| Автор: | Шиллер Ф. И., год: 1799 |
| Примечание: | Перевод А. А. Шишкова |
| Категория: | Сценка |
| Связанные авторы: | Шишков А. А. (Переводчик текста) |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Из трагедии "Смерть Валленштейна" (старая орфография)
ШИЛЛЕР.
Немецкие поэты в биографиях и образцах. Под редакцией Н. В. Гербеля. Санктпетербург. 1877.
Из трагедии "Смерть Валленштейна".
ДЕЙСТВИЕ I, ВЫХОД IV.
ВАЛЛЕНШТЕЙН (один).
Возможно ли? Я не могу исполнять,
Чего хочу! Не смею отказаться!
Я должен к делу приступить теперь,
Затем-что думал некогда о нём,
Что не бежал от искушений, сердце
Питал мечтой, что на неверный подвит
Я запасался средствами и путь
Очищенный, свободный приготовил.
Клянусь всесильным Богом: никогда
Намеренья решительного я
Не принимал! Я эту мысль лелеял
В моей душе. Богатство и свобода
Меня прельщали. Или то вина,
Не оставалась ли в моей груди
Ничем ещё нескованная воля?
Не близь себя ль я видел правый путь,
Которым к долгу возвратиться мог?
Куда жь внезапно завлечён я ныне?
Обратный путь вне заграждён стеною:
Из собственных моих воздвигшись дел,
Огромной мне она препоной стала.
(Погружается в глубокую задумчивость.)
Виновным я кажусь, и что б ни делал,
Но оправдаюсь. Обвинитель мой -
Двусмысленный доныне образ действий.
И самых чистых дел источник чистый
Отравит подозренье. Будь я тем,
Чем прослыл, будь предателем, наружность
Невинного старался б сохранить,
Густым бы я одел себя покровом
И не роптал. Но в твёрдом убежденьи,
Что не таю в душе преступных мер,
Дал волю; злому непричастный делу,
Я был и смел, и дерзок на речах.
Теперь всё то, что делал я без цели,
Припишут цели отдалённой, тайной,
Предвиденной; всё, что, в порыве гнева,
В весёлые минуты говорил
От полноты души я, откровенно,
В ткань хитрую сплетут, против меня
Ужасное поставят обвиненье,
Перед которым должен я молчать.
Так, в собственной запутался я сети:
Одно насилье разорвёт её.
Иного средства нет! На подвиг смелый
Свободный дух меня доныне влёк;
Теперь спасать себя повелевает
Необходимости суровый глас.
Важна, страшна подобная минута:
Дрогнёт рука невольно, опускаясь
За жребиеи в таинственную урну
Ещё - моё; но на чужбину жизни
Из сердца, тихой родины своей,
Однажды излетя, принадлежит
Уже духам коварным и лукавым,
Со смертными во век непримиримым.
(Делает несколько шагов в сильном волнении и вновь задумчиво останавливается.)
И в том, что предприемлешь - сам себе
Ты отдал ли отчот? Уже ли хочешь
Поколебать святую власть престола,
Которая освещена веками,
На навыке покоится, с которой
Соплетена младенческая вера
Народов тысячьми упругих корней.
Неравных сил борьба начнётся! Нет,
Такой борьбы я не боюсь! Я стану
Без трепета против врага, когда
Могу его, окинув глазом, видеть
И мужеством его воспламениться;
Но я боюся тайного врага:
Безжизненный, безсильный, робкий, он
Один лишь может устрашить меня.
Его, опасного, боюся я.
Ничтожное, но вечное вчера
Остерегать приходит человека -
И важен каждый день его совет.
Сам человек - ничтожное созданье:
Кормилицей привычку он зовёт -
И горе, кто коснётся до наследья
Это отцов, до рухляди старинной!
Года и веки освящают всё:
Боготворим, что убелило время.
Ты властвуешь - так властвуй же законно,
И будет чтить права твои толпа.
(Вошедшему пажу.)
Кто там? Полковник шведский? Пусть войдёт!
(Паж уходит. Валленштейн задумчиво устремляет взоры на дверь.)
Ещё порог не осквернён; ещё
К нему не прикасалось преступленье!
Путями жизни!
ВЫХОД V.
Валленштейн и Врангель.
ВАЛЛЕНШТЕЙН
(устремив на нею проницательный взор).
Врангелем зовут вас?
ВРАНГЕЛЬ.
Полковник Врангель синяго полка
Зюдерманландского.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Какой-то Врангель
При Стральзунде мне сильно повредил:
Он отразил меня и был причиной,
Что мне приморский город не сдался.
