Семела

Юнона.

Семела, дочь Фивского царя Кадма.

Зевесх.

Меркурий.

Пернатые! летите с колесницей

К заоблачным вершинам Кнеерона,

И ждите там прихода моего!

          Так вот тот дом, где грозный мой Зевес

Нашел приют для новых беззаконий,

Где смертное, земное существо,

Рожденная из хладной персти дева

Оторвала от сердца моего

К своей груди! Несчастная Юнона!...

Оставлена, забыта громовержцем

Одна сидишь на троне лучезарном,

Окружена величием и блеском!

От всей земли к престолу твоему

Возносятся обильно фимиамы,

И день и ночь твоя отверсты храмы,

Но ты душой остыла ко всему:

Тебе не мил твой блеск, твоя порфира,

Ни гордый сан властительницы мира,

Ни фимиам народных алтарей

С тех пор как Зевс твое оставил ложе --

Тебя забыл, забыл и для кого же?

Для бренного исчадия людей,

Рожденного для смерти, слез и тленья,--

И твой удел позор и униженье!

К тому ль меня назначила судьба?

Ужели я должна, с смиренным видом,

Безмолствовать перед моим Кронидом,

Но кто же я? Ужель я не царица?

И не жена властителя громов?

Вотще ль на мне сияет багряница,

Вотще ли я владычица богов?

Я грозного Сатурна порожденье: --

Снесу ли я покорно свой позор?

Могу ль снести счастливый, гордый взор

Совместницы? Нет мщенье, мщенье, мщенье!

Безумное земное существо!

Ослеплено тщеславною гордыней,

Ликуешь ты победы торжество

Над грозною униженной богиней.

Ты мнишь уже, что ей во всем равна

(О жалкая и суетная дева!),

Но в пропастях бездонного Эрева

Постигнешь ты, кто ты и кто она.

Постигнешь ты, что в бой пошла неравный

С богинею. Сам Зевс миродержавный

Теперь тебя от смерти не спасет: --

Проснулась кровь свирепого Сатурна

И к мщению безжалостно зовет.

Она идет.... я слышу приближенье

Её шагов.... Пришла минута мщенья...

Иди - твоя судьба уж решена --

Мой яд готов: моею речью льстивой

Я окурю твой ум славолюбивый,

И, дерзкою мечтой ослеплена,

Забыв земных существ несовершенство,

Ты бросишься за призраком блаженства,

Доступного лишь божествам одним,

И велика ты будешь на мгновенье, --

И вдруг падешь добычей разрушенья,

Раздавлена могуществом своим.

Уж к западу склоняться стало солнце....

Сюда, сюда скорей младые девы!..

И миртами. Несите ароматы....

Он не идет.... Уж наступает вечер..

Хвала богам безсмертным, дочь моя!

Бероя, ты?.. Ужели на яву,

А не во сне тебя я снова вижу?!....

Как разве ты, Семела, позабыла

Кормилицу свою?

Ах, нет, Бероя!...

О дай прижать тебя к груди моей!..

Как рада я, что ты еще жива!..

Зачем ты к нам пришла из Эпидавра?...

Довольна ли ты жребием своим

На родине и любишь ли меня

По прежнему - как дочь свою?

Да, прежде

Ты матерью своей меня звала.

И буду звать всегда - покуда Лета

Не погрузит меня в своих волнах

Бероя скоро в Лету погрузится,

Но Кадма дочь, Семела, никогда.

Ты говоришь загадками Бероя!..

Иль в старости все говорят так странно...

Ты, кажется, сказала, будто я

Не погружусь в струях реки забвенья?

Сказала, да! Но для чего, Семела,

Смеешься ты над старостью моей?

Конечно я моими сединами

Сердца богов Олимпа не прельщу,

Но ты своей косою золотистой

И божество прельстишь...

Прости, Бероя!

Не думала я, право, посмеяться

Над старостью: - я тоже постарею....

