Дашкевич Н.: Мещанская трагедия "Коварство и Любовь"

Фридрихъ Шиллеръ 

Коварство и любовь.

Собранiе сочиненiй Шиллера въ переводе русскихъ писателей. Подъ ред. С. А. Венгерова. Томъ II. С.-Пб., 1901

Мещанская трагедiя "Коварство и Любовь" *).

A. Eloesser, Das Bürgerliche Drama. Seine Geschichte im 18 und 19 Jalirhuindert. Berl. 1898. - Erläuterungen zu den Deutschen Klassikern, 15--16 Bändchen: Schillers Kabale und Liebe. Erl. v. H. Düntzer, Leipz. 1878. - Schiller. 1-ier Ed., Berl. 1888. Мinor, Schiller, zweiter Bd., Berl. 1890. - Bellermann. äge zu ihrem Verständnis. Erster Teil, Zw. Aufl., Berl. 1898. - A. Kontz, Les drames de la jeunesse do Schiller. Par. 1899. - Bullhaupt, Dramaturgie der Classiker. Lessing, Goethe, Schiller, Kleist. Oldenb. - Публичныя лекцiи о Шиллере, М. 1890. - St. Tarnowski, O dramatach Schillera, Krak. 1890. - И др.}

Каждая среда, въ которой культура достигаетъ той или иной зрелости, будучи одушевляема подъемомъ мысли и охвачена энтузiазмомъ, можетъ въ такой степени приблизиться къ совершенству въ своемъ художественномъ самовыраженiи,что въ созданiяхъ ея искусства будутъ находить прелесть и века последующiе. Такъ, мы восхищаемся некоторыми эпизодами эпосовъ индiйскаго, древне-греческаго и др., трагедiями Софокла. Мы готовы признать последнiя произведенiями, выше которыхъ, быть можетъ, не могло подняться творчество при той концепцiи жизни и художества, которая господствовала въ моментъ ихъ возникновенiя.

насъ не только полнотою, рельефностiю и силою выраженiя человечности помимо условностей времени, которому принадлежатъ, но нередко также - величiемъ и красотою своего идейнаго содержанiя совместно съ художественностью. Следовательно, чемъ богаче художественное произведенiе органически слитою съ нимъ мыслью, темъ сравнительно оно и выше. И для многихъ, вероятно, образцовыя созданiя новаго времени выше соответственныхъ древнихъ.

Вопросъ объ этомъ, т. е. о прогрессе въ однородныхъ творенiяхъ искусства, не новъ, а напротивъ, довольно уже старъ въ науке. Онъ былъ поднятъ еще въ конце эпохи Возрожденiя, унаследованъ ХVІІ-мъ векомъ и переданъ ХVІІІ-му. Особенно резко онъ былъ поставленъ во французской литературе, въ исторiи которой онъ известенъ подъ именемъ "Спора Древнихъ и новыхъ" (Querelle des Anciens et des Мodernes).

Въ ХVІІ-мъ столетiи защитникамъ Новыхъ не легко было состязаться со слепыми почитателями Древнихъ, потому что культура новаго времени еще не вполне уяснила въ тотъ векъ свою оригинальность, свои богатства и преимущества и неоднократно, напр., въ трагедiи, ставила своимъ идеаломъ древнiе образцы. Но въ моментъ, когда затихалъ споръ Древнихъ и Новыхъ, стало появляться не мало ценныхъ произведенiй, подобныхъ которымъ не имела классическая древность и которыя знаменовали собою истинное обновленiе искусства, расширенiе его задачъ и рамокъ.

Трагедiи древняя и новая, вращавшаяся въ пределахъ, намеченныхъ античною, занимаютъ постоянно зрителей необычайными событiями жизни лицъ, пользовавшихся высокимъ общественнымъ положенiемъ. Герои трагедiй этого пошиба оказываются въ особыхъ условiяхъ, какъ бы возвышаясь надъ закономъ и силами, заправляющими соцiальною и нравственною жизнью. Они живутъ безъ ограниченiя ихъ индивидуальности, и имъ приходится считаться преимущественно съ судьбою и обстоятельствами.

Было бы ошибкой признавать такое ограниченiе сюжетовъ крупнымъ изъяномъ искусства, результатомъ односторонняго взгляда на задачи последняго, къ чему склонялись некоторые критики неоклассической трагедiи уже въ конце XVII в. и въ вв. XVIII и ХІХ-мъ: властвованiе неумолимой судьбы надъ участью людей нигде не сказывается съ такою поразительною силою, какъ въ печальномъ уделе великихъ мiра сего, которыхъ не спасаетъ отъ тяжкихъ превратностей высота ихъ положенiя и паденiе и гибель которыхъ темъ заметнее. Эти скорбныя событiя, изображаемыя трагедiею высшаго стиля, не составляютъ измышленiя или же принадлежности односторонняго подбора въ искусстве. Такiя явленiя особенно бросаются въ глаза въ самой жизни, какъ страшные ея уроки. Жестокiй рокъ какъ нарочно намечаетъ иногда жертвы для своего искуса среди избранныхъ баловней счастiя, какимъ, напр., былъ въ древнее время Іовъ. И въ жизни наиболее обращаютъ на себя вниманiе и производятъ шумъ трагическiя беды, постигающiя такихъ людей, какъ Цезарь, Наполеонъ I въ ряду деятелей политическихъ, Данте, Тассо, Пушкинъ въ ряду генiевъ творчества. Трагическая участь, подавляющая даже такихъ людей, производитъ особенно сильное впечатленiе.

толпы, въ томъ числе и личностей, находящихся въ наиболее низменномъ положенiи, также преизобилуетъ трагическими событiями. Последнiя внушаютъ и должны внушать глубокое участiе въ неменьшей степени, чемъ и трагедiи въ жизни людей, возвышающихся надъ уровнемъ толпы. Трагическiя происшествiя въ жизни даже самыхъ обыкновенныхъ личностей также выдвигаютъ на видъ загадки жизни и ея страшныя тайны.

Это понялъ ХVІІІ-й векъ. Въ своемъ стремленiи къ реформе жизни и литературы, между прочимъ - къ возстановленiю правъ человека въ той и другой, ХVІІІ-й векъ ввелъ несколько ценныхъ литературныхъ новшествъ. Однимъ изъ наиболее важныхъ литературныхъ прiобретенiй его было начало пробужденiя вниманiя къ скорбямъ обычнаго, зауряднаго существованiя среднихъ и низшихъ классовъ общества, преимущественно такъ наз. средняго сословiя. Изображенiемъ его жизни занялись почти одновременно романъ и мещанская трагедiя. Последняя явилась въ одно время съ знаменитыми романами о Памеле, Марiанне, Манонъ Леско, Клариссе.

Выводя новыя общественныя силы на сцену исторiи, т. е. прежде всего третье сословiе, возмущаясь неправдой, царившей въ высшихъ классахъ общества, усматривая и въ трагедiи высокаго стиля лишь принадлежность и одно изъ последствiй привилегiй, утратившихъ смыслъ и право на существованiе, передовые писатели XVIII-го века внесли въ этотъ родъ творчества нововведенiе, ставшее заветомъ и для ХІХ-го. Въ отличiе отъ неоклассической трагедiи, изображавшей судьбы героевъ, королей, знаменитыхъ вождей и вообще личностей, стоящихъ на высшей ступени общественной лестницы, наделенныхъ необычайными страстями, либо особо возвышенными стремленiями, трагедiя ХVІІІ-го века заинтересовалась также страданiями обычныхъ людей, состоящими въ связи съ теми или иными соцiальными отношенiями и положенiями.