ВРАНГЕЛЬ.
Не я тот подвиг совершил - стихия,
С которой вы боролись: силой бури
Бельт защищал свободу волн своих.
Не захотели.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Адмиральской шляпы
Меня тогда лишили вы.
ВРАНГЕЛЬ.
Корону
Теперь пришол я возложить на вас.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
(даёт ему знак сесть и сам садится).
Уполномочены ль вы в этом деле?
ВРАНГЕЛЬ.
Сомненья есть: их надо разрешить.
ВАЛЛЕНШТЕЙН (прочитав письмо).
Горит письмо. Умён начальник ваш!
"Я - пишет канцлер - помогая вам
Взойти на трон богемский, исполняю
Лишь короля покойного желанье."
ВРАНГЕЛЬ.
Высоких мыслей был о вас, и часто
Говаривал, что быть монархом должен
Тот, кто глубокий ум соединяет
С искусством властелина и вождя.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Он должен был так говорить.
(Доверчиво берёт его за руку). По чести,
Полковник Враииель, я всегда был шведом
В душе. В Силезии, при Нюренберге
Вы испытали это. Часто вас
В руках имел, но выпускал всегда.
Вот, вот чего мне не прощают в Вене,
Что к шагу этому женя влечёт!
Теперь, как наши выгоды сошлись,
Должны мы быть друг с другом откровенны,
Доверчивы.
ВРАНГЕЛЬ.
Доверчивость придёт
Уверимся друг в друге.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Канцлер, вижу,
Не слишком верит мне. Да, я согласен:
Со стороны невыгодной являюсь
Я в этом деле. Канцлер пишет,
Что императору, монарху изменив,
Могу я также изменить врагам,
И что одно простительней другого -
Не так ли, Врангель?
ВРАНГЕЛЬ
Я к вам с порученьем -
Не с мненьями приехал.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Император
До крайности меня довёл - и с честью
Служить ему отныне не могу.
Для безопасности, для обороны,
Я должен сделать этот трудный шаг,
ВРАНГЕЛЬ.
Верю:
Невынуждённый не поступит так.
О том, что понуждает вашу светлость
Против монарха действовать - не нам
Судить и думать. Честью и мечём
За правое мы ополчились дело.
Нам всё благоприятствует; в войне
Нет выгоды незначущей: берём,
Что можно взять, без дальних размышлений.
И если точно таковы дела...
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Да в чём ещё сомненье: в доброй воле
Моей, иль в силах? Канцлеру я раз
Дал слово, если он шестнадцать тысяч
Людей доверит мне, прибавить к ним
Восьмнадцать императорского войска.
ВРАНГЕЛЬ.
Воителя все почитают в вас,
И с удивленьем говорят о том,
Как вы, ума непостижимой силой,
Рать целую из ничего создали;
Но...
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Что жь такое?
ВРАНГЕЛЬ.
Канцлер полагает,
Что шестьдесят готовых к бою тысяч
Из ничего воздвигнуть легче, чем
Шестую часть...
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Что? Говорите прямо.
ВРАНГЕЛЬ.
Склонить к забвенью долга и присяги.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Так? Судит он, как швед, как протестант.
За Библию свою идёте в бой
Вы, лютеране; сердцем я душой
Кто ко врагу из вас бежит, тот вдруг
Два долга, две присяги нарушает.
У нас - не то! Нам неизвестно это!
ВРАНГЕЛЬ.
Творец небесный! Здесь уже ли нет
Ни родины, ни церкви, ни святыни?
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Вот почему: отечество имеет
Австриец; любить и любить его
Он может и обязан. Но у войска,
У этого, которое стоит
В Богемии, нет родины: оно
Чужих земель отбросок, часть народа
Бездомная; нет ничего у ней,
Окроме солнца, общого для всех.
Богемия жь, для коей мы воюем,
Мертва душой к властителю, который
Не избран ею, покорил её.
Она с приметным ропотом влачит
Не успокоила. Воспоминанье
Ужасных дел, свершонных в мой, живёт,
Кипящее огнем свирепой мести.
Забыть ли сыну, что его отца
Травили псами в церкви? Нет! Народ,
Кому в наследье пала жажда мщенья,
Свиреп, ужасен - мстит ли за обиды,
Иль терпит их!
ВРАНГЕЛЬ.
Но офицеры, герцог,
Дворянство? В летописях нет примера
Такой измены и такого бегства.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Они мой! Не веря мне, поверьте
Своим глазам.
(Подаёт ему присяжный лист. Врангель, прочитав его, кладёт молча на стол.)