Я не могла разслышать...

Про богов?...

Да, кажется, сказала и, что боги

Нисходят к нам: их могут видеть люди...

И, может быть, ты видишь их, Семела.

Ах, как ты зла!... Но разскажи же мне,

Зачем ты к нам пришла из Эпидавра?

Не потому ль, что вижу я богов?

Да, потому, клянусь тебе Зевесом!...

Но что же ты вся вспыхнула, Семела,

При имени Зевеса? Повторяю,

Пришла искать я помощи богов

У нас чума: весь Эпидавр в волненьи;

Там каждое дыханье смертоносно,--

И все бегут со страхом друг от друга;

Мать своего ребенка сожигает,

Жених несет невесту на костер;

От зарева пылающих костров

Повсюду плачь и вопли раздаются....

Вотще жрецы колена преклоняют

Пред алтарем Крониона; вотще

Струится кровь от жертвоприношений:

Неумолим разгневанный Зевес.

И вот народ сказал: "пускай Бероя

Идет просить Семелу: ведь она

Кормилица Семслы, - и царевна

Все сделает для ней, а для царевны

Все сделает Зевес." Так мне сказали, --

И я пришла к тебе, хоть и не знаю

С чего народ у нас воображает,

Что для тебя все сделает Зевес.

Чумы не будет завтра в Эпидавре!...

Нет, нынче же!... Меня Кронион любит:

Чума пройдет мгновенно....

А! так правда

Но Греции от Гемоса до Иды:

Ты овладела сердцем громовержца!

К тебе во всем величьи он нисходит --

В сиянии, с перунами в деснице,

Как зрят его лишь боги на Олимпе,

Как зрит его Юнона, дочь Сатурна!

Он юношей является ко мне....

Прекрасен он, как первый лучь Авроры.

Как Геспер, веющий благоуханьем трав;

Величием его блистают взоры--

Сознанием его державных прав,

А речь его звучит, как будто струны

Согласных арф, как льющийся кристал....

Но были ли в руке его перуны --

Он с молнией перед тобой предстал?

Нет, не было громов в его деснице,

Без молнии предстал он предо мной;

Он красотой блистает неземной.

Ах, дочь моя! Любви очарованье

Нам иногда обманывает зренье,

И часто тот, кого мы страстно любим,

Нам кажется созданьем неземным.

К тому же мы встречают иногда

Здесь на земле людей богоподобных

По красоте. Из них ведь каждый может

Нам божеством Олимпа показаться,--

И нас пленить Но лишь один Зевес --

Лишь царь богов рукой своей могучей,

По прихоти державной, гонит тучи

И мечет гром и молнию с небес.

О если б он, во всей красе державной

Представ тебе, поверг к твоим ногам

Небесный гром: - тогдаб ты стала равной

Могуществом и славою богам!

С ним не было громов я повторяю...

Он для меня был выше всех существ.

Ведь я не дочь Сатурна!...

А! Семела

Ужь начала завидовать Юноне.

О нет, клянусь Зевесон!

Ты клянешься?

Да я клянусь, клянусь моим Зевесом.

Клянешься ты, несчастная?..

За что же

Ты сердишься?

Ты повторяешь имя,

Которое на век тебя сгубило....

То был не Зевс!

Не Зевс!!.... Ты лжешь!.... О, ужас!...

Пришел к тебе, назвал себя Зевосом,

И, обманув неопытность твою,

Лишил тебя всего: стыда и чести.

Ты падаешь!... О не вставай во веки!...

Пусть вечный мрак твои покроет очи,

Пусть вкруг тебя могильное молчанье

Век царствует!... Лежи бездушной глыбой,

Не чувствуя позора своего!

О боги! как жестоки вы к Берое,

Шестнадцать лет, шестнадцать скорбных лет

В разлуке я была с моей Семелой.

И вот настал блаженный день свиданья...

И что ж? Она лежит передо мной

Убитая позором! Боги, боги!