Перенесенiе трагическаго действiя новой драмы въ среднiе классы общества находимъ уже въ "Іоркширской трагедiи" начала XVII века. Наклонность къ сообщенiю буржуазнаго характера драме замечается также въ "Ромео и Джульетте", "Отелло", и "Тимоне Шекспира. Но первыя произведенiя того жанра, который назвали мещанской драмой и который мы наименовали бы теперь соцiальной драмой, явились лишь въ XVIII веке; сущность и новизна буржуазной драмы заключались не столько въ перенесенiи действiя въ среднiе классы общества, сколько въ выражавшемся въ ней настроенiи, характеризовавшемъ возникавшее самосознанiе третьяго сословiя. Мещанская драма была внутренно новымъ родомъ творчества потому, что въ ней выступало среднее сословiе съ сознанiемъ себя, какъ особаго общественнаго класса, котораго интересы обусловливаются сферой его действованiя, котораго поступки направляются буржуазной моралью. Въ мещанской драме впервые выступаютъ личности зависимаго положенiя, рождающiяся на светъ съ обязанностями въ отношенiи къ обществу. Деянiя и судьбы ихъ находятся въ тесной связи со складомъ общественнаго организма, клеточками котораго оне являются. Мериломъ достоинства этихъ людей признается буржуазная мораль, вниманiе къ общему благополучiю, следованiе добродетели, т. е. деятельность, вытекающая изъ просвещеннаго сознанiя и направляющаяся ко благу целаго. При этомъ мещанская драма XVIII века, какъ созданiе той самой буржузiи, которой была такъ много обязана знаменитая "философiя", или "просвещенiе", того века, была проникнута духомъ философской пропаганды и распространяла идеи "просвещенiя". Чувствованiя и действiя героевъ мещанской драмы подчинялись началамъ модной "философiи". Согласно съ последнею и авторы мещанскихъ драмъ ХVІІІ-го века были исполнены оптимистическихъ ожиданiй, принимали разумъ за руководительное начало жизни, надеялись на водворенiе благополучiя съ утвержденiемъ господства разума и лелеяли мечту о личностяхъ, вполне свободныхъ экономически и морально, изъ каковыхъ должно слагаться и общество.

Буржуазная литература получила начало въ Англiи соответственно наиболее демократическому складу англiйскаго общества и тому, что тамъ наиранее третье сословiе достигло политическаго значенiя. Тамъ уже съ начала XVIII-го века еженедельныя моральныя изданiя положили начало новому направленiю морали и литературы. Въ журнале Стиля уже рекомендовалось выдвигать семейныя пьесы, изображенiе домашней жизни, среднихъ житейскихъ положенiй.

"Джорджъ Барнуэлль, или Лондонскiй купецъ", основная схема которой заимствована изъ старой баллады, - первая по времени истинно мещанская драма XVIII века. Авторъ этого произведенiя, давшiй въ сильной степени толчокъ развитiю буржуазной трагедiи, подобно Ричардсону, принадлежалъ къ среднему классу общества - это былъ зажиточный Лондонскiй ювелиръ, - и въ его трагедiи среднее сословiе впервые выступало въ литературе какъ крупная моральная, экономическая и общественная деятельная сила. Представителемъ такого буржуазнаго авторитета, опирающагося на сознанiе силы и вместе дельности этого сословiя, въ трагедiи Лилло является Мr. Thorogoud, богатый хозяинъ торговаго предпрiятiя. Онъ воплощаетъ въ себе и интересы сословiя, и его солидную мораль. Уже первыя слова старика выясняютъ ответственность единичной личности передъ общественнымъ положенiемъ, которое она занимаетъ. Эту мораль нарушаетъ герой пьесы, юноша, которому предстоитъ сделать выборъ между двумя женщинами. Онъ пренебрегаетъ предостереженiями доброй Марiи и отдаетъ себя въ распоряженiе необузданной Мильвудъ. Последняя не есть, впрочемъ, обыкновенная развратница: мощный и характерный образъ этой убежденной отрицательницы Бога и поборницы матерiализма облеченъ своего рода величавою поэтичностiю. Привлекательный ядъ ея вольнодумства испортилъ благочестиваго первоначально и честнаго приказчика, такъ что онъ началъ жить не по средствамъ, посягнулъ на конторскую кассу и убилъ своего дядю, чемъ заслужилъ позорную смерть. Такимъ образомъ, въ морали, составлявшей главную цель автора, вообще склоннаго къ моральнымъ проповедямъ, сливались соцiальные и религiозные мотивы, и зрители этой пьесы получали трогательный и потрясающiй урокъ. Трагедiя Лилло производила сильное впечатленiе, подобно романамъ Ричардсона. На немецкихъ сценахъ она держалась до конца XVIII-го столетiя.

Къ успеху этого произведенiя прибавилось потомъ значительное воздействiе пьесы Эдуарда Мура "Игрокъ".

Въ более раннемъ виде буржуазной трагедiи, представленномъ пьесами Лилло и Мура, изображалась борьба злыхъ влеченiй въ человеке, страстей и пороковъ, съ разумомъ и добродетелью. Грешникъ, первоначально являвшiйся благородною натурою, впавъ въ ослепленiе, сворачивалъ съ прямого пути, но потомъ, погибая, обреталъ последнiй въ виду вечности. Это согласовалось съ господствовавшимъ тогда въ Англiи деистическимъ воззренiемъ, по которому существованiе зла только относительно и составляетъ лишь необходимую обстановку добра, которое должно всегда торжествовать.

Изъ Англiи буржуазная литература была перенесена въ другiя страны. Произведенiя Лилло и Мура обошли несколько странъ Европы, въ томъ числе и Россiю, и вызвали соответственное движенiе. Типы и мотивы этихъ пьесъ были восприняты и продолжаемы буржуазною драмою Францiи и Германiи, при чемъ процессы развитiя мещанской драмы и ея особенности видоизменялись сообразно съ местными условiями.

Во Францiи предварительною ступенью буржуазной драмы явились трогательная комедiя и серьезная драма, постепенно взявшiя перевесъ надъ трагедiею классическаго стиля. Въ Германiи также появились трогательныя пьесы. Геллертъ былъ начинателемъ "des weinerlichen Lustspieles" по выраженiю Лессинга.

"Lettres sur les Anglois et les Franèois", написанныхъ въ конце того века, уже заметилъ, что серьезные сюжеты трагедiи темъ более теряютъ въ значенiи и вниманiи, чемъ далее отстоятъ отъ действительныхъ отношенiй жизни. Въ XVIII веке французская классическая трагедiя подверглась нападкамъ со стороны целаго ряда критиковъ. Въ томъ числе Д'Аламберъ и Руссо осуждали ее за пренебреженiе къ изображенiю простой жизни и обыкновенныхъ людей. Руссо въ письме къ Д'Аламберу выражалъ пожеланiе, "чтобы наши выспреннiе авторы удостоили немного понизить ихъ непрерывный пафосъ и согласились иногда возбуждать y насъ чувство нежности къ простымъ страдальцамъ. Иначе можно опасаться, что мы, вечно сострадая только къ эгоистамъ-героямъ, навсегда и ко всемъ утратимъ состраданiе".

Полное соответствiе этимъ новымъ требованiямъ критики и общества попытался представить въ своихъ буржуазныхъ драмахъ Дидро. Въ обеихъ его пьесахъ, изъ которыхъ первая явилась въ светъ еще за годъ до выхода "Письма къ Д'Аламберу", отражались, между прочимъ, коллизiи, возникавшiя по вопросу о бракосочетанiи молодыхъ людей не одинаковаго общественнаго положенiя. Развязка при этомъ получалась счастливая для влюбленныхъ. Кругозоръ Дидро въ этихъ драмахъ не распространялся за пределы салона.