Что? поняли теперь?
ВРАНГЕЛЬ.
Пойми, кто может! Князь, с себя личину
Всё кончить. Рейнграф ужь стоит отсюда
Недалеко: через четыре дня
Здесь может быть и ждёт лишь приказанья,
Чтоб вам принесть шестнадцать тысяч войск.
Условимся - и я отдан приказ
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Чего же от меня желает канцлер?
ВРАНГЕЛЬ (значительно).
Двенадцать шведских мы даем полков -
За них я отвечаю головою.
А если из всего лишь шутка выйдет?...
ВАЛЛЕНШТЕЙН (с жаром прерывает его).
Полковник Врангель!
ВРАНГЕЛЬ (продолжая спокойно).
По причине этой
Я должен настоять, чтоб герцог Фридланд
С своих монархом, без чего ему
Войск шведских не поручат.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Ясно, кратко!
Скажите, что я должен делать? Канцлер
Чего желает от меня?
ВРАНГЕЛЬ.
Чтоб вы
Обезоружили своих испанцев
Приверженные к цезарю полки;
Чтоб овладели Прагой вы и город
Отдали шведам, вместе с замком Эгер,
ВАЛЛЕНШТЕЙН-
О, много! много! Прагу? Пусть бы Эгер;
Но Прагу... Нет, нельзя! Всё дам вам, всё,
Чего хотите и что можно дать;
Но Прагу, но Богемию... я сам,
Сам защищать могу.
ВРАНГЕЛЬ.
Сомненья нет; но мы не о защите
Заботимся. Вознаградить должны мы
Потерю денег и людей.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Ценою
Дешовою!
ВРАНГЕЛЬ.
И Прага остаётся
В закладе нам, пока мы не воротим
Своих убытков.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Не-уже-ль так мало
Нам верите?
ВРАНГЕЛЬ (встаёт).
С германцем осторожны
Должны быть шведы. На его призыв
Мы переплыли море - и спасли
Империю; запечатлели кровью
Благодеяния: мы в тягость здесь;
На пришлеца недружелюбно смотрят
И рады б были с горстью денег вас
Отправит в наши дальше леса.
Нет, не за золото и серебро,
Иудину награду, короля
Оставили на ноле битвы мы!
Столь многих шведов дорогая кровь
Не для сребра и золота лилась!
И не хотим мы с лаврами пустыми
К родным брегам направить паруса:
Нет! мы гражданами хотим остаться
На той земле, которую король
Завоевал своею славной смертью.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Унизим прежде общого врага -
И весь богатый, пограничный край
Ваш!
ВРАНГЕЛЬ.
Кто укрепит связь новой дружбы? Герцог,
Хотя от шведов и таят, но им
Известны тайные сношенья ваши
С саксонцем. Кто поручится, что мы
Не станем жертвой тайных договоров,
Которые от нас скрывают?
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Канцлер
Прекрасно выбрал своего посла:
Он никого упорней не нашол бы!
(Встает.)
Припомните другое что-нибудь,
Полковник Врангель, а о Праге - полно.
ВРАНГЕЛЬ.
Я дальше власти не имею.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Вам
Отдай мой главный город? Нет! скорее
Я к императору согласен возвратиться.
.
Да, если ужь не поздно...
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
От меня
Оно зависит: и теперь, и вечно...
ВРАНГЕЛЬ.
Зависело, быть-может, но не ныне -
Не с-той-поры, как взят Сезина.
(Видя, что Валленштейн, пораженный этими словами, хранит молчание.)
Герцог,
Мы верим вам. Последнее сомненье
Вчера исчезло - и теперь, когда
За войско ваше этот лист порукой,
Доверия ничто не поколеблет.
Пусть Прага нас не ссорит. Канцлер вам
Одним лишь старым городом. Но прежде,
Чем мы к союзу можем приступить,
Нам Эгер должен отворить ворота
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Подумаю о вашем предложеньи.
ВРАНГЕЛЬ.
Но, герцог, смею вас просить - не долго:
Другой ужь год идут переговоры,
Их прерванными навсегда почтёт.
ВАЛЛЕНШТЕИН.
Вы слишком торопливы! Шаг подобный
Обдумать надо.
.
Князь, его удача
От быстрого зависит исполненья! (Уходит.)
ВЫХОД VI.
Терцкий и Илло.
ИЛЛО.
Что? кончено?
ТЕРЦКИЙ.
ИЛЛО.
Швед
Довольным вышел. Да, вы согласились?
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Нет, ничего ещё не решено -
Мое намеренье.
