Степные разбойники.
Глава XXX. Любовь

ГЛАВА XXX. Любовь

После трагической смерти Сандоваля охотники медленно продолжали свой путь. Описанные нами в предыдущих главах сцены навеяли на них печальное настроение, которое ничто не было в силах рассеять. Со времени исчезновения своей дочери дон Мигель Сарате хранил мрачное молчание. Этот сильный и энергичный человек был вконец побежден своим страшным горем. Он плелся теперь молча вслед за своими товарищами, которые, относясь с уважением к его горю, старались окружить его теми деликатными знаками внимания, которые так отрадно действуют на душу страждущего.

Валентин и генерал Ибаньес оживленно разговаривали друг с другом, понизив голос.

Оба индейца, Курумилла и Моокапек, ехали впереди, служа отряду проводниками.

Дон Пабло и Эллен ехали рядом. Они одни казались счастливыми, и на их лицах по временам блуждала улыбка. Молодые люди уже забыли прежние невзгоды и наслаждались теми радостями, которые давало им настоящее. Так как во время казни Сандоваля Эллен уехала далеко вперед, то она ничего не знала о том, что произошло, и ничто не могло теперь омрачить того удовольствия, которое она испытывала от общения с молодым человеком, завладевшего ее сердцем. Влюбленные имеют способность забывать все, что не касается их любви. Молодые люди, отдавшись всецело своей страсти, не помнили ничего и были счастливы тем, что могли проводить время вместе. Слово любовь не было еще произнесено между ними, тем не менее его так ясно можно было прочесть в их взглядах и улыбках, что они понимали друг друга как нельзя лучше.

Эллен рассказывала дону Пабло, каким способом ей и донье Кларе удалось бежать из лагеря Красного Кедра под охраною двух канадских охотников и сашема корасов.

-- Кстати, об охотниках, - спросил дон Пабло, - что с ними сталось?

-- Увы, - ответила Эллен, - один из них был убит апачами, другой...

-- Другой?..

-- Вот он, едет за нами, - сказал она. - О! Это замечательный человек. Он предан мне душой и телом.

Дон Пабло быстро обернулся, и неудовольствие отразилось при этом на его лице. В душу его закралось глухое чувство ревности. Он недружелюбно взглянул на охотника, ехавшего позади них в нескольких шагах. Но увидав его открытое, честное, несколько меланхоличное лицо, молодой человек упрекнул себя за недоброе чувство к нему. Он быстро приблизился к охотнику и протянул ему Руку.

Эллен с улыбкой смотрела на обоих молодых людей.

-- Спасибо, - сказал дон Пабло охотнику, - спасибо за все то, что вы сделали для нее.

Гарри пожал протянутую ему руку и ответил печально, но сердечно:

-- Я только исполнил свой долг: я поклялся защищать ее и умереть за нее. Когда настанет время, я исполню свою клятву.

Дон Пабло мягко улыбнулся.

-- Почему вы не едете с нами рядом? - спросил он.

-- Нет, - ответил Гарри, вздохнув и покачав головой. - Я не хочу, да и не должен мешать вашей беседе. Вы любите друг друга, будьте счастливы. Моя обязанность отныне - оберегать ваше счастье. Я останусь здесь, а вы - вы ступайте на ваше место.

Дон Пабло с минуту размышлял над словами охотника, потом, пожав ему еще раз руку, сказал:

Печальная улыбка пробежала по бледным губам канадца.

-- Да, - пробормотал он, как только остался один. - Да, я люблю ее. Бедная Эллен! Она будет счастлива - а после этого, что бы со мной ни случилось, мне все равно!

С этой минуты лицо его снова приняло невозмутимое выражение, и он только временами бросал довольные взгляды - с некоторым, впрочем, оттенком печали - на обоих молодых людей, между которыми снова завязался разговор.

-- Не правда ли, у него благородное сердце? - сказала Эллен дону Пабло, указывая ему на охотника.

-- Я тоже так думаю.

-- А я в этом убеждена уже с давних пор. Гарри оберегает меня. Всегда, во все минуты опасности он бывал возле меня. Для того, чтобы следовать за мной, он бросил все: родину, семью... Он сделал это без всяких размышлений и колебаний - и при этом без всякой надежды получить награду за такую беззаветную преданность.

Дон Пабло вздохнул.

-- Вы его любите, - пробормотал он. Девушка улыбнулась.

-- Если вы под словом "любовь" понимаете безграничное доверие и искреннее и глубокое уважение, которые я питаю к нему, тогда, в этом смысле - да, я его люблю, - ответила она.

Дон Пабло отрицательно покачал головой.