Я шла сюда с надеждой и весельем,

С отчаяньем отсюда я пойду...

Пускай чума пожрет весь Эпидавр,

Родных племен от гнева Олимпийца

О, как мы все обмануты жестоко --

Семела, я и с нами вся Эллада.

Что делать мне Бероя!?...

Успокойся,

Дитя мое!... Приди в себя... быть может

То был Зевес, хотя оно и странно.

Ведь мы должны наверное узнать

Кто он такой. И если он Зевес,

То пусть тебе докажет это ясно,

Л если он обманщик, то пускай

Его казнить народ за преступленье.

Вот видишь, как я о тебе забочусь,

Дитя мое. Скажи же мне, Семела,

Согласна ли ты испытать его?

Нет, нет!

Сомнением томиться целый век?

Ведь может быть, то вправду был Зевес.

О нет, то был не он!

Кто это знает!...

Но испытав его уловкой хитрой,

Могла бы ты всю истину узнать.--

Ужели ты раскаешься, Семела,

Когда Зевес предстанет пред тобой

Во всем своем величии державном,

Как будто бы перед самой Юноной?

Да, да, пускай откроется он мне!..

Так слушай же, Семела, ты должна

Держать себя с ним холодно и строго,

Пока тебе он явно не докажет,

Что он Зевес. - Когда ты ждешь его?

Он обещал придти ко мне сегодня,

До захожденья солнца...

Как?! Сегодня

К тебе опять придти он обещал!

Пускай прядет! Когда ж к порыве страсти,

Он бросится к тебе, горя желаньем

Тебя обнять, - ты отскочи в испуге,

Как будто вдруг ступила на змею;

Он пред тобой отступит в изумленьи.

Когда ж опять, блистая страстным взором,

С объятьями он кинется к тебе,

Ты примешь вид невозмутимо строгий,

И ледяным, сурово-мрачным взглядом

Ты отразишь порыв любви кипучей.

Чем холодней, чем ты суровей будешь.

Тем будет в нем сильнее разгораться

Огонь любви. Ты помни, что любовь

А красота холодная - плотина:

Чем более поставишь ты преград

Потоку, тем свирепей и сильней,

Тем яростней стремиться будет он,

Чтобы сорвать с пути твои преграды.

Так хладною суровостью своей

Ты подстрекай в Зевесе пыл любовный.

Потом должна ты новою уловкой

Еще сильней в нем чувства взволновать.

Должна ты вдруг придти в негодованье,

Упреками в нем сердце уязвить,

И наконец заплакать перед ним.

А твой Зевес - безстрашно и спокойно

Он полчища гигантов поборах,

Он мог взирать с улыбкой равнодушной

Как яростный Тифей, отец Горгоны,

Сей исполин стоглавый и сторукий --

Громады гор бросал к его престолу,

Но женских слез, слез кроткой красоты

Чтоб не видать страданий и тоски

Прекрасного и слабого созданья.

И вот к нему приступишь ты с мольбой,

Чтобы тебе заране он поклялся

Исполнить все чего ты ни попросишь.

Настаивай и требуй непременно

Чтоб Стиксом он поклялся - не иначе.

А ежели он Стиксом поклянется, --

Не властен он назад свое взять слово.

И ты тогда потребуй от него,

Чтоб пред тобой предстал он в том убранстве,

В каком его лишь видят на Олимпе,

В каком его Юнона созерцает.

Скажи ему, что зтим только может

Он доказать свой сан миродержавный,

А что пока ты ясно не увидишь,

Что он Зевес, - ему ты не позволишь

И край одежд твоих поцеловать.

Ты не страшись, когда тебе он скажет,

Которые* вокруг него витают.

Настаивай и требуй, и когда

Послушает тебя он наконец, --

То и сама державная Юнона

Завидовать моей Семеле станет.

Я не люблю спесивую Юнону.

Противная - с бычачьими глазами!..

