| Автор: | Хьюлетт М. Г., год: 1900 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение |
Глава XIII
Женская любовь
"Не спрашивайте меня, что я делал все эти дни (пишет аббат Милó). Буди милость Господня на мне в час кончины моей! Я хлопотал о выкупе короля Ричарда, как радел, работал бы во славу Господа нашего Иисуса Христа. Много есть аббатств в Турени, которые оскудели, благодаря мне, много раз уже свершалось таинство Евхаристии над оловянной чашей, и всё ради того, чтобы Ричард возвратился домой. А всё-таки дороже всяких рубинов, думается мне, в этом деле была сестра короля Филиппа, принцесса Элоиза".
Мне кажется, аббат прав. Эта убитая горем дама явилась ночью в Париж в сереньком одеянии монашенок Фонтевро, застала там в беседе брата своего и Джона Мортена. Они как раз обсуждали этот вопрос. Филипп, не совсем низкий человек, был тронут известием о том, что Ричард сидит в темнице; он уже выслушал часть доклада Гердена.
- Христе Боже наш! - восклицал он. - Такой великий государь - и сидит себе в оковах! И кто же? Брат мой Ричард! А видит Бог, как он мне ненавистен!
Он продолжал бормотать про себя. Граф подливал масла в огонь как умел:
- О, да и ненавидит же он вас, государь! Он ненавидит и меня, и всех нас.
- Да, и по мне, мы могли бы найти для этого достаточно поводов, если б их не было и без того довольно, - лукаво заметил Филипп. - Известно ли вам, что де Герден явился из Сирии в Пуату?
Граф не сказал ничего, хотя ему уже это было отлично известно.
Когда доложили о приезде мадам Элоизы, король вздрогнул, а граф побелел, как полотно.
- Мы можем принять её милость, - проговорил Филипп и пошел к дверям навстречу сестре.
Элоиза вошла по-прежнему - задыхаясь, спотыкаясь, крадучись. Она стремительно опустилась на колени, чтобы поцеловать руку брата, затем встала и пристально посмотрела на Джона Мортена.
- Вы в поздний час, сестрица, посетили нас, - сказал король, - Вероятно, вас вынудили обстоятельства?
- Да, государь, вынудили! Я виделась с Жилем де Герденом. Король Ричард в заточении в Граце - его необходимо освободить.
- Но кто же это сделает, сестрица? Вы?
- Да, государь.
- Вы, мадам, становитесь истинной христианкой.
- Это необходимо для меня, государь! Я нанесла тяжкую обиду королю Ричарду - этого я не могу перенести спокойно.
- О, не торопись! - перебил её Филипп. - Разве тебе самой не была нанесена обида?
- Обида всё-таки шла от его родных. Что же делать, если обидчик уж в могиле? Его кровные пусть отвечают за него.
Элоиза вздрогнула; и по той же причине вздрогнул ещё один.
- Молю Бога, чтобы Он сжалился над ним в его смертный час! - воскликнула она. - За него, умирающего или мертвого, ответят его кровные...
- Вы говорите туманно, сестрица.
- Вся жизнь моя - туман.
- Сестрица! В лице вашем король Ричард оскорбил весь наш род.
- А я оскорбила род короля Ричарда, - возразила она.
- Это всё, что вы имеете сказать, Элоиза?
- Нет, государь, не всё! - ответила она, бросив язвительный, озлобленный взгляд на Мортена. - Но в настоящую минуту мне не нужно больше говорить ничего.
И в самом деле, больше ничего не было нужно: сдавленный крик вырвался из груди графа:
- О, Господи Иисусе! Государь, спасите мне брата!
Какой он ни был негодяй, а выдержать не мог взгляда женщины: он вонзался в душу его, как меч. Король Филипп был поражен.
- И ты, ты? - воскликнул он.
Джон протянул руки к королю с криком:
- О, государь! Мадам права: я - дурной человек. Я должен вознаградить брата, он должен быть спасен!
Король Филипп почесал затылок.
- Кто теперь бродит в потемках, как не я? - проговорил он. - С вами, Мортен, я поговорю сейчас. А вы, мадам, должны говорить яснее, - заговорил он горячо, обращаясь к сестре. - Что означает ваше усердие по поводу короля английского? Он - ваш кузен и мог быть вам супругом.
Элоиза отшатнулась от него, но Филипп грубо продолжал:
- Разве вы обязаны его благодарить за то, что он не женился на вас? Это, что ли, подгоняет вас?
- Я обязана ему честью, Филипп, - медленно произнесла она. - Это - великий король!
- Великий король! Великий король! - передразнил её брат. - Чёрт побери! Зато и негодяй великий! В нем нет ни капли правдивости, верности, благодарности, уважения к другим. Он меня ни в грош не ставит.
- Для него вы, конечно, ничто, - согласилась Элоиза.
- Мадам! Я - король Франции, я ваш брат и повелитель! Он - мой вассал, он обязан мне службой и нарушает её. Он самовольно подписывает договоры и сочиняет войны. Он грозит мне и потешается надо мной: убивает слуг моих - и смеется! Мне не угодно, чтобы он издевался надо мной! Не будет покоя в этом королевстве, когда он явится здесь.
