| Категории: | Политика, Философская монография |
| Связанные авторы: | Монтескьё Ш. Л. (О ком идёт речь) |
Разговор в аду между Макиавелли и Монтескье
Предисловие к немецкому изданию 1979 г
Дух законов в демократическом государстве против злого духа власти в государстве деспотическом - плодотворна и актуальна ли сегодня хоть в каком-то политическом отношении эта принципиальная дискуссия, изложенная в форме беседы между Макиавелли и Монтескье? Не хотелось бы положительно отвечать на этот вопрос в том смысле, в каком принято отвечать на него, рассматривая каждое историческое исследование как необходимый элемент понимания настоящего или прогнозирования будущего. Положительный ответ возможен в ином смысле.
Опубликованная Жоли в 1864 г. дискуссия между двумя политическими противниками, не имевшая места в действительности, но достоверно основанная на трактате Макиавелли «Государь» 1573 г. и посвященном философии права и науке о государстве труде Монтескье «Дух законов» 1748 г., не утратила и в наше время своей актуальности. Минувшие и самые современные процессы нашей политической обстановки дают еще больше оснований придавать огромнейшее значение дискуссии о добром или злом духе процессов развития в нынешних государственных структурах у нас или у наших соседей.
В 1948 г., после появления книги на немецком рынке, мы еще могли успокаивать себя тем, что деспот не только, как говорит Макиавелли, за 20 лет может подчинить нацию тирании, но и тем, что его искусства править хватило лишь на 12 лет, а затем его сменила такая форма государства, в которой воскрес дух законов - точно так, как это логично доказывал своему оппоненту Монтескье. Тем не менее, ни в коем случае не следует вместе с Гитлером отправлять в мусорное ведро дух тирании или возможность существования других деспотических государственных структур; напротив, они пока в полном здравии. Мысль о власти захватила умы некоторых наших соседей и представляет существенную угрозу для нас, немцев. Там и сегодня царят повсеместно могильный покой и диалектика диктатуры, лишь изредка нарушаемые голосами диссидентов и апеллированием к правам человека. Слова и идеи, вкладываемые Жоли в уста Макиавелли, утонченная фальсификация понятий, апофеоз самоуправства, подрывные методы проникновения, сама политическая тактика Макиавелли являются неизменной составной частью политики некоторых граничащих с нами европейских государств, находящихся в непосредственной географической близости, не говоря уж о более удаленных странах. Политика разрядки, которую мы ведем в отношении этих государств, сама по себе необходима, однако она не в состоянии изменить ни образа мыслей тамошних жителей, ни их длительной духовной агрессии.
Может ли противостоять таким намерениям и их опасности возросшее понимание ценностей демократического правления, понимание необходимости укрепления и защиты демократических институтов в духе Монтескье? Когда в 1948 г. у нас появились «Разговоры…», мы переживали возрождение подлинно демократического сознания и активно работали над восстановлением свободы личности и основополагающих человеческих ценностей.
Этому соответствовала структура государства. Государство получало лишь ограниченную власть, и она осуществлялась институционно, в соответствии с принципом разделения властных функций, исполнительными, законодательными и независимыми судебными институтами. Свобода индивидуума с одной стороны и государства с другой ограничивалась конституцией.
Теперь, тридцать лет спустя, можно задаться вопросом, соблюдаются ли эти границы и не обозначились ли недостатки первоначального устройства, делающие функционирование нашего институционного государства менее эффективным или по меньшей мере дискредитирующие его, что может привести к ослаблению государства, являющемуся, как о том говорил своему оппоненту Макиавелли, неизбежным этапом при переходе к абсолютизму. В конце концов, в аргументации Монтескье главным совершенно очевидно являются не логика или убежденность в разумности правителей и подданных, а принцип надежды. В своем предисловии Жоли формулирует это следующим образом: «Но жива еще общественная совесть, и небо вмешается в один прекрасный день в игру, которая ведется против него».
демократической стране ведется игра с целью вытеснения прежнего демократического согласия, подчинения демократического порядка разного рода интересам, а также с целью парализовать способность принимать решения у призванных к тому исполнительных и законодательных властей. Можно привести здесь лишь несколько примеров. Предусмотренная нашей конституцией репрезентативная демократия фальсифицируется, когда политическим партиям, а внутри них так называемому базису фактически предоставляется право принятия решения, что связано с представлением о праве решающего голоса, что, в конце концов, превращает парламентариев в передаточное звено, а носителей исполнительной власти в простых исполнителей.
Другим способом воздействия на процесс принятия решений созданными на конституционной основе органами является растущее число и усиливающееся влияние гражданских инициатив и различных непартийных организаций. Разумеется, в конкретных областях и до определенной степени они совершенно необходимы и законны, однако не имеют никакого права превращаться в некое подобие плебисцита, понятие о котором отцы-законодатели благоразумно не заимствовали из Веймарской конституции. Каждой позиции, основанной на специфической заинтересованности, в нашем плюралистическом обществе противостоит другая, столь же законная позиция; следовательно, должна существовать власть, стоящая над ними и ориентированная на общественные интересы, и она должна не просто существовать, а быть действенной. Это справедливо как для вопроса об использовании атомной энергии, так и для вопроса о строительстве местной окружной дороги, но слишком широкий спектр подобных задач приводит к патовой ситуации. В понятии «больше демократии» таится опасность чрезмерной демократичности, при которой в плюралистическом обществе все и каждый чувствуют призвание править страной, а в результате сфера деятельности созданных на конституционной основе институтов ограничивается или вообще сходит на нет. Это не зафиксированное законодательно, но практикуемое притязание на соправление наносит ущерб принципу разделения власти и приводит к тому, что определяемое не может быть определено, поскольку право подменяется тем, что каждый считает своим правом.
Семантическая война, ведущаяся при помощи фальсифицированных понятий, таких аргументов, как запрет на профессию, террор потребления, репрессивная свобода, отчуждение человека человеком, - это просто завеса из громких слов, за которой на самом деле таится не социально-экономический анализ, а попытка изменения системы, имеющей своей целью деградацию наших институтов, что отчасти уже наглядно и успешно происходит в наших собственных университетах. Так или иначе, но у истоков этого процесса стоит Макиавелли.
Заключение: наша демократия привела к образованию такого общества, при котором социальное государство превратится в государство тотального снабжения под девизом: государство за все и всех, никто за себя или для всех. Но в этом случае, с одной стороны, в заднюю дверь проникает представление о тотальной ответственности государства, а, с другой стороны, над парадным входом прибивают плакат «Больше демократии». В результате, хоть тотального государства пока и не возникает, тем не менее, возникающий хаос на долгое время становится питательной почвой для возникновения разного рода идеологий, утопий и тоски по освободителю, каковым с удовольствием стал бы Макиавелли. Разумеется, это не все, а лишь немногие проблемы нашей современной ментальной организации, когда конституционные права и конституционная действительность приобретают тенденцию к расхождению. На странице 67 книги Макиавелли говорит своему оппоненту: «Ну, так попробуйте в вашем до основания прогнившем обществе, в котором каждый живет в сфере своих материальных интересов и эгоизма, попробуйте опросить большинство, и со всех сторон вы получите в ответ: Что за дело мне до политики? Какое мне дело до свободы? Не все ли равно: что то правительство, что это?» Именно об этих вещах и идет речь. И именно поэтому сей диалог в загробном мире не есть беседа теней в вечной тьме, но тот диалог, что мы ежедневно ведем сами с собой, поскольку ежедневно появляются новые причины к нему и к тому, чтобы призадуматься о возможностях сохранения нашего свободного общественного порядка.
Гамбург, апрель 1979