герцогского ключника.

-- Что ж, готов обед, Иозеф? - спросил король.

Маленький слуга доложил нам, что обед готов, и мы вскоре уселись за обильную трапезу. Роли были распределены ясно: король ел много, Фриц фон Тарленгейм разборчиво, а старый Зант жадно. Я также усердно работал ножом и вилкой, по своему обыкновению; король заметил мое поведение с одобрением.

-- Мы все Эльфберги умеем поесть, - сказал он. - Но это что? Мы едим всухомятку! Вина. Иозеф, вина! Что мы животные, чтобы есть, не пивши? Что мы, скоты, Иозеф?

При этом замечании Иозеф поспешил покрыть стол бутылками.

-- Помните завтрашний день! - сказал Фриц.

-- Да, завтра! - отвечал старый Зант.

Король осушил кубок за здоровье "брата Рудольфа", как он милостиво называл меня, а я выпил в ответ "за Рыжих Эльфбергов", что заставило его громко смеяться.

Какие бы ни были кушанья, вино, которое мы пили, было выше всякой цены и похвалы, и мы все же оценили его. Фриц раз только решился остановить руку короля.

-- Что? - вскричал король. - Помните, что вы выезжаете раньше меня, господин Фриц; вы на целых два часа должны быть воздержаннее меня!

Фриц видел, что я не понял этих слов.

-- Полковник и я, - объяснил он, - должны выехать отсюда в шесть часов: мы поедем верхом до Зенды и вернемся за королем с почетным караулом в восемь, а затем все вместе отправимся на станцию!

-- Черт бы побрал этот караул! - заворчал Зант.

-- О! Это любезность со стороны моего брата, что он просил оказать эту честь его полку, - сказал король. - А вам, Рудольф, не надо пускаться в путь рано. Другую бутылку!

и вскоре все мы сильно опьянели. Король начал говорить о том, что он намерен делать в будущем, старик Зант о том, что он делал в прошлом, Фриц о какой-то прелестной девушке, а я об удивительных достоинствах Эльфберговской династии. Мы говорили все сразу и следовали буквально правилу Занта; что пусть завтрашний день печется сам о себе.

Наконец король поставил стакан и откинулся на спинку стула.

-- Я достаточно выпил! - сказал он.

-- Не осмелюсь противоречить королю! - возразил я.

Действительно, его замечание было верно.

-- Его высочество, герцог Стрельзауский приказал мне поставить это вино перед королем, когда королю надоест всякое другое вино, и просить короля выпить его из любви к своему брату.

-- Вот это хорошо, Черный Майкл! - сказал король. - Выбивай пробку, Иозеф. Черт с ним! Неужели он думал, что я испугаюсь этой бутылки?

Бутылка была откупорена, и Иозеф наполнил стакан короля. Король попробовал вино. Потом с торжественностью, происходящей от важности случая и его собственного состояния, он взглянул на нас:

-- Господа, мои друзья! - Рудольф, брат (это скандальная история, Рудольф, клянусь честью), все ваше - даже половина Руритании. Но не просите у меня ни одной капли этой божественной бутылки, которую я выпью за здоровье этого... этого хитрого негодяя, моего брата, Черного Майкла!

А мы пожелали приятных снов его величеству, и это все, что я помню о том вечере. Но, может быть, и этого достаточно.