Гордость и предубеждение.
Том первый. Глава 11

Гордость и предубеждение

Том первый

Глава 11

Едва дамы удалились после обеда, Элизабет побежала к сестре и, удостоверившись, что та надежно защищена от холода, проводила ее в гостиную, где две подруги приветствовали Джейн, многоречиво повествуя о своем удовольствии; Элизабет никогда не видела их столь приятственными, как в тот час, что миновал до появления джентльменов. Дамы располагали немалыми способностями к беседе. Они умели с точностью описать развлеченье, с юмором пересказать анекдот и с воодушевленьем посмеяться над знакомцем.

к юной г-же Беннет с вежливым поздравленьем; г-н Хёрст тоже слегка поклонился и сказал, что «весьма рад», но велеречивость и теплота явили себя лишь в приветствии Бингли. Тот полнился радостью и вниманьем. Первые полчаса он ворошил дрова в камине, дабы на Джейн не повлияла смена обстановки, и по его просьбе Джейн села по другую сторону от огня, подальше от двери. Затем он уселся подле нее и почти ни с кем более не говорил. Элизабет, рукодельничая в углу напротив, созерцала все это с немалым наслажденьем.

Когда завершилось чаепитие, г-н Хёрст напомнил свояченице о карточном столе - вотще. Юная г-жа Бингли прознала, что г-н Дарси не питает склонности играть, и вскоре даже открытое предложенье г-на Хёрста было отклонено. Юная г-жа Бингли заверила его, что играть никто не намеревается, и всеобщее молчанье сию гипотезу подтвердило. Г-н Хёрст растянулся на диване и уснул, ибо ему не оставалось ничего более. Дарси взял книгу, юная г-жа Бингли поступила так же, а г-жа Хёрст, занятая главным образом возней со своими браслетами и кольцами, то и дело вмешивалась в беседу брата с юной г-жою Беннет.

Вниманье юной г-жи Бингли было не менее захвачено наблюденьем за тем, как продвигается чтение г-на Дарси, нежели ее собственным чтеньем; она неустанно задавала г-ну Дарси вопросы или заглядывала на его страницу. Ей, впрочем, не удалось понудить его к какой бы то ни было беседе: он лишь отвечал на ее вопросы и читал дальше. В конце концов, немало измученная попытками развлечься книгою, каковую выбрала лишь потому, что сие был второй том книги г-на Дарси, юная г-жа Бингли слегка зевнула и изрекла:

- Как приятно проводить вечера подобным манером! Все-таки нет забавы, подобной чтению, вот что я вам скажу! Сколь быстро устаешь от всего прочего! Когда у меня будет собственный дом, я буду несчастна, если не устрою там великолепную библиотеку.

Никто ей не отвечал. Тогда она зевнула снова, отшвырнула книгу и взглядом заметалась по комнате, ища развлечений; услышав, как брат ее поминает своей визави о бале, юная г-жа Бингли внезапно обернулась к нему и сказала:

 Кстати, Чарлз, ты всерьез помышляешь устроить в Незерфилде танцы? Я бы тебе советовала, прежде чем ты решишь, спросить присутствующих; я сильно заблуждаюсь, если средь нас нет таких, для кого бал - скорее кара небесная, нежели удовольствие.

- Если ты о Дарси, - откликнулся ее брат, - он может, если ему угодно, отправляться в постель до начала; что же до бала, сие дело решенное - я разошлю приглашенья, как только Николс приготовит белого супу.^[28]

- Я бы гораздо больше любила балы, - отвечала она, - если б они проходили иным манером, но обычное устройство подобного собранья отдает невыносимой скукою. Было бы существенно разумнее, будь на балах важнее беседа, а не танцы.

- Существенно разумнее, дорогая моя Кэролайн, не стану спорить, однако бала сие и отдаленно не напоминало бы.

Юная г-жа Бингли не отвечала; вскоре она поднялась и прошлась по комнате. Фигурой сия дама была изящна, двигаться умела, однако Дарси, в коего юная г-жа Бингли целила, пребывал несгибаемо прилежен. В отчаяньи чувств она вознамерилась совершить еще одну попытку и, повернувшись к Элизабет, молвила:

 Госпожа Элайза Беннет, позвольте уговорить вас последовать моему примеру и пройтись по комнате. Уверяю вас, сие весьма освежает, если долго сидеть, не меняя позы.