ТЕРЦКИЙ.
Как! что такое?
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Нет, не могу!
ИЛЛО.
Но разве, как беглец,
Ты молишь их о помощи? Не меньше ль
Ты принимаешь, чем их сам даёшь?
.
Что сталось с тем Бурбонов венценосным,
Который предал сам себя врагам
Народа - тяжкия отчизне раны
Нанёс? Какая мзда его ждала?
И были мздой его преступных дел -
Презрение и ненависть народа.
ИЛЛО.
С тобой не то!
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Есть друг ближайший каждому из нас;
Мстять за неё мы рождены на свет.
Вражда противных партий, злоба сект,
Раздор и зависть - всё, что дышет мщеньем
Все сходится гнать общого врага,
Гнать зверя лютого, который вторгся,
Убийствен, в безопасную ограду,
Где человек укрылся. Да, его
Лишь на челе дала ему природа
Глаза; затылок беззащитный, слабый
Неподкупная верность охраняет.
ТЕРЦКИЙ.
Который руку помощи тебе
Охотно в этом деле подаёт.
Не так был совестлив тот Карл,
Тот предок императорского дома,
В отверзтые объятия Бурбона.
Одна корысть вселенной управляет!
ВЫХОД VII
Прежние и
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Кто звал вас? Здесь не женския дела.
ГРАФИНЯ,
Я прихожу поздравить. Не-уже-ль
ВАЛЛЕНШТЕЙН (Терцкому).
Употреби над нею власть: вели
Ей выйти.
Я дала ужь короля
Богемии.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Был королём!
.
Окажите жь,
В чём затрудненье?
ТЕРЦКИЙ.
Герцог сам не хочет.
.
Не хочет - если должен?
ИЛЛО.
Ваш черёд,
Графиня! Я молчу, коль скоро речь
До честности, до верности коснулась.
.
Как! ты был тверд, решителен, когда
Лежало всё в туманном отдаленьи,
Когда твой путь перед тобой делился
На части бесконечные; а ныне,
Когда так близко исполненье, верен
Успех - коснеешь? В начинаньях смелый,
Ты робок в деле? Оправдай, коль хочешь,
Своих врагов: они того желают
Имел, и - будь покоем - скоро, скоро
Докажут то бумагой и печатью.
Но, чтоб ты мог исполнить, что предпринял,
Тому никто не верит; нет, иначе
Возможно ли? Зашедши так далёко,
Когда всё худшее уже известно,
Когда тебе намеренье твоё,
Как бы исполненное, причтено в вину,
Лишиться хочешь? Исполинский умысл,
Отринутый, презренным злодеяньем
Становится; увенчанный успехом,
Исполненный - безсмертно он дело,
Суд Божий - дела каждого конец.
СЛУГА (входит).
Полковник Пикколомини.
(быстро).
Пусть ждёт.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Теперь его я видеть но могу -
СЛУГА.
Он на одно мгновенье
Желает видеть вас: имеет дело
Нужнейшее...
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Быть-может очень нужное: хочу
Узнать его.
ГРAФИНЯ (смеется).
Но не тебе. Отсрочь!
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Что это значит?
ГРАФИНЯ.
Как Врангеля отправить. (Слуга уходит.)
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Если б выбор
Найтиться б мог! Теперь хочу обдумать
И взвесить, крайних избегая мер.
ГРАФИНЯ.
Когда других желаний не имеешь,
Забудь свои бывалые надежды,
Жизнь прошлую забудь; решись начать
Иную, новую. Своих героев,
Подобно славе и подобно счастью,
Пади к ногам стоящого монарха,
Возьми с собой казну свою - скажи,
Что верность ты испытывал подвластных
Тебе людей, что шведов ты дурачил...
ИЛЛО.
Он голову на плаху понесёт.
ГРАФИНЯ.
Я не боюсь того: нет доказательств,
Чтоб по законам осудить его,
Нет, герцога отпустят без хлопот.
Предвижу всё: сюда король венгерский
Прибудет и, само-собой понятно,
Без объяснений удалится герцог.
И водворится тишина и мир.
Вдруг герцога не станет в нашем стане,
Его же замки оживут и в них
Хозяйничать, охотиться и строить,
Он будет; пышный двор себе воздвигнет
И, угощая царскою трапезой,
Большим монархом будет в малон виде!
Когда жь увидят, что он тих и скромен,
Ему позволять тем быть, чем он может,
И прослывёт до гробовой доски
Он князем мудрым, добрым и великим.