-- Нет, это не любовь, - сказал он.

Она посмотрела на него долгим взглядом и помолчала несколько минут. Наконец она положила ему руку на плечо и сказала своим задушевным и нежным голосом.

-- Выслушайте меня, дон Пабло. Молодой человек вздрогнул от этого прикосновения и поднял голову.

-- Я вас слушаю, - сказал он.

-- Судьбе было угодно, - начала молодая девушка несколько взволнованным голосом, - чтобы мы встретились с вами при совершенно необыкновенных обстоятельствах. Впервые увидев вас, я не знаю, что со мной произошло: я ощутила какое-то сладостное, но вместе с тем болезненное чувство. И когда вы покинули моих братьев, я долго смотрела вам вслед, пока, наконец, вы не скрылись с моих глаз. После этого я возвратилась в тягостном раздумье под кров своей хижины. Я чувствовала, что судьба моя решилась. Образ ваш запечатлелся в моем сердце, и слова ваши не переставали звучать в моих ушах. А между тем вы предстали передо мной врагом. Слова, которые вы произносили, были словами угрозы. Что могло послужить источником того странного волнения, которое я испытывала? Эллен на минуту смолкла.

-- О, вы полюбили меня тогда! - воскликнул пылко молодой человек.

-- Да, не правда ли? - продолжала она. - Это именно и называется любовью. Увы! - добавила она растроганным голосом и при этом тихие слезы потекли из ее глаз по бледным щекам. - К чему приведет эта любовь? Я дочь проклятого рода, и нахожусь возле вас теперь не как друг, а как пленница или, по меньшей мере, как заложница. Я внушаю вашим товарищам презрение, ненависть - может быть, потому, что я дочь их беспощадного врага, человека, которого они поклялись сделать жертвой своей мести.

Дон Пабло, вздохнув, поник головой.

-- Увы! - пробормотал молодой человек.

хотите отомстить, - мой отец. Он всегда был добр ко мне и окружал меня лаской и заботами. Пожалейте хоть немного меня, дон Пабло!..

-- Говорите, Эллен! Чего бы вы ни потребовали от меня, клянусь вам, я все исполню!

Эллен посмотрела на него каким-то странным взглядом.

-- И это правда? Могу я положиться на ваши слова? - нерешительно спросила она.

-- Приказывайте! Я все исполню!

-- Сегодня вечером, когда мы прибудем на то место, где должны будем стать лагерем, когда все товарищи ваши заснут, тогда...

-- Что же тогда? - спросил дон Пабло.

-- Тогда помогите мне бежать, дон Пабло, умоляю вас!

-- О, бедное дитя! - воскликнул он. - Помочь вам бежать! Но что же станется с вами, затерянной в прерии?

-- Господь хранит меня.

-- Но ведь вас ожидает смерть!

-- Если даже так, я исполню свой долг, по крайней мере.

-- Какой же это долг, Эллен?

-- Разве спасти отца моего не мой долг? Дон Пабло на это промолчал.

-- Вы колеблетесь?.. Вы отказываетесь?.. - сказала она с упреком.

-- Нет, - ответил он, - если вы этого требуете - желание ваше будет исполнено. Вы уедете отсюда.

-- Благодарю вас! - сказала она радостно, протягивая молодому человеку руку, которую тот поднес к своим губам.

-- Теперь окажите мне еще одну, последнюю услугу, дон Пабло.

-- Говорите, Эллен

Девушка вынула из-за корсажа небольшую шкатулочку, и передала ее своему собеседнику.

если Богу будет угодно, чтобы мы когда-нибудь встретились, вы могли возвратить мне ее.

-- Обещаю вам это.

-- А теперь, дон Пабло, что бы ни случилось, знайте, что я вас люблю и что имя ваше будет последним, которое я произнесу, умирая.

-- О, дайте мне верить, дайте мне надеяться, что, может быть, настанет день...

-- Никогда! - воскликнула она, с непередаваемым выражением. - Как бы ни была велика моя любовь к вам, кровь моего отца навеки разъединит нас!

При этих словах молодой девушки дон Пабло поник головой, он мысленно измерил глубину той бездны, в которую упал.

Молодые люди с этого момента продолжали путь молча. Как мы уже говорили, сашем корасов служил нашему маленькому отряду проводником. Подойдя к перекрестку тропок, одна из которых вела к реке, он остановился и издал крик сороки.

Услыхав этот сигнал, Валентин пришпорил лошадь и подъехал к нему.

-- Что нового? - спросил он кораса.