Иной характеръ получила мещанская драма въ Германiи, где положенiе средняго класса общества было обставлено менее благопрiятно, чемъ въ Англiи и Францiи.

Въ Германiи не было бюргерства, независимаго въ силу зажиточности и политическихъ правъ. Вотъ почему первыя мещанскiя трагедiи этой страны были отрешены отъ ближайшей связи съ немецкою действительностью и были лишь продуктами образованности, приносившей идеи "просвещенiя" (Aufklаrung). Первый немецкiй авторъ мещанской трагедiи, Лессингъ, заимствуя образъ любовницы Марвудъ y Лилло, а характеры Сары и обольстителя Меллефонта y Ричардсона {Меллефонтъ, также какъ и герой пьесы Лилло, колеблется между кроткой Сарой и необузданной Марвудъ: сердце его склоняется къ одной, а съ другою связывали его грехи юности.}, но применяясь къ тому, что переживала его родина, не руководясь лишь подражанiемъ Лилло, въ отличiе отъ пьесы последняго, представлявшей чисто англiйское сочетанiе делового купеческаго практицизма и религiозности, далъ не исключительно купеческую пьесу, а произведенiе более общаго характера. Трагедiя "Миссъ Сара Сампсонъ" (1754 г.), не изображая еще бюргерства, выразила преимущественно новыя моральныя движенiя и чувствованiя, охватившiя немецкое общество съ распространенiемъ среди него идей "просвещенiя" XVIII в.; названная трагедiя Лессинга воспроизвела моральную эволюцiю, начавшую происходить въ этомъ обществе, и прежде всего въ более тесномъ, частномъ кругу домашней жизни, а не общественныхъ интересовъ, интересовъ целаго сословiя. Действующiя лица въ пьесе "Миссъ Сара Сампсонъ" почти не выказываютъ принадлежности въ бюргерской среде, но съ другой стороны подчиняются буржуазной морали, заявлявшей притязанiе на господство во имя верховныхъ правъ, какiя, по идее XVIII-го века, должны принадлежать разуму и чувству въ жизни. У Лессинга впервые является типическая фигура отца, какъ представителя разума и гуманной морали, человечности, кроткаго филантропа, непоколебимаго въ своей вере въ человечество, и вместе представителя воспитательныхъ влiянiй. Онъ склоненъ къ всепрощенiю. Мать же въ драмахъ XVIII-го столетiя (въ томъ числе и въ "Коварстве и Любви" Шиллера) часто оказывалась менее просвещенною; она - ограниченная представительница суетности. Въ названной трагедiи Лессинга мать совсемъ отсутствуетъ. У него не находимъ также вмешательства уголовнаго суда, какое встречается въ пьесе Лилло. Зло наказывается собственнымъ сознанiемъ въ лице Меллефонта, умерщвляющаго себя, после того какъ его любовница отравила Сару. Въ конце несчастный отецъ проповедуетъ состраданiе къ человеку, который, по его словамъ, "былъ более несчастенъ, чемъ пороченъ". Эта моральная трогательность снискала большой успехъ трагедiи Лессинга.

Но последняя страдаетъ значительными недостатками. Между прочимъ, обстановка "Миссъ Сары Сампсонъ" еще не немецкая, а довольно далекая - англiйская, словно немецкое бюргерство еще не казалось подходящимъ для трагическихъ ролей. Такъ же точно и въ позднейшей своей немецкой мещанской трагедiи - "Эмилiя Галотти" - Лессингъ перенесъ действiе въ Италiю, и лишь въ такой чуждой обстановке дерзнулъ выразить протестъ противъ деспотизма немецкихъ князей, переработавъ античное сказанiе о Виргинiи. Въ изолированной итальянской будто бы обстановке темъ сильнее давала себя знать и была темъ ощутительнее удушливая атмосфера самой мелкой государственности, угнетавшей Германiю, и темъ заметнее было жалкое состоянiе последней. Страшное ожесточенiе придавленнаго бюргерства воплощено въ личности Одоардо. Катастрофа вытекаетъ изъ столкновенiя перваго сословiя съ третьимъ, и въ этой трагедiи уже нетъ ничего примиряющаго. Такъ постепенное развитiе мещанской трагедiи въ Германiи привело къ революцiоннымъ идеямъ, и отъ отвлеченнаго противоположенiя добра и зла, какое находимъ въ "Миссъ Саре Сампсонъ", бюргерская трагедiя перешла къ политическимъ тенденцiямъ уже подъ перомъ перваго писателя, водворившаго этотъ родъ творчества въ Германiи.

"Эмилiя Галотти" послужила образцомъ для многочисленнаго потомства въ немецкой мещанской драме XVIII-го века.

Немецкiе поэты летъ "бури и натиска" (Sturm- und Drang-Periode) попытались двигать далее освободительную работу, начато Лессингомъ, усилить общественное мненiе и содействовать укорененiю идеала терпимости и свободы. Это были литературные революцiонеры, создавшiе рядъ мятежныхъ произведенiй. Время "Sturm und Drang" произвело глубокую эволюцiю въ литературе, заметивъ отчасти ту постановку проблемъ нашего существованiя, которая составляетъ существенное содержанiе новейшихъ литературъ. Оно не прошло безследно и для развитiя мещанской трагедiи въ которую проникла соцiальная критика.

После сильныхъ потрясенiй перiода эксцентричныхъ "генiевъ", какими считали и называли себя "Sturmer'ы и Drаnger'ы", бюргерская драма возвратилась на старый путь, къ срединному положенiю между моральными трактатами во вкусе Дидро и удобнымъ англiйскимъ веденiемъ сценъ. Такой средины желали умеренные умы. И, какъ бы въ угоду имъ, мещанская драма обратилась къ бюргерской солидности и къ довольству малымъ.

Но вдругъ молодой швабскiй поэтъ Шиллеръ еще разъ соединилъ въ своей поэтической деятельности съ необычайною силою все основныя стремленiя "перiода бури и натиска". Это былъ последнiй по времени и вместе величайшiй поэтъ такого направленiя. Онъ вполне осуществилъ ту задачу, какая вдохновляла борцовъ "бури и натиска".

"просвещенiя" долженствовало быть полное пробужденiе самосознанiя и освобожденiе отъ духовнаго ига, которое было порождаемо, между прочимъ, неблагопрiятными внутренними условiями жизни.

Величайшая заслуга въ этомъ отношенiи принадлежала именно Шиллеру, который въ годы молодости наряду съ Гёте былъ самымъ выдающимся поэтомъ "Sturm- und Drang-a".

Воспитываясь въ суровой дисциплине школы, учрежденной Виртембергскимъ герцогомъ Карломъ-Евгенiемъ, который могъ назваться образцомъ мелкихъ немецкихъ деспотовъ, - начитавшись въ то же время Плутарха и Руссо, Шиллеръ пришелъ собственнымъ опытомъ къ представляющему столь значительный интересъ вопросу о столкновенiи единичной личности съ обществомъ. Пораженный противоречiями действительнаго мiра идеалу, юный поэтъ ставилъ личность въ открытое противленiе закоснелому обществу; известный гражданскiй порядокъ казался Шиллеру тиранническимъ ограниченiемъ воли единичной личности. Въ тотъ перiодъ поэтъ не хотелъ считаться съ историческими условiями, приведшими къ установленiю такого порядка. Онъ разделялъ грезы Руссо о счастiи въ скромной доле среди природы, вдали отъ света, чтилъ природу, былъ исповедникомъ естественной религiи, и былъ темъ пламеннее въ своемъ протесте, что въ самые кипучiе годы молодости изведалъ все удушье и утесненiя мелкой государственности.

