Ещё я вижу, как она стояла,
Прекрасней всех, в кругу прекрасных дам;
Как солнце, красота её блистала, -
Я подойти не смел к её стопам.
Сладчайшая тоска мне грудь стесняла,
Когда я зрел весь блрск, разлитый там;
И вдруг, как бы на крыльях вознесённый,
По струнам я ударил, потрясённый.
Напрасно я пытаюсь вспомнить снова,
О чём в тот миг на лютне я вещал.
В себе орган я обнаружил новый,
Что мой порыв святой отображал:
То дух мой был, порвавший вдруг оковы,
В которых годы рок его держал, -
Дух, из глубин которого восстали
Те звуки, что божественно в нём спали.
Когда же струн давно умолкло пенье
И прежний строй души я ощутил, -
Я в ангельских чертах её боренье
Стыдливости и страсти различил;
И, сладких слов услышав обращенье,
Я в небеса, казалось, воспарил;
О, вновь лишь там, в обители священной,
Мне зазвучит тот голос несравненный!
«То сердце, что, безрадостной судьбе
Покорное, признаться не дерзает, -
Незримый клад таит оно в себе!
Строптивый рок пусть месть мою узнает!
Ведь лучший дар принадлежит тому,
Кто сердцем всем откликнется ему».