Да, и причтут его к толпе людей
Могучей тварью милости придворной,
Которая с холодным равнодушьем
Князей, баронов, графов создаёт.
ВАЛЛЕНШТЕЙН
Благия силы, укажите выход
Из этой бездны! укажите путь,
Которым я пошол бы, не краснея!
Я не могу, подобно многим, волей
Когда спиной оборотилось счастье,
Сказать ему: "или, ты мне не нужно!"
Бездействие - ничтожность для меня!
Опасностей и жертв не пожалею,
Но прежде-чем повергнуся в ничтожность,
Но прежде-чем великое начало
Таким презренным осрамлю концом
И мир сравнит меня с ничтожной тварью,
Пускай весь мир и позднее потомство
Произнесут название моё
С проклятием: да будет имя "Фридланд"
Условным звуком всех проклятых дел!
.
H что же в том ужасного находишь -
Не понимаю! Привиденьям ночи,
Сим суеверным призракам мечты,
Не дай великой овладеть душою!
Иль нет - теперь изследовать не время;
Но если ты не ополчишься властью,
Которая в твоих руках - погибнешь!
Скажи мне, Фридланд, где живёт творенье
Не защищало до последних сил?
Каких суровых средств не извинит
Необходимость личной обороны?
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Он уважал меня; всех ближе к сердцу
Ему был я. Кого из всех князей
Он больше чтил? - меня! И кончу так!
ГРАФИНЯ.
И забываешь горькия обиды!
Напомнить ли, как в Регенсбурге был
Ты награждён за важные заслуги?
Сословья все ты раздражил и, чтоб
Сам на себя проклятия вселенной
И ненависть. В Германии обширной
Ни одного ты друга не имел,
Затем-что жил для одного монарха.
И в Регенсбурге над твоей главой
Скоплялись тучи - за него держался
Ты, Фридланд; он же уронил тебя -
Да, уронил: кичливому баварцу
Что возвращенье сана и жезла
Загладило старинную обиду.
Не доброй волей отданы они:
Их дал тебе закон нужды суровой;
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Не доброй волей - правда; все же саном
Я одолжон его расположенью.
Его могу употребить во зло;
ГРАФИНЯ.
Доверенность? расположенье? Нет!
Ты нужен был! Докучливая крайность,
Которой нужны не одни названья,
Великого везде сыскать съумеет,
И, выхватя его из черни даже,
Ему кормило власти поручает.
Она тебе дала и власть, и сан,
Цари, пока возможно, прибегают
К рабам, своим орудиям ничтожным;
Когда же крайняя приходить нужда,
Когда пустой наружноcти ужь мало,
Самой природы, исполина-духа,
Который собственной послушен воле
О никаких условий звать не хочет,
Но действует на собственных условьях.
.
Всё правда, всё! Они меня доныне
Тем почитали, чем я есть и был.
И мысля, что скрывать мой образ мнений
Решительный труда не стоят, я
ГРАФИНЯ.
Напротив, страшен ты казался им.
Не ты, во век себе неизменявший -
Они виновны, что тебя страшились
Тот прав, кто твёрд в своих предначертаньях;
Виновен, кто живёт с собою в распре.
Не тот ли же ты был, когда, пред этим
За восемь лет, чрез весь германский край!
И, потрясая бич над областями
Империи, законам посмевался,
Звал только силы мощные права,
И, власть распространяя государя,
Тогда-то волю гордую твою
Переломить тогда-то было время;
Но императору была полезна
Такая власть - и, молча, к злому делу
Всё, что тогда ты делал для него,
В его глазах казалось справедливым.
Теперь ты тоже делаешь, но против -
И говорят: постыден твой поступок.
(встаёт).
Ещё, вы разу с этой стороны
Я не смотрел. Так! справедливо! так!
Моей рукой в империи дела
Стыдиться должно. Мантиею даже,
Той княжескою мантией моей,
ГРАФИНЯ.
Так согласись, что меж тобой и им
Ни о правах и верности идёт.
А об удобстве только и о силе.
Обширные расчёты жизни целой.
Победоносны над тобою знаки:
Успех тебе планеты обещают.
Я слышу их призыв: спора! пора!"
Небесных тел? напрасно я квадрантом,
И циркулем владел? Ужель на стенах
Изобразил и зодиак, и небо,
И вкруг себя поставил сель, безполезно
Без всякой цели - для одной забавы?
Ужель ничто приготовленья эти.
И вся наука - тщетная мечта?
Что ею ты пренебрегаешь сам?
Она в решительный, великий час?