-- Ничего. Только мы скоро подъедем к тому месту, откуда будет виден остров, на котором Красный Кедр стал лагерем.

--А! В таком случае, надо сделать привал. Охотники сошли с лошадей и спрятались в кустах. Вокруг царила невозмутимая тишина.

-- Гм! - пробормотал Валентин. - Птица, кажется, вылетела из гнезда.

-- Мы это сейчас узнаем, - сказал Орлиное Перо и, осторожно крадясь через кустарники, вскоре скрылся из глаз своих товарищей.

Не прошло и часа, как он уже возвратился, мокрый с головы до ног.

-- Ну что же? - спросил его Валентин.

-- На острове никого нет, - ответил тот, - костры погашены уже дня два тому назад.

-- Что же нам теперь делать? - воскликнул дон Мигель.

-- Ждать, - ответил охотник. - Переночуем здесь, а завтра отправимся искать следы нашего врага. Дон Мигель вздохнул, но ничего не возразил. Отряд стал лагерем. Когда все поужинали, Валентин вскинул ружье на плечо и знаком пригласил Курумиллу следовать за собой.

-- Куда вы? - спросил его дон Мигель.

-- Я пойду на остров, который служил местом стоянки гамбусинос.

-- И я также, caspita! - сказал генерал.

-- Отлично.

И все четверо удалились. В лагере остались только дон Пабло, сашем корасов, Гарри и Эллен.

Когда шаги охотников затихли в отдалении, молодая девушка обратилась к дону Пабло.

-- Час настал, - сказала она ему. Мексиканец вздрогнул всем телом.

-- Вы этого хотите? - спросил он ее печально.

-- Так нужно! - ответила девушка с подавленным вздохом, и подойдя к Гарри, она сказала ему:

-- Брат! Я уезжаю.

-- Хорошо! - ответил охотник и, не сказав более ни слова, оседлал двух лошадей и стал ждать, совершенно спокойный с виду.

Моокапек спал или притворялся спящим.

Эллен протянула руку дону Пабло и сказала ему растроганным голосом:

-- Прощайте!

-- О! - воскликнул молодой человек. - Останьтесь, Эллен, умоляю вас!

Дочь скваттера печально покачала головой.

-- Я должна отправиться к моему отцу, - пробормотала она. - Дайте мне уехать, дон Пабло.

-- Эллен! Эллен!..

-- Прощайте, дон Пабло!

-- О! - воскликнул молодой человек в отчаянии. - Неужели ничто не может поколебать вашу решимость?

Лицо молодой американки было орошено слезами, грудь ее высоко вздымалась.

Дон Пабло сделал над собой страшное усилие и, с трудом подавив свое отчаяние, сказал прерывающимся голосом:

-- Так уезжайте! И да хранит вас Господь!

-- Прощайте!

-- О нет, не прощайте, а до свиданья! - воскликнул он. Молодая девушка грустно покачала головой и вскочила на лошадь, которую ей подал канадец.

-- Гарри, - сказал последнему дон Пабло, - берегите ее!

-- Буду беречь ее, как свою сестру, - ответил канадец взволнованным голосом.

Эллен сделала дону Пабло последний прощальный знак рукой и погнала свою лошадь.

Молодой человек в отчаянии опустился на землю.

-- О, мое счастье погибло! - пробормотал он разбитым голосом.

Моокапек не пошевельнулся. Сон его, вероятно, был очень глубок.

Два часа спустя возвратились из своей поездки на остров Валентин и его товарищи. Дон Мигель тотчас же заметил отсутствие Эллен.

-- Где же дочь скваттера? - спросил он с живостью.

-- Она уехала... - пробормотал дон Пабло.

-- И вы дали ей бежать?! - воскликнул асиендадо.

-- Она не пленница, поэтому я не имел права препятствовать ее отъезду.

-- А где же канадский охотник?

-- Он тоже уехал.

-- Так мы должны немедленно ехать за ним в погоню.

Дрожь ужаса пробежала при этих словах по телу молодого человека, он побледнел как полотно.

-- Избавь нас Бог от этого. Напротив, надо дать дочери скваттера спокойно уехать.

-- Но... - возразил дон Мигель.

Валентин нагнулся к своему собеседнику и что-то шепнул ему на ухо. Асиендадо вздрогнул.

-- Вы правы, - пробормотал он.

-- А теперь, - продолжал охотник, - надо лечь спать, потому что, предупреждаю вас, завтра нам предстоит тяжелый день.

Все, по-видимому, согласились с этим предложением, и четверть часа спустя охотники уже спали возле костра.

Только один Курумилла не спал, он стоял на часах, неподвижно, как изваяние.