| Автор: | Эмар Г., год: 1878 |
| Категории: | Роман, Приключения |
XI
КАПИТАН ВАТАН ИЗБЕГАЕТ ГИБЕЛИ
Граф дю Люк, поручив заботам метра Грипара довольно тяжело раненного Мишеля, ушел с капитаном, Дубль-Эпе и Клер-де-Люнем.
Оливье находился в затруднительном положении. Люди, которые решились на такое смелое дело среди белого дня на одной из самых многолюдных улиц, прятавшиеся за Диану де Сент-Ирем, должны были иметь большую силу и быть вполне уверенными в безнаказанности.
Дю Люк понимал, что преследователи его повторят попытку, но будут действовать уже осторожнее и лучше заручатся шансами на успех.
Капитан Ватан вполне разделял его мнение, а Клер-де-Люнь и Дубль-Эпе, чувствуя, что земля уходит у них из-под ног, только и ждали, как бы стать поскорей в ряды армии де Рогана, где их уже никто не отыщет.
Решили следующее: на рассвете солдаты Ватана и бездельники Клер-де-Люня должны были выехать из города не больше, чем человека по три, через разные заставы и соединиться в маленьком городке Гискаре.
- Там никто и внимания на нас не обратит, - сказал капитан, предложивший это. - А затем мы отправимся окончательно в Компьен, откуда расходятся дороги по всему королевству.
Граф дю Люк прибавил только, чтобы мадемуазель де Сент-Ирем непременно освободили до их отъезда из Парижа.
- Теперь, - продолжал капитан, - мы все знаем, как действовать, и нам остается только отправиться по назначению. Вы, граф, перейдя мост, остановитесь у Бронзового Коня и три раза снимите шляпу; около вас сейчас же соберется пятьдесят человек, которые скажут вам пароль. Я за них отвечаю, как за себя самого. В четыре часа утра, - прибавил он на ухо Оливье. - я жду вас с лошадьми у Монмартрских ворот.
Они разошлись.
- Гм! - заметил про себя капитан. - Я знаю, где найти своих молодцов; они не тронутся с места, пока не увидят меня; но мне надо кое-что еще разузнать.
Он отправился к реке; там у плота стояла лодочка. Капитан прыгнул в нее, лег на спину и оттолкнулся ог берега.
- Жаль, что нельзя заснуть! - прошептал он. - А хорошо бы.
Новый Мост представлял в это время своеобразную картину.
Ночь была тихая, безоблачная, по берегам ни души; окутывавший их сумрак кое-где только расступался, давая место беловатым, светлым полосам от луны и звезд.
На самом же мосту кипела жизнь. От зажженных факелов поднималось целое зарево; со всех сторон слышались крики, смех, бестолковая, шумная музыка у всех фокусников, стук алебард, которым дозорные отгоняли народ от середины моста; в довершение этого гвалта гудели колокола Нотр-Дама и других церквей города.
Скоро должна была начаться процессия. Невдалеке от капитана послышался легкий шум.
- Это, верно, наши, - подумал он и стал прислушиваться.
молча раскланялись друг с другом. Разглядеть их капитан не мог, но ясно слышал, что они говорили.
- Ну, что? - спросил один.
- Все идет хорошо, - отвечал другой. - Все приказания точно выполнены; могут когда угодно начать праздник.
- А дело с дю Люком?
-- Не удалось. Бедняги, пришедшие с мадемуазель де Сент-Ирем, все перебиты.
- А сколько же их было?
- Человек пять, кажется.
- Молодцы! Но куда девалась мадемуазель де Сент-Ирем? Не убили ее, надеюсь?
- Нет! Ее увезли.
- Ну, это ничего! Мадемуазель де Сент-Ирем слишком хороша, чтобы не привыкнуть к таким случайностям.
- Шевалье, вы забываете, кому и о ком так говорите.
- Я думаю, граф, что теперь неудобно называть друг друга по имени и титулу.
- Благодарю за напоминание, но мы возобновим этот разговор в более удобном месте.
- Хорошо, сделаю вам эту честь.
- Милостивый государь!..
- Господа, господа! Что за споры о пустяках в такое время! Именем короля, прошу вас замолчать!
Спорившие поклонились и замолчали.
- Ну, времени терять нечего, - сказал тот, кто их унял, - процессия выходит теперь из Сен-Жермен-л'Оксерруа; меньше чем через двадцать минут она будет на мосту. Не лучше ли было бы нам последить за нашими партизанами?
- Они все на местах и ждут только сигнала.
- Хорошо, я подам его, когда будет нужно.