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
(в продолжение последней речи ходивший
взад и вперёдь в сильном волнении, вдруг
Послать мне Врангеля - и чтоб в мгновенье
Три конные гонца готовы были!
ИЛЛО.
А! славу Богу! (Поспешно уходит.)
.
То его и мой
Злой демон! Он его карает мною,
Орудием властолюбивых мер;
А сам я жду, что нести нож острится
Готовится тому, кто сеял зубы
Драконовы. Так злое дело вечно
С собою духа-мстителя несёт:
Боязнь на сердце, ожиданье горя.
Так отступить и мне нельзя. Да будет,
Что быть должно! Рок прав всегда бывает,
Затем-что сердце наше самовластный
Его предназначений исполнитель.
Пусть Врангель в кабинет ко мне придёт:
С гонцами сам поговорю. Пошли
Ко мне Октавио. (Графине, которая не может
Не восхищайся:
Судьбы решены. Ранним торжеством
Мы дерзостно права их нарушаем;
Мы семена в их руки отдаём
И узнаём от поздняго конца,
Взойдёт ли счастье, горе ль для жнеца.
(Уходит. Занавес опускается.)
ДЕЙСТВИЕ II. ВЫХОД I.
Валленштейн и Октавио Пикколомини; вскоре потом Макс Пикколомини.
.
Из Линца пишет он, что очень болен,
А я инею верное известье,
Что он скрывается во Фрауэнберге
У графа Гадласа. Схвати обоих,
Прими. Всегда приготовленья делай
И никогда не будь готов; а если
Тебя к походу будут понуждать
Против меня, скажи: "иду!" а сам
Тебе приятно, знаю, в этом деле
Не действовать. Ты рад, пока возможно,
Сберечь наружность. Крайние шаги
Не для тебя - и потому я выбрал
Своим бездействием большую пользу
Мне принесёшь. Когда жь удастся мне,
Ты знаешь сам, что делать.
(Макс Пикколомини входит.)
Ступай теперь. Сегодня жь отправляйся,
Взяв лошадей моих, а Макса здесь
Оставлю я. Сбирайся в путь скорей!
Даст Бог - опять, и радостно, сойдёмся!
(сыну).
С тобой ещё увижусь. (Уходит.)
ВЫХОД II.
и Макс Пикколомини.
МАКС (подходя к нему).
Генерал!
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Ты служишь императору - я больше
Не генерал твой.
МАКС.
Так оставить войско
Решаешься?
.
Служить я государю
Перестаю.
МАКС.
И оставляешь войско?
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Его к себе и крепче, и теснее. (Садится.)
Да, Макс, тебе я не хотел открыться,
Доколе действий не настанет час.
И что не право. Собственное мненье
Над чистым сердцем испытать приятно.
Но где из двух известных зол должны
Мы за одно схватиться непременно;
Колеблется - благодеянье, если
Не можем делать выбора, и крайность
Там благотворна. Мы дошли до ней.
Назад не озирайся: не поможет!
И действовать готовься. Двор погибель
Мне произнёс; а я предупредить
Его решился. Мы войдём в союз
Со шведами: они честные люди,
(Останавливается, ожидая ответа Пикколомини.)
Я удивил тебя? Не отвечай мне -
Опомниться я срок тебе даю.
(Встаёт и отходит с глубину сцены. Макс долгое время стоит неподвижно, погружонный в сильную горесть. При первом его движении Валленштейн возвращается и становится против него.)
МАКС.
Сегодня ты. Доныне я избавлен
Был от заботы выбирать свой путь,
Но безусловно за тобою шол,
И, на тебя взирая, был уверен,
Впервые волю разрешив мою,
Ты принуждаешь сделать тяжкий выбор
Межь сердцем собственным и меж тобой.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Играючи, ты исполнял свой долг,
И, действуя неразделённым сердцем,
Мог следовать влечению души.
Но не всегда так может быть. Враждебно
Ты должен выбрать сторону в войне,
Которая готова вспыхнуть ныне
У друга твоего с твоим монархом.
МАКС.
В войне? Но можно ль дать ей это имя?
Но, справедливая, она, подобно
Ему, определение небес.
Войну жь, которою теперь грозишь
Ты императору его же войском,
Какая перемена, Боже правый!
Прилично ль мне так говорить с тобой,
Который мне сиял звездой полярной,
Кого я избрал жизни образцом!
Мне ль должно отвыкать от уваженья
К тебе? Оно сроднилося с душой.
Мне ль позабыть священный, долгий навык
Повиновенья и любви к тебе?