Элизабет удивилась, однако согласилась тотчас же. Не меньших успехов юная г-жа Бингли достигла и на подлинном фронте своей любезности: г-н Дарси поднял голову. Новизна подобного вниманья удивила его не меньше, нежели Элизабет, и он машинально закрыл книгу. Его тут же пригласили последовать примеру дам, однако он отказался, прибавив, что способен вообразить лишь два резона, кои заставили дам вместе гулять по комнате, и обоим его общество станет препоною.

- О чем это он? - Юной г-же Бингли до смерти хотелось знать, что он разумеет, и она спросила Элизабет, поняла ли та.

- Ничего не поняла, - был ответ, - но не сомневайтесь, он нарочно мучает нас, и наилучший способ его разочаровать - не задавать вопросов.

Юная г-жа Бингли, впрочем, не в силах была разочаровать г-на Дарси и посему настойчиво потребовала объясненья этих его двух резонов.

 Я совершенно не возражаю их пояснить, - отвечал он, едва она позволила ему раскрыть рот. - Вы избрали сию методу времяпрепровожденья, поскольку либо тесно дружны и намерены обсудить свои секреты, либо же сознаете, сколь выигрышно смотрятся ваши фигуры при ходьбе; в первом случае мое присутствие вам помешает, во втором же мне гораздо сподручнее любоваться вами, сидя у камина.

- Ах! Как возмутительно! - вскричала юная г-жа Бингли. - В жизни не слыхала подобной гадости. Как мы накажем его за такие речи?

- Нет ничего проще, если вы к сему расположены, - отвечала Элизабет. - Мы все умеем терзать и карать друг друга. Дразните его - смейтесь над ним. Вы близко дружите, вы должны знать, как сие осуществить.

 Но честное же слово, я не знаю. Уверяю вас, сему Дарси может себя поздравить.

- Над господином Дарси нельзя смеяться! - вскричала Элизабет. - Какое редкое достоинство - надеюсь, редким оно и пребудет, ибо мне было бы весьма прискорбно иметь много таких знакомых. Я обожаю смеяться.

- Госпожа Бингли, - молвил он, - чрезмерно меня превозносит. Мудрейшие, лучшие люди - нет, мудрейшие, лучшие их деянья могут быть представлены нелепыми персоной, для коей шутка - первейшая в жизни цель.

- Безусловно, - отвечала Элизабет, - такие люди есть, однако, надеюсь, я не из них и лишены.

- Вероятно, сие никому не под силу. Но цель жизни моей - избегать тех слабостей, кои зачастую подвергают насмешкам сильный ум.

- К примеру, тщеславье и гордость.

- Тщеславье - и в самом деле слабость. Но гордость - где развит характер, гордость всегда обуздана.

Элизабет отвернулась, дабы скрыть улыбку.

 Надо полагать, ваше исследованье господина Дарси окончено, - сказала юная г-жа Бингли. - Каков же результат?

- Я совершенно убедилась, что господин Дарси лишен недостатков. Он сам неприкрыто о сем заявляет.

- Нет, - отвечал Дарси. - Я не имею подобных притязаний. У меня достаточно изъянов, но, надеюсь, они не есть изъяны ума. За нрав свой я поручиться не смею. Мне представляется, он чересчур неуступчив - для удобства окружающих явно чересчур. Я не умею с надлежащей быстротою забывать чужие глупости и пороки, а равно нанесенные мне обиды. Чувства мои не гаснут при всякой попытке их погасить. Меня, пожалуй, следует назвать обидчивым. Если мое доброе мненье потеряно, оно потеряно навсегда.

- Вот это и впрямь недочет! - заметила Элизабет. - Незыблемое негодованье в самом деле омрачает нрав. Но вы удачно выбрали недостаток. Я не могу над ним . Я ничем не угрожаю вам.

- Я считаю, в любом характере имеется склонность к особому злу, естественный изъян, коего не преодолеть и наилучшему воспитанью.

- И ваш изъян - пристрастье всех на свете ненавидеть.

 А ваш, - с улыбкою парировал он, - с умыслом всех понимать неверно.

 Помузицируемте! - вскричала юная г-жа Бингли, утомленная беседою, в коей не могла принять участия. - Луиза, надеюсь, ты не против, если мы разбудим господина Хёрста.

Ее сестра ни словом не возразила, крышку фортепьяно подняли, и Дарси, поразмыслив, не стал об этом жалеть. Он уже сознавал, сколь рискует, уделяя Элизабет чрезмерное вниманье.

Примечания

28

Белый суп, он же «суп королевы» - блюдо, изначально готовившееся при дворе, а в описываемый период нередко подававшееся на больших приемах; варилось на телячьем или курином бульоне, в состав входили яичные желтки, сливки и миндаль.