| Автор: | Эмар Г., год: 1878 |
| Категории: | Роман, Приключения |
XV
ОБЕЩАНИЕ КЛОДА ОБРИО
Как только граф дю Люк вошел в ратушу, Клод Обрио внимательно осмотрелся кругом и, небрежно подъехав к солдату, державшему лошадь губернатора, заметил ему самым невинным тоном, что очень жарко.
- Да, и пить хочется, - прибавил на ломаном французском швейцарец. Они разговорились; Обрио попросил солдата подержать лошадей, пока он сбегает выпить. Солдат согласился.
Паж бросил ему поводья и пустился бежать; вскоре он скрылся в толпе и, удостоверившись, что за ним никто не следит, пошел обычным шагом. Пройдя несколько улиц и переулков, он подошел к грязному, жалкому домишке и постучался.
Через минуту за дверью послышались тяжелые шаги и сердитый голос:
- Проваливай к черту, кальвинист! Не мешай отдыхать добрым людям!
- Да я от черта и пришел, - отвечал, смеясь, молодой человек.
- А, это другое дело! - сказал уже мягче незнакомец и приотворил дверь. - Есть что-нибудь новенькое?
- Самые свежие новости, - отвечал паж и скользнул в дверь.
Они молча, почти ощупью поднялись по темной лестнице в маленькую каморку. Там сидел другой человек, лицо которого было почти совсем закрыто каким-то тюрбаном.
- Кого привел, Лабрюер? - спросил он у проводника Обрио.
- Ваше преподобие, - отвечал бывший слуга Жака де Сент-Ирема, - это мад...
Здоровый тумак в спину заставил его остановиться на полуслове.
- Это я, Клод Обрио, отец мой, - сказал паж.
- А! Очень рад; долго вы заставили себя дожидаться!
- Всего двадцать минут, как я в Сент-Антонене, отец мой.
- Вон отсюда, плут! - грубо сказал отец Жозеф де Трамблэ, подняв глаза и увидев зевавшего во весь рот у притолоки двери Лабрюера.
Лакей покорно вышел и запер дверь. Уверившись, что дверь плотно закрыта, монах подал стул пажу и сел сам.
- Поговорим теперь, дитя мое, - сказал он. - Вы мне дали блестящие обещания; посмотрим, можете ли и хотите ли вы сдержать их.
- До сих пор я, кажется, все выполнил, отец мой? это мне так дорого стоило, что я могу говорить прямо.
- Знаю о вашем несчастье, - лицемерно сказал монах. - Бедный молодой человек теперь перед престолом Всевышнего.
- Я сдержу мои обещания, если и вы сдержите свои, отец мой; ведь теперь я особенно хочу отомстить!
- Понимаю. Чего же вы хотите? Я получил ваше письмо через Лабрюера и передал его содержание епископу Люсонскому; но, во избежание всяких недоразумений, повторите еще раз на словах, дитя мое.
- Я обязуюсь, - сказал паж, - заставить графа дю Люка изменить герцогу де Рогану и выдать Монтобан королю, отдать в его руки главных вождей мятежа, и сделаю все это через месяц после того дня, как Монтобан будет осажден. Мне удалось вполне завладеть доверием графа дю Люка, он делает все, что я хочу,
- Да, посмотрите на меня хорошенько.
- Это правда, - сказал монах, покачав головой, - у вас даже голос изменился.
- Теперь я вам повторю, чего требую от вас. После взятия Монтобана королем пусть графа дю Люка непременно впутают в какой-нибудь заговор, осудят на смерть за измену, лишат дворянства и всех прав состояния и казнят; пусть жену его заключат в монастырь; и я должен присутствовать при казни графа и иметь в руках письменные доказательства, что я один привел его к такому концу; а его конфискованное имущество так же, как и сын его, должны быть отданы мне.
- Вы многого просите, дитя мое, но это будет исполнено, если вы окажете все обещанные услуги. Вот вам свободный пропуск за линию королевских войск для постоянного сообщения с его преосвященством и тысяча двойных пистолей на необходимые издержки.
Паж лаконично поблагодарил, спрятал деньги и встал.
- Я выйду отсюда первым, - сказал монах.