Оно всегда божественным мне ликом
Казалося - и не могло так скоро
Лишиться прежней власти надо мной.
Хоть кровию облившися, душа
Но чувства все еще в твоих оковах.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Макс, выслушай меня!
МАКС.
Оставь, оставь
Твоим чертам спокойным, благородным
Ещё о страшном деле не известно.
Ты их чернил одним воображеньем.
С высокого, прекрасного чела
Брось это злое, чорное пятно!
Пусть будет всё одним лишь страшным сном,
Мечтой, остерегавшей добродетель.
Подобные мгновенья находить
Благия чувства сердца побеждать!
Нет, ты не так окончишь славный путь!
Иначе всё, что сильно и велико,
Ты очернишь в глазах людей и мира,
Которая не верит, чтоб могло
С свободою ужиться благородство,
А любит немощам себя вверять.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Я сам себе всё высказал давно,
Что ты сказать мне можешь. Кто не рад
Не доходить до крайности, когда
От ней ещё осторониться можно?
Употребить насилье, ил страдать.
Иного средства мне не остается.
МАКС.
Пусть будет так! Насильно удержи
Начальство, императору противься
Подвигни. Дел твоих не похвалю,
Но извинить могу их; даже сам,
Не одобряя, разделю с тобою
Твой жребий; но - изменником не буду!
Неосторожный, не ошибка, где
Ослеплена своею силой храбрость!
О, нет - не то! Нет, мрачно это дело!
Оно черно - черно оно, как ад!
(с мрачным, нахмуренным челом, но тихо).
Без мысли юность произносит слово,
С которым должно осторожным быть,
Как с остриём ножа, и головой
Которых нера только в них самих;
Не думав много, жалует достойным,
Или постыдным, добрым, иль худым,
И всё, что в тех словах неясных, тёмных
Привязывает к существам живым,
К поступкам и вещам. Мир тесен, ум же
Обширен. В нём легко между собой
Ужиться мыслям; но когда с вещами!
И уступить одна другой должна:
Иль вытеснить, иль вытесненной быть.
Там вечный спор и сила верх берёт.
Да! кто сквозь жизнь проходит без желаний,
Тот с саламандрами живёт в огне -
И вечно чист в своей стихии чистой.
Из вещества грубейшого я создан,
Желаньями к земле прикован я;
Не доброму. Всё, что нам свыше шлют
Божественные духи, суть дары
Обыкновенные; их блеск приятен
И радостен, но не даёт богатств:
Но золото, но дорогие камни
Приобретаем от коварных духов,
Живущих ниже дня, в пределах тьмы.
Без жертв задобрить их не можем мы,
Который бы из службы их унёс
Ни сколько не запятнанную душу.
МАКС (выразительно).
Страшись, страшись коварных сил: оне
Влекущие тебя к отверзтой бездне -
Не верь им! Я тебя остерегаю.
О, возвратися к долгу! Да, ты можешь...
Пошли меня. Я сам поеду в Вену,
Тебя я знаю - он тебя не знает.
Он должен будет на тебя взглянуть
Моими безпристрастными глазами -
И я доверенность его с собою
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Ужь поздно,
Макс! Ты не знаешь, что случилось.
МАКС.
Если
Спастися только преступленьем можешь -
Пади! пади так честно, как стоял:
Сложи свой сан и откажись от войска,
Ты можешь с блеском удалиться, герцог -
Довольно жил ты: для себя начни жить!
Я не отстану от тебя: до гроба
Моей судьбы не разлучу с твоею.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Теряешь здесь слова, мои гонцы,
Которых в Прагу, в Угер я послал,
За милей милю быстро оставляют.
И так - решайся! Предприняв, что должно,
Чем хуже предприемлемое мной
Того, что сделал в древности тот царь,
Которого доныне славит мир?
Он легионы против Рима вёл,
Поверил Рим. Покинь он меч - погиб бы!
И я погибну, если меч покину.
Во мне, я знаю, тот же дух живет.
Дай счастье мне его, а остальное
(Макс, стоявший до-сих-пор в сильной тягостной борьбе чувств, поспешно уходит. Валленштейн смотрит ему вслед с удивлением и горестью -- и погружается в глубокую задумчивость.)
ВЫХОД III.
Валленштейн и вслед за ним Илло.
ТЕРЦКИЙ.
Макс Пикколомини
Отсюда вышел?
.
Врангель где?
ТЕРЦКИЙ.
Уехал.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
ТЕРЦКИЙ.
Будто поглощон землёй.
Едва я вышел от тебя, за ним
Пошол я следом - мне с ним нужно были
Куда жь и как - того никто не знал.