Мне говорил Зевес, как он страдает

От ревности её...

О, червь презренный!

Я раздавлю тебя!!.. Ты смеешь....

Что?

Что шепчешь ты?

Вступаюсь за Юнону....

Ведь у нея глаза совсем не дурны

И цвет лица у ней зелено-желтый

От ревности... Мне право жаль Зевеса.

Когда себе представлю, как Юнона

Всю ночь к нему с любовью пристает

И ревностью терзает целый день,--

И мой Зевес, как будто Аксион

На колесе...

Но замолчишь ли ты!

Ты сердишься, Бероя! Разве я

Сказала ложь или такую глупость,

Что привела тебя в негодованье?

Сказала ты неправду, дочь моя,

И не умно неправду ты сказала.

Не забывай над кем смеешься ты --

Над дочерью Сатурна - над богиней:

У ней ведь есть и алтари и храмы;

К тому-ж она, на землю нисходя,

Твои слова она услышать может

И ты за них потерпишь наказанье.

Чтож? Пусть она слова мои услышит!

Я не боюсь Юноны: мой Зевес

Сильней её - она ему подвластна,

И не дерзнет вредить его Семеле.

Но стоит ли о ней так долго спорить?..

Сегодня Зевс предстанет предо мной

Во всей своей божественной красе --

В сияньи Олимпийском, а Юнона

Пускай хоть в ад отправится....

Другая

Скорей её туда отыщет путь.

Да, дочь моя, она умрет со злости,

Когда тебя увидит на Олимпе

Среди богов, когда по всей Элладе

Возведена Зевесом на Олимп...

Ты думаешь, что будто вся Эллада...

От Аттики до Тира и Сидона

Из рода в род прославлена ты будешь!

И алтари воздвигнутся тебе.

И с трепетом преклонятся пред ними

Все племена Эллады. Сами боги

Падут к стопам избранницы Кронида,

Когда взойдешь ты на Олимп....

Бероя!

О дочь ноя, в грядущих поколеньях

Ты будешь жить в преданьях - в песнопеньях:

В народных торжествах певцы, под звуки лир,

Поведают Элладе изумленной,

Как царь богов, земной красой плененный,

Олимпа покидал священные пределы,

Чтоб пасть с мольбой к ногам моей Семелы.

О, еслиб он опять ко мне пришел!..

В годину бед народных ты услышишь

Мольбы жрецов, народов и царей,

Взывающих к избраннице Зевеса,

Да утишить она своей любовью

Гнев яростный его, и да удержит

Карающую руку...

О клянусь,

Не будет он карат свои народы-

Я изгоню, поверь мне, всякие гнев

Из сердца мне покорного Зевеса:

Лишь на лице открытом я замечу

Суровых дум иль гнева приближенье,

Или хоть тень досады, недовольства,--

То ласками моими или смехом,

Разглажу на челе его морщины

И возвращу улыбку на уста.

А ежели ни ласки, ни лобзанья

Не утишать его сердечной бури,--

И занесет он грозную десницу,

Чтоб ниспослать на землю скорбь иль смерть,--

Я брошусь на колени перед ним

И орошу горячими слезами

Его стопы, - и вымолю прощенье

Я племени несчастному людскому.

О, никогда и в блеске и величьи

В семье богов, на высотах Олимпа

Я Матери-Земли не позабуду-

Я не забуду скорбной сей юдоли,

Где родилась, где воспиталась я,

Я не забуду племени людского,

Рожденного для горьких нужде и бедствий:--

Я умолю Зевеса, чтобы он

Согнал с лица земли страданье, горе,

Весь род людской счастливым!

Вот мечтанья

Ребенка доброго! Мне жаль тебя,

Мне жаль тебя, прекрасное дитя,

Но решено, - и ты должна погибнуть,--

И подавить в себе должна я жалость!

Иди теперь отсюда - пусть Зевес

Здесь ждет тебя - пускай от ожиданья

Сильнее в нем жар страсти разгорится!

