Фланкер.
Глава XV. Возвращение к жизни

ГЛАВА XV. Возвращение к жизни

С первыми проблесками рассвета ураган, ужасно свирепствовавший всю ночь, стал стихать, ветер расчистил небо и разогнал черные тучи, солнце величественно взошло в ослепительном блеске; деревья, освеженные грозой, приняли свой нежный, чистый, зеленый цвет, занесенный накануне песчаной пылью пустыни; птицы, бесчисленные мириады которых скрывались в густой листве, громким, гармоничным концертом восхваляли Творца и погружали человеческую душу, без его ведома, в грустное раздумье.

Как мы уже сказали, дон Мигель Ортега, спасенный охотниками, был перенесен ими к подножию дерева, где они его и положили.

Молодой человек был без чувств. Первой заботой охотников было осмотреть его раны. Их было две: на правой руке и на голове. Ни одна из них не была опасна. Из раны на руке сильно шла кровь; пуля прошла насквозь, не задев кости и не сделав никаких важных повреждений. Рана на голове была нанесена каким-то острым оружием; волосы, слипшиеся над ней, остановили кровотечение.

Обморок дона Мигеля случился, во-первых, от потери крови, во-вторых, от сильного нервного напряжения в продолжительной горячей борьбе, и наконец, от невероятных физических усилий в схватке с предательски напавшими многочисленными врагами.

Все лесные жители знакомы с медициной и хирургией, заимствованной у краснокожих. Обмыв и перевязав его раны с известными целебными травами, они с помощью лезвия ножа разжали ему челюсти и влили в рот немного вина. Через несколько минут дон Мигель слегка приоткрыл глаза, и легкая краска появилась на его щеках.

Охотники, скрестив на ружьях свои руки, внимательно наблюдали за выражением лица раненого, стремясь уловить первое желание больного.

Дон Мигель бессознательно огляделся и снова закрыл глаза, как будто утомился от одного только усилия открыть их.

-- Через несколько часов силы к нему вернутся, и раньше чем через три дня я его не отпущу, - заметил Вольная Пуля, наставительно качая головой. - Боже правый! Это один из замечательных храбрецов.

-- Не правда ли, - согласился Верный Прицел, - а какое ужасное нападение он выдержал! И если бы не мы, этот несчастный погиб бы.

-- Конечно, погиб бы, в этом нет никакого сомнения.

-- Что же теперь с ним делать? Не можем же мы оставаться здесь, ведь он не в состоянии сделать ни малейшего движения, а его непременно надо перенести в лагерь; люди его, вероятно, обеспокоены его отсутствием, и если оно продолжится, кто знает, что может произойти?

-- Справедливо. Но нельзя и думать посадить его на коня, надо подыскать какой-нибудь другой способ.

-- Пожалуй, и нетрудно подыскать; оцепенение, в каком он теперь находится, продлится около двух часов, в промежутке он едва будет в состоянии произнести несколько слов и неопределенно сознавать случившееся. Нам обоим бесполезно оставаться при нем, довольно и одного; я останусь с ним, а вы отправляйтесь в лагерь, сообщите о случившемся, скажите людям, в каком состоянии находится их начальник, и приведите сюда помощь как можно скорее:

-- Вы правы, Вольная Пуля, ваш совет превосходен, я тотчас исполню его. Мое отсутствие продлится не более двух часов, караульте хорошенько, мы не знаем, что за люди шатаются в окрестности и, вероятно, подсматривают за нами.

-- Будьте спокойны, Верный Прицел, я не из тех, кто позволит захватить себя врасплох! Слушайте, я вспомнил одно происшествие, случившееся при тех же обстоятельствах, что и сегодня. Это было уже давно, в тысяча восемьсот двадцать четвертом году, я был тогда еще очень молод, и...

Но Верный Прицел, с ужасом заслышав начало одного из бесконечных рассказов своего друга, поспешил без церемоний прервать его, сказав:

-- Давно я знаю вас, Вольная Пуля, знаю, что вы за человек, потому и ухожу совершенно спокойно.

-- Все равно, - настаивал охотник, - если вы только позволите мне объяснить вам...

Вольная Пуля долго провожал его глазами.