Эти утесненiя и предразсудки обветшавшаго государственнаго и общественнаго строя Шиллеръ воспроизвелъ въ третьей изъ своихъ юношескихъ драмъ, въ мещанской трагедiи, получившей названiе "Коварство и Любовь*.

Она была написана после бегства поэта изъ отечественнаго города, но зародилась въ идее еще въ Штуттгарте: она была задумана во время 14-тидневнаго ареста, которому Шиллеръ подвергся после второй поездки въ Маннгеймъ для присутствованiя при представленiи "Разбойниковъ". Она давно была выношена въ душе поэта и вылилась изъ наболевшаго его сердца въ такой же мере, какъ и его первая драма. Ведь Шиллеръ былъ бюргеръ и пережилъ въ своей душе всю ненависть и все омерзенiе къ высокопоставленнымъ утеснителямъ, отъ которыхъ пострадалъ и самъ. Во время изданiя разсматриваемой трагедiи въ душе Шиллера ожили все печальныя воспоминанiя прошлаго и настоящаго и все впечатленiя, вынесенныя изъ знакомства съ трагедiями Шекспира, произведенiями Stürmer- и Dränger'овъ, романами Ричардсона, Руссо и др., и все это слилось въ одно стройное целое.

"Коварство и Любовь" величайшею мещанскою трагедiею ХVIII-го века. Действительно, эта пьеса - какъ бы завершительница мещанской драмы того века, объединившая въ себе мотивы целаго ряда своихъ предшественницъ. Такъ, гордая англичанка лэди Мильфордъ, фаворитка князя, могучестью своей индивидуальности несколько напоминаетъ Мильвудъ трагедiи Лилло, а герой Шиллеровой пьесы, какъ и Меллефонтъ въ "Миссъ Саре Сампсонъ", оказывается предметомъ любви двухъ женщинъ. Борьба съ сословными предразсудками касательно брака сближаетъ трагедiю Шиллера съ драмами Дидро и Stürmer- и Dränger'овъ. Развязка этой трагедiи состоитъ въ смерти обоихъ главныхъ действующихъ лицъ, какъ и въ первой мещанской трагедiи Лессинга, при чемъ соперницы умершихъ героинь скрываются. Но въ общемъ основной фонъ "Коварства и Любви" подходилъ также къ основе "Эмилiи Галотти", несмотря на итальянскую обстановку последней, и понятно, что Шиллеръ не могъ остаться безъ значительнаго влiянiя этой позднейшей мещанской трагедiи Лессинга. Авторъ "Коварства и Любви" усвоилъ некоторые особо эффектные обороты стиля и дiалога трагедiй Лессинга, отличающихся замечательною силою, а также и некоторыя подробности содержанiя. Лессингъ былъ долго учителемъ Шиллера въ области либеральной мысли и эстетической теорiи и въ частности въ драматическомъ творчестве. По свидетельству Гете, "Эмилiя Галотти" была противна Шиллеру, но, темъ не менее, последнiй принялъ ее въ свой репертуаръ, какъ и "Минну фонъ-Барнгельмъ". Наконецъ, трагедiя "Коварство и Любовь" во многомъ близка и къ мещанскимъ драмамъ времени "бури и натиска". Будучи такимъ образомъ тесно связана со всемъ предшествовавшимъ развитiемъ мещанской драмы XVIII-го века, въ ряду пьесъ этого рода трагедiя "Коварство и Любовь" - можетъ быть названа произведенiемъ самымъ типичнымъ и вместе самымъ широкимъ по представленной имъ картине общественной жизни и по кругу затрогиваемыхъ въ немъ вопросовъ. Въ трагедiи Шиллера задеты преимущественно отношенiя политическiя и соцiальныя. Къ последнимъ принадлежитъ противоположенiе не знающей долга и развращенной аристократiи воспитывающемуся въ чувстве долга мещанству, стоящему неизмеримо выше испорченной знати, а также центральный вопросъ пьесы, возникающiй на этомъ широкомъ фоне, вопросъ о предразсудкахъ касты, становящихся преградой счастiю личностей, которыхъ благородное чувство выше безсмысленныхъ условностей. Возмущенiе героя пьесы Фердинанда противъ предразсудковъ и низости высшаго общества, къ которому онъ принадлежитъ по своему происхожденiю, препятствовавшихъ брачному союзу его съ избранницей его сердца, ложное чувство чести въ противоположность чести истинной, внушаютъ намъ интересъ и теперь. Еще большую привлекательность трагедiи Шиллера сообщаетъ постановка, какую онъ сообщилъ указанной соцiальной проблеме, представляющая общечеловеческiй интересъ, какъ и въ трагедiи Шекспира о Ромео и Джульетте: поэтъ въ рамкахъ своей драмы весьма удачно развилъ мысль о томъ, что истинная любовь поднимается надъ всеми условностями и сильнее смерти, а ранее этой смерти несчастные любовники жили мечтой XVIII-го века о романической идиллiи любви, какъ это видно изъ словъ Фердинанда (ІІІ, 4); "ты, Луиза, и я, и наша любовь, не заключается ли въ этомъ круге целое небо? Или тебе нужно еще что-нибудь? Если мы ничего более не требуемъ отъ света, то къ чему намъ вымаливать его одобренiе?.. Не одинаково-ли будутъ блестеть эти глаза, отражаются ли они въ Рейне, или въ Эльбе, или въ Балтiйскомъ море? Мое отечество тамъ, где моя Луиза! Станемъ-ли мы сожалеть о блеске большихъ городовъ? Где бы ни были мы, Луиза, везде солнце восходитъ, везде заходитъ - зрелища, предъ которыми меркнетъ роскошнейшiй цветъ искусства! Если намъ нельзя будетъ служить Богу въ храме, то вотъ наступаетъ ночь съ ея вдохновляющимъ трепетомъ, восходящiй на небесахъ месяцъ будетъ проповедывать намъ о покаянiи, и благоговейная церковь небесныхъ звездъ станетъ съ нами молиться!" Въ этихъ словахъ выразился какъ нельзя ярче жизненный идеалъ, который такъ часто лелеяли въ XVIII в. люди, надеявшiеся обрести свободу лишь въ тихой жизни вдали отъ золъ большого света {Ср. еще слова Фердинанда (I, 7): "Мой идеалъ счастья... заключается во мае самомъ. Все пожеланiя схоронены y меня въ сердце и лэди Мильфордъ (II, 1): "убегу съ этимъ человекомъ, убегу въ самую отдаленную пустыню на земномъ шаре".}; выразилась и религiозная вера второй половины того века, воспрянувшая после "Исповеди Савойскаго викарiя" Руссо. Можно бы указать въ трагедiи Шиллера и много другихъ интересныхъ отголосковъ светлыхъ упованiй и стремленiй того времени. Но, повторяю, всехъ ихъ превозмогаетъ ропотъ гнева: въ этомъ по преимуществу политическомъ и соцiальномъ произведенiи какъ бы сосредоточился гневъ всего века великой революцiи. Вместе съ темъ разсматриваемая трагедiя Шиллера весьма ценна яркимъ выраженiемъ благороднаго облика, высокаго воодушевленiя, восторженности и идей ея автора въ юношескiй перiодъ его литературной деятельности, и, наконецъ, своею художественностью.

Последняя отличается удивительнымъ сочетанiемъ реальности жизни и идеальныхъ стремленiй поэта - носителя благороднейшихъ грезъ своего времени.