- Помните, - был строгий ответ, - что в бунтах больше всего мешают женщины, старики и дети; они бросаются на колени, просят, плачут и заставляют иногда щадить мятежников. Но в приказах его величества, заботящегося о благе государства, сказано, чтобы не щадить никого; следовательно, всякая пощада будет нарушением королевской воли. Убивайте всех! Король не может ошибаться. Щадя бунтовщиков, вы делаетесь их сообщниками.
- Я буду повиноваться, отец мой!
- Без титулов! Пора! Остается всего несколько минут.
- Позвольте! Если не ошибаюсь, нас слушает посторонний.
- О! Посмотрим!
Сказавший это достал из-за пояса пистолет и прицелился в лодку, на дне которой лежал капитан.
- Эй, приятель, или кто бы вы ни были! - крикнул он. - Причаливайте, если не хотите, чтобы я в вас выстрелил!
Капитан вскочил на ноги.
- Что вам угодно? - очень любезно спросил он,
- Нам угодно, чтобы вы скорее причаливали.
- С удовольствием; очень рад быть в таком приятном обществе.
Капитан одним прыжком очутился между дворянами и развязно поклонился.
- Что вы делали в этой лодке?
- Катался.
- Как?.. Лежа на спине?
- Я мысленно летал в облаках, Я философ, эклектик.
- И шутник вместе с тем?
- Как все люди, испытавшие жизнь и спешащие смеяться над ней, чтобы не плакать.
- По какому праву вы меня об этом спрашиваете? Ведь вы сами надели же маску, чтобы не быть узнанным? Вы очень нелогичны!
- Не о логике речь, - сердито крикнул замаскированный, - а о виселице!
- А! Это прескверный род смерти; я бы на вашем месте не выбрал его.
Все расхохотались.
- Я не о себе, а о вас говорю.
- Ах, обо мне! Это другое дело. Извините, милостивый государь, я вашего желания не могу исполнить и не скажу вам своего имени.
- Так вас повесят!
- Гм! Скоро же вы выводите свои заключения; да с какой же стати вы относитесь ко мне, как к разбойнику? Совершенно не зная меня, вы без обиняков хотите меня повесить и возмущаетесь, что это мне не нравится.
- Ошибаетесь, капитан, мы хорошо вас знаем, - сказал, подходя, другой замаскированный.
- А! В таком случае, вы должны знать, что меня запугать угрозами трудно.
- Любезный капитан, вы прежде всего человек умный и лучше, чем кто-нибудь, понимаете, что в иных обстоятельствах надо уступать силе. Времени нам терять некогда; скажите откровенно: за кого вы? За короля или за реформу?
- Положа руку на сердце, должен вам по совести сказать, что мне на это очень трудно ответить.
- Как так?
- Виноват, прежде позвольте спросить, который час?
- Сейчас пробило половину девятого.
- Ну, так я пропал! - вскричал капитан, топнув. - Видите ли, я авантюрист, человек без предрассудков и без всякой предвзятой цели. Между нами, мне очень мало дела и до короля, и до реформы: я вижу во всем этом только хорошее жалованье. Я заключил с реформаторами условие, по которому обязуюсь прослужить им известный срок, и сегодня как раз конец этому сроку.
- Так...
- Нет, позвольте... он кончается ровно в полночь; а до тех пор я не имею права изменять реформаторам и не изменю.
- В таком случае, угроза моего товарища будет сейчас же исполнена...
- Нам, главное, нужно лишить вас возможности нас выдать.
- И неужели же вы думаете, что я так прямо и позволю вам это? Черт возьми, я тоже дорожу своей шкурой! Вынимайте шпаги, господа! Предупреждаю, у меня четыре заряда в пистолете, нож и рапира... Что ж, рассчитаемся!
Спустившись на последнюю ступеньку, чтобы на него не могли напасть с тыла, он в одну руку взял пистолет, а в другую рапиру.
В эту минуту берега ярко осветились, и раздалось громкое церковное пение.
- Ого! Это что? Крестный ход так поздно вечером! Господи, как жаль, что я не могу участвовать в процессии!
Через перила наклонилось несколько человек с факелами.
- Капитан! - крикнул один из них. - Что же вы там делаете? Мы ждем вас.
- А! Это ты, Клер-де-Люнь? Я бы давно пришел, да вот эти господа не позволяют. Хотят непременно меня повесить.
- Вот что! - сказал Клер-де-Люнь. - Эй, вы! Прицельтесь в них и при малейшем движении убейте, как собак; а мы, братцы, к капитану!
Через перила мигом перекинули несколько веревок, вероятно, заранее приготовленных; человек десять бездельников и Клер-де-Люнь впереди всех быстро соскочили на площадку.