-- Гм! - сказал он задумчиво. - Бог свидетель, что этот человек - одно из превосходнейших созданий, какие только существуют, я люблю его, как брата, но никогда не могу заставить его понять, как полезно и драгоценно сохранять в своей памяти воспоминания о прошлом, чтобы не быть в затруднении, если вдруг тебя постигнет несчастье, легко возможное в пустыне... но Боге ним!

И он стал осматривать больного с заботливостью, какую он не переставал ему оказывать.

Дон Мигель не сделал ни малейшего движения; прошел час времени; раненый, обморок которого мало-помалу прошел, впал в глубокий восстанавливающий силы сон. Вольная Пуля, сидя возле него с ружьем между колен, глубокомысленно курил индейскую трубку, терпеливо ожидая, не покажет ли больной каким-либо движением, что овладевшее им оцепенение прошло. Старый охотник желал даже, рискуя привлечь острую горячку, чтобы какое-нибудь мгновенное потрясение оживило организм молодого человека и резко вызвало бы его к жизни; он рассчитывал на прибытие людей и часто беспокойно всматривался вдаль, стараясь заметить их. Все вокруг было тихо и спокойно, он ничего не видел и не слышал.

-- Да, - шептал он, с недовольным видом глядя на дона Мигеля, лежавшего у его ног, - толчок был слишком груб, и ничто не встряхнет его, не пробудит его сознания! Клянусь душой - это худо.

В ту минуту, когда он - быть может, уже в сотый раз - повторял эту фразу с постоянно возрастающим раздражением, он услышал на некотором от себя расстоянии громкий шорох листьев и треск сухих веток.

-- Эге! - сказал охотник. - Это что еще такое?

Он поднял голову и внимательно осмотрелся вокруг; вдруг он расхохотался, и глаза его радостно сверкнули.

-- Ей-Богу! - весело воскликнул он. - Вот настоящее дело, это Бог посылает мне такого молодца, чтобы вывести меня из затруднения! Пусть будет он добрым гостем.

Не далее как в двадцати шагах от охотника на толстой ветке огромного дерева лежал великолепный ягуар, устремив на него горящий взгляд и по временам проводя за ухом передней лапой с мяуканьем и ворчанием, свойственными кошачьей породе. Этот хищный зверь, вероятно испуганный ночным ураганом, не успел еще добраться до своего логовища, как встретил на своем пути двоих людей.

В ту минуту, когда ягуар заметил охотника и охотник увидел его, борьба была неизбежна. Оба врага несколько минут глядели друг на друга.

-- Ну, решайся же наконец, лентяй, - проворчал Вольная Пуля.

Ягуар между тем глухо зарычал, заскоблил своими страшными когтями по ветке, на которой сидел, выгнул спину, присел и прыгнул на охотника. Тот не шевельнулся; с ружьем у плеча, крепко упершись ногами в землю, подавшись всем телом вперед, он опытным глазом следил за всеми движениями хищника, и в ту минуту, когда зверь прыгнул, охотник спустил курок.

Раздался выстрел, ягуар перевернулся в воздухе с бешеным воем и упал к ногам Вольной Пули. Охотник наклонился к нему: ягуар был мертв, пуля прошла через правый глаз в череп и раздробила его.

Вой зверя и ружейный выстрел заставили дона Мигеля открыть глаза; он резко приподнялся на правом локте, с испуганным взглядом, искаженными от ужаса чертами и покрасневшим лицом.

-- Ко мне! Ко мне! - крикнул он громким голосом.

-- Я здесь! - ответил Вольная Пуля, подбегая к нему и стараясь снова уложить его.

Дон Мигель поглядел на него.

-- Кто вы? - спросил он через минуту. - Чего вы от меня хотите? Я вас не знаю.

-- Друг! - повторил больной, старавшийся привести в порядок свои мысли. - Какой друг?

-- Кажется, вы не можете считать их тысячами, - заметил охотник. - Я стал вашим другом лишь несколько часов тому назад и спас вас в ту минуту, когда вы погибали.

-- Но это ничего мне не объясняет. Отчего я здесь? Отчего вы подле меня?

-- Сколько вопросов сразу! Просто невозможно на все ответить. Вы ранены, и потому вам запрещаются все разговоры... Хотите пить?