Трагедiя "Коварство и Любовь" полна воспоминанiй и картинъ действительности. такъ, напр., владетельный князь этой пьесы - въ значительной степени снимокъ съ герцога Карла-Евгенiя Виртембергскаго, предававшагося лишь удовольствiямъ, разставшагося со своей неповинной женой, проводившаго время съ любовницами, итальянскими танцовщицами, французскими певицами, среди празднествъ, баловъ, охоты. Деньги, необходимыя для всего этого и для поддержанiя совсемъ ненужнаго блеска придворной жизни, а также для выполненiя затей по сооруженiямъ, были добываемы, можно сказать - выжимаемы, несправедливыми налогами и всевозможными другими неправдами. Целый полкъ юношей былъ проданъ въ качестве солдатъ голландцамъ. Сотрудниками герцога въ такого рода подвигахъ являлись столь же достойные министры. Интриги и преступленiя придворнаго круга въ трагедiи Шиллера - воспроизведенiе техъ печальнейшихъ явленiй, которыя поэту приходилось видеть въ ближайшей действительности, либо о которыхъ доводилось слышать. Лэди Мильфордъ - также поэтическое претворенiе Fräulein Франциски von Bernardin, которая, въ качестве подруги герцога, подъ именемъ графини фонъ-Гогенгеймъ, оказывала благодетельное влiянiе на него и могла казаться юному поэту ангеломъ въ человеческомъ образе, въ силу чего получилась обрисовка Мильфордъ, предварявшая уже идеализацiю падшей женщины въ XIX столетiи y Дюма-сына. Равнымъ образомъ указываютъ въ действительныхъ лицахъ, съ которыми встречался поэтъ, первообразы стараго городского музыканта Миллера, его жены и его дочери Луизы, именно - въ семье трактирщика, y котораго поэтъ прожилъ некоторое время после своего бегства.

Но все эти внимательныя наблюденiя давали поэту лишь отдельныя подробности и черты для той цельной и весьма художественной картины общества и общественныхъ отношенiй въ мелкихъ немецкихъ го-ударствахъ, какую представилъ Шиллеръ въ своей трагедiи "Коварство и Любовь".

Связующимъ цементомъ послужило возвышенное и глубокое чувство поэта, который былъ возмущенъ до глубины души темъ горемъ (Elend), o которомъ собиралась говорить герцогу Луиза Миллеръ (III, 6), и теми нелепостями общественнаго строя, въ силу которыхъ "дворянскiй дипломъ" "казался старше проэкта безконечной вселенной" ("Adelsbrief älter als der Riss zumunendlichen Weltall"), или "гербъ важнее письменъ неба" (Wappen gultiger als die Handschrift des Himmels"; I, 4), и священнейшiя права сердца были попираемы во имя "условностей"

Порожденная ими коварная интрига обусловливаетъ ходъ действiя этой пьесы, но вместе съ темъ ее, какъ и другiя свои первыя драмы, приближаясь къ Шекспиру, Шиллеръ построилъ также на основе характеровъ, отъ чего отступалъ потомъ и за что подвергался иногда порицанiямъ. Благородные характеры музыканта, его дочери и жениха последней, Фердинанда, борются во имя священнейшихъ чувствъ, одушевляющихъ ихъ, съ ковами низкихъ людей знатнаго круга и ихъ пособниковъ и въ общемъ остаются верны себе, хотя некоторыя ситуацiи не безъ основанiя кажутся критикамъ невероятными. Въ общемъ "Коварство и Любовь" - трагедiя въ полномъ смысле этого слова.

Справедливо применяютъ къ этой пьесе стихъ "Ивиковыхъ журавлей:

Die Scene wird zum Tribunal.

Трогательная драма XVIII-го века становится въ этой пьесе политическою и вполне соцiальною.

Истинною героинею трагедiи, привлекающею къ себе все симпатiи зрителя, является верная долгу и готовая на самопожертвованiе Луиза, по имени которой Шиллеръ хотелъ-было назвать пьесу ("Luise Мillerin"). Сколь трогательно дорожитъ она отцовскою честью! Любовь не ослепляетъ ея разсудка до забвенiя долга, и въ ответъ на предложенiя Фердинанда бежать изъ родительскаго дома она говоритъ: "Нетъ! если я преступленiемъ только могу быть твоей, то въ сердце моемъ еще довольно силы, чтобъ отказаться отъ тебя навсегда".

Луиза весьма нежный женскiй образъ, первый изъ удавшихся Шиллеру. Это прелестное дитя природы - прекрасный типъ сантиментальной молодой немочки, кроткой, любящей, правдивой, тонко-понимающей и чувствующей, простодушно-религiозной. Она мечтаетъ о счастiи въ томъ мiре за невозможностью его въ настоящемъ и остается верна даже губящей ее вынужденной клятве. Умираетъ она со словами прощенiя. Однако, будучи 16-ти летней девочкой, она уже разсуждаетъ весьма зрело и умно. Правда, подобно некоторымъ другимъ героинямъ Sturm- und Drang-a, она начитана, изъ "Belletristix" почерпнула чувствительность, и повидимому, знакома даже съ разсужденiемъ Лессинга о томъ, какъ древнiе изображали смерть. Но все-же она говоритъ слишкомъ поэтично и красноречиво, иногда напыщенно. и въ ея речахъ слышатся разсужденiя самого поэта. Въ сцене съ лэди Мильфордъ Луиза - не простодушная молоденькая девушка, а чрезвычайно умная и развитая, энергичная и весьма независимая личность, искусная, моралистка, ловкiй дiалектикъ, умеющiй красноречиво защищать свое дело. Она - не наивный ребенокъ, а женщина, хорошо знающая язвы и соблазны большого света. Потому-то она взяла верхъ въ разговоре со своей соперницей, и "великодушная англичанка", отрекшись отъ Фердинанда, порешила возвратиться къ добродетели, раздавъ все свои богатства прислуге и зарабатывая себе пропитанiе поденнымъ трудомъ. Такимъ образомъ Шиллеръ въ некоторыхъ сценахъ видимо вложилъ въ уста Луизы значительную часть собственныхъ мыслей, и характеръ ея невыдержанъ. Но въ общемъ нельзя не сказать, что она - достойная дочь своего нежно любимаго отца, идоломъ котораго является въ свою очередь.

Последнiй, однако, въ отличiе отъ Луизы, личность прозаическая, не умеющая фантазировать, подобно дочери, о "единенiи прекрасныхъ душъ {Онъ ворчливъ, не безъ грубоватаго юмора и выражается по народному.}. Этотъ городской музыкантъ (Kunstpfei'fer), отлично знающiй свое ремесло и гордящiйся темъ, не желающiй разсуждать о делахъ, къ нему не относящихся, и о лицахъ высокопоставленныхъ, обладаетъ развитымъ здравымъ смысломъ,. помогающимъ ему понимать людей, не пресмыкается предъ лицами высшаго круга и умеетъ, благодаря чистоте своей совести, постоять за себя въ случае несправедливыхъ оскорбленiй. Миллеръ - человекъ простыхъ и суровыхъ нравовъ, образцовый отецъ, умеющiй быть господиномъ въ своемъ доме и блюдущiй честь последняго. При всемъ томъ даже въ моментъ большой удрученности онъ поддался обольстительной приманке золота, которое бросилъ ему человекъ, погубившiй счастье его дочери и вместе его самого {Въ этомъ случае музыкантъ оказывается ниже камердинера, отвергшаго золото лэди Мильфордъ.}. Критики единогласно и справедливо осуждаютъ Шиллера за эту непоследовательность.

