| Автор: | Эттингер Э. М., год: 1872 |
| Категории: | Роман, Историческое произведение |
VII
На другой день Потемкин чуть свет приказал закладывать лошадей, чтобы ехать в Николаев. Все было готово, но когда светлейший поднялся, чтобы идти к карете, у него вдруг закружилась голова и он упал в судорогах и корчах.
Потемкина подняли и положили на кровать. Призванные к нему доктора сокрушенно качали головой.
Один из них шепнул коллеге:
-- Мне кажется, что его дни сочтены: он отравлен каким-то медленно действующим, таинственным ядом!
Коллега развел руками: видно было, что он думал то же самое.
К вечеру Потемкину стало лучше, хотя и одолевала страшная слабость. Он приказал, чтобы карета была наготове, и стал ждать часа, когда ему станет легче.
Но и утром слабость не прошла, так что ехать не представлялось возможным. Больной метался, вскрикивая: "В Николаев! В Николаев!" Но стоило ему приподняться с постели, как он бессильно падал обратно.
В середине дня светлейший приказал позвать Свища. Но в ответ на его приказание окружающие смутились и, видимо, не знали, что сказать.
-- Верно, опять пьян? - слабо спросил Потемкин.
Всеобщее смущение усилилось.
Повинуясь настойчивым расспросам светлейшего, ему рассказали, что Свищ ночью умер. На него было страшно смотреть: он был весь черный, распухший, точно его кто-то задушил...
-- Бог покарал! - со стоном вырвалось у Потемкина, а затем, помолчав, он прибавил: - Это был верный слуга. Устроить ему торжественные похороны!
Через день светлейшему совсем полегчало, только слегка кружилась голова.
Он попробовал встать, походить по комнате и увидел, что достаточно крепок для переезда, а потому приказал подать карету.
Слегка опираясь на плечо слуги, Потемкин спустился к подъезду.
Но надо же было случиться так, что в этот самый день и час был назначен вынос Свища в церковь, и когда лакей крикнул из подъезда "подавай!", то по роковому стечению обстоятельств к крыльцу подъехали... похоронные дроги...
Потемкин вскрикнул и со стоном осел на землю. Его опять втащили наверх и положили на кровать. Снова ему стало хуже, снова несколько дней не могло быть и речи о выезде.
Наконец Потемкин не пожелал больше ждать.
-- Хоть на руках придется в карету снести, а поеду! - настойчиво ответил он на все увещевания врачей.
Пришлось действительно снести его на руках в карету. Поезд с сопровождавшими Потемкина лицами пышным кортежем выехал из Ясс.
До первой остановки доехали благополучно. Правда, светлейший метался, рвался куда-то и все время жаловался на духоту. Прошла ночь. Рано утром тронулись дальше.
Но едва проехали несколько верст, как князь приказал остановиться.
-- Будет! - сказал он. - Теперь некуда ехать: я умираю! Выньте меня из коляски: я хочу умереть на поле!
В степи раскинули ковер и уложили судорожно стонавшего князя. Слабо пробивались первые лучи рассвета. Вскоре князь затих. Все отошли от него, чтобы не мешать спать. Остался только конвойный казак, охранявший сон светлейшего.
-- Бодена! Это ты...
Но он не договорил и рухнул на подушку. Слабая дрожь, пробежавшая по его телу, была последним движением этого много грешившего человека.
Вскоре казак заметил, что светлейший отошел к иной жизни. Он достал из кармана два грязных медных пятака и закрыл ими сомкнувшиеся веки покойного...
Когда-то давно Аттила, Бич Божий, умер на груди цыганки Ильдико, отравившей нелюбимого. Почти так же умер и русский Аттила, этот истинный дьявольский бич родины.
"Водопад":