О, eслиб он пришел ко мне скорей!

Бероя!... Я уж вижу пред собою

Толпы людей, склонившихся с мольбою....

Вот сонм жрецов!.... Вот сонм земных царей,--

Все пали ниц... Я слышу песнопенье,

Я вижу фимиам... и жертвоприношенья

На мраморе и злате алтарей!

Тщеславное и слабое созданье!...

Сама идешь ты к гибели своей:

Тебя сожгут Крониона лобзанья,

Ты не снесешь лица его сиянья,

Ты не снесешь огня его очей!

А я, когда настанет миг желанный --

Тот миг, когда труп девы бездыханный

Падет к ногам властителя миров,

И он в тоске душевной ярой муки,

В отчаяньи над ним опустит руки,--

Я с торжеством воскликну с облаков:

"О пылкий Зевс! Смиряй свой пламень страстный,

Щадя своих любимиц молодых!....

Ты погубил земной цветок прекрасный --

Ты сжег его дыханьем уст своих!"

Сын мой!

Зевс!

Направь полет свой быстрый

На берега Скамандра: там пастух

Над урною своей подруги плачет;

Никто не должен плакать в те мгновенья,

Когда любви блаженство я вкушаю, --

Так возврати его подругу к жизни!

В единый миг твою исполню волю,

В единый миг назад я возвращусь!

Постой!... Когда я несся над Аргосом,

То чувствовал куренье еНмиамов,

Возженных мне на алтарях народных --

Я тронуть был народною любовью....

Лети - скажи сестре моей Церере,

Чтобы она умножила в Аргосе

В сто тысяч раз - отныне на полвека --

Плоды земли.

Я трепещу, Кронион,

Когда лечу, чтобы поведать людям

Твой грозный гнев; но я ликую сердцем.

Когда твои щедроты им несу:

Творить добро - блаженство для богов;

Карать, казнить - их власти злое бремя.

Но где, скажи, я пред тобой повергну

Твоих щедрот священные плоды --

Где принесу сердец благодаренье --

Здесь на земле людей в жилище бренном,

Иль в небесах в обители богов?

Здесь на земле в божественном жилище --

Здесь на земле перед моей Семелой!

Лети скорей!

Но где жь моя Семела?

Что ж не спешить она ко мне на встречу,

Чтобы прижать к пылающей груди

Откликнись мне!... Могильное молчанье

В её дворце!... Здесь раздавался прежде

Клик радости и страсти и восторга,

Лишь в храмину вступал я.... А теперь

И шопоту не слышно - все затихло,

Все замерло.... и не идет Семела

В объятия в Зевесу своему, --

И в облавах на выси Киферона

Ревнивая Юнона торжествует.

Все нет её!... Но что же сталось с нея?..

Ужь сердце мне предчувствие тревожит...

Какая мысль!... Ужели дочь Сатурна

Успела здесь свои завянуть сети?!..

Ужасное предчувствие!.. Юнона!.

Жестокая!... Ужель она дерзнула

В святилище любви моей проникнуть?...

Но что со мной?! Чего страшуся я!?

Кто повредить отважится Семеле?

Её главы коснуться не дерзнет.

Но нет её!

Меня томит желанье

Здесь на груди Семелы успокоить

Мою главу - усталую главу --

Усталую от власти и величья --

Забыть, что я всевластный миродержец,

Отбросить скиптр, вращающий мирами,

Забыть Олимп, и трон, и колесницу,

И в облаках гремящие перуны, --

И потопить все чувства в наслажденьи.

Нет, и богам нет счастья без любви!...

Что без любви амброзия и нектар,

Что без нея и блеск, и власть, и слава,

Что без нея безсмертие и вечность?

Простой пастух, когда любви блаженство

Вкушает он в объятиях подруги,

Ее на власть мою не променяет.

Но вот она!... Она идет ко мне....

Пред делом рук своих благоговеет!