Какъ Луиза во многомъ - истинная представительница женщинъ бюргерскаго круга съ ихъ подчиненною, страдательною ролью, и ихъ консервативными принципами, въ силу которыхъ она сразу не веритъ въ возможность брака съ Фердинандомъ и готова ожидать этого лишь въ вечности, когда "съ насъ спадаетъ вся ненавистная сословная шелуха", такъ старикъ Миллеръ - истый честный бюргеръ.

"Zur gnädigen Мadam"). Потому она смотритъ сквозь пальцы на нежныя отношенiя дочери съ знатнымъ маiоромъ Фердинандомъ, противъ чего ратуетъ старикъ Миллеръ. Она не внушаетъ уваженiя ни мужу, ни дочери, которую любитъ. Этотъ типъ воспроизведенъ отчасти по литературнымъ образцамъ, начиная съ романа Гольдсмита.

Но въ общемъ перечисленныя личности, за немногими исключенiями, полны реальности, какъ срисованныя отчасти съ членовъ родной семьи поэта, а отчасти съ семьи трактирщика въ Oggersheim'е, где Шиллеръ прожилъ некоторое время, занимаясь своей пьесой.

Къ этой же группе долженъ быть причисленъ старый придворный камердинеръ, устами котораго въ разговоре его съ лэди Мильфордъ какъ бы говоритъ весь утесненный народъ.

Все это люди бедные и простые, но честные и трудовые. Сколь, по идее автора, они выше богатыхъ и знатныхъ, которыхъ Шиллеръ представляетъ въ весьма мрачномъ освещенiи! Первые составляютъ мiръ людей, более или менее соответствовавшихъ идеалу второй половины XVIII века, въ особенности Руссо, людей, руководящихся преимущественно внушенiями неиспорченнаго сердца и живущихъ искренними и правдивыми чувствованiями. Народъ добръ и терпеливъ, но личностямъ, его составляющимъ, приходится лишь мечтать о лучшемъ мiре тамъ, а здесь - бояться заправляющихъ всемъ аристократовъ, придворной клики и ихъ прислужниковъ, отъ которыхъ зависитъ жизнь или гибель остальной массы. Искреннiя чувства должны терпеть отъ коварства людей, крепко держащихся сословныхъ предразсудковъ, далекихъ отъ правды и вниканiя въ вечные законы мiра, въ силу которыхъ все люди вышли равными изъ рукъ Творца. Правящiй классъ приноситъ только зло угнетаемому имъ народу.

Такъ пострадала и семья Миллера, когда въ нее втерся, хоть и съ благими сначала намеренiями, бравшiй уроки игры на флейте y отца Луизы маiоръ Фердинандъ, сынъ президента Вальтера, полюбившiй красавицу Луизу и снискавшiй ответное чувство съ ея стороны.

своему автору, Фердинандъ вынесъ изъ высшей школы либеральные и гуманные принципы; подобно Шиллеру, онъ возмущается неправдой, мечтаетъ о величiи души и личномъ благородстве. Съ Луизой Миллеръ ему обще сосредоточенiе всехъ желанiй въ сердце. Но онъ далеко не всегда внемлетъ доброму голосу природы. Онъ неизмеримо ниже Луизы. Онъ уступаетъ ей въ энергiи и прямоте. Онъ много говорящiй герой фразы, мало деятельный и часто не обладающiй должною решительностью. Онъ не решился сознаться передъ своимъ отцомъ въ любви къ бюргерской девушке, пошелъ по его приказу къ лэди Мильфордъ, спасовалъ предъ нею, какъ и передъ отцомъ, не разъ какъ будто полонъ решимости, а на деле остается при жестикуляцiи и фразахъ, обнажаетъ шпагу на защиту своей возлюбленной и затемъ безсильно ее опускаетъ. Какъ уступаетъ онъ, далее, Луизе въ благородстве и самопожертвованiи! Онъ слишкомъ стремителенъ и въ этихъ случаяхъ преступаетъ пределы здраваго смысла. Ему ни по чемъ затея обнародованiя преступленiя его отца, въ которомъ старикъ сознался передъ сыномъ въ порыве откровенности. Фердинандъ готовъ ограбить своего отца для задуманнаго бегства съ возлюбленной. Онъ не принимаетъ въ разсчетъ ничего иного, кроме своей любви, и все подчиняетъ своей страсти. Онъ не умеетъ себя сдерживать, легко приходитъ въ ярость, въ припадке которой разбиваетъ скрипку Миллера, грубъ въ обращенiи съ несправедливо заподозренной Луизой. Вообще онъ глухъ и слепъ въ своей ярости и ревности, не выказываетъ яснаго пониманiя и предусмотрительности. Это - личность, ослепленная страстью, подобно некоторымъ Шекспировскимъ героямъ. Неудивительно, что маiоръ въ значительной степени виновенъ въ томъ, что, по словамъ старика Миллера, благословенiе Божiе оставило жилище последняго съ того дня, какъ вступилъ въ него Фердинандъ. Въ конце Фердинандъ совершаетъ страшное преступленiе отравленiя своей невесты изъ ревности, въ основательности которой не былъ такъ уверенъ, какъ Отелло. Онъ оскорбляетъ Луизу ругательствами даже въ предсмертные моменты ея и свои, готовъ умертвить своего отца, какъ виновника коварства, погубившаго возлюбленную Фердинанда и его самого, бросаетъ въ лицо отцу проклятiя и лишь въ последнюю минуту, не будучи въ состоянiи уже говорить, протягиваетъ ему руку. Какъ Отелло, Фердинандъ умираетъ y трупа погубленной имъ Луизы.

Такъ "пылкiй" эгоистъ Фердинандъ, при всехъ его "фантастическихъ мечтахъ о душевномъ величiи и личномъ благородстве" (III, 1), не отрешился отъ порчи, внесенной въ его душу воспитанiемъ и средой, и не умелъ себя обуздывать, въ результате чего явилось отравленiе имъ самимъ почти ни въ чемъ неповинной Луизы, которую, быть можетъ не совсемъ удачно, поэтъ сделалъ безвольнымъ орудiемъ интриги.

Фердинандъ - какъ бы посредствующее лицо въ пьесе между группою бюргерскаго круга и знатью. По своимъ симпатiямъ онъ - человекъ народа, а по происхожденiю, крайнему эгоизму и своенравiю - членъ знатнаго круга.

Какъ сказано было выше, мiру более или менее идеальныхъ натуръ, найденныхъ въ бюргерской среде, Шиллеръ противополагаетъ кругъ знатныхъ и благоденствующихъ лицъ, не знающихъ ни совести, ни благородной мысли, ни истиннаго величiя.

Миллеръ, грубоватый, но честный бюргеръ, мастерски очерченъ поэтомъ. Этотъ последнiй характеръ наилучше удался Шиллеру. Менее удачна обрисовка лицъ высшаго круга.

развратитель последняго и тиранъ, продающiй молодыхъ людей своей земли въ качестве солдатъ англичанамъ для отправки въ Америку, покупающiй на вырученныя такъ деньги подарокъ своей любовнице и велящiй разстреливать техъ смельчаковъ, которые дерзнули сказать несколько язвительныхъ словъ полковнику, скорбя о своей горькой участи. Высшая мудрость при дворце этого князя состоитъ въ томъ, чтобы применяться къ направленiю флюгера.