- Вы мне не доверяете, отец мой?
- Нет, дитя мое, но осторожность никогда не повредит.
- До свидания.
- До свидания, дитя мое.
Монах ушел.
Паж прислушался с минуту и тихонько свистнул. Явился сияюший Лабрюер.
- Чему ты так радуешься, бездельник? - спросил паж.
Лабрюер объяснил, что не терпит монаха, и стал высказывать горькое сожаление о невозможности вести жизнь опять так же, как вел ее у графа Жака.
- Вот теперь он умер, и никто его не помнит. Ах, добрый мой господин! Никто мне его не заменит!
Он счел нужным отереть слезу. Клод Обрио велел ему замолчать.
- Мне и так давно пора ехать. Слушай и не забудь, что я тебе скажу. Ты свободен?
- Совершенно, monsieur Обрио!
- Отлично! Вот тебе сто пистолей.
- Приказывайте, мад... монсеньор! Я весь превращаюсь в слух.
- С монахом ты теперь совершенно развязался,
- Слава тебе, Господи!
- Ты знаешь madame дю Люк?
- Слыхал, - фатовато отвечал лакей.
- К стыду моему признаюсь, не знаю.
Паж пожал плечами.
- С этим дураком ничего не поделаешь.
- Извините, очень многое можно поделать, только надо уметь за меня взяться.
- Ты сейчас же отправишься прямо в Кастр и поселишься на улице Мартруа, в доме напротив собора? старуху-хозяйку зовут вдова Буавен. Скажи ей: "Я пришел во имя Божие". Она тебе ответит: "Да будет воля его". А ты скажешь: "Не его, а Ее" и сделаешь ударение на этом слове. Запомнишь?
- Не беспокойтесь, не забуду, когда дело идет о моих интересах.
- В этом доме ты будешь жить как в своем собственном, совершенно свободно. Узнай, в городе ли графиня дю Люк, и наблюдай за всем, что она делает. Ты будешь давать мне подробный отчет о ее образе жизни. Понял?
- Понял, мад... монсеньор... ах, нет! Милый друг, Клод Обрио.
- Ну идем! - сказал паж.
Сознавая себя виноватым, хотя граф ни слова ему не говорил, молодой человек всю дорогу придумывал, чем бы объяснить свое отсутствие.
Они подъехали наконец к великолепному отелю губернатора. Графа приняли с почетом и окружили всевозможной пышностью.
Оставшись вечером один со своим пажом, граф ласково побранил его. Молодой человек извинился, говоря, что жара и жажда измучили его,
- Как, плут! - сказал, смеясь, граф. - Неужели ты ушел со своего места только для того, чтобы напиться?
- Pardieu! За это следовало бы...
- Монсеньор, вы не можете упрекать меня больше, чем я сам себя упрекаю. Это была моя первая и последняя вина. Если бы вы знали, как мне хотелось пить!
Граф не мог не рассмеяться такому откровенному, наивному признанию.
- Ну, не будем больше об этом говорить! - весело сказал он. - Как знать, какая злодейская тайна скрывается под твоим откровенным признаньем?
- Нет, дитя, - ласково отвечал Оливье.= Кому же еще я мог бы доверять, если бы даже твой нежный возраст не ограждал тебя от подозрений? Ступай спать. Я сам разденусь.
Молодой человек почтительно поклонился и ушел.
- Какой демон ему внушает эти мысли? - подумал он. - Надо остерегаться!
Неизвестно, спал ли паж в эту ночь в отведенной ему комнатке, но на другое утро он встал с рассветом, осмотрел лошадей, дал им корму и отправился к дверям графа ждать его пробуждения.
Оливье кончал одеваться. Он был бледен и расстроен и, видимо, не спал ночь, но говорил спокойно, даже слегка улыбался.
- Ну, Клод, - весело сказал он, - готовь лошадей; мы сейчас едем; да узнай, встал ли наш хозяин; надо поблагодарить его и проститься.
Но губернатор уже сам входил к нему в комнату и, простившись с ним, проводил его до городских ворот; там они расстались, и граф галопом помчался в Кайлю, куда прибыл в восемь часов вечера.