Сам сатана являлся в виде шведа:
Так скоро не исчезнет человек.
ИЛЛО (входить).
Октавио?
ТЕРЦКИЙ.
Октавио? Куда?
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Начальство над испанскими полкоми.
ТЕРЦКИЙ.
Избави Бог, чтоб ты исполнил это!
ИЛЛО.
Коварному препоручаешь войско?
Его ты хочешь выпустить из глаз?
ТЕРЦКИЙ.
Нет! всем священным заклинаю, пет!
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
ИЛЛО.
Хоть в этот ран послушай
Советов наших: не пускай его.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
А почему жь - ему доныне веря -
И разве что случилось, чтоб о нём
Переменить я доброе мог мненье?
Для ваших ли причуд отброшу я
На опыте основанный, старинный
Нет, я не женщина. Доныне верил -
И ныне верить я хочу ему.
ТЕРЦКИЙ.
Но именно его? Пошли другого.
.
Его я избрал - и поедет он!
Исполнить должность эту он способен.
ИЛЛО.
Способен потому - что итальянец.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
За-то, что уважаю их, люблю,
Вам и другим предпочитаю явно.
Они того достойны. Вот за что
Вы их не любите. Мне что за дело
Они не хуже стали. Хоть любите,
Хоть ненавидьте их - мне всё равно.
Я никому препятствовать но буду
В его наклонностях; но оценить
ИЛЛО.
Он не поедет!
А если ты... я у его повозки
Велю колёса раздробить в куски.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
ТЕРЦКИЙ.
Граф фон-Квестенберг,
Пока здесь был, с одним им вёл беседы.
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
ТЕРЦКИЙ.
А знаешь ли, что тайные гонцы
От Галласа к нему езжали часто?
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
ИЛЛО.
С зоркими очами
Своими - слеп ты, герцог!
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Твёрдой веры
Она основана. Когда он лжот,
То с ним и вся планет наука - ложь.
Судьбой мне дан залог, что он мой лучший,
Вернейший друг.
ИЛЛО.
В том также ты залогом убеждён?
ВАЛЛЕНШТЕЙН.
Мгновения есть в жизни человека,
Когда к душе вселенной ближе он,
Судьбу свою о тайнах вопрошать.
В такое-то мгновенье, поздней ночью,
Предшествовавшей люценскому бою,
Я, прислоняся к дереву, задумчив,
Горели тускло в стане. Оклик стражи
И изредка оружья гул глухой
Перерывали мертвое молчанье.
Пред взором умственным моим былая
И чуткий, вещий дух с грядущим утром
Спрягал мою грядущую судьбу.
И сам себе сказал я: "столько тысяч
Тебе подвластны; за твоей звездой
И все своё, как на огромный нумер,
Кладут отважно на твою главу;
На судне счастья твоего плывут
Они с тобою. Но настанет день,
Не многие останутся с тобой...
Вот почему хотел бы знать я, кто
Вернее мне из всех живущих в стане.
Яви его очам моим, судьба!
тот, кто на разсвете
Ко мне всех прежде подойдёт с приветом
Любви." И так мечтая, я заснул -
И увидал себя в пылу сраженья.
Убитый, пал, поверг меня на землю -
И хладнокровно всадники и кони
Через меня неслися. И лежал я,
Чуть дышущий, под остриём копыт,
И спас. То был Октавио. Внезапно
Я пробудился. Разсветало - и
Октавио стоял передо мною.
"Брат", говорил он: "не садись сегодня
Возьми другого - смирного: я выбрал
Его тебе. Послушай просьбы друга!
Меня зловещий сон предостерёг."
И этот-то проворный, лёгкий конь
Драгунов Баннера, тогда-как дядя
Взял моего на бой - и с той поры
Я ни коня, ни всадника не видел.
ИЛЛО.
Случайность!
(зничительно).
Нет случайностей! Что мы
Слепого случая игрой считаем,
Из важного источника течёт.
Что в жизни он хранитель-ангел мой -
И кончено! (Идет.)
ТЕРЦКИЙ.
Что нам залогом остаётся Макс.
ИЛЛО.
Отсюда он живой не увернётся.
ВАЛЛЕНШТЕЙН (возвращаясь).
Что ни толкуй, оне своё несут?
Деяния и помыслы людей
Не то, что волны бурные морей.
Мир внутренний, до окончанья века -
Играя, случай их не изменит;
Они нам нужны так, как плод древесный.
Коль в человеке мне зерно известно -
Ни воли он, ни дел не утаит.
А. Шишков.