Король Филипп остановился, потом обратился к дрожащему товарищу:
- Что же касается вас, граф Мортен, я должен получить объяснение. Сестра моя любит своих врагов: это - христианская добродетель, но не ваша. Быть может, вы боитесь своих врагов, даже сидящих в клетке? Ведь так? Вы, граф, примостились себе в Аквитании. Думается, и в Анжу вы не безызвестны. Или вы, пожалуй, уже желаете, чтобы вас там не знали? Или вам там уж чересчур удобно? Признаюсь, я предпочел бы иметь именно вас своим соседом в этих краях. С вами я мог бы спеться. Окажите же мне повиновение, отвечайте!
- Государь! - заговорил граф, расставляя руки. - Мадам Элоиза всё во мне перевернула: я - грешник, но я могу загладить грехи свои. Брат мой - мой повелитель, он милосердный государь...
- Псс! - только и вымолвил король Филипп и повернулся к нему спиной.
- Мадам! - обратился он к сестре. - Ложитесь спать! Мне дорого это будет стоить, но я не буду препятствовать выкупу моего кузена. Будьте и тем довольны.
Элоиза скользнула вон из комнаты. Филипп набросился на Джона, как молния.
- Ну, Мортен! Какие же доказательства этой старой истории с моей сестрой?
Джон смотрел на него испуганно молочно-мутными глазами, как у утопленника.
- О, Господи! - пробормотал он. - Никаких доказательств нет, государь, никаких... ровно никаких!
Филипп возвысил голос:
- Смотрите же, берегитесь! Я отступаюсь от вас! Оставьте мои владения, уезжайте куда хотите, скрывайтесь, прячьте свою голову, торопитесь! Если б я говорил из глубины души, одни мои слова убили бы вас. Но вас ожидает ещё худшее. Насколько я знаю Ричарда, во Франции будет война. Но попомните моё слово: потом будет и в Англии война!
Думы о Ричарде овладели им: он как-то странно тихонько вздохнул.
- Смотрите, сколько любви в женщинах! Сколько женщин тратят жизнь свою за одного высокого мужчину, который ничего не дает и ничего не просит, а только выжидает, сидя себе царем, в то время как они всё отдают ему, всё, всё, без конца. Пусть же Ричард вернется, благо женщинам так хочется носить раны! Но ты!.. ты!.. (вспыхнул он опять). Убирайся ты в ад кромешный, лжец, лжец до мозга костей! Избегай встречи со мной, пока я не узнал о тебе ещё чего похуже.
- Дорогой государь, - начал было Джон. Но король Филипп с досадой остановил его:
- Ах, убирайся ты, змея, не то я растопчу тебя!
Вот что сделала Элоиза французская.
Призрак покойницы не мог бы так напугать королеву Беранжеру, как появление статной монахини, когда она увидела, что это - Жанна. Она схватилась за сердце.
- О! - воскликнула она. - Опять ты тревожишь меня! Неужели мне никогда не будет от тебя покоя?
Ни один мускул не шевельнулся на лице Жанны.
- А у меня разве есть покой? - заговорила она. - Король в цепях в Штирии. Его надо освободить. Теперь ваша очередь! Когда-то я спасла ему жизнь для вас: я продала себя; теперь я - жена старика, и мне уж больше нечего продавать! Не продадите ли вы чего-нибудь?
- Продать? Продать? Что я могу продать такого, что он купил бы? - заныла Беранжера. - Он меня не любит.
- Какое вам до этого дело? Разве вы не любите его?
- Я его жена, несчастная жена! Мне нечего продать.
- Продайте вашу гордость, Беранжера! - возразила Жанна.
- Странные речи ведешь ты со мной, женщина.
- Я и сама-то стала странная! - промолвила Жанна. - Прежде была я девушкой, которая принесла в жертву свою честь, потому что любила. Теперь я - в большей чести, потому что не люблю.
- Не любишь своего мужа?
- Ну, как же я могу любить своего супруга, если люблю твоего? Но своего супруга я почитаю и охраняю его честь: он добр ко мне.
Жанна пытливо взглянула на неё.
- Я его не видала и никогда больше не увижу, покуда он жив. Но ты и я, мы должны спасти его во что бы то ни стало!
Увидя, как благородно стояла перед ней, хорошенькой женщиной-игрушкой, эта непреклонная статная женщина, Беранжера подошла к ней подластиться, протягивая руки, чтоб погладить её по лицу.
- Жанна, сестрица! - молвила она. - Пусть мне на долю выпадет спасти Ричарда! Право же, я люблю его. Ты уже и без того так много сделала для него, и для тебя он уж не должен существовать. Позволь мне это сделать, Жанна, позволь!
- Неужели я должна всё и всегда отдавать, и моя сокровищница не должна иссякать? Ну, хорошо, хорошо! Я доверяюсь тебе. Нет, погоди, не целуй меня! Я ещё не кончила. Поезжай к королеве-матери, поезжай к своему брату-королю. Не езди только ни к королю французскому, ни к графу Джону: он жесточе гиены и трусливее её. Иди к аббату Милó, к государю Беарнцу, к де Бару, к Меркаде. Подыми на ноги всю Англию, продай свои сокровища, корону. О, Царь Царей! Наконец, продай свои собственные прелести! Королева-мать - женщина суровая, но она поможет тебе. Сделай всё это в точности - и я оставлю жизнь короля Ричарда в руках твоих. Могу ли я на тебя положиться?
Девушка пристально посмотрела на неё и нежно коснулась её подбородка.
- Поцелуй меня, Жанна!
- Да, да, теперь я поцелую Студеное Сердце: оно оттаяло!