Президентъ фонъ Вальтеръ - достойный министръ деспотическаго князя, приводящiй всехъ въ трепетъ. Это прежде всего честолюбивый и ловкiй придворный, устранившiй своего предшественника посредствомъ преступленiя и не останавливающiйся ни передъ чемъ для того, чтобы удержаться y кормила власти и проложить своему сыну дорогу къ такому же блестящему положенiю. Эта своеобразная любовь къ сыну - единственная сколько-нибудь светлая черта въ характере президента. Остальные люди для него - лишь орудiя для достиженiя личныхъ целей. Онъ не привыкъ встречать сопротивленiе своему приказу: "должно быть такъ". Ему ничего не стоитъ заточить неугодное ему лицо въ подземелье, куда ни доходятъ ни звукъ, ни светъ, расположенное такъ же низко, какъ высоко поднимается башня. Какъ относился Вальтеръ къ народу, видно изъ его насмешливаго отзыва о связи его сына съ дочерью Миллера (I, 5). Это человекъ, способный къ самымъ недостойнымъ низостямъ и преступленiямъ. Если-бы не позднiе годы, онъ былъ бы не прочь жениться на фаворитке своего государя. Онъ не придаетъ значенiя клятвамъ и навсегда покончилъ счеты со своею совестью и съ небомъ и даже не стыдится сознаваться въ своихъ преступленiяхъ предъ молодымъ сыномъ, въ чемъ не безъ основанiя некоторые усматриваютъ нарушенiе правдивости въ изображенiи этой личности. Можно, впрочемъ, возразить, что президентъ испорченъ до мозга костей и цинично хвастаетъ этимъ. Лишь въ последнемъ действiи въ немъ заговорило истинно отцовское чувство, отрешенное отъ заглушавшаго его раньше суетнаго честолюбiя, и въ этотъ моментъ онъ внушаетъ намъ некоторое состраданiе. Потерявъ сына, онъ отдаетъ себя въ руки правосудiя, обличенный своимъ сообщникомъ Вурмомъ. Появленiе судебныхъ прислужниковъ имеетъ такое-же значенiе, какъ въ заключительной сцене Мольеровскаго "Тартюфа" и въ драме Лилло, - принести хотя некоторое удовлетворенiе возмущенному чувству зрителей. Президентъ фонъ Вальтеръ - отчасти снимокъ съ действительной личности генерала Мontmartin'а, занимавшаго такое же положенiе и отличавшагося такимъ же моральнымъ складомъ.

Ближайшимъ пособникомъ Вальтера является занимающiй место его секретаря Вурмъ, самая фамилiя котораго (червъ), уже указываетъ на его низкiй и пресмыкающiйся характеръ. Прошлое его запятнано преступленiями, и этимъ пользуется президентъ, чтобы держать Вурма въ своей власти, какъ весьма пригодное орудiе для выполненiя различныхъ темныхъ предпрiятiй. И, действительно, Вурмъ довольно предусмотрителенъ, изворотливъ и хитеръ на выдумки. Онъ истинный изобретатель "Каbale" - козней, погубившихъ Луизу и Фердинанда и въ конце самихъ виновниковъ интриги, Вурма и президента. Вурмъ ошибся, следовательно, такъ же, какъ и Яго, но y него есть преимущество передъ последнимъ. Душа Вурма оказалась способною къ искренней любви къ Луизе, что составляетъ единственную светлую черту въ его характере. Утративъ навсегда любимую девушку, Вурмъ впадаетъ въ изступленiе, въ которомъ не щадитъ ни себя, ни своего покровителя, и выдаетъ страшную тайну, связывавшую обоихъ. - Въ действительной обстановке Штуттгартской жизни Вурму соответствовалъ Wiffiedor, но только последнiй занималъ более высокое общественное положенiе; литературный же прототипъ Вурма - Маринелли Лессинга.

Второй сообщникъ фонъ Вальтера - совсемъ мелкiй человечишко, глупый гофмаршалъ фонъ Кальбъ, фамилiя котораго (теленокъ) такъ же характерна, какъ и фамилiя Вурма. Это настоящiй придворный пошлякъ, завитой и надушенный, ходячая газета, разносящая новости о церемонiалахъ, празднествахъ и туалетахъ.Но видъ y него - серьезно "занятаго человека", и, струсивъ передъ дуэлью, онъ для избежанiя ея заявляетъ, что ему осталось еще многое сделать въ этомъ мiре. Это - истинно комическая личность въ смысле полнаго ничтожества, - "смешная обезьяна для всехъ техъ, y кого онъ бываетъ".

отъ этого намеренiя. Какъ видно изъ разсказа лэди, она очутилась невольно въ томъ положенiи, въ какомъ застаемъ ее. Она поверила уверенiямъ князя въ любви въ тотъ моментъ, когда, ставъ безпомощной сиротой, хотела броситься въ Эльбу. Отдавъ свою честь князю, лэди Мильфордъ надеялась спасти его страну, ставъ ея ангеломъ-хранителемъ. Но ея благородство, безкорыстiе, возвышенныя чувствованiя, величiе души находятся въ странномъ противоречiи съ ея положенiемъ. Несмотря на отравленный воздухъ обстановки, въ которую попала, она сохранила чистоту сердца и любитъ лучшаго изъ людей того круга, маiора фонъ Вальтера. Она желала-бы быть возвращенной небу этой любовью. Ей душно въ придворной обстановке, отъ которой она желала бы быть подальше. Если она не бежала раньше, то потому, что ея самолюбiе мешало ей видеть на своемъ месте другую (sic). Она не очерствела сердцемъ. Она возмущается до глубины души, слыша разсказъ о продаже княземъ людей въ Америку и о полномъ невниманiи къ бедствiямъ горожанъ сгоревшаго города, какъ будто раньше не могла узнать ни о чемъ подобномъ. Въ разговоре съ Фердинандомъ Мильфордъ оказывается настоящей сиреной, а въ сцене съ Луизой - хитрой актрисой. Да и съ княземъ она разстается слишкомъ жестоко. Все это нарушаетъ цельность ея характера. Рядомъ съ чертами графини фонъ Гогенгеймъ Мильфордъ заключаетъ въ своемъ образе и следы литературнаго заимствованiя. Не безъ основанiя Kontz называетъ ее въ высшей степени театральной личностью.

ближайшей обстановки рядъ фигуръ, полныхъ жизни, выносилъ ихъ въ самой глубине своей души, вложилъ въ поэтическое возсозданiе ихъ всю теплоту своего юношескаго сердца, все мужество и всю непреклонность своего генiя. То были великiя преимущества трагедiи Шиллера передъ "Эмилiей Галотти" Лессинга, при всехъ недостаткахъ первой, обусловленныхъ юношескою незрелостью мысли и выраженiя, которое страдаетъ иногда несообразностями, что можно сказать, напр., о разговорной речи Луизы, объясняющейся въ любви живописнымъ Шекспировскимъ стилемъ.

На основанiи указанныхъ недостатковъ, немецкая критика, современная выходу въ светъ "Коварства и Любви", отнеслась не совсемъ благосклонно къ этой пьесе. Такъ, напр., критикъ въ "Strassburgische Gelehrten und Kunstnachrichten" 1784 г. находилъ, что въ этой пьесе "языкъ, чувствованiя и характеры не естественны, искажены и странны".

Люди старшаго поколенiя и поборники классической правильности и меры, какъ Schroeder, безусловно порицали трагедiю Шиллера за ея неправильность. Они были недовольны темъ, что Шиллеръ возвращался на забытый уже путь необузданнаго творчества (Sturm und Drangstücke). Критикъ Берлинской "Vossishe Zeitung", Мoritz, назвалъ пьесу ІІІиллера произведенiемъ, приносящимъ позоръ своему времени; все, на что нападаетъ ея авторъ, превращается подъ его перомъ въ пену и пузыри. Более благосклонно отозвался Reinvald въ "Gottassche gelehrte Zeitung" 29 мая 1784 г. Онъ назвалъ автора "художникомъ страшныхъ сценъ и изобретателемъ Шекспировскихъ мыслей", призналъ, что въ трагедiи Шиллера есть по истине прекрасныя места и превосходно очерченные характеры, защищалъ его отъ обвиненiя въ преувеличенiи, одобрялъ введенiе комическаго элемента въ трагедiю и приветствовалъ новыя драмы, которыя, по мненiю критика, должны вытеснить прежнiя напыщенныя и возвышенныя трагедiи.