Благоговея Семела пред Зевесом --

Достоин он, достоин поклоненья:

Он сотворил твой образ совершенный

О, как теперь ничтожны и презренны

Мне кажутся миров моих громады,

Плывущия в пространстве безпредельном!

О, как они все холодны, мертвы,

Пред существом, душою одаренным!

Мой трен, мое величие - все прах --

Все прах моя Семела!

Что с тобой?

Ты от меня бежишь, бежишь, Семела,

Безмолвна и мрачна. Скажи хоть слово!

Прочь от меня!...

Иль рушились законы мировые --

Не узнаю Семелы я моей:

Она меня встречаеть как врага,

И прочь бежит в ту самую минуту,

Когда я к ней объятья простираю....

Опять молчишь!... О, вымолви хоть слово!....

Нет, никогда такой могучей страстью

В моей груди не волновалось сердце,

Когда я ждал прихода нежной Леды,

Нет, никогда в объятиях Данаи,

Иль дочери стыдливой Лгенора

Не билося оно с такою силой,

Как в этот миг!

Молчи, молчи, преступник!

Семела!

Прочь! Иди, беги отсюда.

Как? ты, Зевес?

И ты дерзнул назвать себя Зевесон!...

О трепещи! Жди праведного гнева

Царя богов: он голосок громовым

Потребует себе назад то имя,

Которое так нагло ты похитил....

Ты не Зевес!

Весь свет, все мирозданье: --

Весь сонм богов и звезды все, и солнце

Меня зовут Зевесом миродержцем.

Твои слова лишь небо оскорбляют.

Но разскажи, Семела, что с тобой?

Кто отравил любовь твою сомненьем?

Моя любовь принадлежит тому,

Чьим именем себя ты возвеличил

Передо мной. Но разве я не знаю,

Нас бедных дев так часто обольщали!

Ты не Зевес, - иди же от меня!

Ужели ты, Семела, усомнилась,

Что я Зевес?!

О, еслиб ты был он!...

Я никому из смертных не позволю

К моим устам устами прикоснуться:

Любить ногу я одного Зевеса.

О, отчего ты не Зевес!

Ты плачешь!

Ты слезы льешь, Семела, по Зевесе,

Когда он в прах простерся пред тобой.

Прекрасная! Скажи одно лишь слово,

И пред тобой преклонится весь мир.

Вели, - и весь устав и строй природы

Изменится, по слову твоему:

Отхлынут вспять к своим истокам воды,

И погрузится мир в бездействие и тьму,

В единый миг, лишь слово скажешь ты,

Вели, - и гор кремнистые твердыни --

Кавказ и Тавр, порвав свои хребты,

Всколеблются, с подножия сорвутся,

И с гулом громовым в долины понесутся,

И задрожит земля, и лютый ураган

Поднимет до небес ревущий океан,

И в яростной борьбе возстанут все стихии,

И дрогнет свод небес от грохота громов,

Расторгнутой все связи мировые,

Разрушится гармония миров,

И вся вселенная в предсмертном содроганьи

Смешается в хаос, - и рухнет мирозданье....

Веля, - и оживет природа пред тобой,

И вновь созиждется вселенной дивный строй!...

Скажи, - и в миг один разрушится все снова!...

Прекрасная! Скажи одно лишь слово!

Когда б ты был всевластный царь Олимпа,

Я женщина - создание Зевеса,

А может ли художник преклоняться

Пред статуей, самим им изваянной?

Пигмалион в восторге преклонялся

Перед своим созданьем; царь Олимпа,

Я пред моей Семелой преклоняюсь.

Встань! Ты не царь Олимпа. Громовержец

Там высоко: над нами он теперь

Среди богов на троне возседает:

На нас с высот заоблачных взирая,

Смеется он над девой легковерной --

Над червяком, ползущим по земле --

Над червяком, дерзнувшим возмечтать,

Что овладел он сердцем Олимпийца,

Властителя вселенной.