- Ну, мне еще, кажется, не суждено быть повешенным! - вскричал Ватан.
- Господа, господа! - сказал один из дворян, становясь перед товарищами. - Не будем затевать ссоры с этими плутами. Уйдемте! Нам этого человека всегда легко найти.
- Тем более, прекрасные ночные птицы, что я и сам вас буду отыскивать, - отвечал капитан, - и найду скорее, чем вы думаете. Ступайте, я дарю вам жизнь! - величественно прибавил он.
- Негодяй! - крикнул один из замаскированных и бросился было вперед, но Клер-де-Люнь пригрозил, что убьет его, как собаку, если только он шевельнется.
Дворяне, видя, что приходится уступить силе, прыгнули в лодку, в которой приехал капитан, и, подплыв к плоту, бегом выбежали на берег, где рассеялись в разные стороны.
Бездельники между тем вернулись на мост и заняли каждый назначенное ему место. Капитан, покручивая усы, стал пробираться к театру Шута; и какой-то другой человек направлялся туда же. Ватан узнал Жака де Сент-Ирема и пристроился за ним.
В эту минуту шум и крик смолкли: на мост вошла процессия. Она была очень длинна; хвост ее еще не выходил из церкви Сен-Жермен-л'Оксерруа. Впереди ехал отряд стрелков, играя на трубах, затем следовали кающиеся по двадцати пяти человек в ряд, со свечами. Священники несли образа и хоругви; множество монахов всех нищих орденов тоже шли с образами и свечами, и вся эта масса нестройно пела псалмы.
Картина была оригинальная, поразительная. Процессия дошла почти до Бронзового Коня, как вдруг граф де Сент-Ирем, быстро надев шляпу, презрительно крикнул:
- К черту папистов! Да здравствует Религия!
- Долой мессу и римские комедии! - продолжал граф.
- Долой мессу! - крикнули человек двадцать в толпе и стали пробираться к графу.
- Да здравствует месса! - громовым голосом крикнул капитан. - Да здравствует король! Долой еретиков!
Крик его повторила громадная толпа, занимавшая почти всю Дофинову площадь.
Живо завязалась драка, к которой присоединились и буржуа, и полицейские, и tire-laines.
Процессия была остановлена, разбита; конвоировавшие ее солдаты, из которых многие были выбиты из седла, не зная, кого слушать, разбежались в разные стороны, так же, как и участвовавшие в процессии; народ преследовал их кряками, свистом, забрасывал комками грязи.
Католики, затеявшие новую Варфоломеевскую ночь, сами попались; реформаторы, насмешливо крича "Да здравствует месса!", резали, били их и бросали в реку.
Какой-то человек, без плаща и шляпы, со шпагой в руке сбежал к площадке моста, ожесточенно отбиваясь от преследовавших его, и быстро спустился по ступенькам.
Но преследователи спустились туда по веревкам.
- Стойте! - скомандовал капитан. - Этот человек принадлежит мне!.. Граф де Сент-Ирем, - прибавил он, обращаясь к беглецу, остановившемуся, опираясь на шпагу, - полчаса тому назад вы хотели повесить меня здесь, но вам это не удалось, а теперь, клянусь, я вас непременно повешу! Не беспокойтесь, сначала я проткну вас рапирой.
- Нетрудно убить человека, когда вас пятьдесят против одного, - презрительно отвечал граф.
- Ошибаетесь, граф, я не убиваю, а дерусь!.. Эй, вы! Прочь! Если я буду убит, не задерживайте графа.
Бездельники недовольно заворчали.
- А я все-таки приготовлю веревку, - хмуро заметил Клер-де-Люнь.
- Как знаешь, братец, это тебе не повредит, - отвечал с усмешкой капитан.
Они начали драться с ожесточением. Бездельники тревожно следили за дуэлью, которая могла закончиться смертью обоих противников.
Вдруг граф де Сент-Ирем, сделав шаг вперед, выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил; пуля пролетела мимо капитана и наповал уложила стоявшего позади него бездельника.
Приказание было в ту же минуту исполнено.
- Идемте наверх, ребята, - сказал капитан, - посмотрим, что там нужно сделать.
Наверху по-прежнему была свалка, и трупы градом сыпались в реку.
Клер-де-Люнь и бездельники с радостью примкнули к дравшимся. Капитана утешала мысль, что он убил Жака де Сент-Ирема, ему жаль было только, что он не мог вслед за братом отправить и сестру; но он дал себе слово сделать это при первом удобном случае. Читатель знает, что капитан всегда держал свое слово.