-- Да, - машинально ответил дон Мигель. Вольная Пуля подал ему свою фляжку.

-- Но не бредил же я? - возразил дон Мигель черезминуту.

-- Кто знает?

-- Я слышал выстрелы и крики.

-- Это ерунда: я убил ягуара, которого вы видите в нескольких шагах от нас.

Воцарилось молчание. Дон Мигель глубоко задумался; свет стал проникать в его разум, к нему возвращалась память. Охотник с беспокойством следил за появлением мысли в лице молодого человека. Наконец разумность проявилась в его взгляде, и он спросил:

-- Сколько времени прошло с тех пор, как вы спасли меня?

-- Не более трех часов.

-- Итак, после приключения, заставившего меня прибыть сюда, прошло...

-- Только одна ночь.

-- Да, - произнес раненый задумчиво, - ужасная ночь. О! Я думал, что умру.

-- Вы чудом спаслись от смерти.

-- Благодарю вас.

-- Я был не один.

-- Кто же еще явился мне на помощь? Назовите мне его имя, чтобы я, как драгоценность, хранил его в своей памяти!

-- Верный Прицел! - с чувством воскликнул раненый. - Всегда он! Да, я должен был ожидать этого имени, он так меня любит!

-- Да, вы не ошибаетесь.

-- А вы кто? Как вас зовут?

-- Я - Вольная Пуля.

Молодой человек вздрогнул и протянул ему руку.

-- Вашу руку! - воскликнул он. - Вы были правы, только что назвав себя моим другом, которым я действительно уже давно вас считаю. Верный Прицел часто говорил мне о вас.

-- Вот уже тридцать лет мы с ним дружны.

-- Я это знаю... но где же он, почему я его не вижу?

-- Два часа тому назад он уехал в лагерь к вашему отряду за помощью.

-- Он обо всем подумал!

-- Я остался, чтобы охранять вас в его отсутствие, но он должен уже скоро вернуться.

-- Вы считаете, что я еще долго пробуду в бессилии?

-- Нет, раны ваши не опасны. В настоящую минуту вас ослабляет нравственное потрясение и, кроме того, потеря крови во время вашего падения в обморок в Рубио.

-- Так я почти на том же месте, где происходила борьба?

-- Да, у реки Рубио.

-- Сколько дней, думаете вы, пробуду я в таком состоянии?

-- Четыре или пять дней, не более.

Снова на несколько минут воцарилось молчание.

-- Вы мне сказали, что меня значительно ослабляет упадок нравственных сил, не так ли? Полагаете ли вы, что упорная сила воли произведет благоприятное действие?

-- Дайте мне вашу руку, поддержите меня.

-- Что вы хотите сделать?

-- Встать.

-- Великий Боже! Я говорил, что вы необыкновенный человек! Хорошо, я согласен, попробуйте.

После нескольких минут бесплодных усилий дону Мигелю удалось наконец встать на ноги.

-- Наконец-то! - воскликнул он торжествующим голосом.

Однако при первом шаге он потерял равновесие и рухнул на землю.

Вольная Пуля бросился было к нему.

-- Оставьте меня, - крикнул ему молодой человек, - оставьте меня, я хочу подняться сам!

Вольная Пуля с удовольствием глядел на него.

-- Дайте мне пить.

Вольная Пуля во второй раз подал ему свою фляжку. Дон Мигель с жадностью поднес ее ко рту.

-- Теперь на коней! - сказал он охотнику, возвращая ему фляжку.

-- Да, я хочу ехать.

-- Но это уж чистое безумие!

-- Не мешайте мне! Говорю вам, что усижу на коне, только, поскольку раненая левая рука не позволяет мне сесть в седло самостоятельно, то я попрошу вас помочь мне.

-- Ну, если уж вы этого требуете - хорошо, и слава Богу!

Вольная Пуля помог молодому человеку сесть в седло; против его ожиданий больной держался на коне прямо и твердо.

-- Теперь возьмите шкуру с вашего ягуара и поедем в лагерь. Верный Прицел удивится, увидев меня на коне, когда оставил полумертвым.

Вольная Пуля молча поехал за молодым человеком.