Но Зевес

У ног твоих!...

Ты обманул меня! Позор и стыд:

Ты смертный!

Я Зевес (простирает руку, - в комнате является радуга)

Теперь ты веришь?

Сильна рука, поддержанная богом!

Ты человек, любимый громовержцем,

Но все же ты не бог, а человек,

И не могу тебе отдать я сердце.

Тебя еще сомнение тревожить:

Ты думаешь, что не своею силой

А властию, мне данной Олимпийцем,

Я низвожу сияние небес

К твоим ногам. Но знай, моя Семела,

Что боги власть свою вверяют людям

Лишь на добро, но силы разрушенья

Им не дают: одни лишь боги властны

Карать, губить и ужасать людей.

Довольно, о, довольно! Сжалься, сжалься

Над бедными людьми!... Ты сын Кронида.

О, женщина упрямая! Ужели,

Чтоб угодить всем прихотям твоим,

Устав природы должен я нарушить,

И в первый раз, с начала мирозданья?!

Светило дня с небесной тверди сдвинуть?!

Всевластный дух!... Когда б ты мог люббить!

Могу ли я любить!? О, если хочешь,

Я от себя откину божество,

Чтоб умереть, чтоб быть тобой любимым.

Ты хочешь? Я готов: я все исполню

По манию руки твоей!...

Кронион!

Я слышала, что надо мной смеются

Все женщины в несчастном Эпидавре,

И говорят, что будто громовержец

Не слушает ни в чем своей Семелы....

Пусть будет стыдно женам Эпидавра

Так говорить. Скажи чего ты хочешь,

И я клянусь самим всемощным Стиксом,

Сим божеством, чьей воле безграничной

И божества подвластны - да, клянусь

Исполнить все, что мне велит Семела,

И если я свое нарушу слово,

То с пламенем и громом пред тобой

Отторгнется навеки божество

От твоего Зевеса....

Я наконец узнала громовержца!

Ты поклялся мне Стиксом... О позволь

Обнять тебя, обнять, как дочь Сатурна

Царя богов привыкла обнимать...

Несчастная!.. Не подходи ко мне!

Но я хочу обнять тебя...

Молчи!

Но ты искал моих объятий!...

Поздно!..

Все кончено - уж слово прозвучало!..

Ужасный Стикс!... Семела, ты погибла --

Сама себе ты выпросила смерть!

Так вот любовь Зевеса!...

Землю, небо.

Чтоб менее любить тебя!

Зевес....

О торжествуй ревнивая Юнона: --

Пресыщена ты мщеньем! Эта роза

Так молода, свежа и так прекрасна,

И уж должна завянуть и изсохнуть!

Я поняла тебя: ты не желаешь

Явиться мне в величьи Олимпийском.

Проклятие величью моему:

Оно тебя сгубило невозвратно!

Проклятие моим мечтам безумным --

Я основать хотел мое блаженство

В земной пыли - в юдоли разрушенья.

Зачем пугать меня? Я не боюсь

Твоих угроз!....

Безумное дитя!

Своим младым подругам - ты умрешь!

Ничто теперь спасти тебя не может

Я твой Зевес - люблю тебя - ты знаешь,

Но даже я спасти тебя не в силах

О божество завистливое, Стикс!

Ты от меня не ускользнешь....

Нет, нет!

Не будешь ты торжествовать, Юнона!

Той властию, что небеса и землю

Соделала подножием моим,

Низрину я тебя с высот Олимпа,

И на цепи алмазной прикую

Куда к тебе во веки не проникнет

Ни человек, ни звук живой.... Клянусь....

К чему ты так поспешно возвратился?

Чтоб принести тебе благодаренья

От тех, кого щедротами своими

Заставил ты лить радостные слезы...

Возьми назад у них моя щедроты!

Зевес...!

Никто не должен счастлив быть:

Семела умирает....

Москва, 21 июля 1867 г.