Новейшая критика вообще ставитъ довольно высоко это произведенiе и нередко отдаетъ предпочтенiе "Коварству и Любви" "Разбойниками", противъ чего возражаютъ иные. Otto Ludvig признавалъ въ "Коварстве и Любви" мастерской драматическiй набросокъ, который удался юному поэту; по закругленности фабулы безспорно это лучшее созданiе Шиллера, по мненiю Людвига.

Во всякомъ случае, разсмотренная трагедiя - одна изъ наиболее любимыхъ и производящихъ впечатленiе пьесъ Шиллера. Въ этомъ отношенiи сужденiя зрителей мало изменялись, начиная съ перваго представленiя, имевшаго место почти 120 летъ назадъ (15 апреля 1784 г.). При сценической постановке "Коварства и Любви" и теперь еще можно видеть, какъ сильно действiе истинно драматическаго произведенiя, мастерски построеннаго, на воспрiимчивую публику.

"Коварстве и Любви" мещанская трагедiя XVIII-го века получила общее значенiе, стала истинно народною драмой, потому что и за пределами бюргерскихъ круговъ не можетъ не оказывать воздействiя художественное возвеличенiе правдивости, религiознаго чувства, следованiя долгу, благородства и честности, которыми проникнуты Миллеръ и его дочь.

Этой своей пьесой, какъ и "Разбойниками" Шиллеръ много содействовалъ освеженiю удушливой атмосферы, въ которой пребывало общество конца прошлаго века. Онъ будилъ тысячи людей, которыхъ души, по выраженiю лэди Мильфордъ (II, 1), "so gleich als ihre Sackuhren gehen" ("Зaведены на одинъ ладъ, какъ часы").

преградъ между ними. По справедливому замечанiю Куно-Фишера, паденiе сословныхъ различiй на сцене предшествовало соответственной реформе въ жизни. То было начало великаго переворота въ общественныхъ отношенiяхъ, не законченнаго и теперь.

достоинства, сдержанности со стороны вторыхъ, смена комическаго и серьезнаго, смеха, веселья и слезъ, роскошной дворцовой обстановки и непригляднаго жилья бюргерской семьи, - все это действовало весьма эффектно и при этомъ было согласно съ действительностью.

Но вместе съ темъ y Шиллера это противоположенiе получило политическое и соцiальное значенiе и обострилось вследствiе наклонности поэта къ драматическимъ контрастамъ и эффектамъ и того печальнаго настроенiя, въ какомъ онъ находился во время созданiя своихъ пьесъ, а главное - въ силу тенденцiозности идеи, положенной въ основу этой мещанской трагедiи.

Отношенiя двухъ противуполагаемыхъ поэтомъ общественныхъ слоевъ, именно правящаго класса и народа, введены въ рамки общей идеи, которую такъ реторично и увлекательно развилъ въ своей системе Ж. Ж. Руссо, и которая принадлежала къ числу самыхъ излюбленныхъ во второй половине XVIII-го века. По этой идее люди высшихъ классовъ общества удалились отъ природы, прониклись предразсудками, условностями и развращенiемъ, а простой людъ (среднiй и низшiй классы народа) зависитъ въ своемъ существованiи отъ произвола и капризовъ правящихъ классовъ и противопоставляетъ угнетенiю терпенiе и верность здравымъ началамъ жизни, которымъ учитъ природа. Молодой немецкiй поэтъ оказался еще более радикальнымъ, чемъ его любимый учитель Руссо.

Шиллеръ, заимствуя многое y Вагнера и Геммингена, выказалъ замечательный талантъ изобретенiя въ развитiи интриги, наполняющей пьесу, и уменье постоянно поддерживать и усиливать интересъ действiя быстрыми переходами. При этомъ по простоте действiя "Коварство и Любовь" ставятъ рядомъ съ "Мессинской невестой".

бьющаго на эффектъ и не разбирающагося для того въ средствахъ. Нужно сказать, впрочемъ, что это недостатокъ, присущiй почти всему драматическому творчеству Шиллера. Некоторыя подробности, мало вероятныя (напр., сцена беседы Фердинанда съ фонъ Кальбомъ, когда первый вовсе не внемлетъ разоблаченiямъ последняго), вставлены въ пьесу, потому что понадобились автору для веденiя ея въ желательномъ ему направленiи. Шиллеръ допустилъ рядъ психологическихъ промаховъ въ обрисовке, напр., характера Фердинанда, который столь легко впадаетъ въ ажитацiю (собственное выраженiе поэта) и въ ярость, образа Луизы, речи которой не всегда соответствуютъ ея характеру, образованiю и положенiю, и др. По временамъ отчетливо слышенъ голосъ моралиста и "чувствительнаго" человека XVIII в. и усиленное подчеркиванiе тезиса того века о превосходстве бедныхъ передъ богатыми. Словомъ, поэтъ не выдержалъ единства характера некоторыхъ действующихъ лицъ и не соблюлъ полной правдивости въ обрисовке ихъ и въ развитiи содержанiя: по настоящему пьеса должна была окончиться счастливой развязкой для влюбленныхъ, если бы поэтъ не насиловалъ естественнаго хода действiя.

Мы вправе после этого назвать "Koварство и Любовь" одною изъ юношескихъ драмъ Шиллера, проникнутыхъ весьма благородными и возвышенными стремленiями, имевшихъ целью пропаганду идеи освобожденiя отъ вековыхъ золъ, возстанiя противъ несовершенствъ общественнаго склада, но созданныхъ въ лихорадочной поспешности взволнованнаго духа, переступавшаго меру и еще не свободнаго отъ преувеличенiй.

Потому-то впоследствiи самъ Шиллеръ относился не особенно любовно къ этимъ литературнымъ детищамъ своей юности, хотелъ исправить ихъ для Веймарской сцены, но безуспешно, и воздержался отъ постановки на ней.

Но молодымъ кипучимъ натурамъ (Sprudeljugend) и въ особенности немецкимъ студентамъ долго нравились первыя драматическiя произведенiя Шиллеровой музы, и "Коварство и Любовь" электризовала молодежь. Гёте въ разговоре съ Эккерманномъ (17 января 1827 г.) объяснилъ это общимъ закономъ мiровой исторiи, по которому необходимо, чтобы каждая личность пережила все эпохи мiровой исторiи.

остался безъ влiянiя ея въ некоторыхъ другихъ своихъ произведенiяхъ.

"Коварство и Любовь" она все-таки весьма ценный и характерный литературный памятникъ века просвещенiя и его страстнаго гнева противъ стараго порядка, века новыхъ идеаловъ философiи, уравнивавшей всехъ людей въ человеческомъ достоинстве, и светлыхъ упованiй и чаянiй лучшаго будущаго. Въ этой трагедiи находимъ страстный и красноречивый взрывъ гнева почти накануне революцiи, разгоревшейся во Францiи, а въ другихъ странахъ происходившей лишь въ умахъ; недаромъ время представленiя пьесы почти совпало со временемъ сценической постановки "Свадьбы Фигаро". Вместе съ темъ "Коварство и Любовь" - уже драма романтизма съ его кипучимъ индивидуализмомъ, теплой религiозною верою и идеею о единенiи душъ въ вечности. Въ этомъ произведенiи есть много вечной правды, какъ и въ пламенныхъ тирадахъ Руссо, - правды, которая не стареетъ.